Келебримбор пошёл за ним — без мысли, обречённо. Он чувствовал, что попался в ловушку. Точнее — он сам в неё залез, когда навёл Гортхауэра на Кольца... и теперь это всё только встало перед ним со всей очевидностью.
Они остановились поодаль от людей. Майа повернулся к нему.
— Они могут не знать о твоей судьбе, о твоем положении, — сказал он, — долго. Тут главное — решишься ли ты им открыть правду. Или будем пока ждать.
-Я не могу им сказать, — с тоской выговорил Келебримбор. — Они в меня верят. В своего лорда, короля, вождя. Который за них, который не предаст, защитит... перед Врагом. Они враз потеряют землю под ногами.
— Мы можем просто держать их в безвестности. Там сейчас, перед рубежом, несколько ваших... самые отчаянные. Они все — ранены, наши стреляли — по рукам, не убивать, сделать, чтобы не могли сражаться, чтобы отступили. Остальные ушли. Уйдут и эти, если мы ничего не будем предпринимать.
-Это вопрос времени. Рано или поздно вы уйдёте отсюда... и надо будет что-то решать. Но я не могу вернуться. Не могу.
— Это делает пропасть между нами непреодолимой, — тихо сказал Горт. — Понимаешь? Я захватил тебя. Я предал твою дружбу. Я вор и держу тебя в плену... а их воображение дорисует все остальное.
-Ты просил, чтобы я был рядом, — Келебримбор прижал руки к груди. — Я не могу тебя оставить. Я так не могу.
— Да.
Горт взял его руку, крепко сжал на пару секунд.
— Дать понять, что ты жив... Но не нарушая твоей чести. Они не способны причинить нам какой бы то ни было ущерб. Даже если соберут в кулак все силы... Да, враждебность. Но если ты вернешься и скажешь правду... они решат — я, с помощью Колец, исказил твою душу. Попытаются лечить, наверное, ты не выдержишь, уйдешь...
-Понимаешь... я бы вернулся, но... совсем, совсем потом... Потом. Я просто... должен увидеть, как ты встретишься с Мелькором... я хочу успокоиться... за тебя. Тогда — тогда что-то изменится, тогда будет... по-другому, я не знаю... Извини, я путано говорю, непонятно...
Голос его прервался.
— В таких ситуациях мы все начинаем говорить невнятно... — Горт посмотрел в сторону, туда, где оставались друзья Келебримбора. — Я выйду к ним.
Келебримбор вскинул глаза.
-Да. Но что ты скажешь?
— Что мне — нужен — ты, — раздельно проговорил Горт, — а не они. Велю убираться. Там посмотрим.
Келебримбор кивнул.
-Только потом... не улетай сразу, — помолчав, попросил он. — Хорошо?
— Нет, я вернусь. Чует мое сердце, не оберемся неприятностей с твоими друзьями... Я же их знаю. Отчаянные ребята.
-Правильные они ребята, — Келебримбор грустно улыбнулся. — За своих — до конца, как бы ни было тяжело. Они не за подлость воюют. Это-то и тяжко.
— Знаю. Самому противно... Деваться некуда. Ладно. Не думаю, что это будет долго.
Он вновь распахнул крылья, и, как огромная птица — не спеша — полетел в сторону эльдар.
Полет был нетороплив — Горт давал возможность разглядеть свой крылатый облик, всегда наводивший ужас на врагов. Он опустился перед кучкой эльдар, медленно сложил крылья и шагнул к ним.
— Что вам нужно здесь?
При виде чёрного летучего призрака они несколько притихли, но...
-Мы пришли за своим лордом! — вышел один. — Ты обманом захватил его в плен! Мы пришли освободить его.
— Это я уже слышал, — майа недобро усмехнулся. — Попробуете еще раз, более удачно? — он кивнул в сторону остальных, где почти все были ранены, и вряд ли кто-то умудрился бы в ближайшее время удержать оружие в руках.
-Да, попробуем! — в голосе эльфа был вызов. — И мы не отступимся, пока не освободим его!
— Что ж, вперед, — Горт выжидающе сложил руки на груди. — Не возражаете, если я посмотрю?..
