— Прошу тебя, ненаглядная, — произнёс он, протягивая ей бокал. — За что пьём?
— Ты знаешь, за что, — без тени улыбки ответила она. — За то, Гарри, что ты самый заботливый и верный муж на свете. За то, что ты убил обоих мерзавцев, которые нас разлучили. За то, что ты не забыл про них, устроившись здесь, не простил и не оставил их в покое. За моё сердце, которое пело от радости, когда мы вместе с тобой видели агонию этого чудовища… и его вороны. За счастье, которое у нас было. За тебя, Гарри!
Она со звоном ударила бокалом о его бокал, и вместе они выпили. В глазах всё расплылось. Гарри почти не чувствовал вкуса, а в голове набатом стучало сердце. Она поставила бокал на стол, поднялась и скользнула ему на колени, обнимая и поцелуями собирая слёзы с щёк.
— Ну что же ты вдруг расклеился? — шептала она. — Всё, моего убийцы больше нет ни в том мире, ни в этом. А что до меня… Я же с тобой, правда?
Гарри поднял её на руки и отнёс на диван в гостиную, а Дафна в последний момент успела взмахнуть палочкой, утягивая за собой шампанское и бокалы. Она уютно устроилась на диване, сложив на него ножки, Гарри разлил вино и они снова чокнулись.
— Не знала до сегодняшнего дня, до чего я кровожадная, — призналась она. — Я и вправду испытываю необычайный душевный подъём… — он раскрыл рот, чтобы ответить, но Дафна приложила пальчик к его губам, заставив молчать. — Погоди, Гарри. Я хотела тебе ещё что-то сказать. Я обещаю тебе, что больше никогда не буду поднимать эту тему…
— Что такое? — поднял он брови.
— Я хотела тебе сказать, что я счастлива, Гарри, — вздохнула она. — Несмотря на моё положение, несмотря на то, что всё так вышло… Ты рядом, я практически растворилась в тебе — не это ли радость? Ты мне никогда не был так близок…
— Но ты появляешься лишь изредка, — пожаловался он.
— Я всегда здесь, Гарри, — сказала она, приложив руку к его груди. — И мне с тобой не скучно. Твоя жизнь захватывающа и интересна… несмотря на то, что ты столько времени уделяешь постельным утехам. Кроме того… Я хотела тебя спросить… Я не могу без разрешения.
— Что ты не можешь? — не понял он.
— Мне было бы очень интересно на досуге порыться у тебя на чердаке, — смущённо пояснила Дафна и опустила глаза, краснея. — Но если ты…
— Ты имеешь в виду мои воспоминания? — оторопело переспросил он. — Ты можешь просматривать мои воспоминания?
— Я ни за что не буду, — торопливо открестилась она. — Никогда. Если только…
— Это сделает тебя счастливее? — спросил он.
— Нет, это удовлетворит моё любопытство, — рассмеялась она.
— Смотри на здоровье, милая, — улыбнулся Гарри, нежно её целуя. — Только… ты знаешь, были в моей жизни моменты, которыми я не очень горжусь.
— Я их пропущу, — пообещала она, и лицо её осветилось радостью. — Спасибо! Спасибо тебе за доверие. И… знаешь… Я люблю тебя.
Дафна поцеловала его, крепко прижав свои губы к его, и Гарри блаженно откинул голову на спинку дивана. Проснулся он тоже от поцелуя, вот только глаза были совсем другие, вместо небесно-синих — чёрные настолько, что зрачок сливался с радужкой, блестящие, словно масляные. Когда глаза были так близко, было невозможно спутать её ни с кем другим.
— Если ночью проголодался, мог бы меня разбудить, — тихо сказала Беллатрикс, убедившись, что он проснулся.
— Присаживайся, — пригласил он.
Беллатрикс недолго думая забралась к нему на колени и обвила руками шею.
— Мне даже любопытно, что ты там такое готовил… — произнесла она, когда её лицо снова оказалось совсем близко.
— Филе-миньон, — машинально откликнулся Гарри. — Это не я…
— Остатки соуса были просто восхитительные, — закатила она глаза. — Я нисколько не жалею, что не оставила сёстрам. Я очень плохая, да? Прости, что ты сказал?
— Это Дафна готовила, — пояснил он. — Не я.
— Дафна? — хмыкнула Беллатрикс. — Дафна, твоя воображаемая жена?
— Даже если она моя галлюцинация, — вздохнул он, — то я благодарен судьбе за такую галлюцинацию… Мне нужно подобрать ей палочку.
— Зачем галлюцинации волшебная палочка? — удивилась она.
— Та, что я купил, не совсем подошла, — пояснил Гарри. — Дафна пожаловалась, что ей трудно с ней управляться. Я подумал, может, как-нибудь попросить Олливандера устроить выездную сессию…
— Это будет дорого, — кивнула она, задумавшись. — Дорого для Беллатрикс Блэк, которая ещё полгода назад не знала никакого Гарри Блэка, двоюродного племянника и господина.
— “Барона” забыла, — подсказал он.
