— Из-за того, что мама формально мачеха дяди Дэйва, — покачала она головой. — И Панси формально моя сводная племянница…
— А ты, соответственно — её сводная тётушка, — хмыкнул он.
— Почаще об этом мне напоминай, если предпочитаешь спать один на кушетке, — посоветовала она. — Что там у нас? Ах, да, Дейв с Деметрой — совсем не формально мои крёстные. Панси — подруга детства и Дафны и всегда была ей, — и мне в какой-то степени, — почти как сестра. И в третьих, я тебе уже сказала, что я с тобой во всём, — продолжила она. — А ты мне сказал, что тебе нужна Панси…
— Больше нет, — вставил он. — Не нужна. Я передумал.
— Глупости, — сердито заявила она. — Я тебя отлично знаю, и сейчас вижу, что ты это сказал лишь из своего знаменитого ослиного упрямства…
— Эй-эй, — опешил он. — Полегче на поворотах.
— Скажешь, не так? — поинтересовалась она. — Так вот, если ты сказал, что она тебе нужна, то она будет с тобой… с нами… Я приложу все усилия к тому, чтобы она была с нами.
— Но… — возразил он.
— И точка, — отрезала она, вскочила, накинула халат и выбежала из спальни.
— Куд-да?! — только и успел он воскликнуть вслед.
Милая девочка показывает зубки! Острые зубки, надо заметить! И как это ей удаётся скрывать за почти кукольной внешностью и скромными манерами этого белокурого тирана? Босые ноги затопали вниз по лестнице, а потом ему послышался звук открываемой двери и её звонкий голос внизу. Ворча про себя, он тоже надел халат и пошёл вниз, уже заранее догадываясь, кого там принесла нелёгкая в первом часу ночи. Не один он, похоже, упрям, как осёл!
Предчувствия его, конечно, не обманули.
— Гарри, смотри, кто к нам пришёл! — радостно воскликнула Астория, когда он присоединился к ним в прихожей.
— Панси, — склонил он голову.
— Утром хотела передать… — ответила она, протягивая ему большой тубус. — Давно сделала…
— Что это? — перебил он.
— Открой, — посоветовала она.
Он всплеснул руками и снял крышку. Внутри было свёрнутое в рулон шёлковое полотно. Достал и расправил большую вышитую картину, одновременно цепенея от удивления, восторга, благодарности… Чувства захлёстывали его через край.
— Два года назад, — продолжала говорить Панси. — Вы недавно поженились… Я попросила… показать тебя…
Он прекрасно помнил, когда это было — в тёплый майский полдень они сидели с Дафной на берегу пруда, и она была столь прекрасна, что глаз было невозможно оторвать… Неужели у него действительно было такое влюблённое выражение лица? А Дафна… Она же просто сияет, словно маленькое солнышко, которое расцвело рядом с ним на скамейке.
— Я смотрела со стороны, — пояснила Панси. — Полгода вышивала. Теперь твоё.
Как?!! Как можно так передать всю красоту, все эмоции с помощью простой шёлковой нитки? Как можно потратить полгода жизни на то, чтобы создать такое волшебство, навеки вплетая нитями в холст практически чужого человека? Он почувствовал, что в горле застрял ком.
— Спасибо, Панси, — хрипло поблагодарил он. — Спасибо огромное!
— Пожалуйста, — ответила она, и по её бесстрастному лицу пробежала тень улыбки, которую и увидеть-то можно было только под микроскопом.
Астория куда-то сбежала. Держа полотно в вытянутых вверх и в стороны руках, он направился в гостиную, чтобы примерить, куда лучше повесить. Как раз была свободна стена, на которой оказалось достаточно места, и он, аккуратно разложив картину на диване, за пять минут изготовил достаточного размера раму, а потом потратил ещё десять или пятнадцать на то, чтобы аккуратно закрепить на ней полотно и повесить. Получилось просто замечательно, хоть рама и не очень по стилю подходила к краскам и композиции картины — но вопрос с рамой можно было решить и позже, а сейчас ему просто хотелось поскорее усесться на диван, чтобы полюбоваться. Ах, да, совсем же забыл!
Панси так и стояла в прихожей, спокойно на него глядя. Он остановился напротив, посмотрел ей в глаза, улыбнулся и тоже замер, немного покачиваясь с пятки на носок и оглядываясь по сторонам. Молчание затянулось.
— Может, тебя проводить? — спросил он.
Ему было видно, как едва заметно дрогнули её губы.
— Так поздно? — удивилась она.
— Почему нет? — поднял он брови. — Мне не трудно.
— Спасибо, — прокомментировала она.
Они снова замолкли.
— Ты меня не пригласишь? — подала она голос через несколько минут.
— Нет, — покачал он головой.
