— Но как мне доказать свою человечность? — замирая от ужаса и собственной храбрости уточнил Деймос.
— "Мы — люди Книги и Закона, они — с одним железом дружат. Змея становится драконом, когда змею другую душит", — продекламировал комендант. — А обезьяна становится человеком, когда убьет другую обезьяну. Соображаешь?
— Соображаю, — кивнул Хеллборн, хотя на самом деле ничего не понял.
— Приведите Бандерлога, — приказал гиксос, повернувшись к охранникам.
"Бандер... кого?!"
Бандерлог оказался невероятно огромным и здоровым китайцем. Или японцем? корейцем? каким-то азиатом из конфуцианской зоны. Он мог быть подданным Мэгги или старшим братом капитана Белгутая (где они теперь?...) Настоящий гигант, почти два метра, двести с лишним килограмм сплошных мускулов. В одной набедренной повязке, мокрый, пыльный и грязный — скорей всего, только что с каменоломни. Интересно, как ему удается поддерживать физическую форму в этом аду? Наверно, один из тех парней, про которых сказано — "То, что его не убивает, делает его еще сильнее". Лени и любопытства во взгляде Бандерлога не было, одно только презрение. Если Хеллборн правильно прочитал послание, заключенное в его узких глазах цвета ночных кошмаров.
— Твой новый рекрут, Червяк? — спросил китаец, повернувшись к коменданту. — Ладно, давай не будем с этим тянуть.
Но комендант никуда не торопился.
— Вот, англичанин, познакомься. Это говорящая обезьяна, Бандерлог. Порода редкая и вымирающая. Промежуточный этап эволюции. К сожалению, совсем не желает становиться человеком. И вряд ли уже станет.
— Я убил столько твоих обезьян, редофил, что уже давно стал трижды, четырежды человеком! — ухмыльнулся китаец.
— Как ты понимаешь, — гиксос по-прежнему обращался к Хеллборну, — убийство обезьяны — далеко не единственный признак человека разумного. Но очень важный. Поэтому убей его.
"Кто он такой? Как он попал в рабство? За что? Почему? Мне приходилось совершать и более страшные поступки, но должна же быть какая-то граница!
С другой стороны — это не мой мир, не моя война, а я должен выжить и хочу вернуться назад...
О чем я вообще думаю?! Это не беззащитный раб, которого мне предлагают добить из жалости — это настоящая машина для убийства!!!"
— УБЕЙ ЕГО!
Хеллборн почти уже решился, но Бандерлог все-таки опередил его. С диким нечленораздельным воплем китаец бросился вперед. Деймос поспешно отпрыгнул в сторону, и Бандерлог пролетел мимо.
"Так... драться по правилам с ним бесполезно. И это не старик-профессор, которого можно убить двойным ударом в грудь. Нет, надо срочно что-то придумать. Что?!"
Китаец снова атаковал, альбионец снова уклонился.
Гиксосы наблюдали за сражением молча, не кричали как безумные болельщики и не делали ставок. Революционная дисциплина? Черт их знает. Только комендант с явным неудовольствием в голосе заметил:
— Ты не можешь вечно бегать. Дерись! Убей его!
"Что он там говорил? Обезьяна, труд, человек... Нужно срочно вспомнить все, что я знаю об этой теории!!! Гиксосы будут довольны (надеюсь), если я использую в поединке элементы их учения. Ну же, вспоминай! Обезьяны, труд... орудия!!!"
Бандерлог приближался, но недостаточно быстро. Хеллборн нагнулся и подхватил с земли целую пригоршню разнокалиберных камней — тысячи, миллионы были разбросаны вокруг. ВЖЖЖЖЖ! — и в воздухе просвистела целая камнеметная очередь. Китаец заорал от внезапной дикой боли. Получилось! Прямо в глаз! Теперь бы только закрепить успех... Успех закрепился сам собой. Полуослепленный Бандерлог сделал неудачный шаг, споткнулся о миллион первый камень и с грохотом рухнул на землю, где неподвижно замер. Неужели готов?! Нет, шевелится... Не дать ему подняться!!! Вперед!!!...
