-Убили?! — Алатар смотрел на него, как на сумасшедшего. — Валар? Эру Единый, да что же ты такое говоришь... Мы летали сейчас на орлах, это чудесные птицы... они хищники, конечно, но...
Он снова закрыл глаза, прислушиваясь к тому, что ему говорят. Затем как-то странно нахмурился.
-Мне сейчас сказали, я не понял... "Скажи ему: тот, кто отогнал от него Ариен, не вернётся больше." Мы видели кого-то, да... чёрное пламя.
— Они хищники, это не в их воле... воля Манве... те были — его майар... — Горт попытался поднять руку, чтобы вытереть кровь на лице — не получилось. — Почему... не вернется?
-Я не знаю. Я не видел. Я видел, как он летел, мы сначала подумали: улаиро... потом почувствовали силу Единого Кольца, и ещё... словом, он бы убил Ариен, если бы она не ушла. Мы улетели. Наверное, майар Тулкаса настигли его, и Курумо вместе с ними... они задержались. Это они сказали.
Горт закрыл глаза. Боль отнимала у него силы — он не привык к ней; обычно удавалось заглушить ее, почти полностью, но сейчас... Сейчас он не просто понимал — в полной мере чувствовал сам, что ощущали те, простые люди... смертные... Небо, да эти дети, многие, сильнее его — сумели не сломаться... Нет. Нельзя показывать слабость.
— Алатар, — выговорил он. — Мы не хотим войны. Поймите. Мы хотим просто жить. Зачем вся эта вражда...
Алатар вздохнул и поднялся.
-Меня зовут.
— Не уходи надолго, — попросил Горт. — Я был уверен, что никогда тебя не увижу.
Золотистые глаза Алатара вспыхнули снова — тревога, отчаянная тревога и страх... чего? В следущий миг он скрылся за дверью.
...Мира вокруг не было. Он сузился до черно-красной пелены, замыкавшей пространство в тесный кокон. Черно-красная пелена, тяжесть, вдавливающая в землю — даже просто поднять руку стало почти непосильной задачей — и огненные клубки боли в груди, горле и на запястьях. Легче не становилось: майа уже давно перестал дышать, но боль все равно рвала тело изнутри, и оставалось только слушать ее, терпеть, ждать... Хуже всего — наконечник стрелы, засевший в сердце. Не столь была страшна сама рана, тело бы не погибло от нее, сколько этот проклятый металл, разрывавший саму суть фана, тела-оболочки...
...Голыми руками не разорвешь плоть — особенно _такими_ руками...
Пряжка на поясе. У нее острые края, если повезет... добраться до наконечника... вырвать его из груди... тогда тело начнет восстанавливаться...
Свежая волна, будя, словно омыла виски, и стало можно просто открыть глаза... Рядом — совсем близко, — на земле, удобно устроившись, сидел Курумо. В пальцах он вертел окровавленную пряжку, трогал края, — а на лице было удовлетворение. Сейчас он не был в облике старика: нисколько не изменившееся красивое лицо, те же ледяные глаза, так же усмешка, как... как тогда, когда он говорил, не останавливаясь, в кузне Ауле.
Лицо майа исказилось от ненависти — обычно спокойный, сейчас он был не в силах сдержать себя. Одно слово сорвалось с губ:
— Тварь...
-Именно, — тот с улыбкой кивнул. — Тварь... то есть _творение_. А — чьё? Будешь уточнять?
Майа не ответил — только отвернулся, кусая губы, сжимая кулаки. Бессилие перед лицом этого подлеца было невыносимо.
Пальцы Курумо вдруг коснулись его плеча, легли на грудь, — медленно провели по коже, словно Курумо наслаждался своей властью над беспомощным пленником. Для эрухини прикосновение майа было бы ледяным всегда, но тут — Гортхауэр чувствовал, как постепенно пальцы его брата становятся всё горячее, это было невозможно терпеть... а металл, застрявший в сердце, словно ожил, отзываясь на это.
Губы не слушались — слова выходили с трудом, невнятно и нечетко.
— Ты сдохнешь, Курумо...
