— Что ты там воешь? — спросил он.
— Дьявольское отродье! — зло прокричал призрак. — Что мамаша с её тёмной магией, что дочка. Всех нужно было под корень извести!
— Ну и мучайся теперь! — буркнул Гарри, и призрак взвыл так, что уцелевшие стёкла задрожали. — Заткнись! — крикнул он, зажимая уши.
Призрак утих, теперь он стонал не переставая, но по крайней мере эти стоны не оглушали его.
— Так вот зачем нужна была моя кровь! — сообразил он, не заметив, что произнёс это вслух.
— Чёртова колдунья! — запричитал призрак. — Я же почти ушёл…
— А теперь ты мало того, что мучаешься, так ещё и вынужден меня слушаться? — спросил его Гарри. Призрак ничего не ответил, и он приказал: — Отвечай!
— Да, вынужден! — зло выпалил призрак. — Проклятая ведьма с её тёмной магией! Она заковала меня навечно!
— Ты будешь называть её “прекраснейшая богиня”, понял? — потребовал Гарри.
— Прекраснейшая богиня, — покорно повторил тот.
— Зачем ты убил… — спросил он, и в горле встал ком.
— Мой шанс, — с готовностью выпалил призрак. — Она убила мой шанс… мою любовь!
— Что же это за любовь? — поинтересовался он.
— Она заболела… умерла, моя красавица, — завыл призрак. — Я пошёл… просить… просить, чтобы её вернули… Второго шанса не будет! — выкрикнул он истерическим тоном.
— Шанса на что? — не понял Гарри. — Я ничего не понимаю. Давай по порядку. И перестань выть постоянно!
— В Министерстве, в Отделе Тайн, есть древний артефакт, который, говорят, принесли на Землю ещё Боги, — сказал призрак, подлетев к нему почти вплотную. — Это ворота в особое место, куда можно попасть только раз, и которое исполнит любое твоё желание!..
— Любое! — недоверчиво хмыкнул Гарри.
— Любое! — подтвердил призрак. — Но желание должно содержаться в одном слове. Лишь одно слово!
— И какое же слово ты произнёс? — поинтересовался Гарри.
— “Вернуть!” — шёпотом выкрикнул призрак. — Я хотел её вернуть!
— “Поднять?” — уточнил Гарри.
— “Вернуть!” — повторил призрак. — Но вернуть невозможно — так мне и сказали эти… в том месте…
— В том месте? — переспросил он.
— Куда попадаешь через ворота, — раздражённо пояснил призрак. — Там туман и голоса. Они тебя зовут и предлагают… Но вернуть невозможно — так сказали они. Когда пропадает самое дорогое, то, что ценишь больше жизни, вернуть невозможно. Тогда я попросил некромантию!
— Идиот! — спокойно заметил Гарри. — То есть “поднять”?
— Можно было вырастить новое тело, — отмахнулся призрак. — Не поднять мёртвое, а вырастить… Взяв частичку мёртвого! А потом призвать туда душу!
Это уже звучало интересно. Клонировать даже магглы умеют, и в их научных кругах всё ходят разговоры о воссоздании вымерших видов. Призвать душу…
— А как же воспоминания? — поинтересовался он. — Душа же — это просто душа. Жизнь, чувства, эмоции… Что ты собирался делать без воспоминаний?
— Что ты понимаешь в настоящей любви! — рассердился призрак. — Это была бы она! Главное — душа, а воспоминания…
— Ты бы вырастил тело взрослой женщины и вложил в него душу, но тело всё равно пришлось бы учить всему. Ходить, есть, даже дышать… — возразил Гарри.
— Какой женщины?! — закричал призрак. — Моя любимая ворона умерла!
Тут Гарри наконец обратил внимание на то, что чучело по-прежнему крепко сидит на плече трупа. Точнее, лежит на полу вместе с ним. Чёртов идиот! Любимая ворона! Этот урод из-за любимой вороны… Прав призрак — ничего он не понимает в настоящей любви!
