Первый вопрос полковник Ганнибал проигнорировал. Перешел сразу ко второму:
— Можно воевать в Африке и оставаться европейской армией. Что же касается закрытия церквей и мечетей, то это было необходимо. Религия — неотъемлимая часть человеческой цивилизации, человек — существо религиозное, он должен верить в какую-то Высшую Силу, это неизбежно. Не каждый воин готов верить в теорию эволюции или расширение Вселенной. Но гражданам обновленной Солдатской Республики требовалась другая вера. Не христианство — "подставь левую щеку". Не ислам — "покорность"...
— Вы могли бы выбрать иудаизм, — ухмыльнулся Аттила.
— Религия для маленького народа с узкими целями, — отрезал Ганнибал.
— И тогда вы извлекли из глубокой древности этого полузабытого идола, — заметил полковник Маккорд.
— Нет бога, кроме Митры, и Стоций — пророк его! — воскликнул пленный легионер.
"Вот что означает эта татуировка! — вспомнил Хеллборн. — Он же митраист! Странный культ солдат-солнцепоклонников, причуждливое смешение римских и персидских верований, очень популярное в последние годы Римской империи..."
— Простите, кто такой Стоций? — спросил Паламедес. — Он как-то связан с вашим стоцкизмом?
Александр Ганнибал временно потерял дар речи от такого кощунства. Аттила Кун милосердно пришел к нему на помощь:
— Стоций был римский солдат, поднявший в шестом веке восстание против императора Юстиниана, и провозгласивший в Карфагене "первую солдатскую республику на африканской земле". Остается открытым вопрос, был ли он митраистом. Скорее всего — арианином, как и его союзники-вандалы.
— Клевета, — бросил легионер. — Стоций был адептом Митры — как и мы.
— С таким же успехом вы могли бы поклоняться Марсу, — заметил до сих пор молчавший Белгутай. — И называть себя мамертинцами.
— Марс — это планета, — сухо отозвался Ганнибал. — Простите, вы случайно не франкитаец?
— Ксанадунец, — сообщил мастер-капитан.
— Вот уж кого странная религия, — поморщился легионер.
— Да, я отправил к Плутону немало мужчин и женщин, — признался Белгутай. — Я верил, что загробном мире все они станут моими рабами. А до тех пор они служат Плутону, бог смерти доволен, и поэтому не торопится призвать меня в свое царство...
— Что же заставило вас сменить веру и обратиться в коммунизм? — поинтересовался Ганнибал.
— В одном из набегов на Америку мой воздушный корабль разбился вдребезги у берегов Фортороссии, — принялся рассказывать мастер-капитан. — Остатки экипажа были взяты в плен и собраны по кусочкам милосердными форторосскими врачами.
"Охотно верю", — подумал Джеймс, украдкой изучая лицо товарища. Конечно, до капитана Аарона Селькирка ему далеко, но Ник Ливермор мог позадовить этому набору шрамов.
— Фортороссы обошлись со мной гораздо лучше, чем я того заслуживал.
— Но недостаточно хорошо, если теперь вы здесь? — осмелился сострить легионер.
— У меня было достаточно времени, чтобы все тщательно обдумать и взглянуть на вещи под другим углом, — продолжал бывший солдат Ксанаду. — В моей душе образовалась пустота...
"И тогда ты увидел свет! — догадался Хеллборн. — Неужели еще один шпион? Нет, не похоже, в его голосе столько чистой и неподдельной веры".
— ...но Форторосскому Бюро Расследований не понравилось мое вступление в коммунистическую партию. И я решил перебраться в Драконию. Не все ли равно, где сражаться за светлое будущее? — сказал Белгутай.
— Ваше светлое будущее — одна большая ложь, — холодно заметил Ганнибал.
— Почему? — вырвалось у Хеллборна.
— Я охотно вам объясню, — снисходительно улыбнулся карфагенский полковник, — если только товарищ комиссар позволит.