Он вдруг резко поднял руку — и перехватил запястье Курумо, сжал — изо всех сил, что оставались, сжал — и сдавил со всей силой пульсирующей в груди боли.
— Мелькор вышвырнет за Грань тебя самого... в предвечную бездну, где тебе только и место.
Курумо легко отбросил его руку, — кисть сильно стукнулась о камень пола, на фоне затмевающей разум боли это было почти незаметно...
-Думаю, что нет, — отозвался он. — Твою царапину я залечил, кстати. Больше попыток не будет. Эту штучку я оставлю себе. На память.
Он снова улыбнулся.
Майа каким-то запредельным усилием рванулся — приподнялся, сумел не упасть, удержаться, опираясь на стену. Не узнал собственного голоса, до того оказался хриплым...
— Недолго твоей памяти осталось. Я своими руками придушу тебя, валинорская гадина!
Курумо деланно-заботливым движением поддержал его.
-Нет, братец. Не валинорская. И меня, и тебя такими, какие мы есть, сделал один и тот же... Учитель. Видимо, это входило в его планы, о которых ты не знаешь.
— Убирайся отсюда, сволочь, — прохрипел Горт. — Убирайся, пока я не убил тебя прямо сейчас!..
Курумо засмеялся.
-Ну попробуй, попробуй. Мне интересно на это посмотреть.
Тело майа свела судорога. Курумо был прав — не то что убить, поднять руку было бы невозможно. Внутри все кипело от бессильной ярости, по сравнению с которой даже боль отступила. Майа знал — он убьет Курумо. Они вышвырнут его за Грань, эту бесстыжую змею, приносящую на землю лишь войны и кровь... Мелькор явится сюда. Этому даже Курумо не сможет воспрепятствовать. Сила Валы и сила Кольца — они ничего не смогут сделать... а Валинор закрыт отныне для них навсегда, и из Валинора никто не явится им на подмогу...
Курумо медленно опустил брата на пол. Лёгкое прикосновение к щеке... и сожаление в глазах.
-Да, что поделать, Ортхэннер, не всё в нашей власти. Убить меня ты не сможешь... какая жалость.
В глазах майа, против ожидания Курумо, загорелось непонятное торжество.
— Знай, Курумо... — он молчал некоторое время, снова собираясь с силами. — Твой триумф будет недолгим. Ты надеешься на Валинор... его вам больше не видать. Путь в Валинор закрыт для вас — по морю ли, по воздуху — а из Валинора — сюда. И никакие валар ничего не смогут с этим сделать. Лелей мечты о второй Войне Гнева... ты не сможешь даже вернуться обратно.
-Неужели, — холодно отозвался Курумо. — Спасибо за сведения. Я обязательно передам их туда, через Ариен и Тилиона. Он снова один против всех... зря. Очень зря.
— Попробуй, — оскалился Горт. — Попробуй, достучись до них. Тебя ждет много нового, братец.
-Не премину, — Курумо улыбнулся. — А позже сообщу тебе о том, что будет дальше.
— Здесь тебе не Валинор... Ты, шавка Манве. Ручная змея...
-Мой бедный брат, — нараспев сказал Курумо. — Мне жаль тебя... право слово, жаль. Столько ненависти, столько ярости — и всё впустую. Тысячи лет сгорать в бессильном огне, сначала ждать возвращения Учителя... потом несколько веков жизни под ожиданием возвращения Валинора. Потом опять. И всё это только ненависть, ненависть, ненависть. Надо полагать, даже Мелькор не ожидал, что ты так здорово поможешь создать образ Врага. Ведь ты — его, так сказать, лицо, проводник его идей, его правая рука. Ты, Жестокий. Ты хотел, чтобы все знали правду, — её знают. Только не ту, которая мерещится тебе, о добром праведном почти святом Мелькоре. А истину.
— Убирайся, — выдохнул Горт. — Скоро все узнают твою... Истину.
...Сообщать всем обитателям Имладриса о произошедшем Элронд все же не решился. Страшно подумать, к чему это могло бы привести — а скорее всего — просто к панике и полному сумбуру и смятению...
К темному шару, стоящему в тайных покоях, он не прикасался уже много лет. И сейчас — впервые решился на это.
