...Когда Эрнил почувствовал, что у него темнеет в глазах, то понял: это конец. Рядом он слышал крик Торнара — пустите, я сам его понесу... А потом кожи рук и щеки коснулся обжигающий песок, и звки, доносившиеся от каравана, умолкли. Раненая нога болела так, что хотелось выть, но он знал: не поможет. А эти сволочи под предводительством Молфара ещё и постарались, чтобы он больше никогда не смог нормлаьно ходить, не то что воевать... Где-то неподалёку раздалось странное карканье, он понял: падальщики. Ему стало омерзительно — до тошноты: первым делом они выклёвывают глаза... Он сжался, закрыл лицо руками. Смерть оказалась весьма отвратительной на вид...

Вначале, конечно, птицы не совладают с человеком, еще способным защищаться. Но надолго ли его хватит в пустыне?.. Скоро человек потеряет сознание, и тогда...

Он видел — несколько падальщиков опустилось неподалеку, уселись на песке, казалось — карканье их было разумным и злорадным.

Ждали.

Эрнил тоже ждал. Знал, что когда вот так темнеет в глазах, то надолго его не хватит... Берёг силы. Отчаяние говорило ему, что это конец, что он не сможет ничего сделать против этой стаи... голова предательски кружилась, от боли в ноге перехватывало дыхание... и мир вокруг стал зловеще скручиваться в какую-то жуткую воронку, затягивающую, бездонную...

Он, наверное, все же потерял сознание, потому что из забытья его вывела острая боль, что-то ударило его в голову, и он тут же понял — это птицы, их много, клювы, точно, они словно разумные — первым делом выклевать глаза, тогда жертва станет беспомощна, можно хоть рвать живьем...

Он — откуда только силы взялись — стал отбиваться, махать руками. Вот оно... Подлая Смерть, какая же ты подлая...

Твари метили в голову, били с налету, сильно — кровь потекла на лицо, мигом залила глаза...

А потом вдруг — он не успел разглядеть — птицы вдруг метнулись в стороны с диким карканьем, над головой мелькнула какая-то большая тень, и Эрнил услышал возглас, женский голос:

— А ну пошли!.. Прочь!..

Эрнил не поверил своим ушам, — первой мыслью было, что это ему мерещится.

Нет. Это всё, — он уже умер...

-Смерть... — хрипло выдохнул он. — Ну, здравствуй...

Чьи-то руки коснулись его, слегка приподняли, и Эрнил почувствовал, что ему стирают кровь с лица.

— Ничего, еще нормально на этот раз, — раздался второй голос, уже мужской, и Эрнил теперь увидел четко — над ним наклонились двое, парень и девушка, молодые на вид, в одинаковой светлой одежде, покрытой пылью, и головы у обоих были покрыты светлыми платками — от солнца, наверное. А поодаль стояли кони, крылатые кони, черный и гнедой.

-Эру Единый!.. — выдохнул Эрнил. — Вы что, с ума сошли? Да эти твари же вам головы оторвут, если узнают, что вы спасаете нуменорца...

— Тихо ты, — девушка села рядом с ним, она открыла свою сумку — объемистую. Целительница, что ли?.. Говорила она на адунаике, впрочем, с легким акцентом, не совсем чисто. — У тебя нога сломана, да?

Эрнил без сил уронил голову на песок.

-Они отрезали мне пальцы на ноге, — едва слышно проговорил он. — Молфар... если я выживу, я убью его. Не сразу.

— Лежи спокойно, — сказал парень. Эрнил видел краем глаза — он разрезает обтрепавшуюся уже по самое немогу ткань плотных штанов, потом — голенище сапог... стаскивает с него обувь... — Таннис, перелом, сама видишь... как всегда... — говорил он спокойно, почти без чувств, и на лице его, молодом и симпатичном, почти не читались никакие эмоции. А девушка уже готовила какие-то странные инструменты, что-то вроде крупных игл.

У Эрнила всё оборвалось внутри. Тёмные, да... Подбирают их, вот такие полутрупы, видно, для каких-то своих целей... Изучать? Эксперименты ставить? Он дёрнулся, заметался, хотя понимал, что этих двое, и они здоровые, куда ему справиться с ними...

