По ощущению было похоже — балрог как будто... ещё не проснулся, и Келебримбор даже нашёл в себе силы усмехнуться: поднять подняли, а разбудить забыли...
— Уходи, — проговорил Аннатар незнакомым голосом — повелительным, глубоким, и Келебримбору показалось, что за словами майа кроется какой-то иной смысл, тайный, непонятный... — Не пришло тебе время подниматься на поверхность земли.
Что-то всколыхнулось там, в огненной завесе, донеслось, — Келебримбор страшно удивился, но ему стали внятны чувства этого жуткого существа: узнавание... и — вместо немедленного удара по светлому майа — почему-то жгучая боль, как будто там, во сне, он не помнил чего-то, а сейчас — навалилось... Исполинская фигура выпрямилась, раздался гул пламени — тот самый, доносившийся из глубин, но сейчас — оглушительный... и огненный хлыст, извернувшись, хлестнул по камням, по стенам, по узкой дорожке, разрушая её в прах... В воздухе засвистели камни.
Аннатар шагнул вперед, уже на самый край, из-под его ног летели бездну камни, но он каким-то чудом держался на обрыве. Он так и не опустил руку, но жест его изменился — в нем теперь была... просьба?.. Нолдо не понимал, что происходит, только слышал — словно с одной стороны — да, несомненно, Аннатар сейчас говорил с балрогом; говорил очень быстро, мысленно, каким-то незнакомым нолдо способом — наверное, так майар общаются между собой... — и балрог отвечал майа...
Этот голос не был слышен нолдо...
"Нээре, это я, я разбудил тебя, сам того не желая. Ты ведь узнал меня?.. это я, Гортхауэр — прошло много времени, здесь, в этих пещерах — наугрим, вспомни, они же никогда не были нам врагами! Нээре, есть другая страна, на востоке, за оградой гор — там наша страна, там мы сможем жить — заново, там ты будешь нужен мне, нам... Не давай волю ненависти — сейчас!.. Не время!.."
Ответом — первым донеслось до него: "лучше бы мне не просыпаться вовсе, я подумал — вернулся _он_... вы похожи. Мне было хорошо там, в огне Арды, я был лавой, был её кровью и ничего не чувствовал... Теперь — как вернуться? Если нет _его_, зачем жить?"
"Мы не выбираем, жить нам или умереть. У нас нет выбора, мы — не люди. Можно только либо метаться в отчаянии по подземным пещерам, обрушивая своды, погребая заживо живущих... или продолжать то, что мы не успели — тогда..."
Некоторое время только глухое гудение пламени нарушало тишину. Келебримбор замер, застыл у стены, не понимал, что происходит, — и чем закончится этот разговор...
"У тебя нет надежды, — это не было вопросом. — Я слышу твою фэа, Гортхауэр. У тебя — её — нет."
И огненный вихрь взметнулся снова, до потолка колоссальной пещеры — чтобы рухнуть в глубины, чтобы с яростным гулом устремиться по подземным ходам... Некоторое время ещё свет озарял подземелье, но вот и он угас.
Только светилась лента краски на полуобвалившейся дорожке, там, где полоску не засыпало щебнем. Обвалившийся, перечеркнутый ударом бича участок тропы никуда не делся — дорога вверх была разрушена, перепрыгнуть такой провал было нереально.
Майа некоторое время стоял на краю, потом повернулся, и сказал вслух:
— Ушел... Надо выбираться.
Келебримбор неловко отклеился от стены, подошёл к Аннатару. На миг взглянул вниз, в бездну, — и тут же отвернулся: закружилась голова...
-Надо... — тихо отозвался он. — Как тебе удалось его прогнать? И причём тут... причём тут Гортхауэр? Что он такое нёс?
— Я узнал его, — почти без голоса проговорил Аннатар. Похоже, мысленный разговор с балрогом отнял у него много сил. — Это Нээре... старший из них, самый древний... Я сам его разбудил, мне и в голову не пришло, что он может почуять... О небо, — он закрыл глаза. Постоял так некоторое время. — Ладно. Давай, я перетащу тебя через провал, и — выбираемся отсюда...
