Пока мне никто не встретился, ни из друзей, ни из, так сказать, местных. Я медленно впадал в панику, дрожал от холода, который источали каменные стены, кутался в тонкую куртку, и пытался ладонями согреть уши, кончики которых торчали из волос и ловили все сквозняки.
Его я заметил не сразу. Тяжело раздумывая, я стоял в месте, где разветвлялись ходы, и куда я постоянно возвращался, и пытался вспомнить, куда еще не ходил. Очертаниями ходы очень напоминали паучьи лапы, а сам зал — его брюхо и голову. Что ни говори, ассоциация обнадеживающая...
Зло за своей спиной я почувствовал, и обернулся. Из самого узкого прохода, больше похожего на трещину в стене, постепенно просачивался темный туманный сгусток, похожий на энергию чистой стихии, вот только... другой. Черный бывает разным — смола, отлив перьев ворона, черный камень арстат, хранящий в себе энергию огня. Но это был черный цвет густого дыма над пожарищем.
Я попятился.
Фигура образовалась быстро, словно вынырнув из стены, и поплыла по воздуху ко мне. Я заподозрил, что оно голодно, и что своей пищей считает меня. Мое мнение тут, само собой, не учитывалось.
-Ааааааааа!!!
Иллюзион зашипел, и шипение сложилось в слова.
-С-с-стой на мес-с-сте.
И он закружил вокруг меня, словно акула вокруг куска мяса.
-Зачем? Ты кто такой? — Глупо было задавать такой вопрос. Он придвинулся ближе, словно привлеченный звуком моего голоса.
-Кх-хто это у нас-с тут такх-х кхричи-ит? Кх-хто это здес-сь ищ-щет неприятнос-стей?
-Не подходи! — Испуганно выкрикнул я. Он смеялся шипящим смехом.
-И ч-ш-што ты мне с-с-сделаеш-шь?
-У меня есть амулет, он заговорен от нежити!
Сгусток мрака остановился и медленно повел лицом, вовлекая в движение все 'тело'.
-Я-я... не неж-ш-ш-шить... — Он умудрился прошипеть каждую согласную.
-А кто ты? — Я отступил на шаг назад, но это ничего не изменило, его круги просто переместились вместе со мной, и сократились еще больше. Он словно уплотнялся с каждой секундой. Или... с каждым моим словом? Я это осознал и похолодел.
Он уже не отвечал, а говорил сам.
-Эльфеныш-ш заблудилс-с-ся?
-Да — Я отступал назад
-Эльфеныш-ш, ты боиш-ш-шьс-с-я? — Он надвигался быстрее, когда слышал звук моего голоса. Как будто был слепым. И шел на голос.
-Д-да.
Черный сгусток приблизился еще на два шага.
-Пхра-авильно делаеш-шь — Прошипел он и вдруг стиснул лапы на моих плечах.
Дальше было то, что и сейчас заставляло меня вздрагивать и нервно вглядываться в темноту, когда я это вспоминаю. Видения... приятные и не очень, страшные, пугающие, леденящие кровь, сменяющие друг друга, бесконечная вереница... Я думал, что это будет длиться до самой моей смерти. Может, я и кричал, но сам себя не слышал. Чем дальше, тем образы становились хуже, а от горла по телу расползались холод и онемение.
Конечно, я пытался вырваться, дёргался в его лапах. Но мне в плечи крепко впились раскалённые когти. На левом плече висела плотная сумка с плодовыми трофеями, и до кожи они не достали, а вот на правом пробили плоть и впились, как мне казалось, в кость. Я выл и бездумно дергался от боли, уже не пытаясь вырваться, а только по инерции.
Видения закончились, и теперь чувствовал только когти, а перед собой видел алые угольки глаз в черном мареве. Оно уже выжало из меня все, что могло, и питалось болью напоследок, как десертом.
Я не могу сказать, сколько это продолжалось. Мне показалось, что прошли недели, хотя, судя по всему, не больше часа. Когда иллюзион меня отпустил, я уже ничего не чувствовал. Мне было все равно, когда я лежал на земле, а он нехотя, медленно вытаскивал когти и обнюхивал меня, словно запоминая. Было все равно, когда выпавший из рук факел погас, и вокруг надолго воцарилась кромешная темнота.
