Казалось, всё безнадёжно, и нет никакого спасения... только внезапно огонь коснулся невидимой преграды, сферой накрывшей лагерь... и от этого заиграли, заискрились мириады капель, и стало видно: вокруг лагеря защитной дугой простёрлась радуга... А затем языки пламени отразились от Завесы и рикошетом ушли в сторону.

Элло кивнул Артанис, ободряюще улыбнулся людям.

Олорин вскинул руку, — и алые молнии полетели в ответ в драконов. Это не было огнём в привычном смысле слова, скорее — лучи света, острые, нанизывающие тварей на себя... Кто-то из них ещё попробовал в ответ дохнуть огнём, пламя встретилось с этими странными лучами, внезапно потемнело, стало заворачиваться какими-то немыслимыми кудрями... и погасло.

Вопль тварей услышали все: дикий вопль чудовищ, пронзаемых светом. Кто-то из драконов кувыркнулся в воздухе, кто-то рухнул к земле, едва ли не на шатры, и тяжело взмыл вверх, ловя брюхом стрелы, и черная кровь фонтаном разлетелась на ветру. Один из драконов, отлетев на милю от лагеря, рухнул таки на землю, некоторое время полз, пока остальные твари неслись обратно; но вот и он с трудом взлетел, и, то и дело припадая к земле, тяжело полетел прочь, к черным горам.

Им вслед раздался неудержимый боевой клич нуменорцев, — люди чуть ли не впервые с того страшного поражения в полной мере почувствовали себя защищёнными, поняли, что на ту, чёрную силу всё-таки нашлась другая сила...

Они радостно обнимались, хлопали друг друга по спинам... к майар и эльфам так запросто подойти всё же не решались, но по глазам было видно: хотели бы. Очень.

Элло резко развернулся и ушёл в шатёр, — только колыхнулся белый полог.

Мириэль вошла следом.

И обессиленно села на походную койку — еще не успевшую остыть от тепла ее тела.

— О Эру, — выдохнула она. — С этим, кажется, все... Получилось...

Мелькор опустился на землю, — отвернулся к стене, явно пытался справиться с собой. В полумраке только видно было — стиснутые кулаки, одна рука прижата к сердцу.

Мириэль села рядом. И, не спрашивая, обняла его, прижалась щекой к плечу.

— Ну что ты... — прошептала одними губами. — Ну перестань. Не надо...

-Ты не понимаешь, — голос его срывался. — Это _мои_ драконы... я создавал их... тогда, давно... и что мне теперь — бить по своим детям?

— Ну вы же не всерьез бьете, Мелькор... — Мириэль взяла его лицо в ладони, заставила посмотреть в глаза. — Это же больше напоказ, они же сами больше изображали, что ранены... а эти стрелы им как комариные укусы...

-Неважно, — он осторожно взял её руки в свои. — Всё равно... тяжело, и я знаю, — я точно знаю, что происходит с каждым... И... прошу тебя, осторожней. Это даже не стены дворца, у которых есть уши, это вовсе так... тряпочки... Нельзя, чтобы услышали это имя.

...Эйранеля обычно можно было застать либо на озере, либо в отведённой ему комнате: общения с бывшими нуменорцами он всячески избегал. Казалось, ему легче говорить с Таиром, чем со своими, — тут по крайней мере, понятно, что да, этот — с другой стороны, что он никогда и не был "своим"... как-то... правильно, что ли.

Внимание местных он ощущал, не заметить этого было трудно. Однако никтотак и не подходил к нему — Таир прямо сказал: видно же, что ты не хочешь. Так и было — день за днем, день за днем... С полета в Ханнатту майа не появлялся тоже; а по разговорам нуменорцев-предателей Эйранель понял, что война все-таки началась, что соединенная армия движется к Вратам Мордора... Впрочем, пути им еще — много, много дней.

