-Так и должно быть, — Келебримбор был очень серьёзен. — Да... ничего себе видения, они хорошо подготовились... Хотел бы я знать, откуда исходят эти навыки. А вот и Тинтаурэ.

Дверь отворилась.

— В наши знания об Эру это как раз вписывается, — сказал Лис. — Лицемерие, жажда поработить души, обман в светлых одеждах...

-Да, — коротко отозвался Келебримбор. — Это-то и тревожно.

Тинтаурэ окинул взглядом всех, подошёл к Лису. Обернулся на Келебримбора.

-Я попробую...

Он остановился возле оборотня, неуверенно улыбнулся.

-Слушай, а можно тебя попросить... стать волком, а? Мне так как-то удобней, что ли...

— Закрой глаза, — серьезно сказал Лис.

Тинтаурэ послушно зажмурился, закрыл лицо руками.

-Я не подглядываю, честное слово!

Лис вздохнул. Расстегнул пояс, скинул тунику, оставшись в одних штанах.

Преображение произошло стремительно, заняв, наверное, не больше пары секунд. Зрелище получилось смешным — огромный волк ... в сапогах и штанах.

Айдис не удержался — улыбнулся. Тинтаурэ осторожно протянул руку вперёд, не открывая глаз.

-Ну что? уже можно?

"Можно, — мысленно сказал волк.— Теперь помогай мне снимать штаны..."

Тинтаурэ засмеялся, зарылся лицом в густую волчью шерсть.

"Ну ты даёшь... волк в сапогах! Тесно ведь..."

"Нет, просто неудобно, — волк мысленно смеялся. — Сейчас..."

Он извернулся и ловко содрал с лап сапоги и штаны, оставшись в первозданном волчьем виде.

"Не все умеют разговаривать мыслями, понимаешь."

Он, однако, говорил так, чтобы слышали все.

Тинтаурэ оглянулся на Айдиса, — понял.

Он положил руку с Кольцом Огня волку на лоб, их взгляды встретились. Айдис замер: между ними почти зримо протянулась какая-то нить, связь душ... а пульсирующее где-то в глубине алого камня в кольце вспыхнуло ярким светом. Тинтаурэ брал силу Кольца и как будто создавал для своей собственной — щадящую оболочку, чтобы как можно больше смягчить своё прикосновение к фэа создания Тьмы...

"Откройся... тебе не больно?"

"Нет, — честно ответил Лис. — С тобой — совсем не больно... Смотри. Все, что было, открыто для тебя..."

Айдис понял: мальчик сейчас увидит то, что было с его другом, увидит... то, что было в ханнаттском форте...

-Стой! — он сам не ожидал от себя, что вмешается. — Лис, не надо...

Лис и сам опомнился, волк дернул головой, но... Было уже поздно.

Тинтаурэ медленно опустился на пол, невидящими глазами глядя прямо перед собой, — только качал головом и шёпотом повторял: нет, нет, этого не может быть...

Келебримбор крепко взял его за плечи, — ему не надо было ничего спрашивать, через мгновение он уже знал всё, что узнал мальчик. Затем резко встал, поднял Тинтаурэ.

-Вы с Гортом совсем рехнулись, что ли?! — яростно выдохнул он. — Подкармливать жажду мести этих... И что мне теперь с ним делать? Я вам что — Ирмо, память закрывать? Лис, как ты мог!

"Он меня не спросил, — ответил волк. — А на ком выместить, они и так находят. Ложкой моря не вычерпаешь, как Горт говорит."

Келебримбор повёл рукой над головой мальчика, заговорил нараспев, — Айдис не мог понять языка, но даже он почувствовал, как от этой полу-песни, полу-заклинания исходит властная сила. Тинтаурэ выпрямился, взгляд его стал спокоен и почти неподвижен, руки бессильно повисли вдоль тела. Келебримбор поднял его на руки, уложил на кровать.

-Ну вот пока так, — сказал он шёпотом. — Лис, в следующий раз... В следующий раз, пожалуйста, подумай головой. Всё-таки он ещё ребёнок.