За спиной первого эльфа появился другой, — подошёл поближе.
-Я готов обменять свою свободу на его! — сказал он. — Занять его место.
Майа демонстративно расхохотался.
— Может, объяснишь, зачем ты мне нужен? Келебримбор — внук Феанаро, король, создатель Колец; а чем прославлен ты, эльда? Уменьем играть на лютне? Ты мне не нужен.
-А зачем ОН тебе? Ты обманул его, ты предал нас всех! Ты столько скрывался — зачем? Ради того, чтобы обманом вынудить его сделать для тебя Кольца!
— Я не обязан отчитываться перед тобой. Уходите, пока вам позволяют уйти.
-Нет, обязан! Творить зло и обман ты считаешь себя вправе, а отвечать за это перед теми, кого обманываешь — нет?!
Майа приглашающе кивнул:
— Давай. Заставь меня это сделать.
Парень здоровой рукой выхватил меч.
-Выходи на честный бой.
— Я убью тебя, — равнодушно сказал майа. — Ты не умеешь сражаться толком.
-Что ж... я погибну за своего лорда и за правое дело, — парень прищурился. — Давай, вперёд.
Горт лишь пожал плечами.
Откуда у него в руках появился меч — никто не успел заметить. Едва заметное, нереально быстрое движение — и острие клинка коснулось горла эльфа, оставив на нем кровавую каплю.
— Ну?..
В глазах того мелькнул страх, но он рванулся вперёд, к тёмному майа. Метил на поражение, — одним ударом. В сердце.
Майа оказался вдруг в стороне; эльфу показалось, что время замедлилось — только сам он не может двигаться, сам — как муха в янтаре, или пчела в вязком мёде... вот приближается темный клинок, неспешно, неотвратимо; вот касается запястья точным ударом — и острая боль обжигает руку; вот выплескивается кровь из разрубленной вены... Далее время вновь потекло обычным ходом — а майа стоял рядом, смотрел насмешливо — и ждал.
-Чего ты ждёшь! — яростно выдохнул эльф. — Можешь убить — так убей!..
— Не имею такого желания, — равнодушно сообщил майа. — Убирайся.
Эльф последним отчаянным усилием перехватил меч, — было видно, что это дорого стоит ему, — и снова бросился в атаку.
Удар пришелся на этот раз в плечо — хлынула кровь, легкий доспех, что был на эльфе, не сумел защитить его от меча майа. Тот навис над упавшим эльфом, распахнув крылья — остальные с ужасом смотрели на происходящее, не решаясь подойти, ибо майа окружала аура ужаса.
— Что тебе нужно, нолдо? Или ты напрашиваешься, чтобы я забрал тебя с собою? Ты не увидишь своего лорда и там.
-Я хочу освободить своего лорда! — выкрикнул эльф ему в лицо. — Ты говорил там, перед нашими воротами, что хочешь освободить того, кто дорог тебе, как нам — наши лорды! Чему ты удивляешься теперь?!
Майа выпрямился — и повернулся к остальным. Вскинул руку.
— Убирайтесь отсюда!
На эльдар одновременно с этими словами хлынула волна непреодолимого, сводящего с ума ужаса — должно быть, как тогда, на Тол-Сирионе. Волну эту ощутил и лежавший у ног Горта эльда — вот только он не смог бы броситься бежать, даже если бы захотел, ибо силы покидали его с каждой секундой.
Они побежали. Рванулись к городу со всех ног, как будто вся армия Гортхауэра гналась по пятам... Не побежал только тот, который вызывал Горта на бой: смотрел на него широко раскрытыми от ужаса глазами, но... в них был не только ужас, но и горечь предательства.
Несколько долгих секунд майа смотрел на него — а потом пошел прочь, к лагерю, не оглядываясь. От боли и потери крови все плыло у эльфа перед глазами, но он все еще не терял сознания — и видел, как его окружили люди в черных доспехах, как над ним наклонился кто-то, кажется, тоже смертный, только бледный, тоже в черном, и в руках у него был нож.
У эльфа уже не осталось сил испугаться, — только мелькнула мысль: вот и всё... Не убил сам, так приказал другим, побрезговал руки марать... На его губах появилась обречённая усмешка: ну и пусть...
