— На чем мы остановились? — уточнил адмирал Верхувен, когда "штабс-капитан Рузвельт" снова поднялся на борт крошечного корабля.
— 12 градусов южной широты, 78 градусов восточной долготы, — объявил Хеллборн.
— Понятно, — кивнул белголландец. — Хорошо, я прикажу немедленно отплывать.
Джеймс Хеллборн почему-то вспомнил дни, проведенные в индоокеанском лагере, и по спине пробежал неприятный холодок, не имеющий ничего общего с температурой окружающей Антарктики.
"Похоже, я снова возвращаюсь в ад. Но теперь у меня есть проводник. И какой проводник — настоящий Вергилий!"
Глава 41. "Бойся данайцев, в ночи приходящих".
— Кто бы мог подумать? — никто, и я в том числе, — признался адмирал Верхувен. — Я пропустил три мировые войны в двух мирах, и только чудом успел на четвертую.
"Коршун Папанго" мчался на северо-восток со скоростью 60 километров в час. Уцелевшие матросы торчали на мостике, Патриция удалилась в одну из опустевших кают, а Хеллборн с адмиралом по-прежнему сидели в кают-компании и обменивались информацией. Если можно так сказать. Хеллборн, пусть недостаточно, но все-таки успел познакомиться с миром Спекуляции. Маркус Верхувен ничего не знал о буднях и тревогах Старой Земли в период с 1913-го по 1940-й год. Поэтому говорить и рассказывать в основном приходилось Хеллборну.
— ...Лондон пал, Петропавловск разрушен, Скоттенбург захвачен! — "штабс-капитан Рузвельт" изо всех сил изображал восторг и воодушевление. — Готов поспорить, что за последние месяцы наши продвинулись еще дальше! Поэтому я и спешу вернуться.
— А я — нет, — внезапно признался Верхувен.
— Неужели... — начал было Хеллборн.
— Вы отсутствовали около трех месяцев, а я — почти 27 лет. Вот и все, — развел руками адмирал. — В прежней Белголландии меня все считают давным-давно умершим, никто не помнит, никто не ждет. Индоокеания — мой новый дом, там моя семья, мои товарищи, мой народ...
"Еще одна речь про любовь к родине, — с тоской приготовился внимать Джеймс. — Интересно, а люди — индоокеанцы, убитые или брошенные на том берегу, имели к этой родине какое-то отношение? За что ты сражаешься, Маркус? Мне одной встречи с Ла Беневом хватило, чтобы понять — этот ваш курятник... индюшатник — тот еще гадюшник. А ты так ничего и не понял? Или просто привык?"
— Я не вернусь, — повторил Верхувен. — По крайней мере, не сейчас, пока в этом мире идет война, и Индоокеания нуждается во мне. Тогда как Белголландия прекрасно справляется и без меня. Но я провожу вас до Зеркальных Ворот и как следует запомню это место. На всякий случай. Быть может, когда-нибудь...
"Да-да, Маркус, напусти побольше тумана, и не забудь пустить слезу".
— Эта девушка, которая с вами... — адмирал не договорил.
— Она мне полностью предана, — прохладно сообщил Хеллборн.
— Местная? — уточнил белголландец.
— Вроде того, — неопределенно пожал плечами Джеймс. — Кстати, я хотел бы ее навестить, она что-то плохо себя чувствовала...
— Разумеется, — понимающе кивнул Верхувен. — Спокойной ночи, герр Рузвельт.
— Спокойной ночи, герр адмирал.
Бледно-зеленая Патриция встретила его на пороге каюты.
— Обычно я не так тяжело переношу качку, — призналась она. — Но эта ржавая лоханка... Ну вот, опять...
Хеллборн терпеливо ждал, пока она издавала булькающие звуки, уткнувшись в синее пластмассовое ведерко.
— Зачем мы вообще вернулись в море? — простонала мисс Блади, переводя дыхание. — Разве нам не стоило задержаться в Альбионе?
— Где? На берегу? Или пешком топать на Южный полюс и непонятно где искать зеркало, доверившись невнятным намекам хитрозадого апсака? — пожал плечами Хеллборн. — Расслабься, мы движемся в правильном направлении.
