— Пойдем, — согласилась она. — А ведь правду говорят про тебя, что ты отец лжи. Так всех обмануть... Что-то непредставимое... Извини, — она коснулась его запястья. — Я знаю, что это нужно для Нуменора, что иного выхода не было.
-А разве я сказал хоть слово неправды? — поинтересовался Мелькор. — Единственная поправка, — это то, что мы не посланники Элронда и Артанис. Но если бы мы их спросили, они бы посоветовали то же самое. А Элло — это одно из моих имён... Был такой народ, Эллири. Люди. Они звали меня так.
Улица, петляя, вела их к морю мимо спящих домов. Ночь властвовала над миром, в неизмеримой высоте стояла полная луна, и от этого становилось немного жутко: от расстояния, с которого она смотрела на землю... В её свете всё казалось почти нереальным, или нет, — это была иная, ночная реальность, когда все чувства обостряются, а каждый шорох становится полон значения, скрытого смысла, которому не место в свете дня...
— Я знаю. Я теперь знакома почти со всеми вашими легендами... с вашей историей, — поправилась она. — Но придворные интриги, в общих чертах, строятся на той же основе — не лгать напрямую, а показывать правду нужной стороной... Интересно, что сказали бы эти воины, если бы я призналась, что жалею тех, кого сегодня сожгли на площади?..
Сказав это, Мириэль замолчала. Ветер слегка сдул с нее хмель — но ей не хотелось вновь обретать ясность рассудка.
— Это Итиль или настоящая луна? — спросила она, глядя на лунный диск.
-Это — настоящая, — помедлив, отозвался Мелькор. Они вышли на берег, возвышавшийся над морем, и где-то далеко внизу бились волны. Самый край его был ограждён перилами, Мелькор оперся на них, глядя на поблёскивавшую в лунном свете воду, протянул ей бутыль.
-Выпей... ты же хотела.
— Я никогда не пила из горлышка, — призналась Мириэль. Но все же глотнула.
Он посмотрел на небо.
-Спать не хочешь? Я ведь вала, мне это не нужно, но ты...
— Мне не хочется спать, — ответила Мириэль. — Когда еще выдастся такая драгоценная ночь? Луна словно сходит на землю... — она вздохнула. — Ты говорил, морские драконы... Как многого о мире мы не знаем. Они и вправду существуют?
Мелькор чуть улыбнулся.
-Позвать?
— А если кто-нибудь заметит? Увидит? Мало ли... Испугаются...
Мелькор тихо засмеялся.
-Вы видели их... и никогда не думали, что это и есть драконы. Огромные существа из морских глубин, которые порой сопровождают ваши корабли... Моряки Нуменора считают их появление знаком удачи. Не знаю, попадались ли они вам, когда ты путешествовала тогда на материк... Вспомни.
— Мне было страшно смотреть в глубину воды, — призналась Мириэль, — все время представлялась бездна под ногами. Страшно представить, как — там, в глубине. Страшно представить, что может разыграться буря, и мы окажемся беспомощны перед гневом Ульмо.
-Ульмо? О нет, ему нет дела ни до кого и ни до чего... Вот Оссе — да.
Он замолчал. Тишина всё больше окутывала мир, хрупкая тишина ночей без страха, которая, казалось, давно уже покинула смертные земли...
-Я бы хотел с ним встретиться, — негромко сказал вдруг Мелькор. — Он долго метался: быть ему со мной или с теми, что в Валиноре, потом встретил Уинен, потянулся за ней... У неё же не было сомнений. А потом, когда... когда был суд надо мной, я чувствовал: он напряжён, как струна, тронь — и она разорвётся...
— Но никто не говорил за тебя... — Мириэль помолчала. — Эти двое в таверне выжили единственные из всего отряда. Наши убивают, ваши убивают не меньше... Было ли все это неизбежно и тогда? Ты ощущал вину?
-Да... С самого начала. С тех пор, как Эру проклял меня, а со мной, вопреки всему, пошли те, кто поддержал меня в Великой Музыке. Я знал, что буду виновен в том, что произойдёт с ними. С каждым. А уж когда началась война...