— Товарищ Хеллборн с нами недавно, ему будет полезно послушать классового врага, — коварно улыбнулся в свою очередь Аттила Кун. — Задавайте вопросы, Джеймс, не стесняйтесь.
— Вера в лучшее будущее — еще одна неотъемлимая часть человеческой цивилизации, — продолжал альбионец. — Если не считать совсем темных эпох и диких народов. Но не будем углубляться слишком далеко, посмотрим вокруг. Христиане обещают второе присшествие и спасение для всех уверовавших. Коммунисты — построение нового справедливого общества равных прав и возможностей. Те или иные нацисты — земной рай для свой расы, будь она тюркская или финнская, и трех рабов для самого бедного гражданина. Какое светлое будущее обещаете вы? Бесконечную войну?
— Именно так, — кивнул Ганнибал. — Вот вам еще один неотъемлимый элемент человеческой цивилизации — война. Люди воевали во все времена и эпохи, с того самого дня, как из обезьян превратились людей...
— Обезьяны тоже умеют воевать, — заметил Аттила. — Это вам любой африканец подтвердит.
— Это не войны, это всего лишь драки животных за землю, воду, пищу или самок, — возразил легионер. — Да, порой и люди сражаются по схожим мотивам, но только человек превратил войну в искусство; только человек может сражаться во имя чего-то большего, чем удовлетворение животных инстинктов, только человек может ставить перед собой высокие цели и защищать прекрасные идеалы!
— Лучшее будущее, — напомнил Хеллборн.
— Будущее человечества — это война, — продолжал Ганнибал. — Война — часть нашей природы. Не верьте тем, кто говорит, что человечество способно жить в мире. Нет, любой мир — это всего лишь подготовка к очередной войне.
— Вы забыли сказать волшебное слово "парабеллум", — напомнил Аттила.
— Отнюдь.
_______________
— Человек рождается на свет, чтобы сражаться. Наша жизнь — это борьба. Борьба за кусок хлеба, за место под солнцем, и даже за место на кладбище — ибо кого-то поспешно забросают землей в безымянной могиле, а другие покинут наш грешный мир под залпы салютов, чеканный шаг почетных караулов, и будут возлежать под бронестеклом в небесно-лабрадорном мавзолее. Война — я говорю про войну как столкновение государств, народов и смертоносных боевых машин — всего лишь высшая форма этой борьбы. Человек рожден, чтобы воевать. Ego cogito, ergo sum? нет, "я сражаюсь — следовательно, я существую". "В чем смысл жизни?" — спрашивали древние; теперь мы знаем ответ. Нам даны глаза, чтобы видеть цель; ноги, чтобы преследовать врага; руки — чтобы прикончить его; и мозг — чтобы принять решение. Такова наша природа; в наших жилах течет горячая кровь, в наших деснах покоятся острые зубы хищников. Спросите меня, что будет завтра — и я отвечу: завтра будет война. Бесконечная война — вот цель, вот предназначение, вот смысл существования человеческой расы!
Кто-то из присутствующих неосторожно опустил вилку на тарелку; на него немедленно устремились удивленные взгляды — люди и думать забыли, что собрались здесь ради примитивного ужина. Теперь речь шла о чем-то большем.
— Древний охотник вышел из своей пещеры и прикончил мамонта, сорвал с него шкуру и сделал себе доспехи; сломал бивни — и сделал себе новое смертоносное копье. Построил — нет, не дом — построил крепость, чтобы обороняться от себе подобных; добыл огонь, чтобы сжигать вражеские крепости; построил корабль, чтобы перебраться через океан и убить людей на другом берегу. Древний художник смешал краски и оставил на серой скале память о великой битве; древний поэт сложил первую песню, чтобы воспеть героев своего народа — тех, кто победил, и тех, кто не вернулся. Война — вот двигатель прогресса, война — точка опоры, на которой лежит рычаг цивилизации!
Полковник Ганнибал откинулся на спинку своего стула и холодно улыбнулся. Адские огоньки блуждали в уголках его глаз.
