— Иногда мне кажется, что все яйца Уизли хранятся у мамы в сундучке, — пожал плечами Рон.
— Ну и чёрт с твоей мамой, — спокойно сказал Гарри.
— Когда ты первый раз пошёл по бабам, мама стала говорить, что ты совсем не джентльмен, — покачал головой Рон. — Билл завёлся сильнее всех.
— Да не из-за того он завёлся, — усмехнулся Гарри.
— Ты что, тоже поверил этим сплетням про тебя и Флёр? — удивился Рон, снова обернувшись.
— Конечно, поверил, — покачал он головой. — Тем более, что это правда.
— Гарри, да… — вскричал Рон, и отвернувшись тихо добавил: — Да ты не джентльмен, Гарри. Тогда она вдвойне дура!
— Вдвойне? — удивился он.
— Не стала ничего отрицать — раз! — стал перечислять Рон. — Переспала с тобой — два!
— На самом деле, дурость-то как раз в другом, — усмехнулся Гарри. — Дурость в том, что она вышла замуж за нелюбимого человека, пять лет делила с ним постель и даже родила ему двоих детей.
— Флёр любила Билла! — сердито заявил Рон.
— С разбегу, — отозвался Гарри. — У меня совсем другие сведения. Причём заметь — из первых рук. Да к тому же ещё и под Обетом.
— Да? А что же это за любимый человек? — воскликнул Рон.
— Да какая теперь разница, — пожал плечами Гарри. — Она уехала во Францию, и мы её никогда не увидим.
“Может быть,” — добавил он про себя.
Последний разговор у них состоялся вскоре после того, как Билл уличил её в измене и потребовал развода, и Гарри ей тогда сказал, что больше, чем любовницей, интрижкой, она для него никогда не будет. Было, конечно, время, когда он легко бы повёлся на её очарование и даже позволил бы себя окрутить… Вот и надо было этим пользоваться, а не подкладываться под Билла Уизли, всего лишь чтобы оказаться поближе к любимому! Дура и есть, что тут можно сказать!
— Она не стала отпираться, и Билл тебе это запомнил, — сказал Рон. — Ты развёлся с Джинни и стал ухаживать за этой…
— Прекраснейшей девушкой на свете, — перебил его Гарри. — Только так и никак иначе!
— За Дафной, — быстро исправился Рон, явно не желая называть её прекраснейшей. — Ты стал ухаживать за Дафной, а Джинни всё плакала и плакала. Я знал, что был виноват, вот тогда и вспылил!
— Да и пусть с ним! — воскликнул Гарри. — Забей!
— Джинни умерла, и Билл сразу показал на тебя пальцем, — продолжил Рон. — Сказал, что ты должен за всё ответить. Там более, что и мама тогда слегла… Мне сразу нужно было тебе сказать, но я не знал, что Билл на такое способен.
— Он и не способен, — возразил Гарри. — Дафна бы его прихлопнула, как таракана…
— Как же ему удалось? — задумался Рон.
Гарри про себя выругался, кляня на чём свет стоит свой болтливый язык. Про того, второго, никто не знал, да и ни к чему было знать. Хоть он и не испытывал никаких угрызений совести по поводу ещё одного трупа, но даже заместителю начальника Аврората проблемы с законом были совсем не нужны. Иногда он даже радовался, что проводившие формальное расследование — а кроме как формальном оно в тех обстоятельствах быть и не могло, особенно при его фактической явке с повинной — авроры не особо задавались вопросами и уж тем более не пользовались Веритассерумом.
— Ты напрасно себя коришь, Рон, — сказал он, потрепав друга по плечу. — Их уже не вернуть — ни Джинни, ни Дафну. Тебе стоит сосредоточиться на превращении мира в сказку для Ромильды Уизли, а мне…
Он поднял лицо к небу, наслаждаясь солнцем и лёгким ветерком.
— Я не буду больше называть твоих слизеринок змеями, — пообещал Рон.
Он не стал спрашивать Рона о работе — точнее, о бизнесе. В разговоре о магазине непременно всплыл бы Джордж, и Рон снова стал бы его упрекать за то, как он обошёлся с Анджелиной. Нет, с Анджелиной он обошёлся в высшей степени замечательно — по крайней мере, та была вне себя от счастья. Настолько вне себя, что решила бросить ради него Джорджа, явно на что-то рассчитывая, а потом ещё и закатила публичный скандал с выворачиванием грязного белья, когда Гарри ей указал на невозможность совместного счастья… А попросту — послал лесом. Джордж её, конечно, сразу принял обратно — как казалось, нисколько не смутившись ролью Гарри в этой истории, но вот Рон теперь дышал праведным негодованием каждый раз, как имя Джорджа упоминалось в разговоре. Хорошо хоть Одри, умничка, сделала всё по-тихому — бесперспективный Перси ей давно надоел, и интрижка с Гарри лишь послужила толчком к решению о переменах. Прощаясь с Роном, он подумал, что рад тому, что три года назад, когда как раз случился у него тот загул, Рон не был женат на Ромильде — иначе он и с ней бы переспал и окончательно похоронил надежду на примирение с другом своей тогдашней жаждой испортить жизнь всем, кто толкал его на брак с Джинни.