— Ритуал призыва требовал собрать тринадцать предметов… — продолжил призрак. — Обычных предметов, которые каждый сам по себе не имели никакой силы. Но если начертить пентаграмму, расставить артефакты и нарисовать руны… Она бы вернулась!
— Дафна говорила, что должно было произойти нечто ужасное, — покачал головой Гарри. — Скорее всего, вместо души вороны ты призвал бы в этот мир что-то другое. Что-то, что его бы разрушило.
— Глупец, что ты понимаешь?!! — завопил призрак.
— Заткнись, — приказал он.
Спорить не было смысла. Он был уверен, что Дафна была права — вряд ли ей явилось бы такое подробное видение, если в самом главном она ошибалась. Была, конечно, чисто теоретическая вероятность, что пророчество было ложным, — то есть на его исполнение влияла цепочка событий, стартовым в которой являлось само пророчество. То есть если бы Дафна не выкрала игрушку этого безумца… Он бы вернул свою ворону и, войдя во вкус, всерьёз занялся некромантией. А с его волей к победе это действительно принесло бы страшные бедствия… А так получается, что она фактически пожертвовала собой. Интересно, было ли это тоже в её видении? Знала ли она, на что шла? Гарри был уверен — его Дафну, его милую и бесстрашную Дафну, такие мелочи, как смерть, не остановили бы…
— Вот тебе моё повеление — каждый миг своего существования ты должен испытывать боль, — сказал он. Призрак послушно завыл, и он сразу добавил: — И ты не можешь произносить при этом ни звука! Каждый следующий день твоя боль должна становиться вдвое сильнее предыдущего. Завтра — в два раза сильнее, чем сегодня, послезавтра — в два раза сильнее, чем завтра… Ты не можешь покинуть это место или причинить кому-либо вред.
Итого, в сухом остатке — артефакт богов в Отделе Тайн, который может выполнить желание, способное уместиться в одно слово, но бессильный вернуть ему самое дорогое… Дафны больше нет и никогда не будет, что бы ни произошло. Безумец, владеющий знанием о создании големов и клонов… И наконец, есть он сам, потерявший всякий смысл жить, и отсутствие желания продлевать жизнь без смысла. Может, сразу, пока никто не видит?.. Хотя нет, это он всегда успеет. Сначала — проводить любимую!
Церемонию решили провести по древнему обычаю — ещё тех времён, когда волшебники бережно относились к своим останкам, понимая, что любая частичка тела могла стать ключом к чьей-то власти над оставшимися родными. Священная гора Бен Невис, с вершины которой был развеян прах многих поколений волшебников. В октябре, конечно, этого не видно, но летом юго-западный склон усеян ромашками. Ромашек всегда одно и то же число, и ни магглы, ни волшебники, чтя заветы предков, их не рвут. Гарри знал, что следующим летом на склоне появится ещё один цветок — слабый лучик света, который дарила ему любимая.
На широкой площадке на самой вершине смогло поместиться не так уж много желающих попрощаться, и они заняли другой склон — пологий, что спускался на восток. Ему казалось, что вся магическая Британия здесь, хотя это, разумеется, было преувеличением. Однако — друзья авроры, Министр и Министерство, учителя расположенного неподалёку Хогвартся, а кроме них ещё сотни людей, часть которых казалась знакомыми, а остальных он и вовсе не знал.
Дафна была красива, словно смерть не коснулась её. Простое белое платье, символ и жизни, и смерти, на голове венок из совершенно невозможных в октябре полевых цветов, на бледных устах — слабая улыбка. Казалось, сейчас она откроет глаза, увидит его и вспыхнет радостью. Всего-то и нужно — ей открыть глаза… В руках она сжимала палочку, вытянутую вдоль тела, словно меч у похороненного с почестями воина. Он подошёл прощаться последним, не зная, что сказать.