Ожидаемого удара не последовало — эльда понял: человек срезал застежки с его доспеха, чтобы добраться до раны. Выжигающий душу страх отступал — но зато с каждой секундой сознание плыло все сильнее. Холодные пальцы наконец коснулись раны, все обожгла вспышка новой боли — и почти сразу же боль начала отступать, исчезать. Правда, силы от этого не вернулись.
Он попытался отстраниться, — куда там... Сознание то и дело уплывало, но он держался: принимать то, что уготовила ему судьба, он хотел с широко открытыми глазами, если уж выпало — плен, значит...
— Безумцы, — проговорил человек, что-то делая с его раной — эльф не мог разглядеть. — Не трогают ведь их, так нет — сами рвутся...
Он поднялся и велел кому-то:
— В лагерь его.
Эльда сквозь подступающую муть успел увидеть склоняющиеся над ним фигуры, почувствовать, что его поднимают, кажется, кладут на носилки...
Потом все исчезло.
...Когда он очнулся, первое, что он увидел, — шатёр, и склонённая темноволосая голова рядом. Человек... кажется.
Эльда отдернулся — память о пережитом ужасе нахлынула на него, как волна, и в сознании наступило полное смятение: он помнил, что его несли куда-то... приказали — в лагерь... был уверен, что убьют... что они сделают с ним?! Последние дни подобные мысли поневоле приходили в голову всем: понимали, что не выстоят в штурме... что город будет захвачен... многие погибнут... а остальные? а если не успеют уйти?.. да и куда уходить?.. В памяти у всех просыпались рассказы из первой эпохи — жуткие, леденящие душу; тем более, здесь было много тех, кто — видел сам... кто пережил падение Нарготронда, Гондолина...
Человек заметил, что он очнулся, поднялся, присел рядом с эльфом, — в руках у него была чаша.
-Пей, — сказал он. — И без возражений... герой.
В глазах эльфа плеснулся страх. Он только сейчас ощутил, насколько пересохло у него в горле, как хочется пить, и понял — это от кровопотери. Болели руки, обе были ранены — одна стрелой, другую распорол меч майа... и стоило пошевелиться — боль пронзила грудь. Слабость... да он и захочет подняться — не сможет.
— Что это? — спросил он, стараясь, чтобы у него не заплетался язык от слабости.
-Отвар трав, — пояснил человек. — Для крови. Ты много крови потерял. Мы тебя подлечили, но нельзя всё — чарами, надо, чтобы ты и сам выздоравливал. У тебя голова вообще есть? Ты что — не знал, с кем связался?
Эльф не ответил. Он принял чашу — едва удержал; глотнул. Да, и вправду отвар трав... правда, не совсем знакомый вкус...
Он выпил все до дна; жажда не отступила, но стало немного полегче.
-И чего ты добился? — человек, похоже, не ждал ответа, а просто рассуждал вслух. — Ты во вражеском плену, да. Но если Горт не хочет обменивать тебя на Келебримбора, он ведь этого и не сделает, согласись.
Эльф отвел глаза. Говорить с человеком не хотелось — что тут говорить; не поймет. И главное... Он служит Врагу. Они пришли сюда, чтобы занять их город, чтобы выгнать их из родных домов, чтобы Ост-ин-Эдиль стал оплотом Врага; чтобы украсть то, во что лорд вложил душу... о чем с ними говорить?..
Человек, видно, понял. Кивнул каким-то своим мыслям.
-Позвать Келебримбора? — неожиданно спросил он.
Эльф впервые посмотрел на него — прямо.
— Гортхауэр сказал, что мы никогда не увидим его.
-Он не вернётся к вам, — согласно кивнул человек. — Но я не знаю, может, он согласится встретиться с тобой.
— И вы позволите нам... поговорить? — недоверчиво спросил эльф.
-Позволим, — усмехнулся человек. — Конечно, мы будем слышать каждое слово.
— Ну... — эльда помолчал. — Что ж, позови, раз так.
-Если он согласится, — повторил человек.