— Не бойся, — проговорила девушка. — Это лекарство, чтобы воспаление прекратить и боль снять... мы поможем, — Эрнил ощутил легкий укол — впрочем, почти не болезненный по сравнению с остальной болью; тут же понял, что они делают — это было очевидно: это, значит, вот так, через иглу, что-то вводят под кожу... — Сука этот Молфар, знаем. Не в первый раз. Ты еще ничего, нога — не самое страшное... считай, повезло...

-Почему вы не убьёте его? Убейте его, убейте... Вы же можете, снадобьями, медленно... чтобы никто не мог помочь... — глаза Эрнила распахнулись, в них горело безумие и бешеное пламя. — Убейте! Но нет, вы не убьёте, он нужен вашему господину, не сам же он будет воевать с нами, он пошлёт других, под наши мечи...

— Тебя как зовут? — деловито спросил парень.

-Эрнил... — он выдохся, истратив все силы в этой вспышке. Сознание плыло.

— Слушай, Эрнил, — заговорил он. — Сейчас мы полетим в укрытие, там тебе помогут как следует. Давай без глупостей, никто тебе вреда не причинит. Подняться сможешь?

-Не знаю, — слабо отозвался тот. — Дай руку...

Он помог Эрнилу подняться, вдвоем с Таннис они поддержали нуменорца. Конь подошел и лег на землю — понимал, значит... Парень помог Эрнилу забраться в седло — и сам сел позади. Девушка взобралась в седло другого крылатого коня.

— Ты, главное, не бойся, — сказал парень. — Это с непривычки страшновато, летать, зато быстро.

Конь рванулся вверх.

Эрнил едва соображал, что происходит: земля стремительно уменьшалась, стала далёкой, показались горы, к которым их, видно, и гнали через пески... Страха не было, — голова как-то отстранённо отмечала все эти перемены, но он был настолько вымотан, что не мог уже ничего почувствовать.

Боль, тем не менее, начала ощутимо отступать — наверное, подействовали те странные снадобья.

Внизу тянулись пустынные земли — долго, долго... куда они летели, Эрнил понять не мог, и сколько времени — тоже; он все равно находился на грани потери сознания. Потом только заметил, словно в бреду, что внизу земля уже зеленая, что они, кажется, опускаются... что это — какие-то перелески внизу... строения... крепость?.. почему-то заложило уши, так, что он перестал слышать даже шум ветра.

Он судорожно сглотнул, — стало немного полегче. Понять что-либо — куда его везут, зачем — он даже не пытался, единственным желанием было — упасть куда-нибудь, в мягкое, и чтобы всё исчезло, чтобы весь тот кошмар оказался сном... Мерещилось — мягкая зелёная трава, и ласковые руки, и тёплые лучи солнца на коже, тёплые, не безжалостное солнце Ханнатты, нет... а через мгновение он рывком приходил в себя, дёргался, чтобы потом вновь начать ронять голову на грудь...

То, что полет закончился, что его переложили на носилки и куда-то понесли, он понял.

А потом было, в полузабытьи — чьи-то голоса над ним, прохлада ткани, какие-то влажные прикосновения... Потом он ощутил еще один короткий укол — и все совсем уже расплылось перед глазами, и сознание угасло окончательно.

Сначала была темнота... а потом в ней ярко распахнулся мир, и Эрнил даже засмеялся: всё действительно было сном, пустым, жутким сном, он от усталости задремал на привале... А правдой было вот это — простор, и зелень полей, и как будто его обнимают чьи-то могучие руки, и ты под защитой самого Творца... И — ощущением: да, дитя, ты под защитой, и ничто не сделается с тобой без воли Моей... Он потянулся всей душой на этот голос, радостно, как ребёнок тянется к родителю... Эру, — душа чуть не пела от счастья... Эру, я Твой, я дитя Твоё, и я вверяю себя Тебе, веди меня!.. а в ответ — да, дитя, верь, и Я поведу тебя, и имя твоё будет занесено в список тех, кому позволено будет жить в Арде Возрождённой, и да воспоёшь ты предо Мною в хоре Второй великой Музыки... а сейчас — иди же, и исполняй волю Мою!..