— Я знаю, что ты рядом, — произнёс он наконец после долгой паузы, поскольку при каждом взгляде на её лицо горечь накатывала с новой силой и душила, мешая говорить. — Ты никуда не ушла, ты со мной. Ты часть меня, и поэтому ты всегда будешь здесь. Я тебя не отпускаю. В этом я приношу тебе мой обет — пока я жив, пока бьётся моё сердце, в нём будешь жить ты.
По окружившей их толпе прокатился вздох удивления и лёгкий шёпот — хотя его слов никто не слышал, но руку, в которую он взял её ладонь, обвило такими же лепестками призрачного света, как при Непреложном Обете. Она здесь! Она и вправду здесь, и она приняла его клятву! Труднее всего было от неё оторваться, отпустить руку. Раньше ему казались варварской глупостью рассказы про жён, которых живьём сжигали вместе с ушедшим главой семейства. Теперь он понял. Сейчас ему самому хотелось лечь рядом с ней, взять её руку в свою и прижаться щекой, чтобы последним, что он увидит в этой жизни, был её точёный профиль и спокойная улыбка на устах… Он знал, что ему просто не дадут. Спиной чувствовал тяжёлый взгляд Перасперы, которая сегодня не собиралась больше никого терять, а в том, что при необходимости она его в бараний рог скрутит, у него и раньше-то, до их вылазки в Хиафорд, сомнений не было…
Последний раз её поцеловав, он спустился и подошёл к Гринграссам. Пераспера и вправду за ним внимательно следила — едва он встал рядом, она первым делом вцепилась в локоть, подтягивая к себе, а потом уже уткнулась в грудь обнявшему её мужу и зарыдала. С другой стороны к Гарри прижалась плачущая Астория, и он тоже обнял её, как мистер Гринграсс — жену. Она сразу спрятала свой мокрый носик под отворотом пальто, сомкнув руки ему на поясе. Почему-то так он и предполагал, что они будут сторожить его, буквально не выпуская из рук.
Высокий помост из берёзовых поленьев, между которых местами было проложено сандаловое дерево, лизнул первый язычок огня. Лицо мистера Гринграсса исказилось, он рывком выхватил платок и прижал к глазам. Гарри же не собирался прятать слёзы, ему было всё равно. Он не воин, который не должен плакать. А даже если бы и был таковым, то нет ничего зазорного во влаге на щеках, когда любимая отправляется в такое путешествие. Тем более, что едва слышный жуткий вой, доносящийся от Перасперы, пробрал бы и циничного вояку со стажем и шрамами.
Даже с применением особых магических составов и начертанной под костром пентаграммы для усиления огня, затух он лишь через три часа, полностью прогорев. Те, кто пришёл разделить с ними горе, давно разошлись, ещё раз по очереди выразив соболезнования, и теперь вьющийся в центре пентаграммы небольшой смерч выметал последние остатки пепла.
— Ну, вот и всё! — горько сказала Пераспера, которая больше уже не могла рыдать.
— Пойдём к нам, Гарри, — попросила откуда-то из-под мышки забившаяся туда Астория.
— Я не… — начал он и осёкся, наткнувшись на внимательный взгляд покрасневших глаз Перасперы. Сегодня она его точно не отпустит. — Я не стану отказываться, — быстро поправился он. — Но только на сегодня.
Мистер Гринграсс протянул руку и сжал его плечо, а Пераспера взмахнула палочкой, выводя в воздухе узор трансгрессии.
Ужин прошёл в полном молчании. Мистер Гринграсс предложил ему немного мышеньяка, и потом они долго грели большие рюмки, сидя в креслах у камина. Астория раньше всех сбежала к себе, а потом и Пераспера тоже их покинула.
— Гарри, — произнёс мистер Гринграсс и надолго замолк, глядя на огонь.
— Дэниел? — напомнил он.