Взгляд его затуманился, и эльда понял: человек зовёт кого-то по осанве, как будто он — тоже эльф... Наконец, видимо, разговор был окончен.
-Он придёт. Жди.
Придет... Сколько времени уже он тут, у них? Что с ним было? Враг должен был пытаться узнать, где Кольца... От этой мысли у него похолодело все внутри. А еще — оттого, что теперь впервые подумалось — на ясную голову, что называется — ведь Враг может и на него обрушиться с этой же целью... а о его методах давно уже были все наслышаны...
Некоторое время в шатре было тихо, — только снаружи доносились голоса... И вдруг — шелестнул полог, раздались шаги... Человек встал, уступая место вошедшему, и Келебримбор опустился возле своего вассала на колени. Осторожно сжал его руку... и внезапно коснулся губами.
"Спасибо тебе... И — прости. Прости, что тебе пришлось пройти через всё это. Я виноват."
"Лорд... — тот даже дернулся, настолько неожиданным был этот жест. — Что ты!.. Как ты? Что здесь... С тобой? Они ведь не выведали про Кольца?"
"Поисками Колец он занимается сам, — медленно отозвался Келебримбор. — Потому и не нападает на Ост-ин-Эдиль. Я хотел поблагодарить тебя... и вас, тех, кто пошёл с тобой. Это было смело, безрассудно смело... я знал, что иначе вы не сможете, и что у вас ничего не выйдет. Я хочу, чтобы вы знали: я... я хочу быть достойным вас. Что бы ни было, чем бы ни закончился этот плен... если ему вообще суждено закончиться. Я не вернусь, Эреллан. Быть может, этой ценой Эрегион останется нетронутым войной..."
"Он не отпустит тебя?!" — Эреллан приподнялся, но от боли в груди тут же застонал, не выдержал, и снова опустился на ложе.
"Отпустит... Не в этом дело. Я не уйду сам — пока не узнаю, что сталось с моими творениями, как всё... развернулось. И есть ещё одно. Он ведь был моим другом... я верил ему. От этого особенно больно."
"Больно, да... Он ведь... Я тоже с ним... Говорил."
Эреллан резко отвернулся — потому что на глаза у него навернулись слезы жгучей обиды. Как же это... Подло. Добрую сотню лет... А потом... И все это время — лгал...
"Он лгал... Умалчивал, точнее. Ты можешь дать мне слово, что выполнишь мою просьбу?"
"Я готов дать тебе любое слово. Я выполню все, что ты скажешь..."
"Я прошу тебя, когда ты вернёшься — скажи всем, всем, чтобы... Чтобы никто больше не бросался на их мечи... за меня. Что о вашей любви и верности я — знаю, и что для меня самым ценным всегда было, есть и будет — ваши жизни. И что я здесь... я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы война не обрушилась на наши земли."
"Когда... — повторил он мысленно. — Ты думаешь, я вернусь? Думаешь, такой шанс есть? И потом, знаешь... Ты один здесь. Что он делал с тобой?"
"Он прочитал мою память, — медленно сказал Келебримбор. — Тогда, на берегу. После — ничего. Он говорил со мной. Обо всём этом..."
"Говорил? О чем?"
"О Кольцах. О том, почему лгал нам. О том, что не отступится от своего... Это же он сказал потом вам — у городских ворот... когда меня чуть не подстрелили свои же. Кстати, кто это был, у кого сорвалась рука?"
"Я не знаю. Никто не сказал. Не признался. Лорд... а что — с городом? Он обещал начать штурм. И — ничего... Может, они слабее, чем кажутся?"
Келебримбор закрыл глаза. Сделать так, чтобы Эреллан не слышал...
"Гортхауэр... я не мог не встретиться с ним. Он спрашивает, будет ли штурм... Что мне сказать? Я не хочу подставлять... никого."
Тот вздохнул.
"Скажи, что не знаешь. Откуда тебе это знать..."
"Хорошо. И... я скоро приду к тебе. Надолго меня тут не хватит."
"Приходи. Я ведь говорил — или раскрываться полностью, или так и погружаться в ложь. Впрочем, тебе можно и не общаться с ним. Ты же в нашей власти, — Горт усмехнулся, — запретили, вот и все."
