(Странно, но иногда рюкзак выдавал нам домашние записи с телевизора, если то, что мы хотели, не выпускалось коммерчески. Полагаю, это не слишком отличается от распечаток вебстраниц, но было немного странно это видеть, особенно когда вместе с этим на ленте были фрагменты новостей или домашнего видео. Аналогично, распечатки вебстраниц временами были на использованной бумаге, со случайными таблицами или новостями на обороте, не следующими какой-то схеме или логике, за исключением того, что они все могли бы быть выброшенной бумагой где-то в Америке. И временами запросы на страницы просто не давали результата без очевидной причины, с записками, гласящими что-то вроде "распечаток страницы Городского Словаря по "basic bitch" нет, извините". Я подозревал, хотя и не мог этого доказать, что рюкзак доставал только те вещи, которые буквально существовали на Земле, а не реалистично могут существовать на Земле. По крайней мере, из него можно было доставать исторические вещи, которые, как я был довольно-таки уверен, не дожили до 2017, но это было бы чертовски сложно доказать).
С Амариллис всё проходило нормально. Второй месяц был проще первого, хотя все в настоящий момент нерешаемые проблемы оставались. Её беременность продвигалась, её движения стали чуть более неуклюжими, но это не слишком влияло на неё. Она не жаловалась, но я видел, как она временами раздражённо кривится, когда не может двигаться, как хотела, и она чаще ходила в туалет, хотя я за этим и не следил. Она всё ещё занималась скалолазанием, но выбираемые пути стали проще, и она не делала ничего, что использовало её брюшные мышцы.
(Она всё ещё оставалась захватывающе дух красива, хотя и не совсем так, как при нашей первой встрече).
Когда прошёл месяц, и дверь в палату времени наконец открылась, я поспешил наружу и нашёл Фенн. В этот раз сюрпризов не было, только слегка нервничающая полуэльфийка. Я перечитал её письмо, тяжёлое, просто чтобы помнить, и моё объятие отражало то, что я чувствовал.
Она была права в том, что рассказанное ей было, типа, из того, что обычно пробуждало мои инстинкты, но я был уже влюблён в неё, и всё, о чём я мог думать — что хочу, чтобы с ней больше не происходило ничего плохого. Маленькая часть меня задавалась вопросом, не было ли всё это каким-то образом моей виной, не было ли всё плохое в её жизни подготовлено, чтобы манипулировать мной. Впрочем, я изо всех сил старался просто жить, не переобдумывая всё подряд.
Лояльность повышена: Фен, ур.26!
— Ты меня раздавишь — прошептала мне в ухо Фенн. Я ослабил хватку. — Не, — сказала она — всё нормально, придави ещё.
Так прошёл момент нашего воссоединения, а затем мы отошли поговорить.
— Так ты меня не ненавидишь? — спросила Фенн.
— Нет — ответил я. Я всё ещё держал её.
— Ну, хорошо — сказала Фенн. — Хорошо. Мне следовало тебе сказать. Было такое чувство, что были вещи, которые стоит аккуратно обойти, и...
— Я понимаю — сказал я. — Хотел бы я, чтобы тебе не нужно было туда отправляться, или чтобы мы могли провести время вместе, или... что-то.
— Мэри закатит истерику — ответила Фенн. — И правильно сделает, на мой взгляд. Ты в боевой форме?
— Угу — ответил я. — Готов вырезать сердце миру.
В теории у меня осталось около трёх часов до рождения ребёнка, возможно, всего два. Амариллис выпустила меня накормленным, отдохнувшим, и максимально готовым, к чему угодно. Я был во всём своём снаряжении, включая Ропи на поясе.
— Ты писал мне письма? — спросила Фенн.
— Угу — я кивнул. — И не думай, что тебе можно будет выйти, не написав мне ответ, только потому, что я туда не вернусь.
— Ты просто собираешься прочитать их все разом? — Фенн рассмеялась.