"Я не сообразил, — виновато сказал Лис. — Но, может... Стоит ли ограждать его от правды? Рано или поздно он узнает, что такое война. Хорошо хоть — не вживую все это увидел..."

-Есть предел выносливости, — вполголоса отозвался Айдис. — И есть вещи, которые ребёнку могут дать душевную травму на всю жизнь. Первые впечатления самые сильные, от них зависит, как человек будет потом на мир смотреть... Да и любое живое существо тоже, надо думать.

-Да, — Келебримбор сел прямо на пол возле волка, обнял его. — Ладно... В общем, слушайте. Эти чары мне знакомы, это из умений тех, кто учился у Владыки Грёз и его учеников. Как они попали в Нуменор? Видимо, от заморских эльфов, к ним же приплывают телери. Что ещё... Сами жрецы. Они сами изменённые: обычным людям такое не под силу, даже нуменорцам. Вот кто изменил их — это тоже вопрос.

"Кто-то из майар? Плохо это, если Валинор начал помогать Нуменору, да еще ТАК... У нас считают, что Феантури на такое не способны. В смысле, не станут искажать людей."

Келебримбор развёл руками.

-Боюсь, вот тут я уже ничем не могу помочь. Когда попадёте в Нуменор, смотрите в оба.

"Главное, чтобы во мне не распознали оборотня, — в мыслях Лиса прошла волна откровенного страха — страха перед болью. — Хватит с меня уже пыток и казней... наелся. Да и Айдису от такого тоже не польза."

-Я тебя ни в какую разведку не пущу, — как-то чересчур спокойно сказал Айдис. — За моими — и сразу же назад. Настолько сразу, насколько получится, конечно.

"Ты не поверишь, но я и сам не полезу. Больно это очень... такие разведки..."

... В том, что жизнь его на этом событии подходит к концу, Торнар не сомневался. Что с остальными, он не знал, но почему-то оставалось ощущение, что все они — мертвы. Интуиция не подводила его в таких вопросах никогда. Ему, должно быть, сохранили жизнь, как командиру... ради сведений...

Перед глазами снова вставало изуродованное тело Илатара, и тогда становилось страшно.

Никогда раньше страха он не испытывал. Сейчас — давило; еще — от безделья, от однообразия, от неопределености — что будет дальше?..

Пищу приносили исправно, но за трое суток Торнар не притронулся ни к еде, ни к воде — боялся, что в нее подмешаны снадобья, замутняющие рассудок. Боялся не без оснований — они и сами так поступали, и вряд ли враги менее находчивы, чем нуменорцы.

Хотя знал, что еще несколько дней — и он не выдержит. Всему есть предел...

В первый день голова кружилась и болела — наверное, от того удара, которым их всех отрубили. Потом стали давать о себе знать голод и слабость. Скорее бы уж... Хоть что-то.

"Что-то" наступило в виде бесшумно отворившейся двери, — Торнар даже не сумел заметить, когда это было, обнаружил лишь, что она уже закрывается, а в камере стоит худенький юноша, скрестив руки на груди, и смотрит на него. Вид у паренька был весьма недовольный.

-Ну и что ты думаешь? — спросил он.

Несколько мгновений Торнар смотрел на него — не понимая. Не вязался облик вошедшего с его представлениями о том, КАК все это могло происходить.

— Ты кто? — спросил он бесцеремонно.

-Ниньо, — ответил он так, как будто это всё объясняло. — И имей в виду: не будешь есть — переведу на насильственное питание. Тебе не понравится, предупреждаю сразу. Если хочешь загнуться, то лучше скажи прямо, нечего в позу вставать.

— Я не тороплюсь на тот свет, — помолчав, сказал Торнар. — Но если ты целитель, сам должен знать, почему я не ем вашу еду.

Он обнаружил, что ему уже трудновато говорить — во рту пересохло. Да... Пить....

Ниньо смерил его насмешливым взглядом, взял кувшин с водой, к которому Торнар не притрагивался, решительно отпил. Несколько секунд словно прислушивался к тому, что с ним происходит.