— Спасибо, утешил, — пробурчала Патриция. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — промямлил Джеймс.
...Что такое с этими женщинами? Вот и Мэгги охладела к нему, как только они покинули Харбин. Или страсть в них пробуждают только пышные имперские столицы? Не то что бы Карфаген Спаги был особенно пышным...
Так или иначе, на крошечном корабле в этот день освободилось немало кают. "Хорошо живет индоокеанская военно-морская разведка", — констатировал Хеллборн, устраиваясь на койке и рассматривая содержимое встроенного в переборку мини-бара. Даже не будучи великим знатоком алкогольных напиток Спекуляции, он мог по достоинству оценить даты на этикетках и наклейках — 30, 50 и даже 85 лет тому назад. Какой-то бедняга их вовремя не выпил. Огнеметчик, скорее всего. А может он и не собирался их пить? Судя по вкусу и крепости, он хранил в этих бутылках топливо для своего огнемета.
"Бесконечное множество миров? — мысли Хеллборна внезапно поменяли направление. — А как насчет способов перемещения? Как сказал адмирал? "С другой стороны была только зеркальная гладь океана?" Он ничего не перепутал? А вдруг солгал? Ха-ха-ха, имел профессиональное право..."
Все, хватит на сегодня. Немедленно спать, спать, спать...
* * *
Само собой, "Коршун Папанго" не мог позволить себе сразу направиться к Острову Черепов по прямой линии (или хотя бы по дуге, учитывая кривизну земного шара). Пусть драконский флот был слаб и ничтожен, приходилось опасаться могущественного на любой планете британского флота, а также фортороссов, новагреков и якобы нейтральных арагвайцев. Что хуже всего, адмирад Верхувен опасался встречи даже с индоокеанскими кораблями, на которых могли плыть коллеги Патрика Мак-Диармата из политической полиции. А примерно через семьдесят часов после отплытия из Антарктиды в который раз подкачала погода.
— Нам не стоит рисковать, сэр, — сказал рулевой, указывая на серое небо за иллюминаторами. — Я предлагаю переждать этот шторм где-нибудь в укромном месте.
"Интересно, где?" — не понял Хеллборн. Корабль находился в открытом океане где-то между Кергеленом и Реюньоном, за добрую тысячу миль от ближайшейго клочка суши.
— Так и сделаем, — кивнул Верхувен. — Меняйте курс, старшина.
И адмирал ткнул пальцем в точку на карте. Хеллборн сфокусировал на ней взгляд и прочитал подпись: "Форт-Нептун". Как это банально и предсказуемо.
* * *
"А молодцы все-таки", — решил Хеллборн, любуясь растущей на его глазах стальной громадиной. Целая крепость в сердце океана. Как обмолвился Верхувен — всего лишь одна из нескольких. Но почему "Военная энциклопедия" ничего о ней не сообщала?!
— Потому что официально это была нефтяная платформа, — пояснил адмирал. — Хотя вряд ли Западно-Индийский хребет богат нефтью. Разве что веспеном или другим подобным вулканическим газом. Она прекрасна, не правда ли? Основание гравитационного типа — диаметр двести метров, высота — девяносто пять метров, масса — 120 тысяч тонн, гарнизон — 150 человек, основное вооружение — шесть орудий калибра 411 мм, а зенитки и прочую мелочь перечислять как-то неудобно. Рассчитана на прямое попадание айсберга в миллион тонн... если таковой когда-нибудь заплывет в эти широты.
Один из подчиненных Верхувена связался с дежурным офицером крепости, и перед "специальным монитором" распахнулись стальные шлюзо-ворота многоярусного ангара. В нем уже гостили несколько кораблей — приписанные к Форту патрульные катера, а также парочка корветов и подводных лодок. Едва "Папанго" вошел внутрь, как подъемник гигантского лифта оторвал кораблик от воды и подвесил сушиться (иначе и не скажешь!) на высоте трехэтажного дома. Жалкий остаток экипажа и альбионские пассажиры спустились по трапу на выдвижной причал, где уже толпилось нечто вроде почетного караула. Нет, никаких гвардейцев в парадной униформе — всего лишь несколько старших офицеров.