Меня долго не было, поднялась тревога. Тело нашли другие эльфы — мои друзья и несколько старших, вооруженных поисковым амулетом и изогнутыми мечами. Один из них уперся мне в горло и холодил кожу, пока они не убедились, что это точно я, а не тварь с моим лицом.
Мне было все равно, когда меня подняли и начали тормошить, звать, пытаться достучаться. Сверстники исторгли нервные вопли, а старшие побледнели, когда моя сумка, стоило ее поднять, обвисла мерзкой мокрой тряпкой и оттуда пошлепались на камни прогнившие яблоки. Я этому даже не удивился. Я слышал. Я чувствовал. Я мог идти за ними. Но говорить не мог, потому что не понимал, что происходит и зачем вообще это нужно. Зачем мне ходить?..
Прошло не меньше месяца, прежде чем я стал реагировать на окружающее, полгода, прежде чем я заговорил, год, прежде чем я перестал бояться спать, и смог внятно рассказать, что произошло. И прошло пятьдесят шесть лет, прежде чем я отважился снова войти в ответвление Мариалланских пещер.
* * *
Гад меня не забыл, как и я его. Он словно хотел показать, что я хоть и вырос, но остался ничтожеством, что я по-прежнему просто пища, ничто для него. Что любой перед ним бессилен. Вот ведь...
Сознание прояснилось и я подумал, что это со мной уже было. Голова раскалывалась, плечо горело болью, я лежал в пещере, а меня тормошили и звали, не понимая, почему не реагирую.
-Дин? — тревожилась Нэнайе, дергая меня за плечо. По закону подлости это оказалось то самое плечо. Я кошкой зашипел и схватился за него.
Говорить было нечего, на ум шла только ненормативная лексика. Все, в следующий раз меня не заманишь в эти пещеры, даже если там через каждый шаг в стенах будут вмурованы клады, а за спиной будет щелкать челюстями стая демонов верхом на скальных химерах!
-Что такое, Динар!?
-Плечо отпусти! — Взвыл я, когда она снова дернула. С этими шрамами точно было что-то не то.
-Да не нужно мне твое плечо! — Проворчала спасительница темных эльфов, отпуская мой рукав. Нервно оглянулась.
-Он ушел?
-Ушел — буркнул я, пытаясь прийти в себя.
-Куда?
-Не знаю, но можешь догнать и попроситься вместе с ним, я не обижусь — огрызнулся я, садясь и пытаясь ощупать плечо. Да что ж такое-то...
Най надулась и уселась рядом, из вредности снова сгробастала одеяло и уложила его сзади себя. Ее могила исправит!
-Может ты мне расскажешь, что за дрянь мы видели? — Через силу выдавила она. Я поднял голову и посмотрел на нее.
-Что он тебе внушил?
-Какая разница? — Ощетинилась девушка. — Кто это ОН?
-Местный. — Проворчал я, снова дотягиваясь до правой лопатки, где продолжали пульсировать болью четыре полосы. — Мы не знаем, что это такое, и названия ему нет. Наверное, какое-то подобие демона.
Я вспомнил, что мы, маленькие дети, между собой звали придуманного нами обитателя пещер Менохом, хозяином подземелий. Не его ли имели в виду?
По спине в ответ будто ударили плетью.
* * *
Най.
-Что это были за собаки?
-Архоры. Обычная свора, в принципе, безопасны. Охраняют территорию, которую считают своей.
-Но это не только их территория? — Уточнила я.
-Не только. — Понимающе усмехнулся Динар, пытаясь осторожно повести плечами. — Здесь много тварей без названия, одну из них мы как раз только что видели.
Он отчего-то поморщился.
Я невольно вздрогнула. Перед глазами все еще стояло видение, очевидно, внушенное мне. В темноте — силуэт, похожий на маму, к которой подкрадывается непонятная шипастая тварь. Хотя, вполне понятная. Скоро мне химеры сниться начнут.
Маму я почти уже не помню, но ощущение теперь было — не из приятных. Если бы это происходило на самом деле, с ума бы сошла.