После того, как он прибыл в аврорат, у него родилась мысль, которую он напряжённо обдумывал следующие полчаса до прихода старших групп с отчётом. Результаты не очень впечатляли — примерно две трети авроров вообще прошли проверку, из них примерно половине требовалась подсказка. Не верилось, что волшебники, каждый из которых при определённом везении в состоянии разрушить небольшой городок вроде Брайтона, не в состоянии запомнить инструкцию, длиной в два раза меньше той, что легко даётся тупым бобби из того же Брайтона.
— Дик, можно вас на минуточку, — попросил он, после того, как совещание закончилось. — Я бы хотел прояснить несколько вопросов относительно вверенного вам ведомства.
“Вверенное ведомство” называлось теперь “исправительное учреждение Азкабан”. Ричард Лонгсосэдж, маленький тощий волшебник лет шестидесяти в непомерно длинных ботинках, был куратором Азкабана в аврорате и отвечал за содержание и перемещение на территории аврората осуждённых и кандидатов на поселение.
— Да, Гарри, конечно, — живо отозвался он. — Что ты хотел?
— Для начала — некоторые подробности, — сказал Гарри. — Мне нужно найти человека… или нескольких, и я даже не знаю, жив ли он… или она…
— А почему… — спросил Дик.
— Я хотел бы верить, что жив или жива, — перебил Гарри. — В таком случае Азкабан был бы наиболее вероятным местом…
— Бывшие Пожиратели? — коротко осведомился Дик.
— Может быть, — пожал он плечами. — Почти на сто процентов — выпускник… выпускники Слизерина.
— Понятно, — кивнул Дик. — Дата исчезновения, причина? — заметив, что Гарри мотает головой при каждом его слове, он наконец догадался: — Фамилия?
— Паркинсон, — выдохнул Гарри.
— Хм, — выдал Дик. — Что-то знакомое… Могу я спросить, почему ты… Если не секрет, конечно.
— Не секрет, — покачал он головой. — Я собираюсь жениться на Панси Паркинсон. У нас скоро будет ребёнок.
— Хм, — повторил Дик. — Ты уверен, сынок, что здесь обошлось без приворотного зелья? Конечно, Веритассерумом её уже кормить поздно, раз она в положении…
Уверен ли он? Гарри задумался. На самом деле, примерно так Амортенция и работает. Как ему говорили — дикая страсть, безудержное влечение, но без любви. А он в Панси точно не влюблён.
— Всё в порядке, Дик, — ответил он. — Но мне нужно узнать, остался ли у неё кто-нибудь.
— Если они и попали в Азкабан, то уж всяко до того, как я стал этим заниматься, — ответил Дик. — То есть до победы над Сам-знаешь-кем. Восемь лет — это очень долгий срок.
— Что вы имеете в виду? — не понял Гарри.
— После того, как мы закончили судебные процессы и казни, Азкабан пришлось расширять, поскольку он был рассчитан только на пятьдесят посетителей. Мы уже выпустили двоих осуждённых на два года и шестерых — на пять. За восемь лет мы посадили ещё двоих. Сейчас в Азкабане тридцать узников.
— П-по прежнему н-не п-понимаю, — пролепетал Гарри, у которого в груди словно всё заморозило каким-то неприятным холодом.
— Если предположить линейный характер убыли среди заключённых, то за десять лет в Азкабане умирает половина узников, — вдруг подал голос Майкл, который всё это время сидел в углу, клацая клавишами своего компьютера.
— Примерно так, — осторожно согласился Дик. — Ты всё ещё хочешь, чтобы я что-то узнавал?
— Да, — обречённо кивнул Гарри. — И вообще…
— Ты хочешь, чтобы я раскопал, что с ними случилось, если… — спросил Дик.
— Нет, я сам, — помотал головой Гарри.
Настроение, которое совсем недавно ещё было таким замечательным — после проведённого с Асторией утра и после примирения с Роном — стремительно катилось под откос. Он сам уже начал физически ощущать всю боль, которую причинит Панси, если сообщит ей… Дурак! Болван! Нужно же было сначала спросить — вдруг она уже знает? А если они просто сбежали куда-то за границу и хрустят себе французской булкой, пока любимая дочь занимается самоистязанием? Слизеринцы же, они и не на такое способны! И уж всяко можно было спросить мистера Гринграсса — не он ли как-то обмолвился, хоть и совершенно по другому поводу, что Паркинсоны были очень близкими друзьями?
— Когда будет что-то известно? — решил уточнить Гарри, накидывая плащ.
— Быстрее всего выйдет, если я туда отправлюсь и уже оттуда напишу, — ответил Дик. — Если отбыть прямо сейчас, то можно попытаться к завтрашнему вечеру.