— Хорошо, — предложила она. — Хочешь, я буду говорить длинными предложениями, как ты настаиваешь? Хочешь, я буду с тобой ходить в Косой переулок и улыбаться всем этим людям? Если так нужно, можешь даже платить за меня, только…
— Мне от тебя ничего не нужно, — покачал он головой. — Когда родится ребёнок, ты сможешь сама решить, нужен ли ему отец или имя отца. Если посчитаешь, что я должен быть в его жизни — я буду рядом настолько, насколько тебе покажется необходимым. Имя, любовь, забота — я всё это дам. Всё, чего ты ни попросишь. От тебя мне ничего…
— Как быстро… — заметила она. — И ты — как они. Оттолкнул.
— Да это не я тебя отталкиваю! — крикнул он, и она отшатнулась, втянув голову в плечи. — Это ты меня отталкиваешь! Совсем как эти люди, которых ты упомянула. Они прогнали тебя, а теперь ты прогнала меня!
— Но я же пришла, — тихо сказала она.
— А толку?! — воскликнул он. — Слова-то уже вылетели! Знаешь, почему так происходит? Потому, что тебе наплевать на чувства… Наплевать! Тогда, в Большом зале, ты наплевала в душу всем, кто не согласен был пожертвовать товарищем ради своей жизни! И ещё наплевала в лицо тем, кто думал об этом, но ужаснулся, услышав подобное вслух! И теперь ты снова сделала это! Что ты мне сказала сегодня, напомнить?
— Сказать такое было ошибкой, и в моих словах не было правды, — ответила она, расправив плечи.
— Чудесно! — всплеснул он руками. — Это ты так просишь прощения, что ли?
— А я должна? — спросила она.
— Чёрт, чёрт, чёрт! — снова заорал он, схватил себя за волосы, побежал в гостиную, вернулся, сбегал ещё раз и опять вернулся.
— Я прошу тебя, — сказала она, когда он вновь перед ней остановился. — Я знаю, что со мной может быть нелегко… Пожалуйста!
Ему вдруг показалось, что она на грани отчаяния — как она ни старалась выглядеть флегматичной, но лицо всё равно выдало её, мелкими штрихами и намёками отчаянно взывая к нему. Он шагнул вперёд и прижал её к себе.
— Прости, — сказал он, с наслаждением зарываясь лицом в её волосы. — Прости.
— Я не буду больше… говорить такое, — глухо пообещала она. — Ты прости.
— И не будешь меня больше прогонять? — спросил он. — И я буду приходить каждый день?
— Нет, — ответила она. — Я не готова. Слишком много.
— Ну, и чёрт с ним, — воскликнул он. — Я хочу тебя видеть каждый день!
— Прошу тебя, — прошептала она. — Потерпи! Со временем…
Он оторвал её от себя, заметив, что она уже успела сама плотно обвить его руками, и поглядел в глаза.
— Хорошо, я потерплю, но тогда и ты!.. — выпалил он. — Ты мне обещаешь всё, что перечислила — длинные предложения, Косой переулок и не возмущаться, когда мне захочется за тебя заплатить!
— Как пожелаешь, — не моргнув глазом, откликнулась она.
— Но это не всё, — продолжил он. — Ты будешь мне улыбаться!
— Улыбаться! — удивилась она.
— Да, улыбаться, — кивнул он. — Когда видишь меня, когда говоришь со мной, даже когда думаешь обо мне — ты будешь улыбаться!
— Как пожелаешь, — сказала она, в знак согласия опустив ресницы. — Но и ты…
— Я и так тебе всегда улыбаюсь, — перебил он.
— …Перестанешь ночевать у меня под дверью, — закончила она.
— А что мне делать, если ты меня к себе не пускаешь? — возмутился он.
— Звони из дома, — предложила она. — Мне не очень удобно спать на полу, прислонившись к двери.
— Тебя никто не заставляет, — заметил он.
— Ты неправ, — просто ответила она. — Ты заставляешь.
— Ну ладно, договорились, — согласился он. — Но ты мне будешь улыбаться!
— Как пожелаешь, — сказала она, и губы её немного растянулись. — Так?
Даже с этим небольшим отклонением от обычного состояния её лицо изменилось, расцветая. Это было так мило, что он снова прижал её к себе. И как раз в этот момент наткнулся взглядом на Асторию, которая, как оказалось, вовсе никуда не сбежала, а осталась сидеть в тени на лестнице, где её так сразу было не разглядеть. Она ему улыбнулась и встала, на мгновение распахнув халат. Судорожно сглотнув, он вспомнил, что у него под халатом тоже ничего нет.
— Гарри, ты не забыл, что назначил Панси хозяйкой в доме? — спросила она. — По-моему, сейчас самое время устроить ей экскурсию по владениям, ты не находишь?
— Хозяйкой? — отстранилась Панси. — А ты?
— Я тоже, — весело кивнула Астория.
— Но как же… — несколько недоумённо спросила Панси. — Две хозяйки?
— Привыкай, — посоветовала ей Астория, развернулась и взлетела вверх по лестнице.
Панси перевела взгляд на него.
— Ты же знала, что я не откажусь от Астории, — напомнил он. — И в этом я с тобой полностью согласен.
— Наглец, — надменно заметила она.
