С трудом отведя в сторону глаза, которые так и норовили закатиться вверх, где так очаровательно сходились стройные ножки Андромеды, Гарри принялся мысленно себя корить. Ничего плохого в этом разглядывании он по-прежнему не видел — разумеется, было бы преступлением не отдать должного таким красотам, но всё же это было не совсем своевременно.
— Я даже не знаю, что меня удивляет больше, — спокойным голосом произнесла Друэлла, — неведомо откуда взявшийся зверь, с которым, как оказывается, моя внучка играет вот уже…
— Три недели, — подсказала Андромеда.
— Мамочки! — запаниковала Нарцисса.
— Или эта мерзость, которая пыталась мою внучку убить, — заключила Друэлла, подошла и присела, внимательно разглядывая ошметки.
Потом побледнела и в ужасе прикрыла рот. Встала на колени перед Гарри, халатом протерла лоб, удаляя размазанную по нему кровь, и осторожно поцеловала, на мгновение дав ему возможность полюбоваться упругими шариками грудей под ночной рубашкой. Он опять мысленно чертыхнулся на свою кошачью природу, принуждающую его даже в такой момент думать лишь о женских прелестях.
— Спасибо тебе, кто бы ты ни был, — проникновенно сказала она. — Я этого никогда не забуду. Сайнус?! — позвала она, кставая.
— Да, дорогая, — незамедлительно откликнулся он.
— Я думаю, ты хотел просить нашего гостя остаться подольше, — намекнула Друэлла.
— Но дорогая… — растерянно развёл тот руками.
— Сайнус! — нетерпеливо воскликнула она.
— Да-да, понял! — ответил он, прокашлялся и с полупоклоном произнёс: — Милостивый государь, не соблаговолите ли вы в полной мере оценить наше гостеприимство и оказать нам высокую честь принять вас в нашем доме?
— Мамочки! — пролепетала Нарцисса, палочка которой уже описывала восьмерки сантиметров двадцати в поперечнике.
Убрав вторую лапу, Гарри кивнул. Андромеда тоже присела рядом, глядя на останки твари.
— Мама, что это? — спросила она.
— Летифолд, — отрубила Друэлла, и у Гарри в груди похолодело от страха.
Ему-то казалось, что эти монстры были всего лишь легендой, призванной напугать изнеженных городских жителей. По крайней мере, немногие выжившие свидетели их существования толком ничего не могли объяснить, рассказывая то про летающий ковёр, сотканный из мрака, то про удушающий плащ, в котором люди пропадают бесследно… У присутствующих в комнате известие вызвало такую же реакцию.
— Л-л-ле… — запинаясь, пробормотала Нарцисса.
— Этих тварей невозможно убить, — добавила Друэлла. — Значит, наш друг — вовсе не обычный домашний котик, каким он хотел бы казаться, а вполне волшебный боевой зверь, обладающий разумом.
— Может, Киса — это нунду? — робко спросила Андромеда.
— Может, — задумчиво произнесла Друэлла и встрепенулась, раздавая указания: — Так, всё, всем собраться! Плохое уже позади, так что… Меда, неси Дору к себе и укладывайтесь. Сайнус, приготовь, пожалуйста, нашему гостю комнату поблизости от девочек. Цисси, тебе задача — отмыть котика от грязи… Ты ведь не будешь против? — спросила она, повернувшись к Гарри.
Он покачал головой. Конечно, лучше было бы, если бы его обслужила Андромеда, а не этот суповой набор, но, в конце концов, его наконец-то помоют женские руки. Можно считать это первым, но верным шагом к успеху.
— Так, тогда все за работу! — скомандовала Друэлла. — Я соберу драгоценные ингредиенты и приберусь в детской.
Андромеда нагнулась, чтобы взять Нимфадору, но та обеими руками вцепилась в многострадальное ухо.
— Киса! — истошно завопила она.
— Ну ладно, ладно, — согласилась Андромеда. — Но его сначала всё равно нужно помыть.
— Киса! — потребовала Нимфадора, заглядывая ему в глаза.
Гарри сложил голову на пол и поставил рядом толстую лапу вместо ступеньки. Она моментально оказалась на его загривке, естественно, перемазавшись в крови. Нарцисса закатила глаза и стала сползать по стенке.
— Цисси! — рявкнула Друэлла, и та моментально пришла в чувство. — Цисси, кошка — душ! Бегом!
— Да, мам, — пролепетала та.
— Теперь их нужно купать вместе, — покачала головой Андромеда. — Пойдём, Киса!
Он поднялся и тронулся за ней, чутким носом отсеивая её аромат из сотен окружавших. Андромеда завела его в ванную и показала на кран.
— Забирайся туда, — кивнула она. — Можешь вместе с егозой…
— Цисси! — послышалось из детской.
— Иду, мам! — пропищала та, и через несколько секунд робко заглянула в ванную Андромеды.
— Не бойся, — улыбнулась ей сестра. — Он не кусает маленьких глупых девочек!
— А больших и умных? — с неожиданной издёвкой спросила она.