— Добро пожаловать в Форт-Нептун, сэр, — козырнул первый из них, молодой одноглазый контр-адмирал.
"Комендант крепости, никак не меньше, — сообразил Хеллборн. — Готов спорить, за глаза... или за один глаз?! — его называют Нельсоном".
— Это такая честь для нас! — продолжал Одноглазый.
— Спасибо, спасибо, Роберт, — кивнул Верхувен.
— Надеюсь, вы не откажетесь присоединиться к нашей скромной вечерней трапезе?
— Нет, разумеется, — кивнул белголландец. — Только пусть кто-нибудь позаботится о моих людях. — Адмирал небрежно кивнул в сторону толпившихся за ним матросов и альбионцев.
— Разумеется, сэр. Фрэнк, займитесь этим.
— Следуйте за мной, — приказал чиф-лейтенант со сморщенным лицом.
Незадолго до прибытия в крепость Хеллборн и Патриция в очередной раз переоделись. "Это какая по счету униформа? — пытался сообразить Джеймс. — Не война, а один сплошной маскарад! Корейская, викторианская, абиссинская, халистанская, драконская, карфагенская, грифонская! Проклятье, я едва помню, как выглядит старый добрый альбионский мундир!"
Но в этот раз Хеллборну достались всего лишь нашивки гросс-механика, поэтому на адмиральский банкет его не пригласили. Еще и разместили в общем кубрике с простыми матросами! Поскольку за бортом был вечер, в кубрике было довольно многолюдно. Отходившие ко сну индоокеанские служаки предавались обычным военно-морским развлечениям — карты, кости и другие настольные игры. "Интересно, как здесь издеваются над новичками?" — заранее расстроился Джеймс, но не угадал. Только один индюшатник подошел к его койке поздороваться:
— Девятая эскадра, а? Надолго к нам?
— Как получится, — дипломатично отвечал Хеллборн, не забывая подражать акценту Штока и Ла Бенева.
— Ну, будь здоров.
"Девятая эскадра?" Хеллборн осторожно покосился на свои нашивки. Черт их знает. Возможно, личная команда Маркуса Верхувена, боевое крыло флотской разведки — несомненно, с очень зловещей славой и длинющим кровавым следом. Поэтому с ним никто не хочет связываться. Как и с двумя уцелевшими матросами с "Коршуна". Впрочем, и они не собирались лишний раз общаться с подозрительным приятелем своего адмирала, который уложил на ледяном берегу с десяток их товарищей.
Патриции, конечно, здесь не было. Она снова изображала военного медика, поэтому адьютант Одноглазого увел ее в лазарет крепости.
Спать не хотелось, к настольным играм его не пригласили... Хеллборн снова застегнул мундир и отправился бродить по коридорам Форта-Нептун.
Скучное место, окончательно решил он уже минут через двадцать. Если снаружи индоокеанская цитадель действительно была прекрасна, то внутри это был всего лишь еще один боевой корабль, только неподвижный. Сумрачные коридоры, узкие лестницы, стальные двери, мутные иллюминаторы. Нет в мире совершенства. И на этой планете его тоже нет. Впрочем, постойте!
Похоже, блуждания по темным закоулкам Форта-Нептун в конце концов себя окупили. За очередной дверью обнаружился гибрид кают-компании и обзорной площадки. Одну из стен украшает огромный иллюминатор, два с половиной метра в диаметре. За иллюминатором бушует стихия и разбиваются волны. А по эту сторону — все очерь уютно и по-домашнему. Мягкие диваны, камин(!), журнальные столики. Интересно, сюда впускают унтер-офицеров? Или эти закуски и напитки — остатки адмиральского ужина? Хеллборн окинул взглядом помещение — у иллюминатора стояли двое сержантов. Еще один сержант-майор развалился на диване и листал толстый журнал. Похоже, и меня отсюда не выгонят, решил Джеймс, и прокрался к ближайшему пустому дивану.
— Какая прелестная погода, — заметил один из индоокеанцев.