— Да ладно, — махнул он рукой и потянул с её плеч пальто: — Как будто ты раньше не знала! Ну, пойдём, экскурсию устрою! Раз ты — хозяйка, то первым делом покажу тебе кухню и прачечную!
Она разулась и позволила ему увлечь себя за талию. На кухню он её, конечно, не повёл. Пройдя по гостиной в библиотеку, они добрались до банкетного зала, который немедленно привёл её в изумление.
— Это… твоё? — осторожно спросила она.
— Это мой дом, — улыбнулся он. — Изнутри он просторнее!
— Как Тардис? — спросила она.
Это было удивительно — оказывается, она смотрит маггловский телевизор! Он опять улыбнулся и прижал её к себе.
— Теперь второй этаж, — сказал он и повёл к лестнице.
Первой попалась как раз новая комната Астории, где она с книгой сидела в кресле, заложив ногу за ногу, и весьма легкомысленно демонстрировала бедро, с которого сполз халат.
— Панси, — радостно воскликнула она, поднимаясь. — Ну как тебе дом?
— Скромно, — ответила та. — Уютно.
— Ну, не буду мешать, — кивнула Астория и снова уселась.
Он потянул Панси дальше. Собственно, второй этаж в основном занимали спальни — гостевые и хозяйские. Она с видимым интересом в них заглядывала, заходила и осматривалась. Ему показалось, что она выбирает, где собирается заночевать. Дойдя до хозяйской, он распахнул перед ней двери, и она скользнула вовнутрь. Астория уже давно успела навести порядок и перестелить постель — иначе она бы его предупредила, что сюда не стоит соваться. Первый взгляд Панси бросила на пустые стены, явно примеряясь, что из её творений сюда бы подошло, подошла к занавешенному окну и сунула голову за гардину, пытаясь что-то разглядеть во тьме снаружи, присела и провела рукой по меху ковра, пощёлкала выключателями, оставляя гореть лишь пару светильников в изголовье, а потом подошла к кровати, откинула в сторону прозрачную занавесь будуара и попробовала матрас рукой, с силой надавив. Видимо, результат проверки её удовлетворил. Она взглянула на него, достала заколку в волосах, выдернула и встряхнула головой, позволив волосам упасть на плечи. Поставила на край колено, забралась и растянулась, изгибаясь.
Присоединяясь к ней, он подумал, что благодаря этой ссоре и внезапному примирению они в итоге договорились о совместном будущем — и слово “совместном” было, пожалуй, самым главным итогом. Сражения закончены, они будут вместе, и теперь лишь нужно дать ей время привыкнуть к тому, что он никуда не денется… Ему страстно захотелось сделать что-то необычное, что они ещё не пробовали — да и пробовали-то они не так уж и много…
Как результат его стараний — занемевший и потерявший чувствительность язык и чуть было не вывихнутая челюсть — по крайней мере, рот удалось захлопнуть не с первой попытки. Он приподнялся на руках, чтобы на неё поглядеть. Сердце её колотилось, как бешеное, и вдобавок её продолжало трясти, но уже не так сильно, как несколько минут назад, когда судороги сотрясали её всю. Лицо то ли было покрыто румянцем, то ли покраснело от… необычности процесса. Он подвигал в разные стороны челюстью, разминая. Она тоже приподняла голову, бросила на него быстрый взгляд и снова откинулась, покраснев ещё сильнее. Чего он совсем не ожидал — улыбки на её лице. В этот раз улыбка не была осторожной или смущённой — её рот был самым счастливым образом растянут до ушей. Желая хоть как-то прикрыть, он потянул вниз завёрнутое до самых подмышек платье, но она мягко отцепила его руки и прижала свои к бокам, удерживая платье на месте. Ещё раз поцеловав круглый животик, он встал.
Иногда ему казалось трогательной смесь её робости и невинности с отсутствием стыда. Вот и сейчас она даже и не подумала прикрыться или перевернуться, вполне комфортно себя чувствуя в позе “морской звезды”. Лишь дрыгнула ножкой, на которой так и остались не до конца снятые им колготки и трусики, намекая, что самой ей сейчас совсем не до того, и не соблаговолит ли добрый джентльмен помочь с этим небольшим неудобством? Конечно, соблаговолит! Он снял мешавшие детали одежды и сложил рядом на стул. Протянув руку, она сжала его ладонь и отвернулась в сторону окна, и он пожалел, что так ему уже не видна её улыбка.
Ещё нужно обязательно было умыться и хорошенько почистить зубы, прежде чем идти к Астории, которая — он был в этом уверен на все сто процентов — не спит и ждёт, вслушиваясь в происходящее. Потом, правда, пришлось искать, в которой из гостевых спален она решила устроиться. Оказалось, что в соседней же. Лишь свет выключила. Ещё оказалось, что ни одна из дверей не была прикрыта, и ей прекрасно было бы слышно… если бы не обычная сдержанность Панси. Она и вправду его ждала — при его появлении откинула одеяло и сразу навалилась на него сверху, как только он коснулся подушки.
