"Хм, а я-то думал, что эта образцовая военная часть! Что они здесь разлили? Машинное масло?"
Нет, не масло, понял он секунду спустя. Вот один труп лежит, вот еще один. Интересно, как они умерли? Держись, держись, мой верный желудок!
"Размазали по стенке" — точнее и не скажешь. Точно, размазали. И по стенке, и по лестнице. Кстати, вот еще один. Или при жизни это были два разных человека? Трудно сказать.
Кто их убил и чем это грозит Джеймсу Хеллборну?!
Что-то зашипело на полу под ногами альбионца. Он присмотрелся и подобрал наушник, провод от которого тянулся к ближайшей стене и утопал в телефонной розетке. Очевидно, упал с оторванной головы одного из раздавленных индюшатников. В крови не заляпался, поэтому Джеймс без особой брезгливости приложил его к собственному уху.
— Пять-шесть, пять-шесть, — сказал чужой и равнодушный голос сквозь помехи и другое шипение.
"Ну и что?" — едва удержался от ответа Хеллборн.
— Стрела златоперая все вещества и начала впитала в себя и немыслимый блеск излучала, — добавил голос в наушнике.
НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!!
...Гросс-адмирал Генри Спонтакер (ну, тот самый, который встречался в 1834-м году с генерал-капитаном Ридерхостом) в один прекрасный день пришел к выводу, что альбионский офицер и джентельмен не будет считаться полноценным без длиннейшего курса классической поэзии. Ладно еще, "Илиада" и "Одиссея", но с его тяжелой руки целые поколения кадетов вынуждены были зубрить "Эль Сида", "Роланда", "Рамаяну", "Махабхарату" и "Песню о боевых колесницах династии Хань".
Один из этих кадетов, будущий гросс-адмирал Ательстан де Спиллер, проходивший практику на борту броненосца A.N.S. "Камелопард", как-то раз дежурил на мостике в самый разгар учебных стрельб. В глубокой тоске юный моряк зубрил очередной древний эпос, строчки из которого бубнил себе под нос. К его удивлению, не раз и не два, выстрел из очередной пушки странным образом совпадал с началом очередной строфы, а попадание снаряда в цель — совпадало с финалом.
Молодой де Спиллер как следует озаботился этими фактами, и в итоге накатал целую баллистическую таблицу, где той или иной строфе из какой-нибудь великой поэмы, озвученной размеренным речитативом, соответствовало время, которое тратит тот или иной снаряд на преодоление той или иной дистанции. "Адмирал Спонтакер был велик, — писал он в заключении, — ибо предвидел, что античная поэзия может послужить делу усиления нашего морского могущества...", ну и т.д.
Один из этих стихов должен был читать вслух бедняга Томас Коллинз, в тот памятный день на борту старушки "Матильды", но тогда Хеллборн слушал другую волну.
— ...окутана дымом, как пламень конца мирозданья, сверкала и трепет вселяла в живые созданья, — продолжал бубнить голос в наушнике.
"Стрела златоперая"? Джеймс Хеллборн не был артиллеристом, он не обязан был помнить все баллистические таблицы наизусть. Поэтому понятия не имел, какому калибру и какой дистанции соответствует "Стрела златоперая" из великой "Рамаяны". Он знал только одно...
(— ...и пешим войскам, и слонам. и коней поголовью...)
...когда голос в наушнике произнесет последнее слово стиха...
(— ...грозила, пропитана жертвенным жиром...)
...снаряд попадет в цель.
— ...и кровью...
Хеллборн едва успел рухнуть на пол — прямо на чьи-то останки, обхватить руками голову и широко открыть рот.
БРРРРРРРРРАННННННННННГГГГГГГГ!
Форт-Нептун содрогнулся от верхушки самой высокой антенны до фундамента на дне морском.
"Молодая школа", — сообразил потрясенный Джеймс.
Хеллборн не стал ждать второго снаряда — вскочил и побежал в обратном направлении. Он обязан был спасти из обреченной крепости несколько человек. Иначе все будет напрасно, все пойдет прахом...
Убийцы поджидали его за углом.
