Он взглянул мне в глаза.
— Другие считают нас наивными.
— Потому что это плохо масштабируется — сказал я. Я вспомнил эту культурную черту; я наделил ей хоббитов, не дворфов. — Это работает в маленьких сеттингах, где важно, чтобы не было постоянных вражды и эскалаций конфликтов, но в городе с миллионным населением постоянно натыкаешься на тех, кого больше никогда не увидишь. Противовес прощения первой обиды — то, что сурово судишь вторую, но в городе это просто не вариант, поскольку со второй обидой просто уже не столкнёшься.
— Ты изучал культуру дворфов? — спросил Грак.
— Нет — ответил я. — Изучал просто культуры в целом.
Лояльность повышена: Грак, ур. 1!
И я хотел бы изучить культуру дворфов, особенно чтобы понять, как они решают внутреннее противоречие стратегии "зуб за зуб с прощением" с посыланием народа красть золото .
Я повернулся к Фенн.
— Прошу прощения, что не посоветовался с тобой сперва, но ты же понимаешь, как бы это выглядело, если бы я попытался приватно поговорить с тобой, прежде чем сказать ему правду, верно? Словно мы договариваемся, что говорить, чтобы звучало складно.
Фенн ущипнула себя за нос.
— Всё хорошо, что хорошо кончается. Мы всё ещё придерживаемся плана потратить наше золото на отвлечение, чтобы подняться на башню?
— Я открыт предложениям получше — ответил я. — У нас ещё есть время. Нам нужно проверить, как быстро Ауманн среагирует на присутствие золота в городе, так что нужно будет сделать несколько прогонов и записать его передвижения.
* * *
Фенн, как и ожидалось, злилась на меня. Когда мы наконец покинули комнату в Чертовской гостинице, она не стала поднимать эту тему, и меня вполне устраивало позволить ей это переварить, пока я обдумывал, как пойдёт ссора. Возможно, она назовёт меня предателем, или скажет, что я наивен, или... что-то вроде этого, возможно, учитывая, что она говорила прежде. Она не поднимала тот факт, что Грак может только притворяться, что будет работать с нами, чтобы продать нас, но я видел, как его лояльность поднялась дважды, и это казалось достаточным свидетельством против злонамеренности. Его показатель лояльности не поднимался бы, если бы он злоумышлял против нас, не так ли? (Правда же?..)
Мы вместе шли по городу, оставляя позади народ, магазины, уродские здания, и неряшливые провода. Мы ничего не говорили друг другу, даже когда вошли в лобби отеля, и единственным, что Фенн сказала в лифте, был номер нашего этажа. Я сел на один из стульев в номере, а Фенн плюхнулась на кровать, и я ждал, пока она что-то скажет, наверняка персональное, а не профессиональное. Что-то о том, что я не посоветовался с ней, в чём источник её гнева, чувство того, что её не ценят, точно не результат встречи, разве что может бы что-то вроде "в итоге-то всё неплохо, но риск был неприемлемым".
— Сколько компаньонов ты собираешься заводить? — спросила потолок Фенн.
— Эм — ответил я, поскольку это было совсем не то направление разговора, которого я ожидал. — У Утера Пенндрайга было семеро, так что это неплохая версия.
— То есть, возможно, осталось найти ещё четырёх — сказала потолку Фенн. — Блин, мне придётся прочитать биографию Утера Пенндрайга, верно? Мне нужно разобраться, как они с этим управлялись.
— С чем? — спросил я.
— Со сваливанием в твою колею — сказала Фенн. Она поднялась в сидячее положение и взглянула на меня. — Ты развернулся на пятачке, потому что игра так сказала, и это означает, что мы развернулись на пятачке.
Она вздохнула.
— Меня просто задело, это всё.
— Ты хотела, чтобы он был компаньоном — ответил я. — Ты сама это сказала, когда представила его мне.
