Вниз майа упал черным вихрем — за секунду спустившись к земле с высоты мили. И вот уже высокие кроны — вверху, и рядом — цветы, и шум фонтанов, и знакомые сады... Он опустился уже в самом дворцовом саду, рядом с королевскими покоями. Здесь майа знали.
— Предупреди владыку обо мне, — сказал он одному из служителей. — Если он готов меня принять, конечно.
Слуга поклонился и в одно мгновение исчез в коридоре — чтобы вскоре появиться снова.
-Государь ждёт тебя, — сказал он, и на непроницаемом лице его была написана тревога, которую, впрочем, не уловил бы никто из не-ханнаттцев. Для нуменорцев лица южан были неоличимы и невыразительны.
— Благодарю, — кивнул Горт, и прошел внутрь — знакомым путем, по коридорам, к залу.
Войдя, он на несколько секунд склонился — в поклоне учтивости и уважения. Выпрямился.
— Здравствуй, государь Кернилан.
-Здравствуй, — Кернилан стоял у небольшого фонтана, среди зелени. Развернулся, — в глазах его блеснула недобрая молния.
-Недавно узнал я, что ты держишь у озера Нурнен нашего врага. Его имя Эйранель. Не буду спрашивать, правда ли это, ибо знаю, что правда. Вопрос в другом. Почему ты не сообщил мне?
— Позволь мне объяснить тебе все, Кернилан. Только так я смогу ответить на твой вопрос.
Кернилан несколько мгновений, не мигая, смотрел в глаза тёмному майа.
-Объясни, — голос его прозвучал резко. — И в первую очередь, объясни то, почему я должен был просить тебя прилететь сюда, и почему ты не сделал этого сам и раньше.
— Повод, Кернилан. Я хочу выставить Нуменору условия — пригрозив в случае невыполнения жизнью Эйранеля.
Кернилан слушал, хмурясь.
-И эти условия, как ты рассчитываешь, выполнены не будут. Ты казнишь Эйранеля, и это станет поводом к войне. Так?
— Кернилан, я не хочу его подлинной смерти. Сделать вид можно, и не убивая его. Я знаю о причинах вашей ненависти, но видит Небо, из всех, кто был брошен на подавление бунта, Эйранель единственный вел себя достойно, и благодаря ему жертв оказалось значительно меньше, чем могло бы быть — он единственный сдерживал нуменорцев. Я не снимаю вину и с себя за то, что мы не успели помочь тогда... но казнить именно его, мстя за вину остальных, тогда как подлинные преступники на свободе — в этом мало справедливости.
-Сделать вид?! — Кернилан возмущённо выпрямился. — Он преступник, Горт, и ты это знаешь! Ты забыл о наших мёртвых? Ты собираешься щадить Нуменор, ты не мстишь им — ни за себя, ни за нас... тебе что — всё равно? Да, возможно, есть и те, кто виновен больше, но этот — он возглавлял карательные войска, или ты забыл? Нет, я не узнаю и не понимаю тебя.
— Я знаю, что у наших народов разное отношение к мести. И мне самому было бы слаще... да, куда приятнее мне было бы — отпустить своего волка на волю, насладиться местью врагу. И когда это было можно сделать — я сделал, уничтожив их военную верхушку, всех этих головорезов, разжиревших на крови Ханнатты. Но сейчас мы стоим на переломном моменте, мы впервые имеем шанс прекратить бесконечное кровопролитие раз и навсегда. Таких, как Эйранель, в их верхушке практически нет — если не считать разве что лорда Морану. И, убив его, мы убьем одного из немногих достойных. Отомстить — единожды, зато последствия этого могут стоить твоему народу новой крови и новых смертей.
-Этот — достойный? Думай, что говоришь, Горт. Да, в этом проклятом Нуменоре выбирать не приходится...
— В том-то все и дело. С ним можно говорить, и он по крайней мере не подлец. Там таких — по пальцам пересчитать.
Кернилан долго молчал.
-Зачем ты унижаешь себя?
— Разве? — Горт улыбнулся.