По коже пробежали мурашки, а я вгляделась в темноту пещеры, уходящей вдаль на километры. Что там происходит? Что еще может оттуда прийти?.. Я отвлеклась на эльфа, осторожно снимающего с себя рубашку.
-Да что там у тебя?
Он не ответил, только скрипнул зубами. Бросил рубашку на одеяло и сам замер, увидев, что ткань на спине до пояса потемнела от крови. Я подвинулась, посмотрела ему за спину, и мне стало плохо.
-Что? — посмотрел на меня эльф. — Что такое?
Я пыталась вернуть на место желудок. Не переношу вида чужой крови, да и своей тоже. А тут...
-Да что? — Динар не выдержал, сам посмотрел через плечо и чертыхнулся.
-Когда ты успел? — Изумилась я, разглядывая четыре глубоких пореза на лопатке, из которых продолжала сочиться кровь, размазавшаяся по спине и заляпавшая рубашку. Казалось, эти шрамы, нанесенные когтями, разодрав нафиг кожу с мясом, добрались до кости. Еще и поскребли по ней.
Возможно, я видела слабые белесые полосы на этом месте, когда он чинил свою одежду, но тогда решила, что показалось. Почему-то факт, что у эльфа может быть шрам, показался невозможным. Неужели они действительно были, а сейчас снова вскрылись? И как этот бред объяснить?
-Пятьдесят шесть лет назад успел — пробурчал он, смачивая испоганенную рубашку водой из фляги и пытаясь вытереть на себе подсыхающую кровь. Я подумала, что мне опять покаалось. Сколько-сколько лет?
Динар вздохнул, съежившись от ощущений.
-Давай помогу... — Пробормотала я. Он словно не расслышал, только поднял голову и непонимающе на меня посмотрел. Я молча протянула руку вперед.
Эльф вздохнул, опустил глаза и протянул мне ткань. Повозился и повернулся ко мне спиной. Я же сглотнула, мысленно дала себе пару подзатыльников: 'Твоя прабабка мужиков из под пуль таскала, а потом зашивала без наркоза!!' и принялась осторожно оттирать кровь.
Казалось, в эти минуты, когда мы вместе пережили явную опасность, и его это подкосило даже больше, чем меня, нарушив его былую невозмутимость, когда он повернулся ко мне спиной и добровольно принял помощь, и молчал, прислушиваясь к моим действиям... Мне кажется, тогда между нами установилось доверие. Впервые, по-настоящему.
Эльфа будто облили холодной водой и потрясли за шкирку, как заигравшегося котенка. И он уже не торопился прятать от меня мысли.
Что ни говори, а такое, бр-р-р, сближает.
Он молча подтянул к себе сумку, нашел там нужный пузырек, ткань, и протянул мне.
-Протри вот этим... пожалуйста.
-Угу — кивнула я, смочила 'бинт' все тем же отваром, похожим на разбавленный гранатовый сок, и принялась аккуратно убирать из порезов возможную заразу. Меня мутило — раны были глубокие — но с собой и работой я справилась. Динар не подал виду, что ему больно, хотя я порядком растревожила ему все нервные окончания, а спокойно сидел, наклонив голову вниз и что-то тяжело обдумывал. Только шипел иногда, и спина от напряжения как закаменела.
-Держи. — Я протянула ему извазюканную рубашку, убедившись что спина чистая, а кровь больше не идет. Наверное, из-за этого красного лекарства. Эльф повертел в руках рубашку и убедился, что ее легче выкинуть. Провел рукой над тканью, высушивая, а потом неожиданно бросил в костер. Я вздрогнула, когда огонь на миг скрылся, чтобы потом с торжествующим шипением и треском завладеть рубашкой.
Диннариэль полез в сумку за другой одеждой, и начал с недовольным видом в ней ковыряться. Я с тихим ужасом наблюдала затем, как вместе со спиной шевелятся и раны. Они не были протяжными, сантиметров пятнадцать в длину, не больше, но, повторюсь, глубокими. Такие параллельные полосы, словно от удара чьей-то когтистой лапы.
-Кто это тебя ударил?
Эльф вздрогнул, передернул плечами, а потом продолжил поиски. Боли он словно больше не чувствовал.
