Индейка отправилась в небольшой сугроб на крыше в тени места, где соседний дом над ней возвышался на метр или чуть больше. Половину барана он съел, а другую спрятал неподалёку — это будет его запас на ближайшие дни, после чего отправился спать на чердак дома через улицу. Когда наступила темнота, он вернулся, и кошки не спеша стали выползать, явно будучи не в восторге оттого, что их опять заставят охотиться. Но ничего такого Гарри сегодня не планировал. Когда все собрались, он лапой несильно двинул рыжего кошака, а потом ещё махнул у его морды когтями и тихонько — чтобы не испугать — зашипел, бешено хлеща себя по бокам хвостом и прижав круглые уши к голове. Рыжий однозначно воспринял угрозу, сам вскочил и выгнулся, распушив хвост и встав на цыпочки. Гарри сначала тоже выгнулся, а потом припал к крыше, сердито подвывая, и при этом изо всех сил стараясь, чтобы вой не был громким — а то рыжий убежит, и дело пойдёт насмарку. “Противник” приподнялся ещё сильнее, тоже теперь завывая, и так они провели ещё несколько минут, то взвывая сильнее, то затихая. Наконец, рыжий не выдержал, сделал скачок вперёд, махнул лапой перед его носом и сразу же отпрыгнул назад. Гарри невольно восхитился беспримерной храбростью этого маленького зверька, которого он мог убить, просто зарычав тому в лицо. По-настоящему громко зарычав. Трусливо отведя глаза в сторону, он на полусогнутых ногах… лапах развернулся и, стыдливо прижимаясь к крыше, отправился к её краю. Всё получилось, как нельзя лучше. Захватив остатки барашка, он понёсся в сторону нового дома.
В гостевом домике было тепло. И ещё там была вода. Можно было считать наличие этого убежища настоящим подарком судьбы, поскольку нужды в том, чтобы раз в несколько дней бегать по вечернему городу в поисках приоткрытой — это зимой-то! — двери или форточки, за которой к тому же ещё и оказалась бы пустая комната, больше не было. Всё это время теперь можно было посвятить другим вещам…
В доме на постоянной основе жило пять человек — Сайнус и Друэлла Блэк, Нарцисса и Андромеда с Тонкс. Последнее для Гарри было и вовсе непонятно — Андромеда же ему точно рассказывала, что её выгнали из семьи за то, что она вышла замуж за грязнокровку, а тут… С Нимфадорой играли все — и совсем молодые бабка с дедом, и Нарцисса… Вот, кстати, никогда он не осознавал, насколько рано Сайнус и Друэлла поженились, и насколько рано у них появились дети. Когда родилась Беллатрикс, им обоим было по тринадцать… Конечно, в совсем уж средние века такой возраст безусловно считался в порядке вещей, но ведь сейчас-то на дворе двадцатый век, и вряд ли стоит считать такое нормой. В результате же Беллатрикс не должна выглядеть сильно моложе своей матушки, да и Андромеда рядом с ней смотрелась младшей сестрой, но никак уж не дочерью.
Нарцисса, которой было около двадцати, оказалась совсем уж тощей бледной и блеклой девицей, у которой ключицы умудрялись выпирать даже из-под зимнего пальто. У Гарри закралось сомнение, кормят ли её вообще, настолько тонкими выглядели её руки и ноги. Видимо, благодаря своей буквальной лёгкости на подъём она не только являлась затычкой в любой бочке дома Сайнуса Блэка, но также источником почти всех мелких происшествий и проблем, которые с её лёгкой руки возникали то там, то здесь совсем уж на ровном месте. А уж когда они объединялись с Тонкс, то разносили всё в округе с такой пугающей скоростью и энергией, что разгневанная Друэлла, не задумываясь накладывала на обеих Петрификус, ни одной не давая скидки на возраст.