Нолдо увидел вдруг, что Аннатар уже не стоит на дорожке, а висит в воздухе над нею, невысоко от земли.
Келебримбор, ничего не понимая, подошёл к Аннатару, крепко взял его за плечи.
-Ну что ты... всё позади уже, успокойся... Он ушёл, ты прогнал его... Наугрим будут тебе благодарны. Пойдём отсюда.
Аннатар подхватил его под руки — и Келебримбор не успел ничего ни возразить, ни сделать, как одним движением майа перемахнул провал, и они оказались на его другой стороне; здесь дорожка была хоть и подзавалена местами, но цела.
— Я надеюсь, он не вернется, — каким-то неживым голосом сказал Аннатар. И пошел вверх, первым.
Откуда-то сверху донеслись торопливые шаги: на дорожку кучей высыпали наугрим с кирками наперевес.
-Вон они! Они живы! Скорее, сюда!
Через полминуты они уже окружили Келебримбора и Аннатара, во взглядах светились вопросы.
-Он прогнал балрога, — Келебримбор с тревогой смотрел на своего спутника. — Не знаю, что между ними было, я не понял, но... надо куда-нибудь в тихое место. Можно?
-Нужно! — немедленно отозвались наугрим. — За нами, быстро.
— Ничего, со мной все хорошо, — как-то механически проговорил Аннатар. — Он меня даже не ранил... Все хорошо, — повторил он.
Было в выражении его лица что-то такое... _не здесь_.
Наугрим переглянулись, деловито взяли его за руки и повели за собой, Келебримбору оставалось только пойти следом.
Оказалось, — до ближайших обитаемых мест ой как далеко, но нашлась уютная пещерка для отдыха тех, кто вёл поблизости горные работы. Аннатара усадили на мягкий — низенький для любого, кто не был гномом — топчан, откуда-то сразу взялась круглая чаша, в которой приветливо посверкивала густая тёмно-коричневая жидкость.
-Пей, — сказал тот, самый смелый. — Пей, и чтоб не возражать! Потом всё расскажешь.
Келебримбор тихо опустился прямо на пол. Каждое слово балрога отдавалось в душе, впечаталось — казалось, не забыть до конца дней... Прошла мысль: это как же надо быть спросонок или с какого перепою, чтобы говорить Аннатару — "Гортхауэр"? Если тот узнал балрога, то балрог, надо полагать, должен был тоже... Если только не спирт. Пожалуй. Спирт для них самое то... скажем так, вдохновляет. Воспламеняет, точнее.
Аннатар молча принял чашу, в несколько глотков выпил все — до дна. Как воду. Покачал головой... Взгляд его, как ни странно, прояснился, и майа улыбнулся.
— Главное, чтобы он не вернулся...
-Это точно, — с энтузиазмом согласился гном. Поклонился. — Прошу прощения, уважаемый Аннатар, я не представился. Глоин. А теперь, ежели тебе получше, то поведай нам, как же тебе удалось его прогнать! Мы все просто изнемогаем от любопытства.
— Боюсь, это я его пробудил. Сдуру... Смотрел — тот металл, что вы недавно открыли. Там, в глубине, его очень много, а сюда выходит жила. Кое-что я извлек... своим способом, — Аннатар раскрыл сумку, и все увидели, что вся она полна серебристых слитков, причем чистых, без всяких примесей. — А он, видать, как-то почуял. Он сказал, что спал в лаве, там, глубоко...
Гномы заволновались, руки потянулись к слиткам — посмотреть, прикинуть на вес.
-О, да это знатная добыча! Нам бы так, — сказал Глоин. — А что было дальше?
— Я думаю, это ваше по праву, — сказал Аннатар, — нам немного надо, пара слитков. А дальше он смотрел на меня, и вспоминал те дни... дни великой войны. Я сказал ему, что с тех пор минуло много лет, что здесь — не те, кого он ненавидит, чтобы ему нет причины нападать и мстить тем, кто не участвовал в той войне. Сказал, чтобы он возвращался в огонь.
Келебримбор напряжённо смотрел на Аннатара из своего угла. Сейчас, когда он сидел, гномы толпились в комнатке, заполняя пространство между ним и майа, и оттого... как будто становилось легче, что ли... Потому что что-то не складывалось.
