У Грака ушло шесть часов, чтобы закончить с оберегами, в последовательности, которую он назвал обращённой пирамидой потенциальных угроз. Самые важные слои оберегов были закончены за час, а после этого добавлялись всё новые и новые. Ни один из них особо долго не продержится; мы в любом случае покинем это место задолго до того, как они выдохнутся. После того, как Грак разместил последний, он присоединился к нам у камней, слегка вспотевшим. За время этого долгого ожидания Амариллис уснула, прислонившись к камням, и Фенн присоединилась к ней, положив голову на колени Амариллис. Солэс лежала на солнышке, время от времени двигаясь, чтобы оставаться на свету, словно кошка; свой наряд она стянула, чтобы обнажить как можно больше зелёной плоти, что по стандартам моей родины было чрезвычайно неприлично. Я не прописывал крантек нудистами, но я не знаю, что я думал, когда подразумевал, что наполовину фотосинтезистичные существа будут ходить в одежде.
— Я потратил недельный запас гармонии — сказал Грак. — Давненько я такого не делал.
— Думаешь, всё нормально? — спросил я.
— Нет — ответил Грак. — Я думаю, что подготовился от наиболее ожидаемых направлений атаки.
Он принюхался и взглянул на женщин.
— Пустотное оружие — не магия. С ним будут проблемы.
Так что, естественно, если Ларкспур знает наверняка, что у нас есть обережник, или возможно догадывается, основываясь на собранных им уликах, то это будет одним из основных видов оружие, которые он принесёт, и плевать на имперский запрет, поскольку он уже их нарушал.
— Спасибо — сказал я. — Возможно, тебе стоит вздремнуть, пока можно.
— Я просто делаю то, за что мне платят — сказал Грак.
Я взглянул на него.
— Не уверен, что верю в это — сказал я.
— Во что именно? — спросил он, нахмурившись. — Я устанавливаю обереги. Мне платят за установку оберегов.
— Не думаю, что это всё — сказал я. — Думаю, мы тебе щедро платим, и нам нужны твои способности, но... к чему ты стремишься?
— К покаянию за свой клан — сказал Грак, как я и ожидал.
— И ты хочешь принести это покаяние как можно быстрее, чтобы иметь возможность вернуться к ним? — спросил я. Я не упомянул прямо, что его покаяние было самоназначенным, но в полученном на него квесте была эта формулировка.
Грак отвернулся от меня.
— Нет — через какое-то время произнёс он. Я подождал, пока он продолжит, но он этого так и не сделал, так что я мог или попытаться ткнуться в темноту, или оставить тему. Мне, в принципе, больше нечем было заняться, кроме как поговорить с ним, но попытка заставить его открыться в чём-то, о чём я уже дал ему возможность поговорить (отвергнутую), не выглядела перспективной. К тому же я терпеть не мог, когда со мной пытались так делать, и обычно встречал это в штыки.
— Ну, — произнёс я — можешь подучить меня говорить на дворфийском? Или всё-таки хочешь поспать?
Грак громко принюхался.
— Дворфы могут обходиться без сна дольше, чем люди — сказал он. — Мне лучше остаться бодрствующим. Мне нужно будет предупредить, если засеку пересечение оберегов.
Он снова принюхался, раздувая ноздри.
— Он называется Гроглир, а не дворфийский, если тебе нужен общий язык дворфов. Язык моего клана тебе не подойдёт.
— Ладно, Гроглир — сказал я. В школе я немного проходил испанский, но, честно говоря, был не уверен, как вообще следует учить язык, тем более другого мира, тем более язык другого вида. В худшем случае гроглир будет непроизносим для человека из-за различий физиологии; толстые зубы и широкий язык могут быть способны создавать звуки, которые я не смогу различать между собой, или воспроизводить, или даже слышать. Я надеялся, что игра для разнообразия поведёт себя как нормальная игра, и всё обставлено так, чтобы мне не приходилось особо беспокоиться о таких вещах.