— Я могу вас об этом попросить? — спросил он.
— Конечно, — легко согласился Дик. — Но сначала стоит получить направление у начальника.
— Хорошо, — кивнул Гарри. — Значит, завтра с утра? Успеете ещё сегодня бойцам выволочку устроить?
— Значит, завтра с утра, — согласился Дик. — Да, прямо сейчас и займусь.
В самом деле, должностные инструкции — это практически как устав в армии. Сделал что не так — и потом всем отделом расхлёбывать. Правда, закон волшебного мира, живущего в полном отсутствии правовой системы помимо Визенгамота, обычно в случае сомнительных доказательств выступал за изоляцию подозреваемого, но то, что удалось настоять в подобных случаях идти навстречу требованию обвиняемых использовать Веритассерум, сильно повысило шансы на более благополучный исход дела. Если бы такой же подход действовал тридцать лет назад, Сириуса бы непременно оправдали. Тем не менее первым делом стоило научить авроров как при происшествии не потерять необходимых улик и не затоптать следов. Как раз это подчинённые Дика Лонгсосэджа и будут отрабатывать остаток недели.
— Гарри? — удивилась Пераспера, открыв дверь.
— Добрый день, — поклонился он.
— Здравствуй, Гарри, — откликнулась она. — Где ты оставил мою дочь?
— А, не волнуйся, — сказал он. — Она пытается оттереть мой дом от пыли, так что ещё пару недель вы её не увидите.
Глаза Перасперы распахнулись, а потом она улыбнулась и в притворном гневе махнула на него ладошкой.
— Тира-ан! — воскликнула она. — Так вот зачем тебе понадобилась наша доверчивая дочурка! Она-то думает, что у тебя любовь!
— Какая может быть любовь, когда у меня в доме бардак! — схватился он за голову.
Пераспера звонко рассмеялась.
— Ну, рассказывай, — предложила она. — Каким ветром тебя принесло?
— Я хотел узнать хоть что-нибудь про Паркинсонов, — сказал он, и она сразу же застыла с тревожным выражением на лице.
— А я как раз хотела тебя попросить о том же, — растерянно всплеснула она руками.
Выйдя из дома, она повела его в скамейке неподалёку от входа, где и присела, жестом пригласив его присоединиться.
— Хороший всё-таки день, — улыбнулась она.
— Неужто вам ничего не известно? — нетерпеливо спросил он.
— Однажды они пропали — и всё, — вздохнула Пераспера, нервно теребя пальцами передник. — Дэниел пытался задавать вопросы, но ему сразу же сказали, что если он продолжит в том же духе, то о нём самом впоследствии тоже будут спрашивать…
— Кто сказал? — с нажимом спросил он.
— Он справлялся в аврорате и в итоге говорил с тогдашним заместителем начальника, — с сомнением в голосе ответила она. — Я не помню имени…
— Когда это было? — продолжил он допытываться.
— В марте девяносто восьмого, — ответила она. — Тогда они пропали. В середине апреля Дэниел пытался навести справки…
— Наверное, это был Зит Пимплноуз, — задумчиво произнёс Гарри. — Тот ещё фрукт.
— Да, и родители его наверняка были большие шутники, — кивнула Пераспера.
— Положим, не более шутники, чем те, что назвали дочь Панси, — покачал он головой.
— Она, вообще-то, Персефона, — подсказала она. — Запомни — Персефона Аида Паркинсон.
— Час от часу не легче! — восхитился он. — Яблочко от яблони… А сами они?
— Дэйвус Питер и Деметра, — откликнулась она. — Для друзей просто Дэйв и Деми.
— Ну и ну! — сказал он. — Что-нибудь ещё?
— В том-то и дело, что ничего, — развела руками Пераспера. — Уже после победы над Тёмным Лордом мы ещё несколько раз пытались узнать… Ответ был всегда один — ничего не известно, и ресурсов, чтобы искать иголку в стоге сена, у них нет. Я думаю, никто просто не хотел связываться с фамилией “Паркинсон”... Пока просишь найти человека, участливо улыбаются, готовы помочь, как только называешь фамилию — сразу на лице безразличная маска.
— Чёрт, — расстроенно произнёс он.
— Чёрт, — согласилась она.
— Ещё что-нибудь? — спросил он. — Что за люди они были? Пожиратели?
— Не говори глупостей! — сердито воскликнула Пераспера. — Дэйв до самого последнего момента отбивался, как мог, от предложений подручных Тёмного Лорда вступить в ряды борцов за несвободу полукровок. Он был высокопоставленным чиновником в Министерстве, начальником собственного отдела, и Дэниел был у него заместителем. И они были наши друзья. Дэйв мне вообще как брат, да и всегда меня считал младшей сестрёнкой, заботился и опекал… Да что ты спрашиваешь, я же тебе пересказывала историю, как он меня спас, и как с Денни познакомил!