Потому что любой нормальный балрог при виде светлого майа хватается за бич, а не пускается в воспоминания... даже спросонок.
-И он тебя послушался? — ахнул кто-то из гномов. — С ума сойти! Может, он просто тебя испугался?
— Нет, — покачал головой Аннатар, — нет... Он просто... Еще не проснулся до конца, что ли... Он едва сдержал свой гнев, да. Потому что первым воспоминанием после пробуждения у него были — те дни, война. И тут я требую, чтобы он убирался. Боюсь, он там может начать безумствовать, в лаве. Жаль, там богатые залежи этого серебра...
-Держи, — перед Аннатаром снова возникла полная чаша. — Ты заслужил! Надо же — такая встреча. Что же касается мифрила, то об этом надо говорить с королём. То, что добыто, принадлежит добытчику, однако вы здесь не на своих землях. Надо полагать, мы договоримся. Что скажешь, эльфийский король?
-Да, да, конечно, — Келебримбор вздрогнул: не сразу понял, что обращаются к нему. В голове всё звучало: "вы похожи... у тебя нет надежды, Гортхауэр."
— В другой раз буду смотреть, прежде чем использовать чары, — Аннатар глотнул из чаши, — чтобы не вылезло... Что-нибудь еще из недр. Найти месторождения в безопасных местах... Хотя это ваше морийское серебро, похоже, любит глубину.
Гномы начали обсуждать, что надо бы пойти к королю, что следует договориться, раз за обоими королями далеко ходить не надо... Келебримбор пытался вникнуть во всё это, но слова пролетали мимо. Призрак минувшей войны всколыхнул всё, и теперь — стало страшно. Аннатар... Да нет. Не может быть. Он отчаянно цеплялся мыслью за непроснувшегося балрога и с ужасом понимал, что у него это плохо получается.
Аннатар взглянул на него — и Келебримбор осознал вдруг: тот понимает все эти сомнения, хорошо еще, если он вообще не откровенно слышит его мысли — майа... и тоже не знает, что сказать и как оправдаться.
-Вот что! — Глоин повернулся к Келебримбору. — Пойдёмте-ка наверх. Ты сам-то, может, тоже выпьешь?
-Да, — как-то сразу и без сомнений отозвался тот.
Ему тоже поднесли чашу, — то самое, крепкое. Он выпил, зажмурился, — аж дух захватило... а потом допил до дна. Знал, что скоро в голове зашумит, что то, что тяготит сейчас, станет неважным... Такое было уже, было — когда он отрёкся от отца, когда было и стыдно, и страшно, и снедала тоска: всё-таки отец, это — предательство...
Поднялся.
-Пойдёмте наверх...
Аннатар с готовностью шагнул к выходу. Нолдо случайно коснулся его руки — и вдруг, как вспышкой, услыхал мысли майа, точнее, его чувства: все рушилось, все, что стояло незыблемо столько десятилетий, как те камни из-под ног, зыбкий мир, зыбкое счастье, похожее на что-то давнее, безвозвратно потерянное — все это осыпалось в бездну, и душа теряла опору, падала, падала куда-то, и все никак не могла долететь до дна...
"... узнают. Они изгонят меня, снова одному... узнают — снова война..."
Аннатар резко вздрогнул, и, кинув на Келебримбора быстрый взгляд — зрачки на всю радужку, полубезумный, — поспешил вперед, за наугрим.
Келебримбор застыл на месте. Всё-таки это правда... не послышалось... Бред сонного балрога, — с горькой усмешкой выругался он про себя. В голове наконец зашумело, — он пожалел, что не раньше, тогда можно было бы и _это_ счесть бредом... Но нет. Надо уметь смотреть правде в глаза... даже в такие.
Он шёл за наугрим последним, по дороге отстал, за ним прибежали двое деловитых гномов, всячески старались, чтобы он не заблудился. Разговор с королём он почти не запомнил, — кажется, договорились на том, что в благодарность за открытие наугрим будут поставлять в Эрегион долю руды... Подумалось: если я в таком состоянии договорюсь до хоть какой-то выгоды, честь мне и хвала... но вряд ли.