— Может быть — сказал я. — В смысле, я вполне могу и так сделать. Но в основном я просто хочу быть рядом, чтобы ты могла написать мне, если захочешь о чём-то поговорить, даже если для меня это будет всё сразу.
— Ладно — кинула Фенн. — Буду скучать по тебе. Даже больше, чем в первый раз.
— Я тоже по тебе скучал — сказал я. — Это будут самые долгие сорок пять минут в моей жизни.
— Я уже использовала эту шутку — сказала Фенн.
— Я знаю — с улыбкой ответил я. — Но прошла пара месяцев, и я люблю повторное использование ресурсов.
Мы поцеловались, наслаждаясь физическим контактом, которого давно не испытывали, пока Амариллис не позвала, и пришло время ей отправляться в палату.
* * *
Я передал Зоне список наших реликвий, и она внимательно прочитала его, не говоря ни слова, пока её взгляд скользил по странице. Я был уверен, что нет никакой нужды, чтобы её аватар это делал, но она поддерживала иллюзию, вплоть до мелких движений губ Тифф, пока взгляд проходит по бумаге.
— Это лишь частичные переговоры — сказал я. — Амариллис хочет, чтобы последнее слово было за ней, это лишь предварительный просмотр, в котором, надеюсь, сможем разобраться с основами. Она отметила те, которые мы вероятно не можем отдать, те, которые предпочли бы не отдавать, и те, к которым у нас нет особой привязанности или, в некоторых случаях, мы не можем использовать из-за ограничений линии крови.
— Я так и поняла — сказала Зона. — Я бы выбрала Всеклинок, рюкзак, и ключ телепортации.
Я кивнул.
— Мы немного беспокоились, что ты так и скажешь. Всеклинок — единственное, с чем, на мой взгляд, мы действительно можем расстаться. Рюкзак важен, буквально подарок от Данжн Мастера, и ядро плана Амариллис по переделке мира. А что насчёт ключа телепортации, ещё и есть вопрос, что произойдёт, если ты его поглотишь. Судя по тому, что мы знаем о том, как работают твои силы мета-реликвий, возможны разные исходы, и некоторые из них неприемлемы.
Зона улыбнулась мне.
— Сколько времени вы это обсуждали? — спросила она.
— Дни — сказал я. — Амариллис служит центром обсуждений в группе, чтобы обеспечить, что мы все друг друга понимаем. Это важно, и мы хотим, чтобы всё было правильно.
— Понятно — ответила Зона. Ухмыльнулась мне. — Неопределённость, присутствующая с любым добавлением, хорошая причина, чтобы я воздержалась от того, чтобы забрать ключ. Буду я работать как ключ, способный отправить пятерых индивидуумов в любое место, где кто-то из них когда-либо был? Или только в те места, где была я? Смогу я использовать камни касания, или нет? Возможно, в худшем случае, телепортироваться можно будет лишь внутри меня, что, согласна, для вас будет катастрофой. Не могу сказать, что у меня есть ответ.
— Хорошо — сказал я, облегчённо вздохнув. — Также я не уверен, как ты взаимодействуешь с парными реликвиями, или частями целого. Из всего, что есть в нашей коллекции, ключ — единственное, к чему это применимо, по крайней мере, насколько мне известно.
— Рюкзак, однако, я заберу — сказала Зона, игнорируя этот вопрос. — Частью меня уже является несколько реликвий со схожими функциями, и результат доставания из рюкзака укладывается в узкий диапазон. Вы всё ещё сможете доставать что вы хотите с — она помедлила, впервые запнувшись на слове — Земли. Моё внутреннее пространство гораздо больше, чем у рюкзака, и это должно дать вам доступ к набору предметов, которые сейчас вы не можете из него достать.