— Какая отвратительная погода, — одновременно с ним заявил второй.
— Почему? — спросили они хором, повернувшись друг к другу.
— Это же замечательно — волны, шторм, ливень, а мы здесь, в тепле и уюте! — объяснил первый. — Ха-ха-ха!
— Штормы разные бывают, — проворчал второй. — Бывает, шторм прекращается, и на небе загорается солнце, сопровождаемое радугой. Это добрый шторм. А этот — злой. Он приносит печаль и тоску. И это только начало...
— Философ, торпеду тебе в пупок, — хмыкнул третий индюшатник, сидевший на диване. — Вам не пора на дежурство, болтуны?
— Так точно, сэр! — рявкнули бравые вояки.
— Ну так валите отсюда.
Когда "фиолософы" удалились, оставшийся сержант покосился на Хеллборна и вроде бы даже собирался поздороваться. Но уже через секунду как-то поскучнел. Очевидно, заметил нашивки таинственной "Девятой Эскадры", поэтому снова уткнулся в журнал. Джеймс не стал ему мешать, это за него сделали другие.
— Сэр, вас срочно требуют в ангар, — доложил еще один солдат, появившийся на пороге.
— В чем дело, капрал? — недовольно поморщился сержант.
— Пристал какой-то нейтральный гидросамолет, у него проблемы по вашей части.
— Хорошо, сейчас иду, — индоокеанец со вздохом отложил журнал.
Джеймс Хеллборн остался один. За иллюминатором по-прежнему бушевал шторм. Нет, он явно поторопился объявить эту кают-компанию удачной находкой. Скучнейший пейзаж. Ладно, посмотрим, что в этих журналах пишут...
— Ну и погода! — сказал кто-то над ухом Хеллборна несколько минут спустя.
"Сговорились они что ли?!" — мысленно взорвался Джеймс.
— Простите, мы вам не помешаем? — продолжал тот же голос.
"Европейский акцент. Иностранцы, — понял Хеллборн, — с того самого нейтрального корабля. Плевать они хотели на мою принадлежность к 9-й Эскадре".
— Ни в коем случае, проходите, устраивайтесь поудобнее, — принялся изображать радушного хозяина Хеллборн.
— Большое спасибо, — кивнул молодой офицер в грифонском мундире, плюхнулся в кресло и взлохматил мокрые волосы. За ним последовал еще один.
— Нам сказали, что это самое уютное местечко во всей крепости, — продолжал первый. — Хм, настоящий цейлонский чай! Стоило промокнуть, чтобы добраться до него! Но право, этот чай столь великолепен, что заставил меня позабыть об элементарных приличиях! — Грифонец снова повернулся к Хеллборну. — Разрешите предста...
В кают-компании воцарилось внезапное и подозрительное молчание.
— Что-нибудь не так? — секунд тридцать спустя решился спросить готовый к худшему альбионец.
Старший из грифонцев (челюсть на полпути к полу) заехал своему товарищу локтем в бок. Тот удивленно повернулся, уставился на Хеллборна — и тоже замер с широко раскрытым ртом.
— Не может быть, — наконец-то прошептал первый, — так вот что она имела в виду!
Второй вскочил на ноги.
— Я сейчас, — объявил он и тут же скрылся за дверью. Первый продолжал пялиться на Хеллборна, как на восьмое чудо света.
— С моим лицом что-нибудь не так? — попытался съязвить Джеймс. — Я совсем недавно побрился.
Грифонец не ответил, но челюсть все-таки подобрал.
"Они меня узнали? Почему? Где-то видели раньше? Кто-то послал их по моим следам? Кто? Почему?" — лихорадочно соображал Хеллборн.
— Вы не могли бы объяснить... — осторожно продолжил он.
"Следует ли мне бежать? Стрелять? Схватить грифонца и допросить?!" — метались в голове мысли.
— Уверяю вас, вы в полной безопасности! — грифонец выставил перед собой ладони. — У вас нет ни малейшего повода для беспокойства!
"Вот теперь я действительно беспокоюсь", — признался самому себе Джеймс, встал с дивана и отошел подальше. Грифонец не отводил от него взгляда.
