-Не сомневаюсь, — без улыбки сказал Эрнил. — В общем, в отношении меня тебе надо будет решить, стоит ли настаивать на клятве. Потому что слово, данное врагу, ничего не значит.

Таннис посмотрела на него каким-то странным взглядом. А потом тихонько сказала:

— Это не мы настаиваем. Это люди Горта настаивают. Скажи спасибо, что они не поступают, как встарь иные племена делали. Не слыхал, способ? — она выставила большой палец на правой руке. — Отрубить — и иди гуляй. Все равно не навоюешь. И еще считали милосердием.

Глаза Эрнила сощурились и сверкнули недобрым блеском.

-Одного такого... отрубателя я уже поклялся убить. И я это сделаю. Веришь ты или не веришь.

— Он это делал, чтобы помучить, он наслаждается болью врагов, — Таннис вздохнула. — Не напоминай мне об этом человеке. Я с его художествами уже много раз сталкивалась. Тебе еще повезло.

-Не сомневаюсь, — сквозь зубы отозвался Эрнил. — Только от того, что я не буду о нём напоминать, он не исчезнет. К сожалению. Ни из моей памяти, ни из этой жизни.

Она понизила голос:

— Его убьет кто-нибудь из наших. Вот честно тебе говорю, несмотря на запрет... и будь что будет.

Эрнил недоверчиво поднял бровь.

-Хотел бы я на это посмотреть.

— Сверху, — едва слышно пояснила она. — Налететь, и...

Эрнил снова засмеялся.

-Знаешь, что-то верится с трудом. Ну такие благородные тёмные, просто сил нет, сейчас расплачусь. Нет, если я сам своими глазами увижу, как его убьют ваши, то, пожалуй, и дам эту самую клятву. По крайней мере, будет, за что...

Она задумчиво посмотрела на Эрнила.

— Я бы и сама. Но я недостаточно метко стреляю.

-А почему вы раньше до этого не додумались? — резко спросил Эрнил. — Что, я первый такой попался? Или он только сейчас начал эти дела?

— Мы не воины, — сказала Таннис. — Мы целители. Если без ума просто наброситься, они нас самих перестреляют. Луки, знаешь ли, по крылатым коням вполне себе бьют... Ладно, для начала тебе нужно поправиться... — она поднялась. — И вот еще что. Ты сейчас не чувствуешь боли, потому что... — она замялась, — ну, словом, есть такие средства — если прямо в область перелома ввести, то ничего не ощущаешь. Это не значит, что твоя нога здорова. У тебя там было несколько мелких переломов, даже если бы повезло, хромал бы всю жизнь. Посмотри, я тебе все объясню, что и зачем, — она нагнулась над ним, откинула сбоку одеяло, и Эрнил впервые увидел свою искалеченную ногу своими глазами. Ниже колена, там, где все уже много дней было опухшим, сейчас ногу охватывали какие-то тонкие металлические обручи, а от них прямо внутрь, в кожу, уходили блестящие тонкие то ли спицы, то ли иглы.

-Что это?! — внезапно охрипшим голосом спросил Эрнил. Ему стало очень страшно, он действительно ничего не чувствовал... колдовство какое-то.

— Смотри, — она присела на край кровати. — У тебя там были осколки. Это — чтобы надежно закрепить осколки, пока кость срастется, понимаешь? Это особый металл... он не раздражает плоть. Ну и особые вещества, чтобы ты ничего не чувствовал. Да, здесь есть и чары, но легкие. Мы же не майар... Ну, и я буду вводить тебе особые вещества, чтобы не было воспаления, для заживления и против боли. Так все заживет быстро и надежно.

Эрнил некоторое время смотрел на это всё, затем дотянулся и резким движением набросил одеяло снова. От одного движения опять закружилась голова, он разозлился на себя: да что же это такое, как юная дева...

-Ты не ответила, — с нажимом сказал он. — Почему вы до сих пор не убили Молфара? Всё-таки — потому, что он нужен Гортхауэру?