-А разве не так? Ты расстилаешься перед этими налакавшимися крови зверями, ты бережёшь их жизни, ты послал Мелькора — Мелькора! — охранять королеву... Все эти слова о мире для них ничто, они при первой же возможности вцепятся нам в глотку, а ты всё будешь надеяться на то, что когда-нибудь в них проснётся человечность... вместо того, чтобы вместе с ним устроить новую Дагор Браголлах и выжечь их раз и навсегда. Вы уже закрыли путь в Валинор, — теперь к этому нет никаких преград, никто не придёт и не защитит их, они полностью в вашей власти!
— В этих человечность не проснется, — кивнул Горт. — Что-то изменится всерьез лишь тогда, когда придет поколение, которых будут учить совсем другому, а эти новые — вырастят своих детей. И именно поэтому нам ценны сейчас те немногие, кого примет народ Острова и Колоний, кому он поверит, чьи нововведения примет добровольно. Да, мы можем выжечь их всех, это верно. Можем захватить Остров, можем пройти волной огня или ужаса по колониям, завоевывая принадлежащее ныне Нуменору. Но что дальше? Наших людей — меньше. На выжженной земле, заваленной трупами или пропитанной ужасом, будет зреть лишь ненависть к Мордору, и к вам — тоже. Если мы поступим, как они, если сами поступим, как звери, то, придя на завоеванную землю, мы не сможем научить их детей быть людьми. Вырастут лишь злобные волчата. И это будет — новые волны войн, снова и снова, века и века без конца и края.
-Надо, чтобы не выросли, — пожал плечами Кернилан. — Моему сердцу больно слышать всё это.
— Истребить под корень всех? Воинов, их женщин, детей, немощных стариков? Кернилан, что ты говоришь!
-Да нет, почему же. Ты сам рассказывал, — ты поступал так с орчатами тогда, давно: забирал их и воспитывал. Раз эти ничем не лучше диких орков, зачем поступать с ними как с людьми?
— Если бы нас было в десять раз больше, чем их детей — это еще было бы реально. Но наш народ куда малочисленнее, чем народ колоний. Мы просто не сумеем поглотить их, даже при всем желании.
-Вас и тогда было мало, — всего двое! Но вы же сделали это! Нет, Горт... не ожидал я от тебя такого... такой слабости.
Кернилан резкими шагами пересёк зал, остановился у окна.
-Сегодня об Эйранеле узнал я, завтра будет знать вся Ханнатта.
— Так пресеки распространение этих слухов, Кернилан. Что же до давнего времени... Да. После Войны Стихий нас было — всего двое. Но вокруг не было никакого Нуменора, жаждущего нас уничтожить. И было время. До того, как появились первые общности наших орков, прошло несколько веков. Нет, Кернилан. Мы должны завоевать Нуменор не силой. Мы должны сделать его нашим — изнутри, незаметно и безвозвратно. Кроме того, ты забываешь еще об одной важной вещи. Мелькор не одобрит вот это — огнем и мечом... А если я прикажу это сделать, или если я, используя магию, выжгу их земли — это будет моим последним днем в качестве Владыки Мордора. И мне придется либо становиться тем чудовищем, о котором рассказывают светлые, и превращать своих людей в рабов — страхом и силой, либо — уйти.
Кернилан смотрел на Гортхауэра, как смотрят на детей, собирающихся сделать какую-то непоправимую глупость.
-Уйти? Куда? Как?
— Не куда, а откуда, — Горт пожал плечами. — Нет, конечно, можно сидеть в Мордоре и мириться с тем, что на тебя смотрят, как на пустое место....
Король Ханнатты непонимающе развёл руками.
-Что ты имеешь в виду? Я не понимаю тебя. О чём ты говоришь? Кто вообще может сместить тебя с места Властелина Мордора?
— Кернилан... Любая власть держится лишь до тех пор, пока люди готовы исполнять то, что эта власть приказывает. Если мне все разом скажут — "ты сошел с ума, мы не будем это исполнять" — что, по-твоему, можно будет сделать? Я и говорю: только показать свою силу майа и превратить непокорных в рабов.
-И ты хочешь сказать, что Мелькор не поддержит тебя?