Хеллборн не мог сказать, сколько минут это продолжалось — две, три, десять? Но он провел немало времени, сидя на спине поверженного противника и разбивая ему затылок острым осколком взорванной пирамиды.
"Могло быть хуже", — подумал Деймос, отбрасывая свое окровавленное оружие. Оттолкнулся от неподвижного тела, встал и отряхнулся.
— Неплохо, неплохо, — одобрительно хмыкнул главный гиксос. — Ладно, посадите его пока под замок и накормите. Продолжим завтра. Или послезавтра, как получится.
Хеллборн приготовился ко встрече еще с одним зинданом, но был приятно обманут — его посадили в другой вертолет. Не такой роскошный, как обиталище коменданта, совсем наоборот, но все лучше, чем сидеть в яме. Даже щели для воздуха оставили. Ах, да, и покрасили снаружи в ярко-белый цвет, дабы отражать солнечные лучи. И все равно, продержаться в нем несколько дней при такой температуре будет нетривиальной задачей.
А почему он сказал "завтра или послезавтра"? Тоже мне мозговая хирургия! Небось, отправят запрос куда следует, дабы проверить его историю.
Черт, черт, черт — из этой задницы надо немедленно выбираться!!!
Но как?!
Сквозь щели в корпусе Хеллборн мог наблюдать за довольно большим участком каменоломни, где до заката солнца убили пять или шесть человек. Насколько он мог понять, просто так, мимоходом. Охраникам не нужна была причина или повод, чтобы пустить то или иное оружие в ход.
Принесенный обед, а потом и ужин, Хеллборн принял с опаской. И облегченно вздохнул, когда понял, что это всего лишь какая-то зерновая каша. Похоже, поедание человечины в этом безумном сообществе является делом поощряемым, но сугубо добровольным. Квант света в черном царстве.
Но что будет завтра?
Завтра еще не успело наступить, когда Хеллборна навестил таинственный гость.
— Парень, тебе надо срочно сваливать отсюда, пока еще не слишком поздно, — с порога заявил он.
Пытавшийся задремать Деймос разлепил глаза и попробовал рассмотреть визитера в тусклом свете ночного фонаря, висевшего над входом в "тюремный вертолет". Не узнал. Но голос... А, вспомнил. Один из гиксосов, подобравших его сегодня утром в пустыне. Нет, не каннибал. Командир патруля. То самый — самый высокий, самый здоровый и самый белый. Он был довольно вежлив, когда разговаривал с ним, ни разу не ударил... едва ли это имело какое-то значение.
— Это провокация? — пробормотал Хеллборн. — Проверка? Я соглашусь бежать, и меня тут же пристрелят? Нет, не выйдет! Я твердо решил связать свою судьбу с Красным Аварисом! С Новым Годом, брат!
— Дурак, я и не думал тебя проверять. Я в самом деле предлагаю тебе бежать. Не веришь — выгляни наружу. Я убил твоего охранника, — ответил гиксос.
— Убил? Так я тебе и поверил, — ухмыльнулся Хеллборн. — Скорей всего, переодели одного из рабов в красную униформу...
— Да ты сам посмотри, это Луиджи-каннибал! Ты познакомился с ним сегодня утром на обломках румынского вертолета!
— Это ничего не значит, — пожал плечами Деймос. — Я уже успел понять, что человеческая жизнь здесь ничего не стоит. Наверняка, он в чем-то провинился, и вы решили убить одновременно двух зайцев. Его и меня.
— Как мне тебя убедить?... Вот, держи, — в полоске света сверкнула оружейная сталь. Но Хеллборн не спешил прикоснуться к предложенному пистолету, невероятно громоздкому и длинноствольному:
— В чем подвох? Пистолет незаряжен? Спиленный боек? Холостые патроны?
— Пистолет исправен и заряжен боевыми патронами. Он с глушителем — так я убил охранника — поэтому можешь испытать его прямо сейчас, — предложил гиксос. — Выстрели... да куда угодно, хотя бы в песок.
Деймос пожал плечами. Что он теряет?