Так что Грак взял инициативу на себя, и я принялся изучать набор гроглирских существительных. Он указывал на что-то, и говорил "Дерево, мара, дерево", а я повторял за ним. Время от времени он возвращался к чему-нибудь, и я старался вспомнить, что он там говорил. На какой-то момент, когда я осилил что-то около тридцати гроглирских слов, он перешёл к морфологии существительных, которая была безумно запутанной, частично потому, что гроглир был языком, использующим эргативно-абсолютивные падежи, а не именительно-винительные, как английский. (Технически, на Аэрбе говрят на энглийском, а не английском, но кроме лёгкого различия первой гласной, разницы практически не было). Помимо этого, как в испанском существительные могут быть мужскими или женскими, в гроглиле пять классов существительных, и они (очевидно) никак не затрагивают пол.
Когда он научил меня первому глаголу, далкелор, что значит "открывать", я смог составить своб первую фразу на гроглире, "Гракуил ин ногор далкелор", или "Гракуил дверь открыл", поскольку разумеется в первом изученном на Аэрбе языке использовалась последовательность субект-объект-глагол, для дополнительной путаницы.
— Ты хорошо разбираешься в языках? — поинтересовался я.
— Я изучил энглийский довольно поздно — ответил Грак. — Это было необходимо для обучения в афинее. У моего клана не было денег на готовую татуировку перевода. Дети учат язык естественным образом. Знания и порядок помогают взрослым больше. Я изучил энглийский, используя правила. Моё понимание гроглира руководствуется тем же принципом.
Я задумался, общее ли это для смертных видов, конкретно дворфов, или личное Грака. Для меня самого понимание языка было чем-то интуитивным, почему в нём и развивается столько идиосинкразий. Изучить чёткие правила, а затем пользоваться ими, казалось дворфийским подходом, но было сложно определить, так ли это, поскольку я знаком только с одним дворфом, и он провёл как минимум десять лет вдали от своего клана, достаточно изменившись за это время.
К тому времени, как Фенн проснулась, я уже мог использовать горсть фраз, если не учитывать склонения, и около пятидесяти слов, в основном связанных с вещами, которые были вокруг. Я всё ещё не получил сообщения о чём-то вроде "Эй, ты достаточно поработал, и теперь знаешь дворфийский!", на что не-особо-тайно надеялся.
— Ну, мы не мертвы — зевнув и потянувшись, сказала Фенн. — Как долго это было?
— Восемь часов с нашего прибытия — ответил Грак. — Ничего от оберегов.
— Разбуди Солэс — сказал я Фенн, стараясь не смотреть на обнажённую крантек.
— Я не сплю — сообщила Солэс со своего места на солнышке. — И не спала.
Время уже было после полудня, и солнце светило под углом, но она каким-то образом оставалась полностью на свету. Взглянув на деревья, я увидел, что они склонились, разводя ветки и листья так, чтобы пропускать свет. Она медленно, плавно натянула свою одежду.
— Полевые мыши сказали мне, что всё тихо, и деревья соглашаются.
— Дерьмо — пробормотал я.
— Если он не явится, то всё, что мы потратили, это время — сказала Фенн. — Могу поспорить, у меня ещё будет возможность вонзить стрелу в его черепушку.
— Да — сказал я. — Но это значит, что нам чертовски, блин, долго придётся скрываться. — Я потёр руку, пытаясь вернуть ей чувствительность. С ней с каждым днём становилось хуже, и я боялся, что в конце концов не смогу пользоваться ей инстинктивно. — Не то, чтобы не приходилось даже если он сдохнет, но могу предположить, что без нависающей угрозы ДБИД будет проще.
— У нас ещё есть время — сказала Амариллис. Она встала и потянулась со вздохом. — Перчатконосица, еду, пожалуйста — произнесла она в сторону Фенн.
— Да, ваше высочество — с поклоном ответила Фенн. Она подняла руку, и из пустоты появился маленький столик, вставший на лесную землю. Она слегка пнула его, чуть подвинула, чтобы встал ровнее, а затем принялась выгружать из перчатки огромное количество еды — холодные пироги, толстые ломти мяса, набор разноцветных фруктов, две буханки хлеба, пять тарелок чего-то вроде холодного супа, и, наконец, целый шоколадный торт, украшенный чем-то вроде вытянутых вишен.
