— Во-первых, сейчас это отняло бы все мои силы. И я сам, и страна, и наши союзники — мы все оказались бы если и не беззащитны перед Нуменором... то лишены поддержки магией, а это означает, что нам пришлось бы действовать кровью. Жертв будет больше неисчислимо. Во-вторых, это риск привлечь внимание Валар. Тогда... Это может быть гибелью вовсе. Для всех. Для Мелькора в том числе. Нет, Эалинде: мы сделаем это, но не раньше, чем закрепим положение дел с Нуменором. И — осторожно. Так, чтобы никто не узнал об этом.

Её как накрыло волной, — смятение, радость, и над всем этим: всё-таки — не зря!.. Не зря верили, не зря пошли небольшим числом — против всех... Всё-таки правы — мы, а не они, не эти, мнящие себя победителями...

Она тихо коснулась его руки.

-Послушай... Я могу чем-то помочь? У меня есть родственник, Эйранель... он тоже из неугодных, но не потому же, что я, — просто он порядочный человек... Он где-то на материке. Может, как-то связаться с ним, может... ну, я не знаю...

— Знаю, — кивнул Горт. — Может, и хорошо, что он оказался в Мордоре, пусть и не по своей воле: иначе погиб бы вместе с остальными вашими военачальниками. Опасно ему сейчас отправляться к своим. Все может быть — вплоть до обвинения в измене. Говорил я ему — отправляйся в Золотой Лес, вернешься как посланник Артанис — и себе самому поможешь, и делу. Но он счел это бессмысленным.

-Он здесь! — ахнула Эалинде, но тут же ссутулилась. — Нет... он тоже сочтёт меня предательницей.

— Что ж тебе теперь, из этого страха вовсе его избегать? Я скажу ему о тебе.

-Ну скажи... — она покачала головой. — Не думаю, что он захочет меня видеть.

Эалинде вдруг задумалась.

-Скажи... среди улаири есть нуменорцы?

— Есть. Трое. Об одном ты могла слышать... его когда-то звали — Хэлкар.

Глаза Эалинде расширились.

-Но он же... Он же насильник и убийца! Я слышала о его делах... Почему он — с тобой? Я не верю, что такие, как он, могут вдруг обрести совесть...

— Он происходит из нашего старинного рода. В раннем детстве его лишили памяти, чтобы превратить в покорного и безжалостного исполнителя воли владык... Если бы не это — я просто убил бы его. Это вовсе не было внезапным обретением совести, Эалинде. Можно называть это открывшейся памятью, прозрением... Да. Но вместе с тем — я попросту _переписал_ его. Изменил его личность.

Эалинде смотрела на него с ужасом.

-Но — кто? Кто лишил его памяти, зачем? Что это за силы такие у нас в Нуменоре, неужели это возможно... с каждым?!

— Хочешь знать правду? — майа усмехнулся. — С человеком — да. С каждым. С эльфом такое проделать сложнее, у них не в пример крепче аванирэ, но майа справится тоже. А уж чтобы лишить памяти человека... Тут и сил-то особых не нужно. Можно и вовсе без магии обойтись, если знать нужные составы трав...

-Кто это сделал? — тихо спросила Эалинде. — Это же был кто-то из наших... Кто, когда?

— Служители Храма Эру. Несколько веков назад. Эалинде, что тебя удивляет?

Она некоторое время молчала.

-Теперь уже — ничего.

— Магические умения, которыми владеют в Нуменоре, давным-давно поставлены на службу Короне. Как и все остальное. Как и любая серьезная сила. Ее стремятся либо подчинить — либо уничтожить. Больших успехов, впрочем, там никто не достиг: все, что могли, они уже продемонстрировали во время празднества... да и ранее.

Эалинде вздохнула. Было очень похоже, что на неё свалилось слишком много сразу.

-Послушай... Если... при случае... всё же скажи Эйранелю, что я... жива и здесь. Хорошо?

— Хорошо. Да, и ты теперь можешь сама ходить по крепости — я изменил твое зрение. Хочешь, выгляни в коридор — тебе уже не покажется, что там темнота.