— Нет, — отрезал Горт. — В попытке действовать огнем и мечом — не поддержит.
Кернилан ошеломлённо обернулся.
-И... что же он сделает? Если ты попробуешь?
— Он знает, что я не попробую, — со вздохом сказал Горт. — Не из страха перед наказанием, а потому, что это и недальновидно, и невыгодно, и глупо, и просто отвратительно, наконец.
-И... разве не бывало такого, чтобы ты шёл против его воли?
Горт помолчал, вспоминая.
— Нет, — сказал он наконец. — Не бывало. Трудно объяснить, Кернилан... Мы же — не люди. Мы с ним — едины, чувствуем друг друга, у нас могут быть, конечно, разногласия, но мы всегда поймем друг друга, найдем какой-то общий путь.
-Люди тоже чувствуют друг друга, — заметил Кернилан. — И ещё как спорят при этом, и расходятся. Ничто не может помочь, если то, на чём строилась общность, исчезла, если один из двоих её разрушил, вольно или невольно.
— Но мы-то не хотим разрушать. А если бы я такое сделал... Должно быть, Мелькор решит, что я сошел с ума — и нужно лечить.
-Значит, вот как, — Кернилан задумчиво побарабанил пальцами по подоконнику. — Будет насильно лечить... интересно, — как?
Горт рассмеялся.
— Честное слово, не знаю. Должно быть, так, как я некогда "лечил" Хэлкара... Заметь, я не стал его убивать. Хотя его смерти жаждали все... и ваши — в первую очередь. Ну и кто оказался прав?
-А сам он устроил Дагор Браголлах, — Кернилан всё снова и снова возвращался мыслями к одному и тому же, как будто это не давало ему покоя, терзало... — Он не остановился перед этим.
— Во-первых, это было мое начинание... — Горт помолчал. — Во-вторых, тогда была иная ситуация. У нас не было иного выбора. Или это — или волна крови на наших землях. Разумеется, мы предпочли защитить своих. Но, Кернилан, Браголлах была первым шагом, приведшим впоследствии к падению Твердыни. Так что... Надо учиться на ошибках.
-Он... — Кернилан на мгновение запнулся, — после того раза он... не хочет больше проливать кровь? Это его выбор?
— Если б было не так — Твердыня не пала бы. Он ведь мог уничтожить и воинство Валар, и сам Валинор...
-Что? — переспросил Кернилан. — И он вместо этого позволил светлым пролить реки крови, утопить Белерианд? И какое он после этого имеет право вообще смотреть тебе в глаза? И как ты после этого мог желать его возвращения? Ты в тысячу раз лучший правитель, чем он, и... если бы не он — ты поставил бы Нуменор на колени, а теперь ты будешь оглядываться на него, — что он скажет... Как тебе-то самому не противно?
— Он уничтожил бы не только Валинор и армию Валар. Он уничтожил бы весь мир. И нас вместе с ним... всего скорее. Это была бы Дагор Дагорат, Битва Битв и конец мира.
-Всего скорее? Значит, ты не уверен?
— Кернилан. Если перед тобою девять шансов из десяти, что, уничтожив врага, ты уничтожишь весь мир. Вообще. И врагов, и друзей, и мир вообще, не будет ничего — ни рек, ни полей, ни морей, ни гор, одна только огненная лава... И один шансик — что в этой огненной лаве останется островок для твоих соратников. Ты как, рискнул бы? Опусти свой меч на мир, выжги в нем всю жизнь... Мы уже посмотрели однажды, что это такое — огненное море, волной идущее по всему живому. Я сам ратовал за это... Но мне хватило.
Кернилан шагнул к нему.
-Горт, значит, — ты не отдашь нам Эйранеля?
— Я не допущу его гибели. Он нужен нам, как одна из будущих важных фигур для Нуменора. Для вашей же Ханнатты, Кернилан. А варианты... Варианты всегда можно обсудить.
-Варианты — чего? — Кернилан взглянул на него в упор. — Что, пресветлый лорд Эйранель захочет покаяться в содеянном?
— Безнадежно, — качнул головой Горт. — Варианты, как удовлетворить жажду мести народа Ханнатты.