Чердак, на котором теперь обитал Гарри, имел четыре окна в разные стороны, и у него была возможность наблюдать за происходящим на территории, не показывая себя. Охота за крысами научила его, что живые существа могут чувствовать взгляд охотника, и поэтому нужно смотреть небрежно, как бы невзначай, чтобы не встревожить объект наблюдения своим интересом. Для себя он решил, что раз уж всё равно пока не может заняться чем-то полезным, то будет изучать своих родственников, — вовремя вспомнив, что согласно какой-то сплетне его отец Джеймс Поттер всё-таки приходился тому же Сайнусу двоюродным братом, — а заодно присматривать за более мелкой егозой, чтобы та не попала в беду, когда остаётся играть одна на площадке.
Детская была расположена на втором этаже, а рядом находилась спальня Андромеды, которая, как оказалось, тоже не любила злоупотреблять гардинами. В темноте Гарри забирался на дерево всего-то в десятке метров от дома, и расслабленно наблюдал, как Андромеда раздевается, чтобы принять ванну, долго расчёсывает свои шёлковые волосы, поворачиваясь к нему то одним волнительным изгибом своего тела, то другим, потом возвращается после купания и тщательно вытирается. Если бы он не был уверен в своей невидимости, то мог бы подумать, что она дразнит его… не его, конечно, а другого предполагаемого наблюдателя, специально наклоняясь или выгибаясь так, чтобы представить своё крепкое и упругое, стройное и волнительное белоснежное тело со светло-русым пушком на лобке в максимально выгодном свете. Ему не было стыдно за то, что он делал — любуясь Андромедой, он опять ощущал себя человеком, мужчиной, и хоть на это время мог забыть, что теперь он всего лишь зверь без надежды на возвращение.
Задуматься о своей сущности его снова заставило то, что произошло буквально через несколько дней. С утра Андромеда собрала Нимфадору, и они вышли за ворота. К счастью, сам Лондон никуда не делся со своими редкими на солнце днями, и было достаточно пасмурно, чтобы его черная шкура сливалась с пусть и серыми, но глубокими тенями, и следовать за ними для него не составило проблем. Крышами следуя за своими подопечными, он задумался, отчего они не использовали камин? С другой стороны, он и сам-то предпочитал пешие прогулки даже в плохую погоду, оставляя камины и трансгрессию на случай экстренной спешки и необходимости. В этих раздумьях он настолько забылся, что упустил момент, когда Андромеда дошла до станции Хометон и остановилась на южной платформе ждать поезда.
Это было плохо. Теперь ему стоило бы вернуться в гостевой домик и ждать их возвращения, но также это означало, что он не выполнит то, что хотел — не сможет проследить, что Андромеда и Тонкс вернутся домой в безопасности. Проигрывать битвы, которые Гарри сам себе придумывал, он не любил. Вокруг было достаточно много народу, и ему пришлось удвоить осторожность. Он переместился, чтобы было видно расписание, которое, к счастью, было выведено рельефными буквами, которые он мог читать хоть вблизи, хоть с расстояния в километр. Сверившись со станционными часами, он выяснил, что в ближайшие два часа все поезда останавливаются на следующей станции, а значит — он может стартовать сразу, не дожидаясь. Словно в ответ его мыслям, послышался свисток, а Андромеда, сделав шаг, выглянула навстречу поезду. Прикинув расстояние до ближайшей крыши, он рванул, что есть силы, набирая максимальную скорость. В таком темпе он мог пробежать от силы километр, но большего пока и не нужно. Через минуту он запрыгнул на крышу дома рядом со станцией Далстон Кингсланд и повалился набок, тяжело дыша и думая, что ещё одна такая пробежка — и он сам сдастся бородатым мужикам, чтобы его скорее пристрелили.
Поезд показался через пять минут — когда он уже давно отдышался и начал уже было подумывать, не стоит ли отправиться на поиски — вдруг что-то случилось? Нет, не случилось, и тепловоз, извергая клубы сажи, неспешно, словно паровоз середины прошлого века, полз, периодически трубя, чтобы разогнать с рельсов рванувших наперерез черепах и улиток. Медленно втянул несколько вагонов на перрон и остановился — почти неслышно. Гарри затаился в ожидании. Если знать заранее, он сразу бы подглядел, в какое купе они зашли, а теперь приходится просеивать глазами весь поток снующих пассажиров. Наконец, все двери закрылись, кондуктор дал сигнал, локомотив свистнул, и состав так же медленно тронулся. Больше Гарри никуда не спешил, медленно и вальяжно прокладывая себе путь в паре сотен метров позади поезда и уделяя максимум внимания скрытности.
