Отправиться туда — и чем это закончится?.. Всего скорее, примерно тем же, чем кончил этот ханнаттец. Вряд ли удалось бы даже добраться. Узнать? Но когда что-то станет известно, будет поздно что-либо сделать...

Он мучительно искал выход. Вот уметь бы разговаривать мыслями, как эльфы или как, говорят, Воины Эру...

"Таннис. Таннис. О Эру, ну почему я не могу позвать её, услышать!.. Таннис!.."

Он не слышал ответа. Вернее, ему показалось, что он ощущает где-то вдали чужую жизнь, что видит, как будто перед собой, ее лицо, приветливое, спокойное, как у всех "темных"... Но, видимо, не мог обычный человек дозваться до другого. Немой — и ничего тут уже не поделать.

Он вскочил. Заметался. Идти... но куда? Он просто погибнет, и на этом дело закончится...

Найти, добраться... но как, куда?! До кого добираться?!

Отловить кого-то и потребовать провести туда? А дальше? Его же сдадут...

Почти несомненно — сдадут.

Разве что... Попытаться добраться туда, в их форт в глубине ничейной земли, там должен же кто-то оставаться из прежних — за месяц Эрнил успел там узнать многх; эти, пожалуй, не сдали бы нуменорца. Но вот дальше...

К ночи он решился.

Командир знал... знал, про то, как он спасся, знал, кто его спас...

И он пошёл к нему. С открытой душой... и с правдой.

-Саррил, я ухожу.

Тот, видно, догадывался о решении Эрнила, поэтому отговаривать не стал. Сказал только, покачав головой:

— Глупо, Эрнил. Ее не спасешь и себя погубишь.

-Я знаю, что глупо, — Эрнил опустил голову. — Но я иначе не могу. Прости. Она спасла мне жизнь. Я должен хотя бы попытаться... сделать хоть что-то.

— Я уважаю твой выбор. Прямо сейчас уходишь?

-Сейчас наступит ночь. Если ничего не помешает, я могу успеть добраться в район того форта, я примерно запомнил направление.

— За одну ночь? Это нереально. Если я правильно оценил твой рассказ, дотуда по земле не меньше пары суток, и то если повезет.

-Я сказал: в район. Там уже должны быть их патрули... если, конечно, они не остановили свою деятельность из-за этого суда.

— Ну что ж, — после короткой паузы сказал Саррил, — ладно. Если повезет, может, что и разузнаешь. Смотри южанам не попадись. Второй раз такого везения не бывает.

-Это точно, — Эрнил коротко усмехнулся. — Что ж... Проводи меня. Как обычно.

— Идем.

Они вышли в ночь. Тишина... тишина, которая не могла обмануть никого. Из которой можно было с лёгкостью не вернуться. Спокойно и открыто здесь ходили недалеко, дальше люди стремительно превращались в теней, в призраков, в невидимок, опасных и смертоносных... и ожидающих встретить таких же несущих смерть невидимок.

Остановились.

-Ну всё, — Эрнил обернулся. — Я пошёл.

Саррил вздохнул.

— Пешим? — спросил.

-Конным меня проще заметить.

— Не успеешь ведь. Ладно, что я тебя учу... Иди. И пусть Валар пошлют тебе удачу.

Эрнил улыбнулся, кивнул... и скрылся в надвигающемся мраке.

Его остановили не ханнаттцы, чего он больше всего боялся. Та же тишина и темнота... Граница — условная, конечно, — была близка, и всё было как обычно, но... В какой-то момент он понял, что топчется на месте.

Что это было — понять он не мог. За всю жизнь ничего подобного не встречалось. В темноте было трудно разобрать четко — но да, вначале он словно уперся в какую-то незримую паутину, ее можно было продавить, с трудом, но двигаться вперед... потом — ступор. Как стена.

Ему стало страшно. Что это? Откуда? Тёмное чародейство... И как теперь пройти?...

Короткий свист стрелы был ему знаком — и отреагировать он успел, лишь когда стрела вонзилась ему под ноги.

Только вот стрела прилетела с ТОЙ стороны, из-за барьера!..