Никаких сомнений, это они размазали несчастных индюшатников по узкому коридору. Они стояли и чего-то ждали, испачканные кровью с головы до ног. Все улики были налицо. Виновны, ваша честь! Дважды виновны! Повесить за шею, пока не умрут!
Убийцы тоже обратили внимание на Хеллборна.
— Кррр! — произнес один из них и шагнул вперед.
И его тяжкий шаг прозвучал в ночи раскатом грома.
* * *
"Черт побери... Дьявол! Морской дьявол?! Кто это?!!!"
Первый взгляд жестоко обманул Хеллборна. Ему показалось, что перед ним выстроился целый отряд вставших на дыбы гигантских черепах. Но потом он присмотрелся и понял свою ошибку. Нет, это млекопитающие. Некоторые из них даже самки. Это броненосцы. Морские броненосцы.
Скорее, даже не броненосцы, а панголины. Еще точнее — некая промежуточная форма. Панголин в костюме южноамериканского армадилла. Точнее и не скажешь.
Ну да, если есть морские черепахи, то почему бы не быть морским броненосцам? И почему бы им за миллионы лет эволюции на альтернативной планете не превратиться в разумных существ? И почему бы им не объявить войну одной из человеческих империй?! Готов спорить, броненосцам наверняка не понравился тот факт, что сухопутные приматы построили в их владениях металлическую крепость. После чего принялись бессовестно воровать веспен и другие вулканические газы...
— Кррр, — повторил ближайший из броненосцев.
— Кррррр, — ответил другой.
"Что это? Ультразвук? Как у дельфинов? Тогда почему я понимаю их разговор от первого до последнего слова?!"
— Убить его?
— Остановись.
— Почему?
— Этот человек находится под защитой.
— Отец прав. Его нельзя трогать. Не сейчас.
— Кто запретил?
— И те, и другие.
— Убирайся, человек. Спасайся.
— Спасай своих друзей. Торопись.
Хеллборн и не подумал возражать. Развернулся на 180 градусов и побежал. Как раз в этот момент на Форт-Нептун обрушился очередной снаряд "молодой школы", но Джеймс устоял на ногах и продолжил путь.
В голове царил абсолютный хаос.
"Это не "Рамаяна"... Это из другой поэмы. "Махабхарата".
— Теперь долги вернуть пристало, —
Сказал тогда учитель хитрый,
— Ты всех сильней, сразивший Балу!
На трех мирах, убийца Вритры!
Есть у меня враги — данавы,
Страшны лицом и видом странным,
Они построили державу
В глубоких недрах океана,
На твердом дне морей соленых
Живут ужасные данавы!
Их целых триста миллионов,
Они сильны в бою кровавом!
Зовутся нивата-кавачи,
Что значит — "Мощный панцирь носят",
Пусть быстрый конь в пучину скачет,
Его ведет Матали, грозен...*
"Нивата-кавачи" — это значит "облаченные в неуязвимые панцири".
Это они, никаких сомнений быть не может. И место обитания совпадает — в океане, к югу от Индостана.
Данавы... Джордж Стэнли Фабер, великий английский теолог из прошлого века, был уверен, что индоокеанские данавы — это отражение греческих данайцев. Тех самых, что штурмовали Трою, облаченные в тяжелый доспех...
Бойся данайцев, Хеллборн Джим!..
В крепость угодил третий снаряд, и Джеймс вспомнил про голос в наушнике. Таинственный незнакомец не только декламировал отрывок из баллистической поэмы.
Он говорил с альбионским акцентом.
На этой планете становится совсем тесно.
Наконец-то завыла сирена боевой тревоги, лишь на несколько секунд опередившая четвертый снаряд.
* * *
Разумеется, в кают-компании уже никого не было. Куда мог направиться адмирал после начала обстрела? Думай, Джеймс, думай!
Где на борту этого неподвижного корабля находится капитанский мостик? Как и положено, на самом верху. Туда направимся и мы.
Лестницы, лестницы... Почему здесь нет лифтов?! А может и есть, где-нибудь в соседней шахте. Нет времени разбираться.