-Нет, ничего тебе не подмешали. Пей, — голос был властным. — Так, что тут у тебя... Ну ты и скотина, я тебе как человеку еду приносят, а ты нос воротишь! мамка всё ругается: мол, она что, зря ещё и на тебя готовит? А ну жри давай!

— Что ты мелешь... — проговорил Торнар.

Но кувшин он все же взял — обнаружил, что руки трясутся. Отпил прямо из него глоток, другой...

Не выдержал. Принялся пить — дав наконец-то волю жажде. Эру, как мало нужно для счастья... Даже в голове прояснилось. Нет, кажется, и вправду ничего не подмешано... что он нес? Его мать — готовит? Бред...

Парнишка бдительно наблюдал чуть ли не за каждым глотком.

-Ну вот, другое дело. Теперь слушай, могу рассказать, почему тебе для дознания ничего не подмешали, голова твоя садовая. Отряд твой погиб. Ханнаттцы вас обвиняли в том, что вы вырезали женщин и детей из их деревень, Горт ещё в ярости был, он считает, что тут что-то не так, но пока вёз тебя, прочитал твою память и узнал, как всё было. Так что можешь успокоиться, у тебя уже давно всё узнали.

Торнар откинулся на стену. Почему-то он сразу поверил, что это правда. Значит, сам майа... Да, этим можно все объяснить. Если это и вправду был он — мог, должно быть, и проникнуть в память.

Значит, предатель поневоле... сведений хватает и помимо погибшего отряда... Ну, что ж. На войне как на войне. Они оказались сильнее.

— Дальше что? — спросил он.

-Что, что... Отпустить тебя — опять пойдёшь воевать. В лучшем случае. В худшем — попадёшь под это, ваше, — Ниньо скривился, — что тот, кто побывал в плену, уже охмурён Врагом. Тем более, что жрецы Эру уже на ваших злы, да и на тебя тоже, за то, что заступался.

— Это мои трудности, а не ваши. С ними я сам разберусь. Воевать... Да. Пойду.

Ниньо кивнул.

-Вот поэтому тебя никто и не выпустит отсюда. Ну, не из камеры, — он улыбнулся, — а отсюда, из Мордора. Так что давай, ешь, и пойдём со мной.

Торнар посмотрел на очередную порцию еды, принесенной сегодня утром.

Ни слова не говоря, принялся жевать, запивая водой из кувшина. Когда миска опустела, он поднялся.

Говорить с этим мальчишкой не хотелось. То ли действительно так наивен, то ли изображает, чтобы найти подход...

Ниньо вывел его из камеры, повёл по коридорам — огромный лабиринт, по большей части здесь было темно, как ночью, или такое освещение, что приходилось напрягать зрение. Дошли до подъёмника, — непривычному человеку было жутковато: комната с одной дверью, без окон, и ощущение, будто ты вместе с полом ухнул куда-то вниз, вниз... Потом снова — путь по коридорам... а в воздухе ощутимо и ароматно запахло едой. Ну да, едой, и судя по запаху, чем-то вкусным...

Торнар молча шел за Ниньо. Что он делает?.. Или так уверен в своей безопасности?.. Ведь другой на него бы мог накинуться, пары секунд хватит, чтобы свернуть ему шею... Не понимает?..

Ниньо остановился возле какой-то двери, из-за которой падал яркий свет.

Улыбнулся, — сейчас было видно, что лицо у него человеческое, однако что-то было грубоватое в нём, и клыки... неуловимо больше, чем могли бы быть у человека.

-Заходи. Там моя мамка готовит, будешь ей помогать. Можно было, конечно, тебя на рудники отправить, но там от тебя пользы, как от дохлого одуванчика.

Торнар остановился, прежде чем войти. Спросил по какому-то наитию:

— Кто ты?

-Долго объяснять, — отозвался Ниньо и распахнул дверь.