А следом раздался голос:

— Оружие на землю, нуменорец. Медленно. И не дергайся — ты на прицеле.

Эрнил застыл: это не ханнаттцы. В душе отчаянно взметнулась надежда... но он скрутил чувства в кулак.

Медленно отстегнул перевязь с мечом и положил на землю.

-Я Эрнил, — негромко сказал он. — Меня спасла Таннис, из ваших.

— И что тебе здесь нужно? — спросили из темноты.

Эрнил выпрямился.

-Я услышал о том, что её собираются судить. Я пришёл узнать о её судьбе.

— Ну надо же — благодарный нуменорец, — усмехнулись в темноте. — Поздно спохватился, этот суд уже был.

-Я догадываюсь, — он постарался, чтобы то, что в душе всё оборвалось, не отразилось в голосе. — И каков приговор?

— Им всем, кто помог тебе бежать, запретили работать в патрулях и на границе. Удовлетворен?

Эрнил пристально вглядывался в темноту.

-Если это всё — то да.

Он помолчал.

-Я опасался худшего. Я... я хотел найти её. Вот так.

— Ты что, хочешь, чтобы мы тебя провезли к ней?

Эрнил очень глубоко вздохнул.

-Да. Хочу.

Из темноты шагнули к нему. Он теперь увидел их — несколько человек, силуэты; обступили его со всех сторон, и он почувствовал, как что-то проникает ему в сознание... словно они пытались "прощупать" его мысленно. Наконец кто-то сказал:

— Клянись, что не будешь пытаться напасть или причинить вред тем, кто будет тебя сопровождать, и что не будешь злоумышлять впоследствии ни на кого из нас и наших союзников. Клянись именем Эру.

Нуменорец усмехнулся. Много хотят. Не умышлять впоследствии... За одну встречу?

Он поднял руку.

-Клянусь именем Эру.

Кто-то скептически хмыкнул в темноте — не поверили, должно быть.

— Ладно, — сказал первый. — Сделаем вид, что поверили... вряд ли Таннис стала бы спасать сволочь. С тобой отправится один из наших. Надеюсь, у тебя не возникнет мысли по дороге найти возможность перерезать ему глотку.

Эрнил засмеялся.

-Если бы у меня было такое желание, я бы нашёл какую-то другую возможность.

Ему не ответили.

Сверху ударил ветер — два черных коня, крылатых, эти животные были Эрнилу уже знакомы. Один из "темных" вскочил в седло, позвал:

— Давай, вперед. Тебе ведь уже приходилось летать, знаешь!

-Знаю, — коротко бросил Эрнил и подошёл к коню. Ничто не переменилось, но ему показалось — его закружил вихрь, уносящий в какую-то другую жизнь, этого не могло быть, ему не должно было вот так повезти... и это оборвётся. Когда-нибудь. Может быть, скоро.

— У тебя после могут быть неприятности среди своих, что ты побывал в темной стране и вернулся, — напомнил командир "темных". — Все же ты уверен, что хочешь?

-Мой командир знает, — отрезал Эрнил. — Знает всё, что со мной было. Будет знать и про нынешнее.

— Ну, дело твое.

Полет в ночи был похож на тот, прежний — темнота вверху и внизу, звезды в разрывах туч, призрачный свет луны, выбивающийся иногда из небесных прогалин...

Эрнил вскоре понял — они летят не просто в сторону Мордора; они явно намереваются преодолеть его горные пики. Внутрь, стало быть.

Значит, её увезли прочь от границы, — понял Эрнил. Ему стало не по себе: попасть в Мордор... Орки ему ещё не попадались, хотя он много о них слышал. Вот небось где они кишмя кишат...

Начинало светать. Эрнил впервые видел восход с высоты; небо на западе начинало голубеть, поднимающееся из-за горизонта солнце окрашивало кромки туч в золотисто-розовые цвета. Они летели уже вдоль кромки гор, не слишком высоко, и когда Эрнил увидел перевал — солнце наконец показалось, и воздух пронзили мириады лучей, как будто струны. Мир мигом окрасился в многоцветье, земля стала зеленой, серебристо-голубыми — ленты рек, все это было настолько прекрасно, что не верилось в жестокость, царящую на этой земле...