— Ах, да, — спохватился мистер Гринграсс. — Я хотел было тебе сказать, что не стоит думать, что жизнь твоя кончена…
— А потом вы невольно представили себе… — кивнул Гарри.
— Да, — задумчиво согласился мистер Гринграсс. — Ты знаешь, мне и на своём-то месте плохо…
— Было бы странно, если бы было иначе, — пожал он плечами.
— Да, ты знаешь… — скривился мистер Гринграсс. — Потерять своего ребёнка — врагу не пожелаешь…
Оба замолкли и уставились в огонь.
— Пойду я тоже, — сказал Гарри через несколько минут, приподнимаясь в кресле.
— Постой, — попросил мистер Гринграсс. — Мы твоя семья, Гарри. Ты понимаешь, что это значит?
— Да, Дэниел, — кивнул он. — Я отлично понимаю.
— Спасибо, — с облегчением выдохнул мистер Гринграсс.
Майкл все эти дни тоже без дела не сидел, и едва на следующее утро Гарри появился на пороге своего кабинета, тот сразу поднёс ему толстую папку с делом.
— Это что? — спросил Гарри.
— Вот, Скотланд Ярд поделился, — с готовностью ответил Майкл. — Ты же знаешь, что даже у нас — я имею в виду, у магглов — по-прежнему пропадают дети? С разрешения суперинтерданта мы с коллегами устроили мозговой штурм, засели на несколько дней в одном помещении и изучили все случаи пропажи за последние пятнадцать лет, в том числе, и раскрытые тоже. Почти сразу же раскрыли четыре старых преступления, которые были совершены осуждёнными злодеями. Потом оставшиеся разделили на те, которые укладывались в какую-то схему…
— То есть ты опять решил, что нужно искать среди случаев, которые друг на друга не похожи? — предположил Гарри, и перед глазами встало кривое лицо убийцы Дафны.
— Да нет же, — покачал головой Майкл. — Ты слишком нетерпелив, Гарри. Я нашёл похитителя двадцати детей, но я не мог сообщить об этом коллегам-магглам.
— Почему же? — поинтересовался он.
— Потому, что этот похититель — маг! — торжественно ответил Майкл.
История была проста — пара десятков девочек-магглов от десяти до тринадцати лет была в разное время бесследно похищена. Общим для всех пропаж являлось то, что при похищении не осталось никаких следов. Даже изучение сохранённых данных с уличных видеокамер ничего не дало — в какой-то момент ребёнок просто пропадал, к примеру, завернув за угол.
— Да, ты прав, — согласился Гарри после просмотра. — Кто-то затягивал девочку под мантию-невидимку, а потом уже… Ещё какие-нибудь зацепки?
— Я провёл расширенный поиск по всем доступным базам, — сказал Майкл. — Оказывается, что предки тех детей, по которым можно было что-то отследить, являются потомками одного из племён гельветов, спасшегося от римлян на территории Южной Ирландии.
— Интересно, — задумчиво произнёс Гарри, — что же ему нужно?
Случай был действительно сложный, и весь день до самого вечера они провели, пытаясь нащупать какую-нибудь деталь, способную навести их на след похитителя. Или похитительницы, как справедливо отметил Майкл. Уже поздно вечером они оба сдались, наметив дальнейшую стратегию поиска, которая была стара, как мир — опрос всех потенциальных свидетелей и систематизация полученной информации. Благо, зная даты, можно было попросить магов поделиться чёткими воспоминаниями о том или ином дне… Конечно, не все маги имели соседей, но и в таком случае можно было требовать поделиться содержимым памяти, поскольку правовая система магов не предусматривала презумпции невиновности. Да и вообще отсутствовала, если не считать два тома Свода Магических Правил и Законов, которые, конечно, временами редактировались, но вовсе несущественно, и в большинстве своём отсылали к укладу, принятому если даже не в благословенные времена заселения Британии спасающимися от римской экспансии кельтами, то уж всяко в звериные средние века.