— Угу — сказала Фенн. — Но я думала, что это мы будем его втягивать, а не... так. Не ты принимаешь единогласное решение, и да, я понимаю, почему ты сделал этот выбор, почему ты решил, что важно не договариваться со мной, и я достаточно неплохо читаю Грака, что бы считать, что он на самом деле доволен, но... Я чувствую себя персонажем второго плана.
— Ты... беспокоишься о своём месте в повествовании? — спросил я.
— Лояльность вообще падает? — спросила Фенн.
— Я не видел, чтобы это происходило, нет — ответил я. — Вообще, в общем... по разному, но как правило большинство игр удовлетворяют желание увидеть, как числа растут, так что нет, обычно лояльность поднимается, не падает.
— Ты понимаешь, почему, если принять твою версию реальности, это может быть жутко? — спросила Фенн.
— Потому что люди не так устроены — ответил я. — Угу, я понимаю.
— Я думаю, что должна бы больше на тебя сердиться, чем есть — сказала Фенн. — Мы говорили о том, какую историю скормим Граку, а потом ты решил, под влиянием момента, всё равно сказать ему, хотя у нас был отдельный разговор о том, что мы не будем этого делать. Меня это разозлило, но я ощущала, как этот гнев угасает, и к тому моменту, как мы покинули таверну, он уже прошёл.
Я уставился на неё.
— Погоди, так ты злишься на меня за то, что ты не злишься на меня?
— Ух, когда ты это озвучил, это звучит так тупо... — сказала Фенн. Плюхнулась обратно на кровать.
— Я понимаю — сказал я. — Ты же знаешь, что в моём мышлении происходят изменения, верно? Я вложил очки в свои ментальные статы, и сейчас задумываюсь о том, что — я, и что было модифицировано игрой. Когда я собирал ту ракету в пустыне, я изо всех сил старался не думать о том, откуда я всё это знаю, как много извлечено из моего опыта на Земле, и как много было просто вставлено по необходимости самой игрой. Я сомневаюсь в своей прозорливости, и сейчас когда думаю о ком-то, всегда есть соблазн подумать "о, это просто игра скармливает мне информацию, влезая мне в голову". И если это не так, то я фундаментально, необратимо изменён на ядровом уровне.
— И как ты с этим справляешься? — спросила Фенн, снова глядя в потолок.
— В основном никак — я пожал плечами. — Я двигаюсь вперёд, стараясь не думать об этом, фокусируюсь на других вещах, делаю то, что нужно сделать. Не думаю, что это вопрос, на который есть ответ, так что просто... игнорирую это, полагаю.
С моего угла я едва заметил её улыбку при этих словах.
— Гениально — сказала она. — Игнорируй проблемы, отшучивайся... задача, под которую я была создана.
Её улыбка увяла.
— Я правда надеюсь, что не была для этого создана.
— Да уж, я тоже — ответил я.
Лояльность повышена: Фенн, ур. 10!
Разблокирована Пассивка Компаньона: Сдвоенные Души (Фенн)!
Я сдержал порыв сказать "бл*", и вместо этого закрыл глаза, просматривая экраны, чтобы разобраться, что это делает. Оно числилось на экране "Компаньоны", под биографией Фенн.
Сдвоенные Души: Фенн — лояльный компаньон, сейчас ставшая официальной частью вашего кхарасс, и не будет отставать от вас в относительной силе, пока остаётся членом вашей партии.
Э?.. Это... вообще-то очень неплохо. Я — универсал, с билдом универсала, так что пока продолжу набирать уровни (что я был полностью намерен делать), ситуация выглядела так, что Фенн будет не особо нужна, по крайней мере в плане боевых способностей, поскольку я уже был лучшим мечником, чем она, и последние уровни Уклонения и Парирования было сложно набрать, поскольку не было особого вызова в спаррингах. Оставался вопрос, что ей сказать, а это вовсе не вопрос.
— Ты только что добила лояльность до десятки — сказал я. — Игра сообщает, что у тебя есть фишка, с которой твои силы остаются на уровне с моими, когда я левел апаюсь.