ЧПОК! — отдача и фонтанчик песка в том месте, куда угодила пуля. ЧПОК! — и еще один фонтанчик. Хм, действительно, работает!
— А ты не боишься, что это я — провокатор? — внезапно спросил Хеллборн и прицелился своему собеседнику в лоб. — Что я специально сдался вашему патрулю, чтобы внедриться на каменоломню и проверять лояльность здешнего персонала? И ты только что провалил эту проверку?
— Провокатор? Ты?! — усмехнулся ночной визитер. — И кто тебя прислал? Директорат коммунальной безопасности?
— Ты удивительно догадлив, — осклабился Деймос. — Именно так.
— Болван, — хихикнул собеседник, — в этом чокнутом государстве никогда не было спецслужбы под таким названием. Кого ты хочешь обмануть?
— Ну, допустим, — промямлил Хеллборн и осторожно опустил пистолет. — Тогда почему?...
— Потому что отсюда надо сваливать, но один я не справлюсь, а ты кажешься мне подходящим напарником. Поэтому я не стал расстреливать тебя там, в пустыне, и доставил в лагерь. Все равно я не могу больше терпеть это кошмар, а другого удобного случая может не представиться.
— Я сегодня человека убил, — почему-то вспомнил Деймос.
— В этом аду нет праведников, — отрезал гиксос. -Знал бы ты, сколько у меня грехов... Я все видел. Можешь считать это самообороной. У него все равно не было шансов. Неважно. Не будем терять время, пошли.
Машина втиснулась между двумя гигантскими карьерными самосвалами. Хеллборну показалось, что он уже где-то видел подобный шестиколесный автобус. Но вот где?...
— Как называется эта модель?
— "Большой Сахарский Комфорт", "Рено", 1925 года, — сообщил гиксос.
— Нет, никогда не слышал, — покачал головой Хеллборн.
— Я долго готовился, — продолжал новый знакомый, забираясь в кабину, — машина забита под завязку картами, оружием, водой и другими припасами. У нас в запасе несколько часов, прежде чем нас хватятся.
— Куда мы отправляемся?
— На юг. Попробуем перейти суданскую границу. В крайнем случае — ливийскую. Ты какую предпочиташь?
— Мне все равно, — равнодушно пожал плечами Деймос.
— Действительно? Мне почему-то так не кажется.
Двигатель — нет, не взревел — едв слышно затрещал, и "Большой Сахарский Комфорт" тронулся с места.
— Хватятся нас нескоро, — повторил водитель.
* * *
— Меня зовут Смит. Джон Смит.
— Да, разумеется, — ухмыльнулся альбионец. — Очень приятно.
— Можно подумать, тебя на самом деле зовут Деймос Хеллборн, — в свою очередь усмехнулся собеседник.
— Ты не поверишь, но иногда проще назваться настоящим именем, чем придумывать новое. Тем более здесь, где меня никто не знает.
— "Здесь" — это где? — уточнил собеседник.
Они были в пути уже несколько часов. Смит предложил Хеллборну подремать, но тому решительно не спалось. В свете фар не наблюдалось решительно ничего интересного — один только песок. Машина все дальше и дальше углублялась в бездорожную пустыню.
— Мы должны уйти как можно дальше от реки и населенной местности вообще, — на всякий случай уточнил очевидный план сидевший за рулем гиксос. — Нас не сразу догадаются здесь искать. Когда догадаются — мы будем очень далеко. По прямой двигаться не будем, придется постоянно петлять и запутывать следы.
— Аминь, — кивнул Деймос.
— А ты действительно уголовник? — неожиданно спросил Смит.
— Нет, мирный путешественник, — огрызнулся Хеллборн. — Но я почему-то решил, что к уголовнику здесь отнесутся лучше.
— "Здесь" — это где? — повторил Смит.
— В Египте, — не стал вдваваться в подробности Хеллборн.
— Ну что ж, ты правильно решил. А сам-то ты откуда? — поинтересовался новый товарищ. — То, что ты не англичанин — сразу ясно. Я много лет жил в Англии. И не американец, потому что американец — это я. Австралиец? Новозеландец? Южноафриканец?