...Эрнил продолжал тянуться к этой могучей воле, но внезапно светлые оковы видения стали слабеть, огромный мир — рассыпаться...

...и он очнулся.

Чьи-то руки...

Чьи-то прохладные руки действительно гладили его по волосам, и первое, что он увидел, очнувшись — было лицо знакомой уже девушки, Таннис. Только теперь ее волосы не покрывала ткань, и было видно, что они светло-русые, и коротко остриженные.

— Ну слава небесам, — заговорила она, — все хорошо. Голова кружится?..

-Эру, — выдохнул он и испугался собственного голоса: тот показался совсем чужим, незнакомым. — Эру Единый, это он послал тебя мне... Кто ты?

— Я целительница, — она улыбнулась ему, и Эрнил увидел, какие у нее белые, ровные зубы — у эльфов, наверное, такие. — Меня зовут Таннис, помнишь, мы тебя подобрали?

Эрнил закрыл глаза.

-Мне показалось, что я дома...

— Главное, что ты в безопасности... Кстати, сколько ты у них пробыл?

-Не помню... нас держали под землёй, и не было солнца... не было света, только эти... — лицо Эрнила исказилось ненавистью. — Доберусь — вырежу. Всех.

— Ну, за Молфара я бы только помогла... — рассеянно отозвалась Таннис. Она подала Эрнилу кружку. — Давай-ка, приподнимись — и пей. Тебе сейчас много пить нужно...

Эрнил послушался, обнаружил, что действительно хочет пить... Наконец оторвался от кружки, отдышался.

-Эру со мной теперь, — глаза его блеснули фанатическим огнём. — Я слышал... Он говорил со мной. Я в Его воле и власти, и Он поможет мне. И никто не уйдёт от возмездия, ни Молфар, ни его присные, ни его хозяин! Никто!..

— Эру?.. — переспросила Таннис с каким-то странным оттенком. — Ну, это еще не самое плохое... другие иной раз балрогов с Морготом видят. Значит, слушай, Эрнил... Как бы то ни было, если хочешь поправиться скорее — ты должен меня слушаться. Перелом у тебя был плохой, и запущено все — сам знаешь... И пальцы, — она передернулась. — Если бы тебя лечили ваши целители, ты бы в лучшем случае остался калекой, а мог бы и погибнуть от заражения крови. Так — я тебя за месяц-полтора приведу в полную норму.

По живому лицу Эрнила все его чувства можно было читать, как по раскрытой книге: растерянность, удивление, обида, — она что, не верит в то, что с ним говорил Эру?! Горькое неверие: что она говорит, он всё равно калека, новые пальцы не отрастить...

— Ходить и так сможешь, — сказала она, словно угадав его мысли. — Я верю, верю... просто, понимаешь, это вещество, которое вводит в глубокий сон — чтобы ты не чувствовал боли, когда обрабатывают рану — оно иногда вызывает видения. У кого как. А может, и вправду Эру... кто знает. Нога у тебя сейчас не болит почти, верно? — Эрнил только тут осознал, что боли-то, действительно, почти нет, только не видно, что с его ногой — он лежал, накрытый легким одеялом.

-Нет, не болит... Особенно по сравнению с тем, что было, — во взгляде Эрнила блеснула благодарность. — Но тебя наверняка покарают за то, что ты спасла нуменорца... если узнают.

— Мы не подчиняемся Владыке Мордора, — ответила Таннис. — Мы сами по себе. Честно говоря, плевать мы на него хотели. У них все эти вековые планы, все эти невмешательства в дела свободной страны, а тем временем такие, как Молфар, устраивают свои издевательства... Что, думаешь, ты один такой? С вашего каравана еще наверняка двоих-троих притащат... не в первый раз уже.

У Эрнила дёрнулся уголок рта.

-А крылатые кони откуда? Такие только у тёмных есть...

— Ну, кони из их племени, да. Это ничего не значит.

Эрнил промолчал: не поверил. Перевёл взгляд на потолок.

-Где я?