— Точно, барона! — воскликнула Беллатрикс. — Господина и барона. Гарри, я не помню, барон это Лорд или не Лорд?
— Лорд, — обречённо согласился он — он уже понял, куда она клонит.
— Блистательная карьера! — восхищенно протянула она. — Ну сам подумай — за каких-то полгода прыгнуть из всего-навсего подающей надежды будущей правой руки одного Лорда в любимые наложницы…
— “Рабыню” забыла, — процедил Гарри.
— И рабыни другого Лорда! — не моргнув глазом, закончила она. — И повелителя.
— Это одно и то же, — напомнил он.
— Ерунда, — махнула рукой Беллатрикс и подпрыгнула: — Ой! Ты что творишь?!
Он устал от её болтовни и ущипнул за попу. Мягкое место оказалось приятным на ощупь — каковым, в общем-то, оно обычно и было, и Гарри решил, что ему больше по душе сжимать, а не щипать.
— Я с тобой кое-чем хотел поделиться, — произнёс он, улыбаясь её надутым губкам.
— Я после таких зверств не в состоянии что-то воспринимать, — буркнула она.
— Я вчера убил… кое-кого, — произнёс он, и лицо её сразу изменилось — от обиженного к серьёзно-внимательному.
— Кого-то… не очень хорошего? — осторожно спросила Беллатрикс и распахнула рот: — Гарри! Ты что, его в одиночку завалил?!!
— Не Волдеморта, — покачал он головой, и она вздохнула. — Я встретил убийцу Дафны… Мы с Альфардом как раз были в Косом переулке, когда я наткнулся на этого урода. Ну то есть Дафны ещё нет, и он её убить не мог…
— Ты правильно сделал, — перебила она.
— Да это-то понятно, — пожал плечами Гарри. — Я просто хотел, чтобы ты знала…
— Интересно, — отмахнулась она, — а если со мной что-то случится, ты таким же образом будешь мстить?
— И не подумаю, — небрежно бросил он. — Я тебе уже сказал — если ты вздумаешь умереть, я тебя подниму, и мстить ты будешь сама.
— Какой же ты всё-таки мерзавец… господин, — покачала она головой.
— Опять забыла “барона”, — подмигнул он.
Воскресенье было днём Нимфадоры. Сразу после завтрака Гарри вышел за дверь, а вернулся уже большим чёрным зверем.
— Киса-а-а! — завопила она, едва его увидела, и сделала невероятный прыжок через стол.
Пока сёстры Блэк приходили в себя, мотая головами, чтобы вытряхнуть звон из заложенных ушек, она, превратив лицо в подобие кошачьей мордашки, обнимала зверя за шею, запускала пальцы в густую шерсть и дёргала за усы. Гарри при этом жмурился от удовольствия и бодал её большой головой. Беллатрикс, которая широко раскрытыми глазами следила за племянницей, сначала с изумлением заоглядывалась в поисках источника тарахтящего звука, пока не осознала, что звук исходит от зверя. Завороженно она сползла со стула, встала на четвереньки и двинулась к нему.
— Киса-киса-киса-киса! — бормотала она при этом.
— Мр-р-р? — спросил Гарри.
— Уи-и-и, я больше не могу! — воскликнула Нарцисса, вскочила и метнулась к нему, первой повиснув на шее.
Гарри позволил ей завалить зверя на себя, и она стала трепать ему уши и тискать шею, прижимая к себе.
— Ур-ра! — воскликнула Нимфадора, забираясь на пушистый бок. — Мы поймали Кису, и он не убежит! Белла, лови Кису с нами.
У Беллатрикс, похоже, всё-таки поехала крыша — когда она доползла до зверя, склонилась к нему и принялась тереться о шерсть щекой. Нарциссе тоже пришла в голову мысль о помешательстве.
— Белка, с тобой всё хорошо? — ошарашенно пробормотала она, на секунду перестав его тискать.
— Котик! — мурлыкнула та. — Роскошный красивый мальчик, сладкий и пушистый! До чего же я люблю котиков!
— Да ты же его уже видела! — удивлённо подала голос Андромеда.
— Ко-о-отик! — блаженно протянула Беллатрикс, тоже запуская пальцы в шерсть.
Это было ещё приятнее. Зажмурившись от удовольствия, Гарри поймал себя на мысли, что быть зверем вовсе не так уж и плохо, если тебя тискают и гладят в шесть рук… В восемь. Андромеда присела рядом на колени и принялась чесать между глаз.
— Ты знаешь, Гарри, — произнесла она, — из всех твоих талантов этот — самый удивительный!
Нимфадора его так до самого вечера и не отпустила. Несмотря на то, что небо покрылось тучами и заморосил дождик, она настояла на том, что он должен её покатать. Гарри не стал возражать, — в таком виде он мог лишь мяукать, рычать, мурлыкать и шипеть, — но что важнее, не стала возражать Андромеда, которая лишь позаботилась о том, чтобы оба они не промокли, укутав их водоотталкивающими чарами. Нимфадора уселась сверху, крепко вцепившись в шерсть, и он помчался гигантскими прыжками осматривать владения. Она восторженно вопила почти не переставая, и он даже заволновался, не охрипнет ли она, но тем не менее и сам радовался, как ребёнок, снова оказавшись в этом теле и радостно пожирая полным острых зубов ртом воздух свободы, перемешанный пополам с моросью.