-Спасибо...

— И будь посмелее, — Горт коснулся ее плеча, и поднялся. — Не стоит сидеть в комнате безвылазно: даже просто побродить, и то будет толку больше. Ну, я тебя оставляю — дела...

Майа был так же краток, как и те воины, что приходили за Эйранелем доселе. Только сейчас, приоткрыв дверь, он сказал просто, как старому знакомому:

— Эйранель, пойдем. Нужно поговорить, вопросы серьезные.

Эйранель, пожав плечами, встал. Кивнул своим, — спокойно, я вернусь.

Далеко они не пошли — только поднялись на пару уровней, вышли на открытую галерею.

— Во-первых, я хочу сообщить, что здесь — Эалинде. Она была среди тех, кого убивали на ступенях Храма Эру. Их пятнадцать человек, все живы, все — здесь.

Эйранель задумчиво посмотрел вдаль.

-Зачем они тебе здесь?

— Они так же погибли бы, если б я оставил их в Нуменоре, — майа взглянул на него с удивлением. — Для всех они казнены. На самом Острове их обнаружили бы очень быстро. И вряд ли бы оставили в живых. А материк им незнаком... Пока. Освоятся в наших землях на востоке, придут в себя, смогут сами решать, какой путь в дальнейшем выбрать. Я отослал всех, кроме Эалинде — из-за тебя, пока что — и их предводителя. С этим парнем мне хочется пообщаться лично, пока не было времени.

Эйранель, казалось, сдерживал себя, — внешне был спокоен.

-Мне всё равно, что будет с Эалинде.

— Неужели? — Горт поймал его взгляд. — Твои глаза говорят иное.

-Неужели. Нет, Саурон. Она сама выбрала свой путь, она будет за него и отвечать.

Майа несколько секунд смотрел вдаль — эта сторона галереи выходила на восток.

— Вторая новость не столь приятна. Ваша армия бежала в панике, спасаясь от драконова огня. Я не хотел устраивать бойню. Но положение на материке сейчас таково, что мне придется показывать силу. Мирным путем добиться нужного нам решения вопросов, увы, не удастся. Не знаю, будешь ли ты рад, что собирался в Лоринанд. Ты и лорд Сирин — единственные, кто остались в живых из вашего командования.

Глаза Эйранеля сверкнули.

-Это и хорошо, и плохо.

— Как я уже говорил, удерживать тебя и твоих спутников я не буду. Ты можешь покинуть Мордор когда угодно, и поступать, как угодно тебе, хотя бы и вновь сражаться против нас. Однако почти наверняка немилость королевы тебе обеспечена. Если хочешь совета, как не оказаться не то что в опале, а и вовсе в тюрьме — езжай в Лоринанд и возвращайся посланником от Артанис. И себя убережешь, и родичей своих. Королева сейчас будет пытаться установить связь с эльдар Эндоре, — майа усмехнулся, — против меня.

-Неудивительно. На её месте я бы тоже так поступил, — ровно сказал Эйранель. — А почему ты настаиваешь именно на Артанис?

— Во-первых, она ближе всего. Во-вторых, тот факт, что ты явишься, отпущенным из Мордора, не будет означать неверия. Относительно Элронда я в этом отнюдь не уверен. Впрочем, все они связаны между собою.

-Посмотрим. В таком случае, я уезжаю немедленно.

— Я распоряжусь, чтобы для вас приготовили крылатых коней — перебраться через горы. Если хочешь, мы можем дать и обычных коней, чтобы вы не тратили время на пеший путь. Но это не все, что я хотел тебе сказать. Ты симпатичен мне, лорд Эйранель. Ты один из немногих виденных мною нуменорцев, кого можно назвать достойным человеком. И я бы не хотел, чтобы ты погиб. Нуменор ожидают трудные времена. Дело даже не в войне, которая грянет в ближайшие дни на Юге и Востоке... даже и без моей помощи: терпению Ханатты приходит конец, настроения там таковы, что люди уже предпочтут сражаться до последней капли крови, чем ожидать, пока их превратят в рабов. Дело в том, что, увы, и для Королевы понятие о благосостоянии Нуменора зиждется на одной основе — на покорении Низших. Нуменорцы — народ королей, они не должны сами гнуть спину, добывая хлеб насущный, — майа усмехнулся, — на то есть рабы. И так — везде по вашим колониям, не говоря уже о самой Эленне.