Когда его рука легла на гладкое покатое стекло, поневоле думалось — они ведь могут ударить и через палантир...
Выхода не было.
Темный огонь разгорался в глубине шара, притягивал взгляд — Элронд не отводил его, пытаясь там, в черной глубине, разыскать тех, с кем можно было бы говорить...
Изнутри — издалека — донеслось вдруг ощущение: кто-то очень сильный, бешеное чёрное пламя, стальная воля... и отчаянное беспокойство. Элронд не мог понять, кто это: тот, далёкий, явно не хотел оставлять отпечаток своей личности, всё было словно в тумане... Но ответ — был.
Ощущения сформировались в мысль: "Ты узнал меня?.. Кто ты?.."
Там, далеко, согласно кивнули.
"Узнал. Элронд... Что тебе нужно? Что ты хочешь сказать?"
"Гортхауэр у нас. Майар Тулкаса привезли его сюда... Это было сделано без моего ведома. Что вы собираетесь делать?"
Тревога там, по ту сторону, словно сгустилась... было такое впечатление, что палантир словно усиливает эти ощущения, что тот, далёкий, закрывается как может...
"Это зависит от того, что будут делать они. Надеюсь, они понимают, что никто не позволит им переправить его в Валинор."
"Не знаю. Они будут пытаться. Но кто ты?.. Ты — Кольценосец? Аргор?.. — Элронд пытался понять, кто перед ним, с кем он говорит, но ощущение расплывалось, узнавание никак не получалось.
"Нет, не Аргор, — лёгкая усмешка. — Но Кольценосец. Какая тебе разница?
"Не нападайте на Имладрис. Я постараюсь добиться того, чтобы они оставили в покое Гортхауэра."
"Да не оставят они его в покое, — напряжённо сказал тот, далёкий. — Не надейся. Чтобы Курумо — и упустил возможность отомстить брату? Возможность, которой он ждал столько тысяч лет? Да ни за что. Не обманывай себя, Элронд, ты ничего не сможешь сделать. Спасибо, конечно..."
"А что собираетесь делать вы? Я не хочу, чтобы Имладрис становился заложником этой вновь грозящей развернуться бессмысленной войны."
"Ты просишь не нападать... спокойно смотреть, как они будут издеваться над ним? Ждать, пока Курумо натешится и решит наконец вывезти его из Имладриса? Ты всерьёз считаешь, что можешь его остановить?"
"Не знаю. Буду пытаться. Но чем виноваты те, кто живет здесь, почему должны гибнуть — они? Если вы ударите по крепости, майар будут бить в ответ; если кто и пострадает — не они, а эльдар и люди, живущие здесь! И я не могу сказать им — уходите, здесь Саурон; начнется такое, что мне страшно даже представить... я боюсь, что утрачу власть над происходящим, и власть эту перехватят майар. И тогда я стану бессилен повлиять хоть на что-нибудь. Потому я и рискнул позвать вас."
"Я знаю... мы знаем, — поправился невидимый собеседник. — Но имей в виду. Паника и передача власти начнётся в любом случае, как только Курумо созовёт совет."
"Я хочу лишь одного: что бы ни случилось, не должны пострадать те, кто не причастен к этому. Ты можешь мне обещать?.."
"Обещать? А ты поверишь моему слову? — по ту сторону черноты усмехнулись. — Я могу тебе даже открыть, из-за чего начнётся паника, как только вернётся Курумо."
"Поверю. Я знаю, что вы не стремитесь уничтожить всех и вся, как в том пытается уверить нас Курумо. Из-за чего же?"
Чернота в палантире сгустилась, затем в глубине словно взметнулся маленький серебристый вихрь. Туман — тот, который стоял в ощущении от невидимого собеседника, начал редеть, сквозь него как будто проглянула ночь и звёзды... ночь, которая постепенно оказалась живой...
Воплощённой.
И — яркий, сильный взгляд в упор, сквозь расстояние.
Теперь его можно было узнать.
"Из-за того, что я здесь," — просто сказал Мелькор.
Элронд отшатнулся; ужас осознания оказался настолько силен, что его словно отшвырнуло от палантира, и мысленный разговор прервался.
Ухватиться за стену, чтобы не упасть...