— Я же говорю, мы не воины, — тоже с оттенком злости сказала Таннис. — Он и его люди опытнее нас, не сравнить. И не только от Молфара люди страдают. Всех их не постреляешь, даже если захочешь.

Эрнил закрыл глаза.

-Мы знаем о том, как Молфар недавно убил одного парня из отряда Торнара, — ровно сказал он. — Знаем доподлинно, потому что тело подбросили почти к самому форту. Ему не жить.

— Надо умнее. Надо вместе что-то придумать, — Таннис прикусила губу в раздумии. — Чтобы наверняка и без риска. И чтобы наружу не просочилось... Проклятье, если с коня — Горт все равно узнает. И не только Горт. Их люди узнают, дойдет до их короля... Не приведи Эа — они еще и на нас пойдут... Знаешь, тут надо как-то измыслить, чтобы это как будто ваши, а мы не при чем...

Эрнил издевательски засмеялся.

-Как вы вообще можете это дело за наше выдать, если, как ты говоришь, не воины? Да любой мальчишка сразу поймёт, что шуровали люди, которые не умеют клинок держать! Не говоря уже о ханнатских следопытах. Нет, если уж вы подбираете таких, как я, — дайте нам оружие, мы сами справимся. Но вы побоитесь...

— Да что ты, как мальчишка. Побоитесь, побоитесь... Что ты хочешь, чтобы мы один раз такое устроили, а потом все бы выплыло, и нам бы вообще запретили патрули? Или чтобы ханнатцы просекли, в чем тут дело, и стали просто убивать ваших?..

Она помолчала, раздумывая.

— У нас есть крылатые кони, но если ханнатцы их увидят у вас — точно нам будут неприятности. А еще у нас есть сведения об их караванах и путях, которых нет у вас.

-Сведения эти мы и без вас всегда добывали, не будь наивной, — Эрнил помолчал. — Молфар не сидит постоянно в форте. Мне надо только одно: узнать, когда и куда он направится. И передать своим. А уж они разделают его под орех, не волнуйся.

Таннис хитро и с явным удовольствием улыбнулась. И кивнула.

— Только передать проще нам будет, устроить. Хоть с птицей отнести.

Эрнил закрыл глаза.

-Жаль, что я этого не увижу. Процесса разделывания.

— Разве что если кто-то из ваших отважится открыть нам память — а я тебе потом передам.

-Нереально, — резко ответил Эрнил. — А с Молфаром — надо заканчивать побыстрее.

— Кому ты это говоришь... Но тебе придется доверить нам сведения о вашем отряде. Ну, о тех, кто может это сделать.

-Нет. Не так, — Эрнил очень глубоко вздохнул. — Они, знаешь ли, не поверят, если вдруг к ним на голову свалится птичка со сведениями или кто-то с крылатого коня. Я и сам бы не поверил, решил — ловушка.

— Тоже верно, еще бы... А как?

Эрнил задумался, лихорадочно перебирая варианты.

-Можно подбросить им меня. На дороге отряда. Мне — поверят.

— Я тебя в таком состоянии никуда не отпущу, — решительно сказала Таннис. — Если тебя сейчас оставить без лечения, у тебя снова начнется воспаление, а ваши лекари только и смогут сделать, что оставить тебя без ноги вовсе. Вот пойдешь на поправку — тогда посмотрим.

-Ну хорошо, — сдался Эрнил. — Только сколько же он за это время народу загубить успеет...

— Мы ведем патрули, Эрнил. И не один такой Молфар, — она вздохнула, — тут надо, чтобы у них сверху запрет соблюдался на такие вещи, чтобы это действительно преступление было. А сейчас вроде как и запрещено, а многие плюют — а кто проверит?.. В общем Ханнатта вас переплюнула сейчас по части жестокости... жалко мне, очень жалко, что такая враждебность между вами, это все большая и большая кровь, а говорят, скоро Нуменор тоже начнет резать их всех подряд без разбора. Страшно это все...

-А Гортхауэр эту Ханнатту поддерживает, облизывает их, носится с ними, — в голосе Эрнила было презрение и нескрываемая ненависть. — Его бы самого вот так, медленно и на кусочки, я бы посмотрел, как бы он взвыл...