Фенн на миг затихла.
— Клёво! — наконец, произнесла она. Она снова села, а потом закрыла глаза. Мне понадобился момент, чтобы понять, что она делает. — Уу, полуэльфам панелей статов не дают — произнесла она, открыв глаза и взглянув на меня. — Итак, если ты на пути становления следующим Утером Пенндрайгом, то я на пути становления, гм, величайшей лучницей в истории? Самой обаятельной полуэльфийкой в мире? Слово "силы" малость расплывчато, скажи своей игре быть поконкретнее, пожалуйста.
И с этим напряжённость оказалась разрушена, по крайней мере частично, чему я был рад. У меня были предложения, как измерить силы, крутящиеся в основном вокруг выполнения простых, однообразных задач, у которых был шанс неудачи, которому мы могли назначить метрику, но Фенн считала, что это самое скучное дело в мире. От этого мы перешли к другим темам, к историям Земли и Аэрба, историям из блужданий Фенн по Землям Восставших в поисках сокровищ, и в целом всё вернулось в норму.
Глава 32: Моё сердце остановилось.
Два дня спустя мы вошли в Башню Трифлес через служебный вход, — моё состояние немного ухудшилось — после того как Грак минут десять повозился с оберегами, держа руку напротив них, как-то подчиняя или изменяя их. Мы достаточно долго наблюдали снаружи, чтобы знать, что к чему; нижние две трети Башни Трифлес были эклектичной смесью квартир, офисов и магазинов, что означало, что нам нет нужды в маскировке. Большая часть трафика в здании шла через центральный лифт, так что с долей удаче на лестницах мы ни с кем не столкнёмся.
Оказавшись на лестнице, мы достали снаряжение, которое было неразумно демонстрировать на улице, вроде патронташей с дохлыми феями и костями.
Когда мы поднялись до седьмого этажа, Грак остановил нас.
— Оберег — сообщил он. Прищурился в своём монокле, глядя на что-то, невидимое нам. Подошёл ближе и потыкал во что-то жезлом, затем ухмыльнулся и убрал жезл. — Ничего существенного, базовый оберег-детектор против набора магий, предназначенный предупреждать, если постучатся большие пушки. Только вот мы — не те большие пушки.
Я поморщился. Грак не в курсе моей уникальной ситуации.
— Можно подробнее? — спросил я. — Он сообщит о магии кожи? Магии самоцветов?
— Любопытство или осторожность? — спросил он.
— У меня есть трюки в рукаве — сказал я и передвинул одну из змеиных татуировок, пока голова змеи не высунулась из-под длинного рукава. Когда Грак её увидел, я поднял руку и зажёг кончик пальца пульсом своей крови. — Ничего грандиозного.
Грак осмотрел меня.
— Этот оберег сообщит ей о высоких скоростях, соотносящихся с огнестрелом или магом скорости — сказал он. Слегка передвинул руку, хотя никто из нас не мог определить, на что он указывает, поскольку монокль был у него. — Это обнаружит латентную магию в самоцветах, золоте, панцирях, цветах, огне, кристаллах, прыщах, дьяволах или демонах, а так же пассивную или активную магию крови, кости, кожи, дерева, или золота. Что из этого важно?
Я помедлил.
— Это только барьер здесь, или относится ко всему зданию?
— Что, из этого, важно? — стиснув зубы, спросил Грак.
— У нас в перчатке есть самоцветы — сказал я. — У меня есть одна татуировка пассивной природы (которую я, если подумать, не знаю, как убрать) но я хотел бы знать, не сможем ли мы обойти это, если я войду в перчатку, Фенн пройдёт оберег, и я выйду из перчатки.
Грак принюхался, что я начал воспринимать как его версию нервного тика. Он словно считал, что принюхавшись сможет лучше понять ситуацию.
— Должно сработать — сказал он. — Перчатка может одурачить многие обереги. Вам следовало сказать мне.