Нуменор не желает разговаривать с материком на равных, как было когда-то, на заре эпохи. Бесконечные завоевательные войны или карательные походы — для вашей армии "высших", праздность и роскошь для знати, да и не только для знати. И все это — на крови, горе и смерти материка. А я больше не намерен терпеть положение, при котором все народы востока и юга превращены в рабов, причем едва ли не треть — в буквальном смысле. Нуменор ждут большие потрясения, Эйранель, и чем больше шансов, что наверху окажется человек, который будет желать разговора миром — тем легче Остров перенесет этот переход.

-Нуменор не с материком не желает говорить на равных, — возразил Эйранель. — На материке живут и эльдар. Он не желает говорить на равных с тобой и теми, кто под твоей рукой. Не мне тебе рассказывать, откуда это пошло. И не мне тебе доказывать, что это не может закончиться. Потомки Трёх Племён, Верные Валар, — какое тут может быть равенство? Что же до Тар-Мириэль, то она королева по праву, и она — моя королева. Чего ты хочешь от меня?

— В прежние времена Нуменор прекрасно уживался с народами материка. Под защиту Мордора — единственной силы — они вынуждены были кинуться, лишь когда Нуменор из помощника и друга стал грабителем и убийцей. Так что, в некотором роде, вы, нуменорцы, сами привели мне союзников, — он сделал паузу. — Мне очень не хочется использовать магию... Но если придется — я буду это делать. Лучше подчиненная воля нескольких "высших", чем реки крови. А сейчас — иди. Иди, говори своим спутникам, что вы свободны. Коней вам дадут — уезжайте.

Эйранель на мгновение замер.

-Ты хочешь сделать королеву своей марионеткой?

— Не _хочу_, — подчеркнул майа. — И не _марионеткой_. Я, знаешь ли, не кукловод. Но раскрыть человеку глаза можно и силой.

Глаза Эйранеля подёрнулись дымкой: он как будто мысленно прощался...

-Что ж... она была _моей королевой_, — как-то слишком спокойно сказал он. — Думается мне, когда я вернусь, это будет совсем не тот Нуменор, в котором я когда-то жил... но и совсем не тот Нуменор, в котором мне хотелось бы жить.

— Может, заодно проделать это и с тобой, чтобы тебе не было так тяжело? Ваш Хэлкар ничуть не жалеет о случившемся — и считает, что жизнь его была подобна чудовищному сну — раньше. И, балрог меня раздери, в этом он прав.

-Нет, спасибо, — с заметной иронией отозвался Эйранель. — Я, знаешь ли, предпочитаю, чтобы в моей голове никто и никогда не копался, кроме меня самого.

— Пожинаете плоды своих же дел, — сухо сказал Горт, — не стоит винить других в том, что сами вырыли себе яму. Иди. Искренне надеюсь, что хотя бы в бою нам не доведется встретиться...

Он повернулся и зашагал прочь. Скрылся в темноте переходов.

-...Я, Нариэль Проклятая...

По залу — изумленный шепоток.

"Прости мне эту последнюю дерзость — даже если ты не слышишь меня."

— ...говорю: вы уже приговорили меня, но я не хочу, чтобы меня казнили за то, чего я не совершала.

Один из Служителей Валар собирается что-то сказать, но под ее взглядом умолкает.