Позади остались Канонбёри и Бансбёри, и теперь он точно знал, куда они едут — в зоопарк! Сводить дочь в зоопарк — это было, можно сказать, чуть ли не более неортодоксально, чем выйти замуж за Тэда Тонкса. Он не сомневался, что сможет и на территории передвигаться с той же скрытностью, к тому же, был шанс, что там он встретит тех самых молоденьких мойщиц ягуаров, одетых лишь в бикини. Да-да, именно в бикини!
Частично всё так и случилось, как он себе представлял — за исключением, может быть, мойщиц, но он решил, что их на этот раз просто не предупредили о его приходе, и стоит всё-таки записываться на мойку заранее… На Камден Род Андромеда с дочерью вышли, не торопясь добрались до зоопарка и занялись тем, что обычно мамы с детьми делают в этом месте — стали прогуливаться мимо клеток с животными, останавливаясь и подолгу разглядывая. Было видно, что не только Нимфадора в полном восторге от настоящих, пусть и не совсем волшебных зверей, которых можно было рассматривать сколь угодно долго, но и сама Андромеда радуется, как дитё, а иногда даже чуть ли не визжит от умиления. Гарри в данный момент мог испытывать интерес лишь гастрономический, да и то если не обращать внимания на висящее в воздухе амбре, которое почти полностью вывело его обоняние из строя. Он осторожно перемещался так, чтобы держать Тонкс в поле зрения, но при этом не очень заглубляться внутрь зоопарка — у него не пропадало ощущение, что он попал на невольничий рынок, сам при этом лишь чудом оставаясь на свободе. А потом он увидел её.
Взгляд упал на неё совершенно случайно, но он сразу же замер, поражённый в самое сердце неземной красотой. В каждом грациозном движении, в каждом взмахе ресниц и повороте головы было невообразимое очарование. Её неповторимая фигура словно вышла из-под резца великого мастера. Тело дышало силой и красотой — мышцы волнами перекатывались под чёрной шкурой, хвост изгибался маняще и дразняще. Печальная красавица грустила одна, небрежно прогуливаясь из угла в угол клетки, а он, любуясь, даже забыл дышать. Как бы он хотел сжать её в объятьях, почувствовать биение сердца рядом со своим… если бы он был зоофилом, конечно же. Нет, конечно, она могла тоже оказаться прекрасной девой, заточённой в эту совершеннейшую оболочку, и тогда их любовь оказалась бы неизбежной, но…
Красавица остановилась, элегантным движением повернув голову, и посмотрела ему прямо в глаза. Но это было невозможно! Он знал, что полностью слился с тенью, и его не смогли учуять ни хорьки, ни даже естественная пища ягуара — макаки! Как же она?.. Прекраснейшая! Всё так же на него глядя, красавица легла и положила голову на лапы, а потом закрыла глаза. В груди что-то оборвалось, и ему стало невыносимо тоскливо, как будто он потерял что-то драгоценное. Но ведь самое драгоценное — это Дафна, и именно её он потерял! Чёрт подери, как всё запутано! Он опустил взгляд и упёрся в ещё одну пару глаз, которые очень внимательно на него смотрели, плавно меняя оттенок от небесно-голубого, насыщенно-синего, изумрудно-зелёного, иссиня-чёрного к совсем уж необычайному рыжему и даже фиолетовому. Она, что ли, тоже его видит? Он внимательно себя оглядел на предмет наличия на шкуре красного флажка или хотя бы золотых блёсток, но шерсть по-прежнему лоснилась чёрным, надёжно сливая его с тенью.
— Киса! — одними губами сказала Тонкс, когда он снова на неё поглядел, и дёрнула за руку мать, глазеющую на самку ягуара, уводя её к следующей клетке.