А затем — он сам не понял, как это получилось, — в лицо дохнул свежий ветер, заиграло утреннее солнце... а рядом — позади — были врата Мории.
Он оглянулся и опустился на землю. Голова кружилась.
Аннатар сидел рядом. Просто сидел, мял в руках сорванную травинку, и смотрел перед собой. Кажется — ждал.
Начать разговор оказалось страшно трудно. Келебримбор оглянулся: вокруг и вправду никого не было. Ему всё казалось: нет, это всё неправда, но стоит назвать _это_ вслух, как оно станет правдой... Бред. Пьяный бред.
Наконец из полного хаоса вынырнула чёткая мысль.
-Зачем ты пришёл к нам? — голос против воли прозвучал с тоской. — Чего ты ищешь... у нас?
Аннатар странно посмотрел на него — и не ответил. Вместо этого спросил:
— Что ты будешь делать теперь? Ты — король.
-Да, я король, — медленно отозвался Келебримбор. — И нет свидетелей, кроме меня. И любой из нас, услышав от меня то, что довелось мне узнать, скажут: король рехнулся, ибо мы живём с ним бок о бок уже много десятилетий, и никакого зла не видели от него. Потому я и спрашиваю тебя: зачем ты пришёл? Ответь...
— Одиноко, — ответил тот после долгого молчания. — Все разрушено. Пустота...
Келебримбор вскинул голову, — ожидал чего угодно, только не этого признания. Покачал головой. Нет свидетелей... если он промолчит, никто не узнает... разве только этот не проговорится, или не выдаст себя... А если такое случится — кто будет виноват? правильно, король, который либо знал и не сказал своему народу, либо умудрился прошляпить перед носом правую руку Врага Мира... А за эту сотню лет он так и не открылся, и так могло бы быть и дальше... прошла мысль: а мог бы пойти к своим оркам, этого добра полно, правда, говорят, где-то далеко... почему-то же пришёл к нам...
Келебримбор вздохнул, поднялся, отряхнул со штанов прилипшие травинки.
-Пойдём к тебе. Нечего обсуждать такие вопросы, сидя в пыли на дороге.
— Пойдем. И держи, — Аннатар расстегнул свою сумку, передал нолдо слитки. — А то потом забудешь взять.
-Уже забыл, — сознался Келебримбор и переложил слитки к себе.
Когда они добрались до дома Аннатара, солнце уже стояло довольно высоко: вся ночь прошла в подземельях.
Наконец Келебримбор аккуратно прикрыл за собой дверь и проверил, нет ли кого поблизости.
-Ты так и собирался скрываться? — тихо спросил он. — Да, в открытую в Эрегион, где королём — потомок Феанаро... это было бы слишком.
— Да, так и собирался скрываться, — ответил тот. — Сколько удастся. И долго, долго еще могло удаваться... Сам идиот. Полез, не подумав... Никак не ожидал, что Нээре может оказаться где-то рядом.
Келебримбор молчал. Всё это ему не нравилось совершенно. Ну да, верно, он не совершил ничего преступного, он... Да, да, не за что его изгонять. Не за что. Мирный майа... Нарочно не придумать, что это и есть тот самый Гортхауэр Жестокий... Открыть всё это — расписаться в собственной глупости. Что да, целую сотню лет не мог распознать врага под боком. А продолжить играть ему на руку — что будет? Ведь они же — страшно сказать — стали друзьями, Келебримбор и Аннатар, и если наступит охлаждение, все сразу заметят... Тем более — без видимых причин. Но изображать прежнюю беспечность у него не получится, это он по себе знал...
-Я не умею врать, — наконец признался Келебримбор и снова замолчал.
— Я уйду. Не вижу другого выхода. Придумаю причину и уйду. Нельзя, чтобы узнали. Может снова начаться война... Не хочу.
Келебримбор молчал. Столько всего хорошего было... Вечера в мастерской, песни у костров, гуляния... Им всегда было о чём поговорить, их тянуло друг к другу, — и хотелось зайти к Аннатару, просто так, поделиться какой-то внезапно пришедшей в голову идеей... зайти просто так, без всякого дела... И теперь это всё должно было рухнуть.