-Я предложил тебе единственно возможный вариант, — пожал плечами Кернилан. — И уж прости меня, но притворяться удовлетворённым твоей образцово-показательной казнью я не смогу — сам, в первую очередь.
— Может, до этого и не понадобится доводить. Главное — перетянуть их силы от вас на Мордор. Эйранель — всего лишь удобный повод.
-Завтра, — задумчиво повторил Кернилан. — Завтра Ханнатта будет знать. И ты ничего не сможешь сделать. Ни ты, ни я, никто. Это как пожар, раз он разгорелся, — его можно остановить только встречным палом... И прости, но я не желаю лорду Эйранелю... жизни.
— Тебе нужно непременно убить его? Изобразить так, чтобы в это поверили и успокоились — тебя не устроит? Несмотря на то, что на его место потом встанет и получит его власть очередной выродок?
-Ты же сам сообщал: сейчас у него нет никакой власти, он в Нуменоре снова — никто, потому что связался с валинорскими майар. Поэтому — у него нет места.
— Мы можем обеспечить, чтобы он получил власть над колониями. И власть его — примут. И это будет значить — на вас не будут совершать набеги, в давних колониях не будут чиниться зверства, новые законы Королевы будут проходить в жизнь на деле, а не на словах.
Кернилан глубоко вздохнул.
-Он не станет твоим союзником. Никогда.
— Мне не нужно, чтобы он считал себя им. Мне нужно, чтобы он _делал_ то, что мне необходимо. При этом пусть считает себя, кем хочет.
-Слепое орудие? — в глазах Кернилана появился интерес. — Да, это неплохо... это мне даже нравится.
— Совпадающие интересы, Кернилан, при разных идеях.
-И всё же, Горт. Пусть он вновь ступит на землю Ханнатты. Перед казнью. Ему будет полезно... если у него сохранилась хотя бы тень совести, конечно.
— Пусть. Но повторяю: он должен остаться живым.
-А вот это уже твоё дело. Я пальцем не пошевельну, чтобы сохранить его драгоценную шкуру. А теперь, прости, — дела.
— Благодарю за беседу, государь, — Горт поклонился. — До встречи.
Черный вихрь взметнулся на том месте, где только что стоял майа — и спустя секунду в зале уже никого не было.
"Государь, — долетела до Кернилана мысль; он уже давно научился ощущать, где именно находился темный майа — по всему судя, сейчас тот был на полпути к Мордору. — Одного я не успел спросить у тебя. Зачем ты хотел бы видеть Эйранеля на земле Ханнатты? Что ты собираешься показать ему, что устроить? Я должен знать это, сам понимаешь."
Кернилан невесело усмехнулся.
"Ты сказал, что он не подлец... и что хочешь, чтобы он остался жив. Хорошо... Привези его мне. Под чарами облика. И я покажу ему тех, кто выжил после того бунта. Тех, кого по его приказу выходила его сестра. А также тех, чьи родственники погибли тогда. Покажу всех. Их сотни. Я хочу, чтобы он своими глазами увидел, против кого отдавал приказы. И тогда станет ясно: тот ли это человек, на которого стоит надеяться так же, как ты надеешься на королеву, или же это гнилушка, которая достойна только того, чтобы её растоптали каблуком в прах."
"Что ж... Мудрое решение, не спорю. Хорошо. Я сделаю это. В скором времени..."
"Я жду", — отозвался Кернилан и замолчал.
...Эйранель сидел с письмом Айлинни в своей комнате. Рядом лежала раскрытая книга, Нолдолантэ, — он долго думал, как достать, как спросить об этом... наконец спросил Алайэ прямо. Та даже и не задумалась особо, просто принесла ему книгу... И сейчас он сидел над нею: рядом лежало письмо Айлинни, а он перелистывал страницы. искал нужные строки...
Ощущение присутствия темного майа появилось явственно — и внезапно. Приближение темного вихря, Эйранель не столько увидел его, сколько ощутил — словно как тогда, с неупокоенными душами, в Незримом... Понял, что майа намеренно дал ему услышать себя, чтобы не застать врасплох.