Я кивнул. Подвох был в том, что мы не сможем получить доступ к рюкзаку без, как минимум, согласия Зоны. Амариллис была за; она уже потратила время на то, чтобы достать тысячи книг (художественных и не художественных), фильмов, деталей, снаряжения, лекарств, семян, и всего, что на её взгляд могло понадобиться. Внутреннее пространство Траур действительно было, насколько мы могли определить, безгранично. Как на это смотрела Амариллис — если сорвать все плоды на нижних ветках, цена для нас будет сильно уменьшена. В обмен не только Зона получит нечто могущественное, но и это будет во многом узами между нами. Зоне будет комфортнее, если она будет знать, что у нас есть конкретная причина поддерживать хорошие отношения с нами.
— Ты можешь забрать и Всеклинок — сказал я, стараясь не кривиться при этом. — Я не уверен, каким будет эффект. У тебя есть представление?
Моими главными предположениями было, что Зона станет Вседомом, или что дом сможет принимать любую форму, пока её можно в каком-то смысле считать клинком.
— Реликвии, изменяющие форму, довольно редки — сказала Зона. — Я не имела удовольствия поглотить такую. Мне самой весьма интересно, какой будет результат.
— А напряжение не будет слишком большое? — спросил я. — Неприятность адаптации к новым ощущениям тебя не сдержит?
— Хочешь меня разубедить? — спросила Зона, скрестив руки.
— Нет — ответил я, подняв руку. — Просто интересуюсь. Ты много об этом говорила.
— У меня было время — сказала Зона. — Худшие случаи всегда были тогда, когда я поглощала сразу кучу. Серьёзность ограничений зависит от поглощённой реликвии, но через неделю или месяц я адаптируюсь. Возможно, больше, если у реликвии есть собственный разум. Так я могу получить Всеклинок?
— Да — сказал я. — Предварительно, предполагая, что Амариллис согласится.
— Она контролирует слишком многое — нахмурившись, сказала Зона.
— Она умна и талантлива — сказал я. — И лучшая переговорщица среди нас. Было бы глупо это не использовать.
Вообще, главной причиной, почему переговоры вёл я, была надежда Амариллис на то, что я улучшу свои отношения с домом и активирую что-то от по большей части молчащей системы. Помогало и то, что я дому нравился больше; я не был Пенндрайгом.
— Это два из трёх — сказала Зона. — Если не ключ телепортации, то перчатка, которую вы называете Траур.
Я скривился.
— Нет — произнёс я.
— Просто и прямо "нет"? — спросила Зона.
— Она выполняет для нас слишком много функций — сказал я. — Мы готовы пойти на сделку по третьему предмету, не замена того, что ты хочешь, другим похуже, а набор похуже. У нас есть несколько, которые мы не можем использовать, привязанных к самым прямым потомкам Утера-мужчинам. Они в списке.
— Большинство из них бесполезны и для меня, и для вас — ответила Зона.
— Это правда — я кивнул. — Однако помимо них, у нас будет сохраняться договор, по которому ты сможешь выбирать из любых реликвий, которые мы каким-то образом приобретём, если захочешь.
Тут направление мысли было то, что если обладание Зоной рюкзаком будет причиной для нас относиться к ней хорошо, приток реликвий будет причиной для неё относиться к нам хорошо.
Чем больше я узнавал Зону, тем больше склонялся к мысли, что её этим не соблазнить. Она хотела быть домом, и единственной причиной, почему не была, было то, что она занялась менее интересными ей вещами, вроде пыток и убийств тех, кто пытались в неё пробраться, или войны с туунг, или накопления могущества.
— Я нахожу это приемлемым, — сказала Зона — если ваш менеджер согласится.
Она усмехнулась, слегка. Было уже сложно вспомнить нашу первую встречу, но мне казалось, что она больше улыбается, и я воспринимал это как хороший знак.
— Будет определённое пространство для маневра — сказал я. — Некие реликвии, которые мы не сможем использовать, но возможно удастся обменять, или взять в заложники, или вернуть владельцам. Амариллис пояснит подробнее, если ты согласишься в общих чертах. Для начала есть предметы в конце списка — уничтожающий стрелы доспех, щит отражающего портала, вращающаяся палка, и телепортирующийся меч. Они все были взяты с Ларкспура Прентисса и его людей. Вдобавок к этому у нас есть несколько реликвий, добытых в ещё одной стычке, чьи функции мы не смогли определить. Я полагаю, когда ты поглощаешь реликвию, понимаешь её функции, но учитывая, что они интегрируются, понимаю, почему это для тебя нежелательно.