Так, это не здесь... Вот! Угадал! Действительно, капитанский мостик. Панорамные стекла, пульты, приборы — все как положено. Одноглазый контр-адмирал, другие офицеры. И Маркус Верхувен тоже здесь. Отлично, и новая знакомая, "баронеса фон Хеллборн" — тоже.
— Герр адмирал! — заорал Джеймс, остановившись на пороге. — Скорее, мы должны уходить отсюда!
В его сторону одновременно повернулось несколько голов.
— Прекратите панику, солдат! — крикнул Одноглазый. — Что вы себе позволяете?!
— Заткнись, индюшатник! — рявкнул в ответ Хеллборн. — Я не с тобой разговаривал!
— Что?! Ах, ты, мерзавец!... — контр-адмирал потянулся за пистолетом, но Джеймс не оставил ему ни единого шанса. Был одноглазый — стал слепой. Хеллборн прострелил ему второй глаз, а заодно и голову. И прежде чем магазин пистолета опустел, рассвирепевший альбионец уложил всех посторонних для него людей на мостике. Когда на пол упала последняя гильза, на ногах стояли только Хеллборн, Верхувен и Матильда.
— Рузвельт, вы с ума сошли! — воскликнул ошеломленный адмирал. — Как вы посмели?! Мы пытаемся организовать оборону крепости, а вы убиваете всех старших офицеров! Эти люди были моими товарищами...
— Не смейте так говорить! — почти завизжал в ответ Хеллборн. — Это я ваш товарищ! Ons — die Wikings! Пришло время решить, за что вы сражаетесь — за белголландцев или за чертовых индюшатников!
— Вы не понимаете, я не могу так просто все бросить! — в отчаянии закричал Верхувен. — Я же пытался вам объяснить! Скажите, — тон адмирала внезапно сменился на удивительно спокойный, — Порт-Жемчужный все еще наш?
— Так точно, мин херц, — машинально отозвался Хеллборн.
— А на этой планете — нет. Он принадлежит этим гребаным пиндосам. Я собирался взять его снова. Я несколько лет планировал атаку. Я не могу упустить этот шанс! — адмирал готов был заплакать.
Джеймс повернулся к Матильде Робинсон, которая до сих пор стояла в дальнем углу мостика, молчала и явно ничего не понимала:
— Хочешь услышать окончание сказки?
— Да, — мгновенно и не задумываясь ответила она.
— Твой аппарат уже починили?
— Там всего лишь антенна погнулась, сущие пустяки...
— Тогда помоги мне дотащить его до самолета, — Хеллборн кивнул в сторону адмирала.
— О чем вы? — не понял белголландец.
Джеймс молча ударил его в солнечное сплетение. Недостаточно сильно, чтобы убить, но Верхувен сложился в несколько раз, как швейцарский армейский нож.
БРРРРРРРРРАННННННННННГГГГГГГГ!
Они вовремя покинули мостик. Прямое попадание, "молодая школа" снова оказалась на высоте.
— Адмирал ранен! — закричал Хеллборн на первого встречного солдата. — Помоги мне доставить его в лазарет. Быстрее, болван, благородная дама уже не может держать его!
— Беги в ангар, — шепнул он Матильде, — и заводи самолет. И постарайся дождаться меня.
— Можешь не сомневаться, — отвечала она. — Я очень хочу узнать, чем закончится ЭТА сказка.
В лазарете было шумно и людно. Раненые и недобитые поступали в избытке. Среди носящихся взад-вперед врачей и санитаров Хеллборн разглядел Патрицию и схватил ее за руку:
— Поспешим, нас ждут.
— Куда вы уводите адмирала? — удивился солдат, только что помогавший Хеллборну. Среди всеобщего беспорядка никто не заметил, как Джеймс пристрелил его.
В ангаре тоже никто не скучал. Стальные ворота, не так давно пропустившие гостей в крепость, повисли лохмотьями. Вряд ли прямое попадание, решил Хеллборн, корабли в ангаре слишком хорошо сохранились. Снаряд по касательной прошел или вообще снаружи разорвался. А еще снаружи по-прежнему бушевал шторм, грозивший затопить и без того обреченный Форт-Нептун.