— Это слишком возвышенная философия, — очнулся и тут же бросился в атаку Хеллборн, — давайте вернемся с небес на землю — на африканскую землю; я хочу понять, как ваша скромная "солдатская республика" собирается скрестить высокие материи и грязную прозу повседневности.
— Мы вступили в эту войну, чтобы одержать победу, — спокойно продолжал легионер. — Наша армия — лучшая в мире, наша боевые машины — последнее слово техники; наши солдаты преисполнены боевого духа, отлично подготовлены, обучены, оснащены и рвутся в битву. Это будет долгая и трудная война, но все шансы на нашей стороне. Мы одержим победу; бойцы побежденных армий вольются в наши ряды — или погибнут, или станут нашими рабами; и даже самый бедный гражданин будет иметь не менее трех рабов. Наши враги порой называют нас нацистами — пусть так; но мы не делим людей на лучших и худших согласно цвету кожи или благородным предкам. Солдаты — вот наша раса господ; шпаки — вот наша каста неприкасаемых. Человек, высшее существо — тот, кто сражается; неспособный сражаться — слизняк, ничтожество, раб, недочеловек, животное.
— Ну, предположим, вы сможете нас победить... — начал было Хеллборн.
— Не "предположим", — насмешливо посмотрел на него Ганнибал.
— Неважно. Что будет потом? После победы?
— Потом — будет еще одна война, и еще одна, пока вся Земля не окажется в нашей власти; пока вся планета не станет единой Солдатской Республикой!
— А потом? — спохватился Аттила Кун. — С кем бы будете воевать после окончательной победы? С каким врагом сразится ваше всемирное государство? Или ваши солдаты немедленно бросятся в горнило гражданской смуты?
— Никак нет, зачем? — пожал плечами пленник. — Мы отправимся на битву с новым врагом — туда.
И он показал пальцем в потолок.
Хеллборн поспешил истолковать этот жест по-своему:
— Достойная цель для правоверного митраиста! — расхохотался он. — Ты прав, отличный ход: итак, я нахожу, что Ангелов толпа готова к мятежу! Вам должно в бой идти — иль сгинут со стыда ваш царственный престол, корона и звезда!
— И все же мы летим, и цель настигнем яро. Держись — небесный свод не выдержит удара! — подхватил Ганнибал и ухмыльнулся. — Нет, вы меня с кем-то перепутали.
— О чем это они? — прошептал кто-то на другом конце стола.
— Это "Люцифер" ван Ден Вондела, неуч, — зашипели в ответ.
— Мы живем в век торжества науки, — продолжал легионер, — мы верим, что Марс, Венера и другие миры — на расстоянии протянутой руки. Через каких-нибудь десять-пятнадцать лет мы легко сможем посещать небесные тела на ракетных кораблях. И тогда мы покорим эти планеты — или уничтожим, во славу Земли и Человеческого Рода. И если Марс, Юпитер, Нептун населены, как верят многие из наших ученых — тем лучше для нас и хуже для них. Марсианские осьминоги должны узнать свое место и униженно кланяться, если белому сагибу вздумается побить их палкой!
— О! — вскинулся Белгутай, — вот оно, "белый сагиб"! Как я рад это услышать! Что вы там говорили о высших и низших расах?
— Не следует понимать меня настолько буквально, — снисходительно усмехнулся полковник. — Я уже сказал, как выглядит наша раса господ. Когда закончится последняя война на Земле, останутся только они — самые лучшие, самые сильные, самые умелые бойцы высшей человеческой расы — а цвет их кожи, разрез глаз и форма черепа не имеют никакого значения. Между прочим, — Ганнибал окинул взглядом вагон-ресторан, — я что-то не вижу среди вас достойных черных офицеров, снявших меня сегодня с дерева. Похоже, друзья, вы еще бОльшие расисты, чем те, кого вы свергли, — снова усмехнулся легионер.
— Товарищ Намибия просто вежливо отказалась... — растерянно пробормотал Аттила.