— Вырастешь, поумнеешь — узнаешь, — невозмутимо пообещала Андромеда, снимая душ с крючка. — Дора, сейчас буду поливать!
Та ещё крепче вцепилась в шерсть, и на Гарри полились струи тёплой воды, сразу приведя его в состояние полного восторга. Сейчас ему даже неловко было об этом вспоминать, но в пылу битвы он совершенно для себя неожиданно успел разрядиться. Два раза. Так что сейчас Друэлла ещё тех ингредиентов соберёт! Впрочем, если это обладает волшебными свойствами, то он готов поделиться в неограниченных количествах — дело лишь за нежными женскими ручками, это сокровище добывающими! Тем временем, стекающая с него вода наконец стала чистой.
— Смотри-ка, — задумчиво произнесла Андромеда, — малая терпит душ и не пищит! Я всё сильнее начинаю радоваться нашему неожиданному гостю, хотя и так, казалось бы — дальше некуда! Дора, слезай, я тебя раздену!
Гарри сразу же лёг на брюхо, и Нимфадора соскочила на дно ванны. Андромеда передала её Нарциссе, а сама стала уже активно мыть его, ладошкой водя по шерсти. Стало невообразимо приятно, он зажмурился от удовольствия и завалился набок. Новый звук ворвался в его жизнь.
— Словно тролль храпит! — с довольной улыбкой прокомментировала Андромеда.
— Что это он? — встревожилась из комнаты Нарцисса, вытирающая на постели Нимфадору. — Не укусит?
— Кисе нравится! — сказала Андромеда. — Кисе хорошо, правда, Киса?
Было и вправду хорошо. Пеньюар намок, став прозрачным, как вода, и сквозь прикрытые веки он наслаждался видом нависшей над ним груди… очень красивой круглой и налитой соком груди с бледно-розовыми сосками. Приподними голову — и можно их коснуться языком… Одного этого зрелища вкупе с поглаживаниями было достаточно, чтобы… Чтобы ещё одна порция “ценного ингредиента” оказалась незаметно смыта водой. Вот, теперь можно и ногу приподнять, чтобы и там всё помыли.
— Мамочки! — замерла в ужасе Нарцисса, которая как раз заглянула в ванную.
К счастью, член уже успел сморщиться, и падать в обморок Нарциссе не пришлось. Гарри благодарно лизнул Андромеду в щёку.
— Ну, ну! — отмахнулась она. — Не надо фамильярностей! Мы ещё недостаточно хорошо знакомы!
Он улёгся на полу, свернувшись калачиком. Она положила дочь с собой и забралась в постель, ещё раз сверкнув в темноте — как ей казалось — своими прелестями. Ему не спалось — ведь сложившийся до того образ жизни у него был совсем иной, и спать он привык днём. Но сегодня впервые за много ночей его не раздирала изнутри его звериная сущность, которой у него получилось хоть немного дать выход.
К тому же, первый шаг сделан — его родня приняла его. Следующее, что ему стоит провернуть — каким-то образом дать им знать, что он — человек, и что он здесь, чтобы уберечь их всех от страшной участи, предотвратить события, в результате которых от большого — пусть и не очень дружного — семейства всего лишь через двадцать пять лет останутся те самые две сестры, с которыми он сегодня познакомился. Стоит призадуматься, как лучше это обставить.
Через пару часов Нимфадора завозилась на кровати матери, поднялась и огляделась в темноте.
— Киса! — позвала она шёпотом. — Киса!
Гарри шумно выдохнул, обозначая своё местоположение. Нимфадора осторожно, чтобы не потревожить Андромеду, слезла и забралась к нему в мягкий центр калачика, запуская пальчики ему в шерсть, а он положил рядом лапу, укрывая сверху. Довольно засопев, она сразу задремала, а потом он и сам с удивлением осознал, что проваливается в сон.
На следующий день детской был возвращён жилой вид, её расширили, и для Гарри там соорудили нечто вроде кровати. Найдя поутру дочь сладко на нём спящей, Андромеда настояла, что кровать должна быть чистой, а его нужно мыть каждый вечер. Последнее вменили в обязанность Нарциссе, что Гарри вовсе не порадовало. Март ещё не кончился, и давление неумолимо нарастало, а вид Нарциссы его совсем не впечатлял. Нет, на лицо она была хорошенькая, но ниже… Тощая шея, тощая грудь, тощие руки. Вместо зада вообще был какой-то ужас — словно её ваял Пабло Пикассо. Можно было попытаться закрыть глаза и представить, что его моет Андромеда… Даже когда Нарцисса намыливала ему член и начинала с каким-то воодушевлением оттирать гениталии, при этом в священном ужасе прикрыв глаза и повторяя “Мамочки, мамочки!” — он всё равно не мог разрядиться. Да что там — член вовсе не реагировал на её руки. Следующей же ночью его снова потянуло петь, и дождавшись, пока Нимфадора не уснёт крепко-крепко, он позорно сбежал в город, чтобы порадовать тамошнюю публику очередным любовным романсом собственного исполнения.