Так, где Матильда? Вот она, возле своего самолета. Машина массивная и похоже надежная. Не конвертоплан. Старомодный дизайн, "триплан Западного фронта", только с поплавками.
— Это безумие, госпожа! — один из "грифонских" офицеров осмелился повысить голос на "баронессу". — Мы должны укрыться в крепости и переждать обстрел. Индоокеанцы уже открыли ответный огонь, это всего лишь один вражеский корабль, они обязательно одолеют его...
— Мы должны немедленно покинуть Форт-Нептун, идиот! — на ходу закричал Хеллборн. — Там, — он указал в сторону открытого моря, — у нас есть шанс, а здесь мы все умрем!
Грифонец посмотрел на Хеллборна, как... как на... Джеймс не сразу понял, что офицер смотрит вовсе не на него, а на нечто за его спиной. Оглянулся и увидел данайца-броненосца, спокойно стоявшего в дальнем конце причала. Стоит ли говорить, что это зрелище окончательно убедило его в правоте госпожи баронессы.
— Все на борт! — заорал грифонец. — Стартуем немедленно!!!
Адмирала запихнули в хвост, пристегнулись в креслах. Джеймс по старой привычке устроился поближе к бортовому пулемету. Напрасно, уж очень старомодная и совершенно незнакомая модель. С какой стороны он заряжа...
Двигатели гидросамолета как-то очень мерзко завыли, и машина сорвалась с подвесного причала. Мгновение спустя корпус самолета содрогнулся от ужасного грохота. Хеллборн выглянул в иллюминатор и понял, что поплавок гидроплана сорвал антенну с ближайшего индоокеанского корвета, но все-таки удержался в воздухе. Ненадолго. Едва самолет пересек границу ангара, как тут же уткнулся носом в набегающую десятиметровую волну.
"Неужели конец?" — совсем не равнодушно подумал Джеймс.
Немного спустя голову посетила другая мысль, чудом услышанная среди криков и воплей остальных пассажиров:
"Корпус герметичен, утонем не сразу".
Потом ему показалось, будто за иллюминатором мелькнул знакомый силуэт. Некто, украшенный костяными пластинками.
Затем последовал еще один страшный удар. И хотя сознание Хеллборн не потерял, он мало что соображал в последовавшие 40 или 50 минут.
Когда он окончательно пришел в себя, то понял, что вокруг царят тишина и спокойствие, и гидроплан мирно качается на ласковых волнах, под чистым и ясным небом, украшенным миллиардом звезд. Или около того.
* * *
— Знаете, почему я не бросил вас в крепости, мин херц? — спросил Хеллборн некоторое время спустя.
— А вы действительно были готовы это сделать? — поинтересовался адмирал Верхувен.
— Да, и предварительно застрелить вас. Так обычно поступают с предателями, — спокойно объяснил Джеймс.
— Придержите язык, штабс-капитан. Я не виноват, что проклятое зеркало в моей каюте...
— Совершенно справедливо, не виноваты, — кивнул Хеллборн. — Но как только вы узнали от меня, что дорога домой существует, и отказались за мной последовать — вот тогда вы и стали предателем.
"Дави на него, дави! Белголландцы любят грубых и жестоких людей! Разбуди в нем белголландца! Только не переиграй".
— Вы — мой билет на Остров Черепов, — продолжал Джеймс. — Я не хотел бы снова объяснять индоокеанской политической полиции, кто я такой и куда направляюсь. Но если я вернусь на остров под ручку с уважаемым и могущественным адмиралом, все пройдет гладко и быстро. Надеюсь. Я должен вернуться, понимаете?! — Хеллборн внезапно сорвался на крик. — Я не могу здесь больше оставаться! Я не могу больше нигде задерживаться!!! На Остров Черепов, и никуда не сворачивать! Я хочу поскорее вернуться в мир живых!
— Какой еще "мир живых"? — удивился адмирал.
— Как?! Разве вы до сих пор ничего не поняли?! — расхохотался Хеллборн. — Мы все умерли. Мы мертвы и находимся в аду. Я даже только что видел местных демонов — и они мне совсем не понравились.