— Разумеется, разумеется, — снисходительно кивнул полковник Ганнибал. — Прежние господа говорили про "бремя белых" и "дикие недоразвитые народы", вы любите жалкое и бессмысленное лопотание о "первобытно-общинном строе" и "разложении феодальных отношений". Ничего этого нет в нашей Доминации. Мы — подлиное интернациональное сообщество. Любой, кто способен держать оружие, может быть нашим братом — или сестрой.
Джеймс Хеллборн вспомнил, как они обошлись с Патрицией, но промолчал. Не стоило лишний раз привлекать внимание к нелегкой судьбе заблудившихся альбионцев.
— Как и нашим братом, — вскинулся Аттила. — Среди нас есть англичане, немцы, французы, русские, китайцы, евреи, португальцы, даже индоокеанцы...
— Словом, кто угодно, — перебил его Ганнибал, — при одном условии — ваш брат должен быть белым. Ха-ха-ха!
— И я тоже белый? — удивился Белгутай.
— А разве вы черный? — в свою очередь удивился легионер. — Как по мне — настоящий ариец Дальнего Востока! Но мы не о том говорим. Самое главное заключается в том, что вы — солдаты. Хорошие солдаты, насколько я могу судить. Поэтому вас встретят с распростертыми объятьями по ту сторону фронта.
— Вы предлагаете нам предательство? — ледяным тоном поинтересовался до сих пор молчавший полковник Маккорд, командир бронепоезда.
— Не надо громких слов, сэр, — равнодушно пожал плечами Ганнибал. — Я внимательно слушал вашего комиссара. Действительно, среди вас есть греки, немцы, китайцы, тамплиеры... только почему-то они сражаются за Драконию, а не за свои родные страны вроде Грифона, Ксанаду или Франкитая... Кто предал один раз, способен предать снова — тем более, что я предлагаю вам покинуть ряды борцов за фальшивую идею и сражаться за действительно правое дело.
— Когда я был маленький и глупый, — спокойно заговорил полковник Маккорд, и Ганнибал дернулся, как будто от удара, — я тоже думал, что родина — это нечто, нарисованное на карте. Потом я повзрослел, поумнел и кое-что понял. Родина — это не страна, не государство, не королева и парламент; и тем более не красивая картинка в атласе, заключенная в толстую красную линию. Родина — это прежде всего люди. Люди, а не толстая красная линия или бесплатная больница в рабочем квартале, где ты появился на свет. Иногда эти люди — твой народ; иногда — твоя семья, твои друзья, твои боевые товарищи. Я _своих_людей_ никогда не предавал. Не собираюсь предавать и впредь. И довольно об этом. Приятного аппетита, коллеги.
"Издевается?" — подумал Хеллборн. Куски остывшего бегемотного мяса против его бедного горла...
Остаток ужина протекал в гробовом молчании.
* * *
Песня благородная — пускай в ушах гремит,
Горит земля холодная, от ужаса кричит,
Горы содрогаются под яростным огнем,
Когда мы по Африке идем!
Ура! Ура! Трепещет злобный враг,
Ура! Ура! Увидев красный флаг,
От полюса до полюса раскинулся Дракон,
По Африке шагает батальон!
Линии начерчены на карте для полков,
"Шерманы" и "черчилли" горят среди песков,
Битва продолжается, ночью или днем,
Когда мы по Африке идем!
Путь украшен взрывами, свирепствует фугас,
Но "панцеры" и "кировы" не остановят нас,
Битва продолжается, ночью или днем,
Когда мы по Африке идем!
Маузер за поясом,
С гранатою в зубах и нашим бронепоездом
Несем на север страх!
От полюса до полюса раскинулся Дракон,
По Африке шагает батальон!
Плачут люди белые, увидев этот флаг,
Наци очумелые сдаются просто так,
Головы ложатся под карающим мечом,
Когда мы по Африке идем!
Взяли Харпер-Ферри три десятка молодцов,
Дрогнула Империя, отчизна подлецов,
Тело Реда Брауна лежит в земле сырой,
Но дух Реда Брауна витает над землей!