На душе была неснимаемая тяжесть, очень хотелось не-быть... чтобы не было этой инсценированной войны, в которой по-настоящему будут гибнуть люди... чтобы не было этой чудовищной лжи, не было этой королевы, которая, кажется, уже и сама не хотела знать, где правда, а где враньё... Иногда возникала мысль: посмотреть бы ей в глаза... просто — посмотреть. Осталось ли там хоть что-то не-лживое?..

Майа явился, как всегда, неожиданно — застав Эйранеля на берегу озера, вечером. Знакомое ощущение чужого присутствия за спиной... Эйранель обернулся — майа шагнул вперед и сел рядом с нуменорцем на соседний камень.

— Продолжаешь страдать?

Эйранель насмешливо поднял бровь.

-Ну что ты. Я просто купаюсь в погоде-природе и прочих наслаждениях жизни.

— Ваша армия понемногу продвигается к Вратам. Скоро тебе тоже предстоит сыграть свою роль, так что наслаждение природой подходит к концу... в следующий раз будешь наслаждаться ею у себя и среди своих.

-У каких своих? — поинтересовался Эйранель. — У королевы и её окружения?

— Сам разберешься, у каких. После освобождения... — Горт окинул Эйранеля взглядом с каким-то странным оценивающим выражением — с таким выражением, наверное, охотник смотрит на подстреленную дичь, решая, что из нее приготовить. — Я пока не решил, как поступить с тобою сейчас.

-Ну расскажи все варианты, — предложил Эйранель. — Ты хочешь, чтобы я тебе подсказал?

Горт рассмеялся.

— Тебе ведь больше нравится изображать безвольную жертву.

-Ну да, а как же. Всю жизнь мечтал наконец заняться этим... изображанием, и вот наконец выпал долгожданный момент, — невозмутимо отозвался Эйранель. — Ты что, решил переложить на меня часть своих обязанностей?

— Можно повторить схему Маэдроса, — задумчиво сказа майа. — Можно попроще, банальные застенки. Тебе самому что больше по душе, вольный воздух или подземелье?

Эйранель пожал плечами. По лицу его было невозможно понять, произвело ли на него заявление Гортхауэра хоть какое-то впечатление.

-В ваших подземельях я уже побывал, мне с этим помещением уже всё ясно. Что же касается висения на скале, то там, конечно, обзор получше. Жаль только, что я не смогу в полной мере насладиться пейзажем: всё-таки человек не создан для того, чтобы болтаться, как бельё на верёвке, и при этом оставаться в сознании.

— Маэдрос и не болтался. Стоял, бедняга... Ладно, — он поднялся. — Пойдем, что ли.

Эйранель встал.

-А кто у нас в роли Фингона? — осведомился он. — Мне просто интересно.

— Сами разберутся. Эйлар или Элронд, или Артанис...

Майа поднял голову — сверху уже спускался небольшой дракон. Опустился он совсем рядом с ними, услужливо вытянул крыло: забирайтесь, мол.

— Садись в седло.

Эйранель на мгновение задумался: перебирал, что осталось там, в доме. Затем — словно махнув на что-то рукой — пошёл к крылатой твари.

Полет в этот раз уже не показался Эйранелю таким долгим. Но вновь погружаться под Завесу Тьмы было, мягко говоря, неприятно...

Дракон направлялся к северо-восточным отрогам гор, туда, где напротив огнедышащего вулкана высилась гигантская башня Барад-Дура, и вскоре уже опустился на его вершину — на огромную, чуть меньше дворцовой площади размером, площадку на вершине. Несколько зубцов окаймляли ее, словно зубцы венца или короны. Вся равнина лежала, как на ладони, и Эйранель видел, что равнина охвачена движением — смысла которого он сходу не уловил.

Эйранель прищурился: Завеса Тьмы здесь, вблизи, представляла собой нечто похожее на чёрный туман, и сразу начинало казаться, что у тебя резко испортилось зрение, хотелось протереть глаза или проморгаться, но это не помогало.

Он подошёл к краю площадки, коснулся рукой каменного зубца, вгляделся вдаль.

-Мне всё-таки интересно, зачем тебе понадобилось делать из меня мученика, — негромко сказал он.