Через пару дней невыносимых мук ему пришло в голову снова испробовать в качестве разрядки битву. Конечно, на столь же серьёзного противника он не рассчитывал, но решил, что вместо качества можно попробовать взять количеством. Ближе к утру уже совсем неподалёку от Ромфода он наткнулся на стаю достаточно диких собак, причём около десятка из них — почти половина — были достаточно крупными — не меньше ротвейлера или даже мастиффа — невообразимыми помесями разных пород. Вожаком у них был чёрный мохнатый пёс размером с ирландского волкодава. Они как раз пересекали пустырь после набега на помойку, когда Гарри возник перед ними, припав к земле, чтобы раньше времени не испугать своими размерами. Почти получилось. Вожак злобно оскалил зубы, стая бросилась в атаку. Как раз в этот момент Гарри чуть ли не скрутило очередным приступом, и он заорал.
Три или четыре совсем мелких собачонки, похоже, сразу умерли от разрыва сердца. Совершенно отмороженного вида питбуль закатил глазки, мелко трясясь, и упал в обморок. Остальные дружно бросились в стороны, обильно минируя испражнениями пути отхода.
— Куда вы, трусы?! — крикнул Гарри весь вне себя от злости. — Остановитесь и деритесь, как мужчины!!!
Вместо ответа псы ускорились, а вот с вожаком случился паралич — половина тела явно отказала, и он продолжил бежать прочь на одних лишь передних лапах, волоча задние по земле. Гарри философски плюнул, забрался на самую высокую крышу поблизости и запел печальную песню о друге, который вчера не вернулся из боя.
Нерешённая проблема постепенно превращалась в манию. Временами давление в яйцах становилось настолько сильным, что он почти полностью терял себя и на остатках сознания убегал подальше от своей подопечной, чтобы ненароком её не испугать. Когда разум возвращался к нему, он чувствовал, что ещё одна частичка человека в нём уступила звериному, и всерьёз начинал бояться, что прежде, чем наступит апрель, он окончательно перестанет быть собой, и тогда уже никакой надежды на обратное превращение не останется — зверя нельзя сделать человеком.
Как-то так сложилось, что он ежедневно присутствовал при совместном завтраке и ужине. Друэлла откровенно его баловала, каждый день жалуя ему либо крупную индейку или гуся, либо свиную или говяжью ногу, либо половину барашка. Боясь показаться неблагодарным, съедал он всё без остатка, но происходило это вдали от людских глаз — уж больно неаппетитной была его трапеза. Во время завтраков и ужинов он просто внимательно слушал, собирая информацию. В частности, выяснилось, что у Андромеды какая-то размолвка с Тэдом, и Друэлла пригласила её погостить, Нарцисса всё ждёт, когда Малфой исполнит обещание жениться, а Беллатрикс поселилась в тренировочном лагере, организованном Волдемортом. В один из первых вечеров, когда Гарри “перешёл на легальное положение”, на ужин был десерт в виде торта. Он встал со своего места у высокого стульчика Нимфадоры и подошёл к столу, ткнувшись Андромеде под руку.
— Тебе тоже сладкого захотелось? — ласково спросила она.
Гарри кивнул. Она взяла тарелку, отхватила чуть ли не четверть, и подвинула. Он аккуратно зацепил тарелку за краешек зубами, обошёл вокруг стола и поставил перед Нарциссой.
— Он прав, — между делом заметила Друэлла, которая, пожалуй, единственная, сохранила при этом невозмутимое выражение лица. — Я тебе уже давно говорю, что с такими мослами даже Малфой может передумать брать тебя замуж. Видишь, Киса тоже хочет тебя подкормить.
— А Кисе-то зачем? — ошалело пробормотала Нарцисса, тем не менее, пододвигая тарелку к себе и прицеливаясь вилкой.
— Потому, что кости ему есть невкусно! — давясь от смеха, ответила Андромеда.
С тех пор так и повелось — Андромеда выделяла сестре порцию сладкого, а Гарри относил всё Нарциссе, прилежно изображая дрессированного кота. Даже Сайнус, который всё никак не мог привыкнуть к наличию Гарри в доме и постоянно держал наготове волшебную палочку, когда он был поблизости, включился в игру и сопровождал подношение сладкого слабой улыбкой. Вот только лакомство явно не шло впрок, и формы на Нарциссе проявляться категорически отказывались. Гарри не сдавался, точно зная, что в будущем она станет намного фигуристее.
В одну из ночей, когда он едва успел отбежать от поместья на несколько километров прежде, чем сознание начало покидать его, уступая под натиском чёрно-красной пелены, он почувствовал как по шерсти скользит хрупкая ладошка. Не то, чтобы это было совсем невозможно, — в конце концов, разве не для того магглы сооружают пожарные лестницы, чтобы по ним забираться на крыши домов? — но и не совсем вероятно, поскольку даже в эти минуты тело продолжало самостоятельно отслеживать шорохи и звуки, и он обязательно бы услышал приближение чужака. Видеть он ничего не мог, и лишь бесполезно вскинул голову, пытаясь предупредить об опасности невольного свидетеля его слабости.