— Он майа, он может боли не чувствовать, — рассеянно сказала Таннис. — С ним хоть что делай, говорят, он просто может тело скинуть и в другое воплотиться тут же...

-Не может быть, чтобы на него не было управы, — зло бросил Эрнил. — Есть, просто ты не знаешь.

Таннис встала, подошла к окну. Постояла, глядя вдаль, поправила короткую занавеску...

— От него не так уж многое зависит.

-Простите, не поверю, — издевательски отозвался Эрнил. — Не было бы его — в Эндорэ было бы значительно спокойнее, знаешь.

— Он не может влиять на настроения народов. А именно это всегда — самое важное. И в Мордоре он вовсе не единовластный владыка, каким вы его считаете.

-Чушь, — решительно сказал Эрнил. — Не надо мне рассказывать сказки про святого и ни в чём не повинного Гортхауэра, хорошо?

— Почему святого и невинного? — удивилась Таннис. — Я его вообще, если хочешь знать, не люблю. Но ты сам посуди. Его же полторы сотни лет у нас не было! Он же среди эльфов жил!

-А какая разница? Что, скажешь, он не управлял Мордором при этом?

— Нет. Управлял Совет, а он — ну, советовались иногда, не больше.

-Какая разница, — тихо повторил Эрнил. — Ладно. Что толку переливать из пустого в порожнее... Когда я смогу встать?

— Тебе сейчас нельзя напрягать ногу, — твердо сказала Таннис. — Так что советую несколько дней вообще не вставать... если, конечно, тебе не нравится прыгать на костылях.

-Нет, спасибо, — Эрнил невесело усмехнулся. — Ну ничего, несколько дней — это ерунда. У нас я... я даже не знаю, сколько бы я валялся.

— То самое "темное чародейство", которое вы с таким страхом клеймите... — Таннис прислушалась к чему-то, слышному ей одной. — Ладно. Мне скоро снова в патруль... мы с тобою возились долго, полсуток прошло.

-Ну извините, — Эрнил чуть развёл руками. — Мог бы — и вовсе избавил вас от работы. Но не получилось.

... Эрнил стоял у узкого окна, как часто любил стоять, и смотрел вдаль. Окно выходило на запад — где-то там, вдалеке, за многие сотни миль, было море, а за морем — их земля, их родина... Ходить пришлось учиться не то что заново, — но поначалу он и хромал, и заваливался вперёд... было противно. И приходила горькая мысль: ну да, отомстить-то мы отомстим, а сделанного уже не исправить...

— Эрнил... раздался позади голос Таннис. — Сегодня ночью — будет шанс. Как раз и погода способствует... — она поглядела на небо.

-Я готов, — Эрнил мгновенно собрался, в душе что-то напряглось, как тетива лука перед боем. Надо, чтобы узнали, чтобы потом узнали все. И там, в этой вашей... долине для невозвращенцев.

— Надо все это изменять, — проговорила Таннис. — Надо все это изменять сверху, не дело это все... воду в ступе толчем.

-Это ты не нам скажи, — бросил Эрнил. — Ладно... Оружие покажи.

— Оружие ваше будет. Сам выберешь.

-Идём сейчас, — настойчиво сказал Эрнил. — Мне надо посмотреть.

— Пошли, — кивнула она.

В комнатке, где жила сама Таннис, она распахнула стенную нишу, там обычно на пристроенных полках хранили одежду. В углу стоял сверток — длинный... меч был завернут в какое-то тряпье.

Эрнил осторожно развернул тряпки. В его руке меч выглядел вовсе не длинным, не тяжёлым, — он как будто с ним родился. Несколько взмахов, повороты, затем клинок застыл в руке: защита...

-Ничего, — отрывисто бросил Эрнил. — Сойдёт. Неродной, правда...

Он замолчал, словно вдруг выдал что-то очень _своё_ и спохватился.

Таннис стояла, отступив в угол.

— Осторожнее, меня зарубишь, — сказала она. — Надо так лететь, чтобы не пришлось оружие в ход пускать. К вашим же...