Манор оказался достаточно большим, а осмотреть его хотелось в подробностях, так что к обеду, когда Нимфадора уже немного устала от бешеной скачки, удалось обежать едва ли половину. Когда они вернулись в особняк, Андромеда продемонстрировала ему пару бараньих ног, которые выглядели так аппетитно, что перекидываться в человека он не стал, справедливо рассудив, что в нынешнем виде управиться с предложенным угощением будет гораздо удобнее. Нарцисса почистила его от грязи и брызг воды, а после того, как он с удовольствием умял предложенное лакомство, ещё и прополоскала пасть. После обеда Нимфадора снова забралась ему на спину, — позёвывая, — и Гарри повёз её в детскую. Свернулся на кровати, и она заснула, зажатая между тёплым боком и толстыми лапами.
Пока она спала, погода успела немного перемениться — дождь перестал, тучи частично разбежались к горизонту, и на небе показалось солнце. Андромеда успела просушить песок и высушить лужи на детской площадке, и когда Нимфадора проснулась, Гарри отвёз её туда, и там же они и провели остаток дня до ужина, периодически отвлекаясь на дикие скачки по округе. Вечером снова доставил её в детскую. Обхватив его шею обеими руками, Нимфадора, которая так весь день и пробыла, похожая на котёнка, снова превратилась лицом в девочку и спросила:
— Киса, где мой папа? Хочу папу!
Гарри высвободился и под её восторженным взглядом обернулся человеком. Она забралась ему на руки и позволила уложить себя в постельку.
— Папа, я тебя люблю, — серьёзно произнесла она, обняла его руку руками и ногами и закрыла глаза, засыпая.
На следующий день, когда Гарри шёл на завтрак, у входа в Большой зал его перехватил Снейп. Не то чтобы загородил дорогу, не давая пройти, но по крайней мере толкался в коридоре, пытаясь испепелить взглядом каждого проходящего мимо ученика.
— Мистер Снейп, — произнёс Гарри, останавливаясь напротив него.
— Профессор Блэк, — с надменной кривой улыбкой откликнулся тот, перевёл взгляд на Беллатрикс, в его глазах на мгновение вспыхнул восторг, и лицо потеряло изрядную долю отображённой на нём спеси: — Профессор Блэк!
— Профессор, встретимся за столом, — произнесла она, тронув Гарри за локоть.
— Профессор, — учтиво кивнул он и обернулся к Снейпу: — Итак, мистер Снейп?
— Касательно нашей с вами договорённости… — презрительно выдавил тот.
— Да-да? — поднял бровь Гарри.
Волосы Снейпа уже не блестели, словно в них долго втирали гуталин, а выглядели вполне нормально. Может, чересчур по-девчоночьи мягкими, но советовать ему постричься в планы Гарри не входило. Новая, с иголочки, мантия, серо-зелёный галстук, чистая рубашка на чистопомытой шее. Снейп небрежным движением подиумной модели откинул полу мантии в сторону, как бы засовывая руку в карман, и под мантией обнаружились хорошо подогнанные брюки и блестящие новые ботинки. Гарри пришлось признать, что в таком видет он вполне похож на человека — если бы только он не продолжал обжигать ненавидящим взглядом идущих по коридору школьников.
— Скажите мне, что вам самому не нравится произведённый эффект, — кивнул Гарри.
— Я не собирался ничего говорить, — откликнулся Снейп. — Я выполнил эту часть нашей сделки, и отчего-то мне же ещё и придётся составлять вам пособие. Я так и не понял, с какой стороны это выгодно лично мне?
Гарри улыбнулся.
— Если вы будете вести себя хорошо, мистер Снейп, — произнёс он, — то я куплю вам сладкой ваты. Вам розовую или белую?
— Что? — шипя возмутился Снейп, с которого окончательно слетела спесь, уступая место ошарашенному выражению. Гарри ещё подумал, что эта гримаса на его лице — бесценна. — Что? Какая вата?
— Значит, розовенькую, — удовлетворённо заключил Гарри и прошёл мимо, оставив Снейпа ловить ворон с раскрытым нараспашку ртом.
У Беллатрикс обнаружился просто невообразимый фетиш — оказывается, она до невозможности любила кошек. Поэтому Гарри при любой возможности приходилось превращаться в зверя, чтобы его рабыня-кошатница могла вволю натискаться, истрепать ему уши и вычесать шерсть до просто идеально гладкого состояния. Страсть её оказалась настолько всепоглощающей, что Нарцисса с Андромедой уже начали косо на неё поглядывать.
В один из не очень уже частых ясных дней, когда на обед они устроились на лужайке внутреннего двора Хогвартса, Гарри поинтересовался, что с ней происходит.
— Я не знаю, — со вздохом призналась она. — Мои руки при этом испытывают такое наслаждение, что мне просто не оторваться…