— Я думаю, если он не появится, это может быть в нашу пользу — сказала Амариллис, взяв пирог. — Это кое-что говорит о его возможностях и силе, если он не считает, что достаточно силён, чтобы разобраться с нами в такой ситуации.
— Или это плохо, поскольку означает, что он достаточно умён, чтобы понять, что мы остановились здесь не просто прохлаждаться — возразил я. — И это значит, что он более терпелив и хитёр, чем мы о нём думаем, и его устраивает просто сесть и усложнять нам жизнь с расстояния.
— Это не о нём — сказала Амариллис. — И он не может рисковать тем, что я решу тихо осесть где-то и завести детей. Я самая прямая наследница Утера Пенндрайга, но он — самый прямой наследник, что даёт ему право на примерно четверть того, что есть у меня. Гиацинт — вторая наследница, что означает, что вместе они могут прибрать к рукам всё моё. Большая часть этого, могу предположить, уже в их руках. Но разумно предположить, что он никогда не смирится с тем, что придётся отказаться от состояния в виде реликвий и мест с оберегами, настроенными на меня, особенно когда я в любой момент могу забеременеть и усугубить эту проблему.
— Ты думаешь, беременность так работает? — спросила Фенн.
— Я в курсе, как она работает — очень сухо ответила Амариллис.
— Я просто о том, что не думаю, что для нас хорошо, если он не появится — сказал я. — Это даёт нам минимум информации. Сегодня мы избегаем битвы с ним, но, вероятно, завтра она будет более сложной.
— Или мы просто прикончим его — Фенн пожала плечами. — Это тоже сработает.
Солэс подняла бровь.
— Не думаю, что мы занимаемся убийствами — заметил я.
— Разве? — спросила Фенн. — То, что мы тут делаем, организуем ловушку, называя её самозащитой, это так уж отличается от того, чтобы проникнуть в его спальню и перерезать ему горло посреди ночи?
— Я соглашусь с эльфийкой — сказал Грак.
— Полуэльфийкой — произнесла Фенн. Её уши чуть вздрогнули. — Но, думаю, всё это неважно, поскольку у нас компания.
— Вертолёты — сообщила Солэс. Она подняла свой посох и стукнула им по земле, закрыв при этом глаза. — Пять вертолётов, в каждом шесть человек и пилот.
— Можешь определить, есть ли там Ларкспур? — спросила Амариллис. Я видел, что ключ телепортации у неё в руке; по плану на время битвы он перейдёт Фенн, которая тоже нетерпеливо ожидала рядом с ней, позабыв о еде.
— Нет — произнесла Солэс, открыв глаза. На её лице была невиданная прежде концентрация. Это была женщина, повидавшая битвы. — Большинство — люди, вооружены металлическим оружием, две трети в доспехах, остальные, могу предположить, маги. Один из вертолётов особый.
— В каком плане? — спросила Амариллис.
— Я сказала всё, что передали мне ветра — ответила Солэс.
— Тридцать человек — это изрядно — заметил я.
— Действуем или как? — спросила Фенн. — Или я на дерево, выпустить несколько тысяч стрел в их сторону, или мы сматываем нахрен отсюда.
— Действуем — произнесла Амариллис, передавая ключ.
— Я не согласен — произнёс я. — Тридцать человек неизвестной силы? Это больше чем то, что мы обсуждали.
— Мы можем сократить их численность до того, как они прибудут — сказала Солэс. Она крутанула посохом перед собой и поставила его на землю, ухватившись за птичий череп на нём. Немедленно погода принялась изменяться; похолодало на несколько градусов, поднялся ветер, и небо потемнело.
— Я верю в свои обереги — сказал грак.
Без дальнейших слов Фенн отбыла. Телепортационный ключ исчез в её перчатке, а она взобралась на дерево так, словно это было не сложнее, чем пробежаться по ровной земле. Её отбытие было болезненным; то, что мы были полностью настроены на сражение, меня беспокоило. Члены команды меня тихо переголосовали, и если мы всё же отступим, то только после того, как краткая стычка покажет, что шансы определённо не в нашу пользу.