Только хребты черных гор оставались все такими же мрачными, как ночью.

Он засмотрелся. Вдруг подумалось: за такую красоту, может, и стоило заплатить всем этим, тем, что привело его сюда... Хотя — нет, каждый миг жизни бесценен.

И ещё — пришла мысль. Куда он летит, зачем? Ну, допустим, даже и увидит... А дальше? Убедится, что в этот момент она жива, может быть, даже это действительно будет она, не какая-нибудь нежить в её облике...

Он досадливо тряхнул головой. Что толку думать обо всём этом... Долетит — узнает, разберётся.

Они миновали перевал — и восходящее солнце скрылось от них. Эрнил понял уже, что они попадают в Мордор со стороны юго-востока, но что будет там, внутри... этого он угадать не мог.

А внутри вначале потянулась темная бесплодная земля с нитями дорог, с пятнами лагерей, и было так довольно долго; здесь действительно было мало света, из-за огромных гор, ограждающих эту землю, и от того, что в северной стороне небо покрывал совершенно черный уже, клубящийся, жуткий мрак. Солнце тем временем всходило и озаряло даже и эти места. Земля внизу мало-помалу становилась похожа на нормальную — леса, поля, тоже — дороги, видно было местами — поселения...

Летели они долго. Когда вдали показалась водная гладь, Эрнил вначале не поверил своим глазам, а потом вспомнил карты: ну да, у них же есть внутреннее озеро, Нурнен...

Они приближались к побережью, и еще издалека Эрнил заметил какой-то город: тянущиеся вверх башни, сверху кажущиеся игрушечными, множество каменных зданий на берегу.

Когда он увидел чёрное облако, то ему вдруг стало плохо: показалось, будто они летят боком, будто земля резко накренилась... или земля, или кони, или они сами... Стоило отвести глаза — всё приходило в норму, но стоило посмотреть на эту жуть, как всё возвращалось снова.

Отсюда, с побережья внутреннего моря, далекая чернота видна не была — и слава Эру...

Они опустились на небольшой площади, спешились — и кони вновь взмыли в воздух, скрылись из глаз. Площадь отнюдь не пустовала, и Эрнил сразу же заметил, как на него косятся с недоверием и подозрительностью — видно же, нуменорец, враг...

— Таннис тебя ждет, — сказал "темный". — Пошли, провожу. Она живет тут недалеко.

-Живёт? — не удержался Эрнил. — Она разве не в заточении?

— Зачем? — в свою очередь удивился парень. Эрнил теперь мог разглядеть его как следует — светлые короткие волосы, правильные черты лица... вполне сошел бы за нуменорца. — Нет, они все свободны. Пошли.

Он первым зашагал по улице, вымощенной темным камнем.

Эрнил заспешил за ним следом. В душе была буря чувств: свободны? странно... нет, не может быть, и что — вот так просто: он снова её увидит?!

Они свернули в какой-то переулок; в принципе, улицы вполне напоминали улицы Арменелоса, с той поправкой, что, в отличие от его переулков, здесь было чисто, ни следа тех помоев, что постоянно выплескивались на улицы в подобных, явно окраинных, местах. Дома здесь были в несколько этажей, многие стены были увиты какими-то незнакомыми растениями — вроде дикого винограда, но все же не он.

Потом они поднялись по лестнице, ведущей вдоль стены сразу на второй этаж небольшого дома — и парень постучал в дверь светлого дерева.

Эрнил молчал. Сам не ожидал от себя, что способен вот так разволноваться, стоя у порога, за несколько секунд до встречи...

Дверь распахнулась. В первую секунду он не узнал Таннис — потому что на ней теперь была не мужская одежда, а длинное синее платье с золотистой вышивкой, и — что самое удивительное — у нее были длинные волосы, красивые, вьющиеся, светлые... а вовсе не тот почти "ежик", что она носила в Ханнате. Но все же, несомненно, это была Таннис, и при виде Эрнила глаза ее заблестели.

— Эрнил! Ну слава Небу, ты цел и здоров, я так за тебя боялась... Проходи, проходите!