— Я приняла Служение Мелькору, Создателю Людей; все, что делала я, делала, следуя своему пути и велению своего сердца. И да будут мне свидетелями звезды и эта земля, коль скоро люди отреклись от меня — никогда я не вершила зла. Сердце же мое я отдала ему, и в память о нем ношу — это, — резким движением поднимает руки с тяжелыми браслетами на запястьях. — Если карают смертью за любовь — я воистину достойна смерти. Вот, говорю перед всеми — я люблю его, я разделила с ним проклятие. Знаю, что еретиком и отступником назовут того, кто признает его создателем или властелином своим; потому для вас отступница я — я говорю: он создал Людей, мы — Пламя во Тьме, но отреклись мы от Тьмы, и Пламя гасим кровью. Кровью была омыта Звезда, что вела к Эленне наших предков, и билась она, как сердце, и, пока билось за Гранью Мира его сердце, сияла она так, что и свет солнца не мог затмить ее. Пусть к еретикам причислят меня — я говорю: не властелин он мне, но Учитель; на всем в Арте — отблеск мысли его, во всем — отзвук песни его, и в обожженных ладонях его звездой — сердце мира. Нет проклятья на тех, кто, слепо веря Валар, сражался против него; но да будут благословенны те, что сражались и умирали за него, и те, что остались жить, чтобы хранить память. И трижды благословенны те, что пошли его дорогой — те, кого в этот час я назову братьями своими! Благословенны, ибо они — защита людям Эндорэ от вас, возомнивших себя высшими людьми, королями среди Низших! Вы, вершители воли Валар — что принесли вы людям? — войны и горе. Во имя забытого прошлого и золотых легенд вы залили кровью эту землю, утверждая свою истину огнем и мечом. Вы стали убийцами и палачами, приносящими жестоким богам своим кровавые жертвы. И все же мне жаль вас: вы слепы, хотя и есть у вас глаза; слепы души ваши. Мне жаль вас: вы, сеявшие горе, уже пожинаете всходы ненависти. Так говорю я, Нариэль Проклятая, Дочь Пламени, что уйдет в огонь, ибо такова ваша кара тем, кто не отрекся от себя. И пусть слышат все — с его именем я умру!

Она почти выкрикивает последние слова и в оглушительной тишине идет прочь из зала — спокойно и медленно ступая, не ожидая ни оглашения приговора, ни замешкавшихся стражей.

...королева отложила листы с записью с суда. Презрительная усмешка. Браслеты она носит. Напоказ. Выставляется. Противно...

Королева хлопает в ладоши, — позвать слугу. Тот появляется почти мгновенно.

-Когда назначена казнь Нариэль?

— Завтра, в полдень, — поклонившись, тихо прошелестел тот бесцветным голосом.

-Очень хорошо. Сегодня на закате, после последней аудиенции, привести её ко мне. На террасу.

Тот поклонился и так, склонившись и пятясь, не оборачиваясь к Королеве спиной, исчез из комнаты.

Вечером преступницу доставили к королеве.

Описание было верным. Красивая, ярко-рыжеволосая, с надменным выражением лица и осанкой знатной дамы. Не выглядела она, как уличенная ведьма. Похоже, даже в тюрьме умудрялась заботиться о внешности — ну да, последнее желание ей могли доставить все необходимое...

И тяжелые браслеты на руках, темного железа.

Нариэль смотрела на Королеву с едва заметной усмешкой — спокойная, ни тени страха в глазах. Только дерзость.

Королева молчала. Только оценивала её взглядом — долго, как когда выбирают породистую лошадь.

Та в ответ разглядывала Королеву — примерно с таким же выражением. Не оставляло ощущение, что девушка — талантливая актриса: даже сейчас она играла. Исполняла главную роль в ярком зрелище.

Наконец королева кивнула, — словно получила желаемое.

-Ну, давай, говори, — предложила она. — Ты же хотела покрасоваться своей несгибаемостью перед подлыми властителями.

Та пожала плечами.

— Я уже все сказала. Могу только добавить, что честности судов в Нуменоре не осталось. Ваш лорд Атанамир, которого я якобы приворожила, дважды сватался ко мне и дважды получил отказ. Отомстил.

-И поэтому надо было строить из себя героическую страдалицу во имя тёмного дела, — иронически сказала Тар-Мириэль. — Конечно же, ведь иначе тебя никто не заметит. Всех истинных последователей Мелькора уже казнили, остались только такие комедианты, как ты.