-Это от моей первой встречи с 'местным'. — Проронил он холодно. Но я заметила, как он весь напрягся. Значит, от встречи остались не только шрамы. Расспрашивать я не захотела: все равно не расскажет. И почему-то стало обидно. Ничего-то он никогда не рассказывает...
Хотя зачем ему откровенничать? Мы же только временные попутчики — еще больше обиделась я, уже сама не знаю на что. Из глубины до нас донесся поток воздуха и шум, похожий на глубокий вздох. Я судорожно сглотнула и вцепилась в одеяло, словно в нем заключался шанс на наше спасение. А ведь не спасешься под одеялом от монстров, как в детстве. Ненавижу пещеры.
Эльф нашел-таки что-то черное, похожее на безрукавку, и осторожно надел через голову.
-Ты что, не будешь лечиться?
-Это бесполезно, сам себя я не вылечу.
-Почему?
-Специфика профессии такая. Ничего себе, все другим.
-Может тогда зашить? — Неуверенно предложила я. Ага, без наркозу...
-Ничего, к утру стянется. — Он повел плечами, убедился, что раны не собираются открываться и повернулся к костру где догорали остатки белой рубашки.
-Так нужно. — Пояснил он в ответ на мой недоуменный взгляд. — Нельзя оставлять за собой кровь, чтобы ей заинтересовались звери или кто похуже.
-Может, буря уже прошла? — Не выдержала я.
-Нет. Сиди спокойно.
* * *
-И долго она продлится? — Спросила я тихонько, чтобы никто посторонний не услышал.
-Как минимум до утра. — Отстраненно отозвался эльф, осторожно устраиваясь у стены, поближе к костру, но так, чтобы не опираться на поврежденное плечо. Помолчал, словно приводил мысли в порядок и собирался с духом.
Я тоже сидела молча, опасаясь смотреть в сторону хода. Спать больше не хотелось... и я чувствовала нашу общую неловкость. Просто сейчас, после ряда пережитых опасностей, после такого адреналина, мы не могли быть друг другу чужаками. Но остается столько еще недоговоренного, что и друзьями мы тоже не можем называться. Даже хорошими знакомыми.
Причем основное недоговоренное — с его стороны. И он это знает.
-Кажется, нам стоит поговорить. — Он подал голос. Я повернула голову. Мол, я слушаю.
-Мне тебе нужно многое рассказать... — Он помедлил. — Причем столько, что не знаю, с чего начать... Скажу сразу: когда тебя встретил, я ничего не знал. Я не специально тебя вызволил. — Он усмехнулся, и я согласно кивнула. Тогда с разбойниками это была, скорее, самозащита. Он подумал-подумал, и снова продолжил.
-Ты ведь заметила мою странную реакцию на твое имя, возраст, происхождение и прочее?
Я опять кивнула. Почему-то в горле встал ком, и я не смогла говорить. Я понимала, что сейчас он скажет что-то, что скорее всего мне не понравится.
-Так вот, это было неспроста. Ты об этом и так догадалась. Я не стал сообщать тебе сразу о своих подозрениях. Во-первых, глупо, во-вторых, не обижайся, но я тебя не знал. Я и сейчас не могу сказать, что хорошо знаю, но думаю, что ты имеешь право на правду. Я только задам тебе еще один вопрос.
Я приподняла брови.
-Тебе приходилось слышать в себе голос? То ли свой, то ли чужой, что появился неизвестно откуда? Который прорывается с трудом, но все равно слышен, как собственные мысли? Приходилось?
Сказать, что я была ошеломлена — ничего не сказать. Я вытаращилась на него в ужасе. Потом сглотнула и внезапно осипшим голосом спросила:
-Динар, что ты знаешь?
* * *
Он еще пару мгновений смотрел на меня, и глаза на неподвижном лице блестели, отражая блики костра. Но это уже не был изучающий взгляд. Раны продолжали ныть, и в расширенных от боли зрачках легче, чем раньше, читались эмоции. В них было что-то отдаленное от того взгляда, каким, наверное, он мог бы смотреть на неизлечимого больного перед тем, как сообщить ему о диагнозе. Какое-то смущение, вина и решимость...