— Я пойду, — улыбнувшись, сказал спутник Эрнила. — Ты потом сама коня ему позови, когда возвращаться надумает.

Эрнил стоял в замешательстве. Не верилось — вот так, просто... красивая, свободная...

-Здравствуй, — сказал он наконец. — Я здесь... потому что услышал, что тебя судили за меня.

— Да. Было... Я все расскажу. Да заходи же, — она посторонилась.

Он прошёл в дом. Оглянулся на того, кто привёз его, прощально поднял руку.

Тот вздохнул чему-то — с явной грустью; Эрнил вдруг понял, что "темный" просто завидует ему, по-мужски завидует; он поднял руку тем же жестом, заставил себя улыбнуться и пошел вниз по лестнице.

А Таннис провела Эрнила внутрь. Здесь было просторно, на резном деревянном столе стояло блюдо с хлебом, глиняная кружка с каким-то напитком — похоже, он застал девушку за завтраком.

— Садись, — сказала она. — Как же я за тебя волновалась...

Эрнил стоял рядом с ней — не мог насмотреться... Потом бережно взял её руку в свои.

-Я боялся, что тебя осудят на смерть, — голос его был совсем тихим. — Узнал, что должен быть суд, рванулся... подумал — ну должны же в том форте остаться ещё... люди. Не знал, куда бежать, что делать, чтобы тебя выручить...

— Я в тебе не ошиблась, — с гордостью сказала Таннис. — С самого начала поняла, что ты хороший человек... Был суд, да. Там был сам государь Ханнатты. Их наместник обвинял нас.

Она достала вторую кружку, налила в нее тот же напиток — по запаху Эрнил понял, что это заваренные травы, кажется, мята, чабрец... и еще что-то.

— Обвинял в предательстве... Но мы знали, что им не удастся нас в этом обвинить. Они сами нарушали свои законы своей же жестокостью.

Эрнил вдохнул этот аромат... подумалось — аромат мирной жизни, что ли... Всё здесь было оттуда, из невозможной жизни без войны, жизни, о которой он и забыл, что такое бывает: сон, мечта... Откуда такое — в Мордоре?.. Нет, потом... он подумает обо всём потом, пусть сейчас будут эти мгновения встречи, мгновения, когда они рядом, когда их ничто не разделяет...

-Я не понимаю. Кто оправдал вас?

— Суд, — сказала Таннис. — Мы открыли свою память. Мы с самого начала знали, что в предательстве нас не обвинить. Ханнатта сама имеет закон, по которому за бессмысленную жестокость по отношению даже к врагу полагается смерть. Было расследование, все убедились, что Молфар перешел все границы.

-Из кого он состоял, этот суд? — Эрнил, похоже, усиленно пытался что-то понять, поставить в голове на место. — Вас ведь судили не в Ханнатте?

— Еще чего! В Тай-арн Орэ, конечно. Ах да... Вы называете его Барад-Дур. А суд в этот раз состоял из старейшин, специально ради нас созывали, — Таннис произнесла это с гордостью. — Они, конечно, в итоге все равно признали, что мы должны были обратиться к старшим, и все такое. Потому нас и выгнали из патрулей. Ничего! Зато начало положено.

-Начало чему? — нахмурился Эрнил. — И... эти ваши патрули. Чем они на самом деле-то должны заниматься?

— Патрули... — Таннис вздохнула. — Наши патрули — это малая часть большого предприятия. Но это все начиналось, когда не было Колец. Мы не могли повлиять на грызню между Ханнаттой и Нуменором по-настоящему, с умом. Оставалось либо смотреть со стороны, либо как-то помогать, где можно. Вот и начали помогать. Это ж ведь не только вас, при Молфаре... И за вашими колониями следили, там тоже своей жестокости хватает. И когда, скажем, мор или поветрие, приходить, лечить, все равно, в колониях, в Ханнатте. Или если засуха или неурожай, помогать. Или раненых лечить, там, где их лекари, скажем прямо, убогие, бессильны. В Ханнатте это легче, там мы союзники. В колониях гораздо хитрее приходится, чтобы не заподозрили. Но теперь наши все же создали полосу... а это значит, что стычки прекратятся.