Он развернулся к Мириэль.
-Я не хотел и не хочу оправдываться. Я таков, какой я есть, и для того, чтобы чего-то в этом мире не было, мне надо было бы перестать быть собой или покинуть Арду вовсе. Последнее я и выбрал, когда сдался Воинству Валар в Войне Гнева... Мне нет оправданий, Мириэль. Я действительно виновен в войнах в Арде, в том, что происходит с теми, кто пошёл со мной. Я действительно Враг Мира. Другое дело, — а что бы стало с миром, если бы у него не было такого Врага, или если бы Враг был иным... Теперь ответа на этот вопрос уже не будет.
— Позови морского дракона, — после паузы попросила Мириэль. — Когда еще я отважусь...
Мелькор вздохнул, отвернулся к морю. Сейчас, когда Мириэль не видела его подлинного облика, а была лишь личина человека, воина, — казалось, что человек этот просто задумался о чём-то своём, о том, что его тревожит, тяготит... ничего более.
В воздухе вдруг разлилась мелодия, — неслышимая простым слухом но она была, звучала так явственно, как наяву... Не было понятно, голос или какой-то инструмент вёл её, но она пела о долгом пути, о нескончаемой жизни и мире, который — твой дом, и кажется, что этого мира так много, что и дома-то на самом деле нет...
Мелодия эта словно разлилась над морем, коснулась волн — и исчезла.
И долго не было ответа, только волны стали выше, сильнее бились о берег...
А потом — нескоро — море вздохнуло в ответ.
-Он далеко, — словно извиняясь, сказал Мелькор. — Говорит — ему надо время, чтобы доплыть сюда...
— А они... умеют разговаривать? Пусть мыслями...
-Конечно... Это такой же народ, как и вы, как и мы... Просто их мало.
— И Гортхауэр, Саурон, знает о них?
-Ещё бы он не знал, — тихий вздох. — Он ведь принял на себя всё, что после меня осталось. Всё знать, всё помнить, жить, когда всё, что бы ты ни увидел, напоминает о том, кого потерял...
— О Валар... — Мириэль показалось, что и вправду бездна распахивается под ногами — от другой мысли; сочувствовать темному майа она пока не научилась. — Ведь с помощью этих существ он мог бы подчинить себе море, и Нуменор не сумел бы даже довести свои корабли до материка! Почему? Почему он этого не сделал и не делал никогда? У нас всегда считали, что силы Тьмы боятся воды, морей, океанов... боятся чистоты.
-Нет, — Мелькор покачал головой. — С их помощью никого нельзя подчинить. Я создал их для борьбы с тварями Пустоты, драконов четырёх стихий: огня, воды, земли и воздуха. Огненные летают, с ними ещё можно худо-бедно договориться для каких-то обычных земных целей, но так...
— Но у вас же едва ли не половину армии, если что, можно посадить на драконов! Нет, я думаю, было бы желание — договориться было бы можно, хотя бы ради защиты материка. Да... Вы странные люди. Очень странные.
Мелькор вдруг повернулся к ней, его глаза оказались совсем близко.
-Странные враги, да... Неправильные. Пойдём к самой воде... хочешь походить по лунной дорожке?
— А разве можно по ней ходить?
Он усмехнулся.
-Если имеешь власть над материей — да.
Он оглянулся по сторонам: ни души... Затем враз словно лёгкая дымка окутала его фигуру, облик воина растворился, и снова проглянули его истинные черты, но всё это больше казалось похожим на видение, на сон, чем на живое существо... Он вдруг поднял Мириэль на руки, легко шагнул вверх, на парапет — и оттуда, с головокружительной высоты, — прямо в море.
Они не падали, — так бывает во сне, когда падение замедляется, когда ты понимаешь, что твоё тело становится лёгким, и что ты летишь... Мелькор остановился над самой поверхностью воды, какая-то особо шустрая волна лизнула его сапоги и тут же убежала вперёд, к берегу. Луна сияла высоко... и прямо у ног Мелькора начиналось лунное серебро на воде. Этого не могло быть, оно должно было рассеяться от того, что к нему приблизились... но оно всё же не уходило.