Не глядя на палантир, Элронд набросил на него черную ткань.
Так вот, значит, что всколыхнуло Незримое.
Уже — год...
Моргот. Моргот вернулся, и одно это сулило конец зыбкому миру в Эндоре.
...В дверь осторожно постучали: Элронд просил не тревожить его некоторое время, и всё же... вошедший эльф был очень встревожен.
-Курумо прилетел. На орле. Велел передать тебе: он срочно созывает Светлый Совет.
— Да, — Элронд кивнул, стараясь, чтобы вошедший не заметил его состояния. — Я иду. Сейчас же.
До начала совета Элронд успел переговорить с Артанис — и сообщить ей то, что узнал. Неизвестно, чем та оказалась напугана более — известием о возвращении Моргота или ощущением надвигающейся и неотвратимой войны — тем более жестокой, что развязать ее грозили свои же, те, кто по эту сторону меча... Однако и Элронд, и Келебриан, и Артанис сошлись на том, что войну развязывать нельзя. Цена может оказаться непомерно высокой.
Когда они, втроем, вошли в зал, где уже собрались майар, невозмутимость на лице Элронду удавалось сохранять с трудом. Артанис, как всегда, казалась спокойно-отстраненной...
— Мы знаем, Курумо, что тебя ранили, и ты добрался сюда на орле, — заговорил Элронд. — Что же случилось?..
-Война, — коротко ответил Курумо. — Грядёт война — под стать великим войнам Первой Эпохи. Пусть все, кто может, уходят в безопасность: за Море, и там уцелеют. Ибо сейчас не просто сгустились тучи, — близка Дагор Дагоррат.
Он сделал паузу, обвёл всех взглядом.
-Мы пришли, чтобы узнать, и мы узнали. Артано сумел вернуть Моргота.
Вопреки ожиданию Курумо, трое нолдор не показали удивления.
— Мы уже знаем об этом, — проговорил Элронд. — Он показал себя в палантире.
-Вам предстоит вести ваши народы в страшную годину, — голос Курумо возвысился, зазвенел под сводами зала. — Будьте готовы ко всему. И скажите всем, а тем, до кого вы не дотянетесь, сообщим мы: пришёл час великих бедствий, не предупредить о которых было бы преступлением перед живущими.
— Что вы собираетесь делать? — вмешалась Артанис. — Что именно, помимо того, чтобы разнести эту весть?
-У нас мало времени, Владычица, — Курумо медленно повернулся к ней. — Пусть эльдар уходят, и тогда хоть кто-то уцелеет, когда Моргот обрушится на Имладрис, чтобы отомстить за своего майа. Мы сделаем всё возможное, чтобы защитить вас, но он — сильнейший из Айнур.
— А тебе не приходило в голову, Курумо, что проще для начала увести его из Имладриса? — это был уже Элронд.
-И куда же? — в голосе Курумо было что-то... как смотрят свысока. — Это наиболее укреплённое из ваших поселений. Любое другое будет разрушено моментально.
— Перед мощью Моргота его крепость все равно что не существует. Как ты намереваешься поступать с темным майа дальше? Держать его здесь, ожидая, пока Враг обрушится на Имладрис и не оставит от него камня на камне? Если ты хочешь доставить его в Валинор — нет смысла тянуть с этим. Время ничего не изменит.
Курумо окинул Элронда внимательным взглядом.
-Мне нужно, чтобы ваши эльдар смогли уйти. Объявите об этом. Тогда у нас появится надежда.
Он не договорил — на что.
— Надежда на что, Курумо? Эльдар, живущие здесь — не стадо овец, покорно бегущее по веленью пастуха. У меня спросят это, и я должен знать, что ответить. Надеюсь, у нас нет тайн друг от друга?
-Нам нужно прикрытие, Владыка Элронд, — в замершей тишине сказал Курумо. — Или ты думаешь, что мы повезём его в открытую, для того, чтобы всё это с лёгкостью можно было пресечь? Я знаю Врага Мира, — лицо его исказилось, — он не преминет обрушиться на нас. Если же поток тех, кто уходит на Запад, будет значительным, то среди прочих пройдём и мы.