Он был прав, но я доверял "Путеводителю Чайника по Магии Оберегов", в котором говорилось, что обереги кожи используются почти исключительно для предотвращения физического проникновения.
— Ты лучше обучен, чем я ожидал — сказал Грак.
— Угу — ответил я. — Обычно сохранение этого в секрете является преимуществом.
— Ты обучен лучше, чем должно быть возможно, учитывая твой возраст — сказал Грак, продолжая смотреть на меня.
— У нас нет времени на этот разговор — ответил я. — Даю своё слово, что после того, как закончим с возвращением Амариллис, я тебе всё расскажу.
Я старался не подчёркивать "своё"; Грак симпатизировал мне больше, чем Фенн, и доверял мне определённо больше, чем ей, по очевидным причинам.
— Ладно — сказал Грак. — Ты слышал, что я сказал о демонах и дьяволах?
Я кивнул и ответил.
— Не чернокнижник. Даже не встречал их никогда.
Грак буркнул, что временами делал в качестве знака согласия. Я ощутил руку на своём плече, заметил краем глаза черноту, и начал упражнения по управляемому дыханию, которые практиковал в последнее время — вместе с кучей чтения и тренировками. Плюс сбор информации о Башне Трифлес, плюс поиски мест для наших отвлечений и их установка, плюс моменты, когда хреново себя чувствовал. (Вероятно, я прислушался бы к Фенн, говорившей, что мы слишком спешим, но вчера я сломал два пальца на левой руке, пытаясь открыть банку. Чтобы их вылечить я убил и съел пару фей, но это было мрачным напоминанием о том, что с ходом времени я становлюсь менее полезным).
Я провёл во тьме Траура не больше десяти секунд, прежде чем меня выплюнуло обратно на лестницу. Сейчас мы двигались по ней медленней, и Грак был ещё осторожнее, чем прежде.
Лестница была не совсем традиционной пожарной, но было сходство, в основном в плане голых стен и редких лампочек. Я был ещё в достаточно хорошем состоянии, чтобы не чувствовать себя измотанным подъёмом, но это всё равно было утомительно, и определённо к Граку это тоже относилось. Я был уверен, что некоторые его остановки с вглядыванием в монокль были для того, чтобы перевести дыхание.
— Контакт, участок А — сказал Грак, когда мы поднялись до тринадцатого этажа.
Это означало, что активная магия золота прошла через оберег, который мы оставили в снятой нами комнате на северном конце города. Когда Ауманн окажется там, по нашей прикидке ему понадобится от пятнадцати до двадцати минут, чтобы грубой силой проломить обереги вокруг золота, может, чуть больше, а затем он или вернётся в башню, или направится к одному из остальных участков.
Проблема была в том, что по плану мы должны были какое-то время подождать наверху лестницы, пока он не доберётся до одного из участков; однако он двигался гораздо быстрее, чем мы ожидали, или, возможно, мы двигались гораздо медленней. Нам оставалось ещё семь этажей до вершины.
Мы поспешили вверх по лестницы, напрягая ноги, особенно Грак. Пока что мы никого не видели и не слышали на лестнице, так что скрытная часть плана продвигалась неплохо, и этим можно было воспользоваться, чтобы компенсировать временной аспект.
Мы добрались до вершины лестницы и остановились на минутку перевести дыхание.
— Дерьмо — прошептала Фенн. — Это девятнадцатый этаж. В Трифлес же должно быть двадцать этажей, верно?
Разумеется, все мы это знали, поскольку после того, как определились с планом, прошли всю информацию взад и вперёд. Определённо, гостья Ауманна удерживалась на верхнем этаже, рядом со спальней самого Ауманна, но полный план здания был нам неизвестен. Нехватка этажа означала проблему.
— Обереги на двери — тихо произнёс Грак, глядя в свой монокль. Он скривился. — Три разновидности испарения, на нас не действуют, но говорит неприятные вещи о навыках Шериот. Она лучше, чем я думал.
— Обнаружение есть? — спросила Фенн. — Или можно пройти?