Мириэль тихо смеялась от радости — и от того, что так и не выпустила из рук бутылку вина. Такой юной и счастливой она не чувствовала себя еще ни разу в жизни.
— А если я сама пойду по воде... ты сделаешь так, что она удержит меня?
-Пойдём навстречу морскому дракону, — озорно и тепло шепнул тот. — Он как раз доплывёт. Только не отходи от меня дальше, чем на шаг.
Мелькор осторожно отпустил её, — под ногами Мириэль ощутила... нет, это не было твёрдой поверхностью, просто она могла касаться волн, опираться на них, и они были упругими, они пружинили под ногами, и нельзя было утонуть...
— Как странно... — прошептала она.
Шаг... Другой. Блестит лунная дорожка под ногами, уходит в бесконечность...
Ноги мигом промокли — погрузившись по щиколотку в воду.
Она не тонула. Стоять на мелких волнах было непривычно, и одной рукой Мириэль держалась за Мелькора.
-Вот так и рождаются легенды, — улыбнулся он. — Я-то сейчас призрак, а ты... тебя, наверное, назовут Бегущей по волнам. Если, конечно, не решат, что это померещилось от праздничного вина. Идём вперёд... Не старайся идти, как обычно, просто — подумай... и касайся волн, они придут...
— Бегущая! С бутылкой вина в руке... Они просто решат, что под водою сделали насыпь...
Мириэль, осмелев, отпустила Мелькора, шагнула вперед — и, оглянувшись на него, неспешно пошла по лунной дорожке. Робость полностью оставила ее — теперь она не просто была уверена, она знала, что с нею ничего не случится.
Это было удивительно и странно, — идти пешком там, где, по-хорошему, имели право быть только корабли... тёмная громада берега постепенно удалялась, и наконец — куда ни повернись, вокруг был только простор. Луна яростно и ярко светила с небес, как будто удивляясь, как это человека занесло сюда...
А затем впереди перечеркнула дорожку чья-то гибкая тёмная спина.
Огромное существо на мгновение показалось у поверхности, чтобы снова уйти в глубину, и только волной донеслись его чувства, — приветствие, доброжелательное любопытство — к ней, радость — к своему создателю...
— Такой большой! — вскрикнула Мириэль. Будь все это "наяву" — она бы испугалась; а сейчас — только радостное изумление охватило ее. Она нагнулась, опустилась на одно колено... вода держала! — и стала всматриваться то в глубину, то вокруг, не боясь уже ничего. Подумалось, что сейчас она, наверное, сможет и полететь, если захочет, или опуститься под воду — и все произойдет, словно так и должно быть. Ведь это же, наверное, сон, потому что так наяву не бывает...
Из глубины медленно поднималась драконья голова, — удивительные большие глаза, задумчивые и лукавые одновременно, немигающие... а потом дракон вдруг оказался над водой, точнее, — голова на длинной шее, и остальное туловище его поднялось на поверхность, — переливающиеся синим, зелёным, серебристым чешуйки, всё это двигалось, жило... Дракон рассматривал гостей с неподдельным интересом... а потом скользнул к Мелькору и, как будто был огромной собакой, потянулся к нему. Мелькор тихо засмеялся, потрепал его по шее.
Задрав голову, раскрыв рот от изумления, словно девчонка, Мириэль смотрела на дракона — а тот глядел на нее, словно оба одинаково изумлялись друг другу.
"Ты слышишь? — вдруг сообразив, что с драконом можно говорить, мысленно позвала Мириэль. — О Эру... какой ты огромный! И красивый!"
"Ммммда? — дракон явно был очень доволен. — Ну, я ещё не самый большой из нас... Ты, я вижу, впервые с нашим Создателем... Как тебе? не страшно? Обычно люди боятся..."