Глава 4. Мартовские муки
Первое правило, которое должен запомнить каждый разведчик и диверсант — ночью все кошки серые. Быть просто серым его не устраивало, поскольку хотелось максимальной скрытности, и он на ближайшей железнодорожной станции залез в вагон с углем, чтобы пыль полностью погасила блики, щедро отсвечивающие на его чистой шерсти. Следующим важным этапом было не перебудить макак. Нет, он точно был уверен, что ничем не пахнет, поскольку сначала отправил естественные надобности, — теперь у него есть собственный унитаз, какое счастье! — а потом помылся, причём целиком, и в течение часа сох, высушивая себя языком. Даже на Андромеду не пошёл смотреть. Тем не менее макаки могли решить, что он идёт за ними, и поднять крик. Жирные, упитанные макаки! Сколь бы аппетитно вы ни выглядели, но сегодня у Гарри совсем другая цель!
То ли она ждала и знала, что он придёт, то ли заранее учуяла, но когда он беззвучно появился у клетки, она уже сидела у дверцы, обозначая своё присутствие зелёными огоньками в глазах. Дилетантка! Он уже давно научился эти огоньки гасить, распознав, отчего крысы так легко угадывают его безмолвное присутствие поблизости. Не зная, что ей сказать, он осторожно поднял лапу и просунул между прутьев. Она, казалось, сначала не поверила тому, что он делает, а потом подняла свою… гораздо выше, чтобы не коснуться его, и высунула наружу, чуть изогнув. Ого! А дама-то с манерами! Он склонил голову и провёл языком. Тогда она совсем уж по-человечески села на хвост и огорчённо покачала головой. Почему? Что такое? Он ей не нравится? Тогда пусть она посмотрит, какие у него крепкие и огромные клыки. Нравится? Это ещё что, вот же острейшие когти! Ими сталь можно резать!
Красавица вздохнула, поднялась и подошла к двери, ткнула лапой в замок и снова села. Ну да, он же за этим сюда пришёл! Спасти красавицу и заслужить свою награду — тем более, что теперь ему понятно, что она и вправду человек… точнее, была человеком. По замкам-то он мастер!.. Был. Этот вид выглядел знакомо, хотя и отдавал античностью, как, собственно, и всё в этом тысяча девятьсот семьдесят пятом году. И он точно знал, что даже при наличии ключа ему потребуется ещё одна рука в подвижными, как у макаки, пальцами для того, чтобы нажать на кнопку стопора и отвести в сторону защёлку. Чёртов человеческий гений! От выпустил когти и с размаху засадил по прутьям, надеясь их перерезать одним ударом, но прутья отчего-то не поддались. Он ударил ещё и ещё, и увидел, что на решётке всё-таки осталась глубокая борозда. С удивлением осмотрев когти, словно видел их впервые, он продолжил бить по пруту, пока он не оказался полностью перерезанным. Поднявшись на задние лапы, от стал делать то же самое с другого конца. Наконец кусок решётки вывалился, оставив у пола и потолка два острых огрызка, и красавица попыталась просунуть голову. Всё равно немного не хватает. Тогда он упёрся в один из уцелевших прутьев плечом, ногой, — в такой же подальше, — и надавил, выгибая. Повторил то же самое с другой стороны и отошёл. Она снова развернула голову набок и всё-таки просунула её, хоть и не без труда. Лапы, тело, хвост — и она на свободе! Ура! Получилось!
Как теперь насчёт награды? Он к ней подошёл и сел рядом, но она вытянула лапу и толкнула в грудь с такой силой, что он кубарем покатился назад. Поднявшись, он увидел, что она застыла, выгнув лапу подушечками в его сторону, словно приказывая оставаться на месте. Он поднялся и подошёл, обходя лапу со стороны, приблизился к ней и лизнул в морду. Она явно стушевалась отворачиваясь, бросила на него ещё один взгляд и удалилась. Не оборачиваясь, вспрыгнула на соседнюю крышу и исчезла. Можно было погнаться, поймать, но… Покачав головой, он тоже отправился на выход. Намёк был дан ясный и прозрачный, и он его понял — мавр сделал своё дело, и больше она не желает его видеть!