Оттуда рванулся шум и жар, и поначалу с отвычки ничего не было видно. Потом разгляделось: огромное помещение, огонь, множество котлов, громадных кастрюль... и множество народу, снующего между ними: кто подкладывал дрова, кто помешивал варево длинными поварёшками... Частью они были похожи на Ниньо, частью — выглядели намного грубее, как... ну да, почти как орки. И среди всего этого возвышалась, — да что там, просто царила — огромная орчанка в тёмно-коривневом платье и засаленном переднике.

-Ниньо! — прорезал воздух её пронзительный голос. — Привёл? давай его сюда, а ну, живо! Да скорее же!

У Торнара расширились глаза, когда он осознал, ЧТО видит. Нет, не саму эту — кухню... тут ничего удивительного не было, жрать нужно везде и всем, это везде будет одинаково.

Орки. Этот парнишка — орк?! Полукровка, должно быть...

Торнар сам не заметил, как отступил назад — инстинктивно.

— Я не буду помогать оркам.

Откуда-то сбоку взялись два здоровенных орка, — видно, по слову своей главной поварихи. Аккуратно взяли Торнара под локти и повели куда-то вглубь кухни, — сразу оказалось, что там, на пороге, ещё вовсе даже прохладно. Сопротивляться этим громилам было, мягко говоря, сложно.

Первым порывом было рвануться — тут же Торнар осознал, что три дня голодовки даром не прошли, шансов против этих быков не было никаких. Надо же, — промелькнуло в мыслях, — орки пищу готовят... что они могут наготовить... хотя это же все полукровки, видно...

Его протащили через всю кухню и деловито поставили возле колоссальной поленицы, к которой то и дело подходили орки за дровами. Работа была простой: взять охапку дров, проскочить пышущее жаром помещение и подкинуть их туда, куда скажет орчина, бдительно наблюдающий за тем, чтобы огонь поддерживался как надо. Торнару дали с минуту посмотреть на это дело, затем один из сопровождавших пихнул его в спину, не больно, но ощутимо.

-Усвоил? — поинтересовался он. — Тогда вперёд.

Торнар смотрел не на охапку дров — дрова как дрова; он краем глаза смотрел на другое: на кухнях обычно бывают ножи. Но здесь, видать, озаботились — в пределах досягаемости ничего не было...

— Я сказал, — проговорил он спокойно, — оркам помогать не буду, всё.

-Он сказал! — орки заржали. — Кто бы его спрашивал!

Торнар стоял, глядя вперед, словно ничего не видя. Перед глазами стояло другое — тело Илатара, как они нашли его: окровавленный кусок мяса... Отряд погиб. Что это — издевательство?.. Прислуживать орчанке на кухне...

Он увидел мелькнувшие перед носом лапищи с дровами, затем понял, что дрова вручили ему. Торнара развернули в сторону кухни и толкнули: мол, шевелись.

Дрова он просто отшвырнул, и шагнул в сторону, ни на кого не глядя.

Оркское ржание эхом отзывалось по всей кузне.

-Смотри-ка! Не хочет! Работать не хочет! Никак белоручка нуменорская, привык, чтобы ему всё подавали!

Ну верно, что же им сказать. В голове у Торнара вдруг зазвенело, странно как-то, начало темнеть в глазах — он понял, что это предобморочное состояние, от голодовки, но ничего, удержится. Ему почему-то казалось, что он не здесь, все словно бы удалялось от него прочь... может, в той воде что-то все же было подмешано?..

Либо на рудники отправят, либо убьют, подумал Торнар отстраненно, — и хорошо, и так и так — со своими.

Его подхватили, затем комната как-то враз перевернулась, — Торнара попросту один из орков перекинул через плечо и потащил куда-то под несмолкающий хохот.

-Бедняжечка! От работы замутило!

Почему-то все это не вызывало стыда. Через секунду сам понял, почему — это же орки. Твари. Нелюдь. Что с них ожидать.

Идиотизм происходящего — словно во сне.

Нестерпимая жара отступила, вокруг стало не так светло, — Торнара сгрузили у стенки, где от двери тянуло более прохладным воздухом. Громилы, хохотнув напоследок, удалились: видимо, главная повариха не терпела, когда кто-то сидел без дела.