— Война спровоцирована вестью о тебе, — пояснил Горт. — Нуменор считает, что за отказ выполнить мои условия расплатишься ты... смертью или мучениями. И, когда Свет одержит победу, тебя не должны застать в добром здравии, попивающим вино в компании местных красоток. Повторять вашу ханнаттскую практику мне не хочется, сам понимаешь... хотя там многие и считают, что именно это было бы справедивым. А так... — Горт поднял голову и посмотрел на ближайший зубец "короны". — Дешево и сердито, что называется.

Эйранель задумчиво посмотрел на свои руки, затем перевёл взгляд на равнину.

-Надеюсь, они всё-таки додумаются до того, чтобы снять оковы менее... скажем так, радикальным способом, — сказал он и шагнул вперёд.

— Несомненно...

Его подхватила какая-то новая, незнакомая доселе сила — показалось, его подхватил смерч и швырнул вверх. В следующий момент Эйранель понял, что они с Гортом стоят на узком парапете, расположенном гораздо выше основной площадки вершины; всего шаг в ширину, не больше. Впрочем, нет — майа не стоял, он просто висел в воздухе, глядя куда-то поверх головы Эйранеля, на каменную гладкую поверхность "зубца".

Лицо Эйранеля окаменело: отсюда земля выглядела нереально далёкой. Сорвёшься... и всё.

— Не бойся, — заметив его изменившийся взгляд, проговорил майа. — Хоть прыгай — удержу... Ладно, не будем тянуть.

Та же сила подхватила Эйранеля, на этот раз, впрочем, не так резко, и подняла в воздух, еще выше. Майа — не в своем крылатом облике, в обычном, человеческом — поднялся следом.

Только теперь Эйранель понял, куда тот смотрел снизу: в стену были вделаны, на небольшом расстоянии друг от друга, два наручника на коротких цепях.

-Сам делал или кому-то поручал? — осведомился Эйранель. Он был очень бледен, но держался.

— Что тут делать, — отозвался Горт. — Такое добро все народы делать умеют...

Он взял нуменорца за правую руку — и вложил его запястье в железный браслет. Эйранель увидел, как тот замкнулся сам, охватив запястье плотным холодным кольцом.

Несколько секунд майа рассматривал его, словно проверял, все ли в порядке, затем то же проделал с левой рукой Эйранеля.

Впрочем, прежняя сила пока поддерживала Эйранеля, он не висел — словно стоял в воздухе, с раскинутыми руками.

Эйранель, чуть прищурившись, разглядывал Гортхауэра, — как будто впервые увидел. Что-то новое появилось в его взгляде, что — не понять... а потом он перевёл глаза на равнину. Обзор действительно был хорошим.

— Хорошо смотришься, — майа довольно усмехнулся. — Жертва Тьмы... Да, еще одна мелочь. Как ты понимаешь, я не могу позволить, чтобы после освобождения ты начал рассказывать всем вокруг о том, что война — лишь представление, и все свои прочие соображения. Поэтому... — он провел по металлу наручников. — Небольшой нюанс. Я, конечно, не Ирмо, но такими приемами владеет любой майа... В тот момент, когда с тебя снимут эти оковы, ты забудешь все, что происходило с тобою, начиная с того момента, как я увез тебя от Андуина. А прежняя память, память последних событий Нуменора, вернется к тебе постепенно, за месяц-другой. Причем что интересно — если человека подвергать пыткам, с некоторыми действительно такое происходит. Защита... Так что тебя, Эйранель, исцелят, и ты снова будешь с чистой совестью служить Нуменору.

-Вот как, — медленно проговорил Эйранель. — Что ж. У меня, я вижу, будет достаточно времени, чтобы подсчитать свои воспоминания и определить, с чем я останусь. Думаю, мне и этого всё же хватит... для того, чтобы не обмануться.

— Может быть.

Майа чуть отодвинулся от него — и тут исчезла сила, державшая Эйранеля в воздухе. Запястья рванула резкая боль, ударила в плечи, и он повис на руках, над пропастью, где далеко внизу мерцали огни.