Эрнил усмехнулся на её страх.

-Я умею контролировать удар, — его слова прозвучали не хвастовством, а простой констатацией факта. — Сейчас отдашь или когда вылетим уже?

— Так все равно, ты же не будешь с ним сейчас ходить. Спрячь обратно, потом возьмешь.

Эрнил кивнул, осторожно завернул меч. Было полное впечатление, что он относится к оружию если и не как к чему-то живому, то точно как к части самого себя.

— Теперь, с наступлением ночи... По плану, — сказала Таннис. — До места — вместе. Потом я постараюсь смыться.

-Хорошо. Сколько у нас времени до отлёта?

Она посмотрела за окно.

— Часа три есть.

-Так. А теперь скажи мне вот что. Всё о тех наших, о судьбе кого ты знаешь. Это единственная возможность нашим узнать про них, понимаешь?

— Я покажу. Говорить — долго. Не против?

Эрнил чуть скривился: не мог привыкнуть ко всем этим тёмным делам.

-Показывай.

Таннис кивнула, дотронулась до висков Эрнила — пальцы у нее были прохладные и мягкие, впрочем, эти прикосновения были уже знакомы и привычны — за многие дни, когда девушка помогала ему, еще беспомощному...

Против ожидания, это была не память о реальных событиях. Это были записи — на адунаике. Страницы сшитой тетради из грубой бумаги.

Имена, сведения — кто из какого отряда, когда подобрали, кто, какие ранения, как лечили, что — потом... Страница — человек.

Много. Тетрадь была толстой. И Эрнил понял, почему она не показала ему память о самих событиях.

Чтобы все внутри скрутило ненавистью к тому, кто это творил с людьми — хватило и сухих строчек.

Эрнил стоял, закрыв глаза, чуть покачивался с носка — на пятку, с носка — на пятку... Потом резко шагнул к двер.

-Ваш Гортхауэр — подонок, — резко сказал он. — Покрывать такое... Может, он ещё и направляет их, поощряет...

— Ты не видел других... Тетрадей, — тихо проговорила Таннис. — Нуменорских.

-А ты видела, что ли? — усмехнулся Эрнил. — Милое дело — оправдывать собственные жестокости жестокостями врага.

— Да все вы хороши! — Таннис взорвалась впервые с тех пор, как Эрнил ее узнал. — Большое утешение тому, над кем издеваются — что во вражеском стане устраивают ще похлеще! Ваши наместники не зарывались бы — и ханнатцы бы не мстили! А кто пошел бы на такое, от того бы сородичи отвернулись, а не поддерживали! Знаешь, после чего Молфар ту месть устроил над парнем из торнаровских? После того, как в их караване все женщины и дети так же полегли, вместе с воинами. Все вы хороши! У вас сердце просыпается, только когда на своих, а если человек на другом языке говорит или смуглее вас, вы даже не думаете, что он тоже живой, что у него тоже есть душа! Вы сами друг друга злобой потравили, Нуменор и Ханнатта, а теперь с обеих сторон такие, как ты, виновных ищут! На себя в зеркало посмотрите, увидите!

-Может, пощадим Молфара? — с издёвкой спросил Эрнил. — Он ведь хороший, просто ему в детстве пряник не дали.

Таннис хотела было что-то снова закричать, да только зажала себе рот ладонью, мотнула головой.

— Собирайся, — коротко сказала она. — Как стемнеет, я за тобой зайду, будь готов.

И вышла.

Эрнил вышел следом за ней, направился в другую сторону, даже не обернувшись.

В своей комнате с рахмаху плюхнулся на кровать, заложил руки за голову. Как бы то ни было, а он этого добился.

Вернуться к своим.

Не в этот их тёмный изолятор в горах.

А к своим.

Таннис появилась, когда за окном была уже сплошная темнота. Небо закрывали облака, не было и света Луны... мрачная ночь, темная.

Одета она была сейчас в нуменорскую мужскую одежду и выглядела скорее как мальчишка, а не как девушка — это впечатление усиливалось еще и коротко остриженными волосами. Только лицо слишком тонкое даже для мальчишки...