Ветра набирали силу, обдавая нас холодными порывами. Всеклинок был в моей руке, вытянутый во всю длину и готовый к рубке. Роща деревьев, в которой мы находились, не была достаточно густой или широкой, чтобы полностью укрыть нас от окружающих полей, и я продолжал вглядываться и напряжённо прислушиваться, пытаясь расслышать вертолёты. Ветер с этим не помогал, и я очень надеялся, что он не станет настолько силён, чтобы заставить пилотов приземлиться до того, как они окажутся в зоне (хотя с другой стороны очень на это надеялся, поскольку в этом случае, может быть, нам не придётся сражаться).
Я взглянул на высокое дерево, на которое взобралась Фенн, и её совсем не было видно. В её луке оставалось семь артиллерийских выстрелов, как она сказала, и учитывая, что качественная стрела может сделать с латным доспехом, я надеялся, что вертолёту тоже достанется, если он столкнётся с целым потоком. Достаточно одной стрелы в роторы, чтобы он грохнулся.
Я как раз расслышал гудение приближающихся вертолётов, когда послышалось трыньканье тетивы лука Фенн. Я не видел ни её, ни стрелы, но мог представить, как бедолага-пилот вдруг обнаружил взявшуюся словно ниоткуда тучу стрел.
Я видел, как Фенн кувыркнулась с дерева, на миг касаясь веток, чтобы управлять падением, и видел, как вершина дерева взорвалась оранжевым огнём через секунду после этого.
— Кажись, один готово! — выкрикнула она с захватывающей дух улыбкой, приземляясь и перекатываясь. — Да уж, они не шутят.
Две вспышки яркого света явились из-за деревьев, а следом накатили перехлёстывающиеся волны грома.
— И ещё два — сообщила Солэс, поднимая свой посох с земли. Она выглядела слегка дезориентированной.
— Показушница — пробормотала Фенн, но я знал её достаточно хорошо, чтобы видеть, как она нервничает, и видеть напряжённость в её движениях. — Джун, идёшь со мной на фронт?
Она стремительно двигалась меж деревьев, пока мы не оказались у тех деревьев, которые Грак пометил для нас, обозначая якоря своих оберегов и указывая, что безопасно и что — нет.
Мы наблюдали из-за деревьев, ожидая и прислушиваясь. Если вертолёты ещё не сбежали, они будут приближаться осторожно.
Вскоре они показались на вид — три вертолёта, два чёрных (один источал чёрный дым), а третий был непрактично причудливого дизайна, заметного даже с расстояния. Можно было предположить, что его разработал кто-то в состоянии ремесленной горячки, и это означало, что вертолёт обладает некоей неизвестной и предположительно опасной магией.
Фенн выступила из под защиты оберегов на пару секунд, достаточных, чтобы сделать два выстрела, оба — артиллерийские, распустившиеся тысячью стрел. Сейчас было видно, что вертолёты были простого дизайна; я не был уверен, почему ожидал Апачи, учитывая демонстрируемый Аэрбом технологический уровень. Они не были напичканы оружием, и не были так тяжело бронированы, как я ожидал. Они двигались опасно плотной формацией, какой на Земле не было бы, не только из-а необходимого мастерства, но и из-за риска того, что собьют одной ракетой.
Причина столь близкой формации стала очевидна, когда стрелы приблизились к ним: тысячи стрел превратились в искры, когда оказались перед вычурным вертолётом впереди, так много одновременно, что это было почти ослепительно. Щит, или что там это было, был сферическим, сцентрированным на лидирующем вертолёте, который промчался сквозь облако искр, особо не обращая на него внимания. Кто-то высунулся из вертолёта в сторону, из открытой двери, и Фенн шагнула обратно в укрытие оберегов. Как раз вовремя: о них расплескался файрбол, взорвав дерево перед нами. Фрагменты пытающего дерева ударились об обереги, но до нас долетел лишь тёплый ветерок.