"Нет, — в доказательство Мириэль подняла бутылку с вином, и глотнула его снова. — Видишь — я сплю. Такое может только присниться. Утром я окажусь в своей постели, во дворце, и буду жалеть о том, что такой прекрасный сон закончился... "
Дракон зафыркал, сине-зелёные кольца стали переливаться ещё сильнее.
"Хорошо вам, людям. Чуть что — и сразу: это сон! А если нет?"
"Я знаю... Просто мне хочется думать именно так. Слишком все красиво, слишком нереально... И Мелькор... и ты... и этот жуткий костер днем, и черные молнии, и обрушившаяся стена дворца, и вино... И то, что неправильно, что сейчас все так красиво, а народ празднует то, что убивали других... пусть мы-то знаем, что это неправда, но они не знают... И ты тоже не знаешь, ты живешь в своей глубине моря..."
Дракон вдруг стремительно обрушился в воду, волны всколыхнулись, а под ногами — близко к поверхности — быстро-быстро проскальзывало длинное туловище.
-Им трудно на воздухе, — тихо пояснил Мелькор. — Они почти никогда не поднимаются над водой.
— Такой красивый... — повторила Мириэль. — Даже странно, что он понимает человеческие мысли. Кажется, они и думать должны совершенно иначе... О Эру, какие звезды вокруг! Мелькор, ты ведь умеешь летать, правда?
-А ты думаешь, мы сейчас ходим? — он оказался рядом. — Просто приятнее вот так бродить по волнам...
— И правда. Значит, можно подняться туда, наверх... А звезды — они обжигают руки, или они холодные? Те, что созданы Вардой, тинви?
-Я не знаю... Тогда, давно, мы не поднимались так высоко, а когда я вернулся... было опасно. Однажды Ариен сбила Гортхауэра и Тхурингветиль в полёте... Потом я и вовсе уже не мог летать, а теперь — теперь я не пробовал. Но тебе опасно подниматься на эту высоту, там почти нечем дышать...
— Не сомневаюсь, ты придумал бы что-нибудь. Но это нужно оставить на другую ночь — слишком много для одной. Мне кажется, что я и вправду сплю. Что я закрою глаза, и весь мир закружится звездной каруселью, я упаду в воду, и вода будет как перина, мягкая и теплая, я стану погружаться все глубже, глубже, а вокруг будут танцевать звезды...
Мириэль говорила, запрокинув голову, и полузакрыв глаза, так, что казалось — еще немного, и она действительно упадет навзничь, подняв мириады брызг.
Мелькор подхватил её на руки, — серебристое синяие, делавшее его почти призраком, окутало и её. Как сквозь дымку, она увидела, что морская гладь уносится куда-то вниз, что там же, внизу, проплывает наконец угомонившийся Арменелос... А потом надвинулась темнота, ароматный воздух сада обступил её, и не было видно ничего, и только тёплый ветер шелестел листьями... Луна ушла, и теперь было темно. Они были в беседке — той самой, откуда уходили в ночь.
-Будешь спать здесь, в саду, или отнести тебя наверх? — шепнул ей на ухо голос почти из грёз.
— Наверх... — прошептала Мириэль. — Иначе после нас с тобой действительно... поженят...
И блаженно закрыла глаза.
Мелькор неслышно поднялся по лестнице до её покоев, — вокруг были бессонные глаза, но сейчас людям лорда Мораны он не позволил увидеть себя. Уже там, в полутёмной комнате, он осторожно уложил её на кровать, освободил от тяжёлого платья — и укрыл. Несколько мгновений постоял рядом: Мириэль спала со счастливой улыбкой на губах... А затем он бесшумно покинул её покои.
Уже в коридоре сменил облик на тот, который видели придворные в пиршественном зале.
"Гортхауэр!"
"Слышу", — откликнулся тот, и кинул Мелькору образ — он сейчас был в одном из залов, смежных с тем, пиршественным, зал был ярко освещен, звучала музыка, никто и не думал расходиться. Перед Гортом стояла, улыбаясь ему, незнакомая Мелькору дама в богатом изысканном платье... впрочем, здесь все были одеты подчеркнуто богато. Женщина, в отличие от многих, была весьма красива.