— Это к востоку от рубежей, на которых сейчас ваши стычки, — сказала Таннис. — Довольно далеко. У нас тут крепость своя. Неудобно это, конечно, но ближе — опасно. Мы следим за происходящим на границе, патрулируем такие вот караваны, как тот, в котором был ты.

-Так. Ты сказала — месяц. А потом что?

Таннис вздохнула, и в глазах ее появилась тоска.

— Это самое неприятное... Пойми меня и выслушай, постарайся понять, хорошо? Я расскажу все, как есть, не хочу, чтобы ты сразу сорвался на меня, что я твой враг и все такое.

Эрнил молча кивнул. В душе что-то нехорошо заныло в предчувствии неприятностей.

— Мы все почти родом из земли, которую вы называете темной страной, Мордором. А все сложилось так, что Мордор стал союзником Ханнатты против Нуменора. Горт согласился дать им свою защиту против вас, счел, что Нуменор стал завоевателем, да в общем, вы тоже частенько хороши... У Ханнатты свои законы, свои обычаи и нравы, подчас очень жестокие. И вот получилось, что мы, не воины, просто люди, смотрим на все это, и что видим? Видим с обеих сторон чуть ли не орочьи зверства друг к другу. Причем ханнатцы в своей мести бывают весьма изобретательны. Остановить происходящее у нас ни сил нет, ни возможностей, — Таннис горько вздохнула. — В общем, добились, чего смогли... Чтобы — вот так. Тайно воровать из-под носа у ханнатцев тех, кого они оставляют на гибель. Мы патрулируем эти их караваны, спасаем тех, кого можем. Пытаемся вытаскивать с каменоломен... Горт в этом участия не принимает, но терпит. Условие — если хотят свободы, то клянутся оставить воинское дело. Пусть, мол, другое ищут.

Эрнил кивнул, как будто услышал примерно то, чего ожидал.

-А если не клянутся? — поинтересовался он. — Что, вылечите, и — обратно в каменоломни?

Таннис отвела взгляд. Тихо сказала:

— Я стараюсь помогать сбежать.

Эрнил вдруг услышал, как кровь стучит в висках.

-И не всегда удаётся. Так?

— Там, дальше на востоке, — она неопределенно махнула рукой, — есть места... там можно жить, но оттуда не выбраться, если нет крылатых коней. Если не клянутся — туда.

-Дать клятву врагу о том, что прекращаешь воевать, — это позор, — резко сказал Эрнил. — Смыть его можно только одним: если вернёшься к своим и снова пойдёшь в бой. Ты хочешь сказать, что многие дают такую клятву?

— Бывает, Эрнил, бывает, — сказала Таннис. — В конце концов, можно и быть, скажем, оружейником, или обучать молодых.

Эрнил засмеялся — отрывистым, лающим смехом.

-И что, вы можете проверить, что делает каждый из тех, кто клялся вам? Вы действительно это делаете?

— Нарушить клятву — всегда было еще худшим позором, — нахмурилась Таннис. — Держать клятву — всегда было свято.

-И это говорят мне последователи Моргота, — со смехом кивнул Эрнил. — Того самого, который клялся Валар, что не сойдёт более с пути истинного, что будет отныне только созидать, — плёл всё, что угодно, пред вратами Валмара, лишь бы его выпустили после заключения на свободу.

— Да причем тут Моргот, — девушка махнула рукой. — И потом, вы-то — напротив, "светлые".

Эрнил закрыл глаза. Месяц. Это много.

-И ты хочешь сказать, что из отвезённых вами за тридевять земель никто не попробовал вернуться домой? Не верю.

— Горная долина, небольшая, — тихо сказала Таннис. — Я там была. Оттуда не выберешься сам. Это вроде... Вроде долины Гондолина, только без проходов.

-Вы всё равно не сможете никого удержать, — яростно выдохнул Эрнил. — Можно бежать и из неприступной крепости.

— Эрнил, — она коснулась его руки. — Не надо говорить — "вы". Нам самим все это не по нутру. Но тут или так, или никак. А если бы никак, то ты бы сейчас без глаз валялся в пустыне. И умирал бы еще несколько дней, пока стервятники бы тебя жрали живьем.