— В прошлом я это делала — сказала Зона. — Впрочем, обычно я позволяю народу использовать свои реликвии в доме, чтобы выяснить, что делают реликвии. Очевидно, некоторые из них не лишены своих причуд. Те, кто сюда приходят, обычно на грани отчаянья, и неудивительно, что их снаряжение отражает это отчаянье.
— Ладно — сказал я, сглотнув. — Есть ещё одно, реликвия не в списке.
— О? — спросила Зона, хотя не думаю, что она могла это упустить.
Я развязал верёвку, обмотанную вокруг моего пояса, а затем поднял её, свёрнутую, в руке.
— Это Вечная Золотая Косичка — сказал я. Ропи чуть развернулся, и один его конец приподнялся, как змея из корзинки. — Он разумен. Мы не представили его раньше, опасаясь, что ты его поглотишь.
Свободный конец Ропи проделал взмах, изображающий поклон.
— Он может говорить? — спросила Зона.
Ропи принялся изгибать свободный конец, формируя буквы. Он несколько раз проделывал то же для меня, когда было что-то, что нужно было сообщить, но по большей части сохранял молчание и действовал только тогда, когда нужно. Глядя на него, я ощутил толику вины за то, что не потратил больше времени, пытаясь с ним говорить. Я ни разу не спрашивал, как он, или что он думает обо всём. Была мысль в палате сделать это, но я не хотел неискренне пытаться менять природу наших отношений.
— Быстрее, пожалуйста — сказала Зона.
Ропи начал изгибаться быстрее, составляя буквы так стремительно, что я не успевал следить. Я взглянул на Грака, и увидел на его лице лёгкую озабоченность. Я старался сохранять бесстрастное выражение лица, но я тоже слегка разделял его озабоченность. Что бы там ни высказывал Ропи, букв было много. Одна из вещей, о которых я не беспокоился — что Ропи нас подставит, но у меня возник момент паники, когда я понял, что это возможно, пусть и крайне маловероятно.
— Понятно — сказала Зона, когда прошли три минуты, и Ропи наконец остановился. Она проделала короткий поклон верёвке. — Приятно познакомиться.
Ропи протянулся вперёд свободным концом, другим обернувшись вокруг моей руки для опоры, а Зона протянула ему руку. Он оплёл её пальцы, что выглядело странно интимным жестом. Впрочем, долго это не продлилось, и Зона опустила руку, когда Ропи отступил обратно в мои руки.
— Всего пять фунтов силы, к сожалению — сказала Зона. Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что она говорит с Ропи, не со мной. — Но я обладаю обширным сенсориумом, из которого иллюзии лишь часть. Вероятно, ты провёл слишком много времени с людьми, если видишь меня в первую очередь так. Я сочту это комплиментом моему искусству.
Ропи вновь ожил, и видимо вновь принялся сплетаться в буквы, однако быстрее, чем в прошлый раз, что уже тогда было слишком быстро, чтобы я мог читать.
— Нет — сказала Зона, внезапно подняв руку. — Приватно.
Ропи повернул свободный конец, который более-менее использовал в качестве головы, кивнул, а затем упал с моих рук, обвиснув в нужных местах. Прикоснувшись к полу, он пришёл в движение, как змея пополз по плиткам, примерно со скоростью моего бега. Когда он оказался за углом, иллюзия Зоны исчезла.
— Как думаешь, хорошо прошло? — спросил я Грака.
— Неясно — сказал Грак.
— Угу — сказал я. — Ты видел, что говорил Ропи?
— Только до того момента, как она сказала ему быстрее — сказал Грак. — Да и тогда только потому, что я сфокусировался на магии, которую вижу в нём, в ущерб всему остальному. Он рассказывал ей детали своей биографии.