Он враз разучился дышать, — только когда совсем стал задыхаться, то понял, что, как обычно, попытался вот так пережить боль... не выходило, да и выйти не могло... Стиснул зубы. Он знал, что будет: вывихнутые суставы, порванные связки... причём скоро. Надо полагать, ханнаттцы будут довольны.

— Не надейся, — отозвался Горт, словно услышал его мысли — да, наверное, так и было. — Надевать на тебя свое Кольцо у меня нет никакого желания, а без рук тебе в жизни придется тяжко...

Боль начала затихать. Эйранель не понял, что произошло, как — но не прошло и минуты, как он понял, что попросту не ощущает свои руки. Словно их у него вовсе не было.

— Чары, — пояснил майа. — То же самое, что было с Маэдросом. У него за столько времени рука, к балрогу, оторвалась бы... Так что все будет с тобою в порядке.

Эйранель криво усмехнулся.

-У меня к тебе есть одна просьба — напоследок, перед тем, как ты уйдёшь.

— Слушаю, — серьезно отозвался майа.

-Когда твоя война закончится, ты передашь мне точные цифры — сколько погибло народу. Точные. Полагаю, их никто, кроме тебя, знать не будет.

— Хорошая просьба, — кивнул Горт. — Но я все же надеюсь, что никто не погибнет. Не на то у нас расчет.

-На то она и война, чтобы не всегда идти по расчёту, — заметил Эйранель.

— Да. Курумо со своими псами опасны. Но мы готовы к их возможным ходам и приняли все меры, — ответил Горт. — Что-нибудь еще? Не уверен, что у меня будет возможность явиться сюда снова.

-Да нет, знаешь, — Эйранель секунду помолчал. — Иди-ка ты отсюда...

— Счастливо, — как ни в чем ни бывало, сказал Горт. И — черный вихрь, и вот уже нет никого, только пустота под ногами, и необозримая равнина, и огнедышащий вулкан, и Завеса Тьмы над самой головой, простирающаяся до горизонта...

...Земля все еще гудела под ногами, но могучий подземный рокот уже начал затихать. С неба на людей падал пепел сожженных чудовищных тварей, что были похожи на порождения кошмарного сна — их было немного, но уничтожить их смогли только майар, испепелив молниями света. Самым жутким было, что против нуменорцев здесь сражались, казалось, не живые существа — несмотря на человеческий облик, они продолжали биться при любых ранениях; стрел, похоже, не боялись вообще — и падали, лишь когда их разрубали на куски. Черная орочья кровь заливала землю под ногами.

Однако бой, похоже, стихал. И вот — стало ясно, что по крайней мере здесь... и сейчас... победа осталась за Светом.

Но Черные Врата высились так же незыблемо.

Олорин окинул быстрым взглядом поле боя, по его знаку те, кто составлял сейчас силу Света, собрались возле него. Люди молча ждали: понимали, что это ещё не всё.

Олорин поднял руку, — на пальце грозным алым светом взблеснуло Кольцо Огня.

-Саурон, — негромко сказал он, но голос его ясно услышали даже те, кто был далеко. — Ты видишь: мы сметём Врата и войдём в Мордор. Выходи на бой сам, если в тебе осталась хоть капля доблести.

Ответом было молчание. Тишина нависла над землей, тишина охватила мир — казалось, на многие мили вокруг нет ни единого звука... Минута, другая...

Все ждали.

И, когда уже стало казаться, что ответа так и не будет, откуда-то из-за ворот в воздухе появилась крылатая фигура, похожая на черного нетопыря, и спустя секунду перед Олорином стоял высокий человек, за спиною которого были распахнуты огромные черные крылья — словно у летучей мыши.

Медленно майа вытащил меч из ножен — и по клинку волной пробежало черное пламя.

На землю пала тишина, — мир замер, не смея вздохнуть.

-Позволь мне, — проговорил Элло, шагнув к Олорину. — Ваша сила будет со мною, так же, как с ним — сила Призрачных Кольценосцев. И — один-на-один.