— Ты не поверишь.
— А ты попробуй. Конечно, если ты не хочешь говорить... — пожал плечами Смит.
— Из Нового Южного Египта, — бросился в омут Хеллборн и буквально впился в своего спутника глазами — какова будет его реакция? Ведь он ничего не знает о здешней Антарктике — кто ее населяет, кому она принадлежит...
— НЮЕ? В таком случае — добро пожаловать в Старый Северный Египет! — хохотнул спутник. — Да, далеко ты от дома добрался. На египтянца не похож.
"Надо же, их и здесь называют египтянцами!"
— ...из договорных колонистов?
— Вроде того, — неуверенно кивнул Деймос.
— Понятно.
— А что тут вообще происходит? — осмелился уточнить Хеллборн. — Гиксосы, "год ноль" какой-то, Ред Браун, развалины, каннибалы...
— Да ты совсем деревня... если не прикидываешься, конечно, — заметил Смит.
— К нам в НЮЕ новости с большим опозданием доходят, — рискнул заявить Деймос. И, как видно, правильно сделал, потому что спутник отнесся к его словам с пониманием.
* * *
— ...никто не знает его настоящего имени. Одни говорят — он ирландец, Редъярд О'Брайен; другие говорят — мексиканец, Родриго Обрегон. Иные считают, что настоящее имя товарища Реда Брауна — Рудольф Брюнинг, и он австриец из Вельса. Куда менее популярна теория про американца Реджинальда Браунинга, и очень популярна гипотеза про чешского еврея Рудика Брюннера. Как бы то ни было, он встал во главе нашего движения, когда египтяне (не путай с египтянцами, брат!) и европейские колонисты свергли владычество бельгийских наследников кровавого короля Леопольда. Тогда мы были молоды, сильны и смотрели в будущее с большим оптимизмом. Надеялись построить по-настоящему новый и прекрасный мир, куда лучше, чем в советской Монголо-России или пальмирской Италии...
"И уж конечно, ничего общего с Драконской Африкой или Спиридоновской республикой", — подумал Деймос.
— Благие намерения привели нас туда, куда и должны были — прямиком в преисподнюю, — вздохнул Смит. — На убийственные поля Иалу, Aalu Killing Fields. Да ты и сам все видел. Если не все, то многое...
— "Пусть мир прогнивший уничтожен, но был триумф достоин Пирра, — пробормотал Хеллборн. — Низвергли Молоха — и что же? Воздвигли нового кумира!"
— Где-то так, — согласился спутник.
* * *
Четверо суток в пути, день и ночь, с очень короткими остановками — заправить машину или залить воду в радиатор. И снова в путь. Спали на ходу, ели на ходу. Ну, разве что для отправления естественных надобностей тоже приходилось останавливаться — на минуту-другую.
В дневные часы Смит доверял "Сахарский Комфорт" Хеллборну, как правило, сопровождая передачу руля простейшими инструкциями вроде "держи строго на юг (или запад) и никуда не сворачивай". Иногда просыпался, сверялся с ему одному понятными ориентирами на местности, давал новые рекомендации и снова засыпал. В ночные часы, насколько понимал Хеллборн, Джон Смит вел машину по совершенно фантастическим кривым линиям.
— В прежние годы я исколесил эту пустыню вдоль и поперек, — пояснил он как-то, — гонялся за бельгийскими легионерами и арабскими мятежниками. Мне еще повезло — многие мои товарищи с подобным богатым опытом теперь гниют в земле. Я вовремя успел перебраться из Авариса на Каменоломню, и товарищ Браун потерял меня из виду. Но я не мог больше терпеть и ждал удобного случая... Дождался!
— Аминь, — пробормотал Деймос и тут же заснул.
Проснулся он только после того, как под колесами "Рено-1925" что-то взорвалось, и машина опрокинулась на бок.
* * *
— Скорее, вылезай!!! — орал Джон Смит прямо в ухо альбионца, одновременно стреляя из миниатюрного автомата куда-то в ночь. — Не туда, болван! Сюда, за мной! Прячься за автобусом! Держи!
