— Тише, тише, милый! — послышался до боли знакомый голос.
— Дафна? — выдавил он. — Любимая?
— Я здесь, мой хороший, — ласково ответила она. — Лежи, не поднимайся. Сейчас тебе станет легче.
Она продолжила гладить его, и давление постепенно исчезло, унося вместе с собою ярость.
— Мне плохо без тебя, — пожаловался он.
— Прости, ненаглядный мой, — откликнулась она, почёсывая его за ухом.
— Не уходи! — взмолился он, но её рука исчезла, а он провалился в сон.
Ближе к утру, проснувшись, он внимательно осмотрел и обнюхал всё вокруг. Почудилось. Но зато как своевременно — он-то был уже уверен, что больше не вернётся из этой красной пропасти звериного сознания. Про себя поблагодарив её светлую память, он поднялся и направился к Блэкам. Так продолжалось ещё несколько дней — он проваливался за грань безумия, и там его встречал нежный голос Дафны, неизменно возвращая назад. Боль даже отступила на второй план, поскольку теперь его мучила мысль о том, не потерял ли он уже остатки разума, раз ему мерещится голос погибшей в далёком будущем любимой?
В гостиной висел красивый календарь, на котором каждое утро ровно в восемь пробуждалось волшебство. Фигурки, изображающие участников какого-то события в прошлом, произошедшего именно в этот день, выходили на небольшую полукруглую сцену и начинали трудиться, меняя отображаемую дату. Лишние цифры либо уничтожались заклинаниями миниатюрных волшебных палочек, либо превращались в новые, которые в противном случае создавались словно из воздуха. Потом персонажи оставались на сцене, в течение дня изображая различные соответствующие времени миниатюры. Такого волшебства Гарри ещё никогда не видел, и, заметив как-то его интерес, Сайнус с гордостью признался, что календарь бесценен, и переходит он у Блэков из поколения в поколение вот уже без малого восемьсот лет. Так что Гарри с утра закидывал полусонную Нимфадору себе на спину и, убедившись, что она крепко вцепилась ему в шерсть, спускался в гостиную, садился там перед артефактом и смотрел чудесное представление с начала до конца.
Этот день он запомнил, казалось, на всю жизнь — двадцать шестое марта. Если болезнь, напавшая на него, действительно началась в марте и это кошачья болезнь, то в апреле она должна закончиться, и это значит, что он почти уже прорвался и не превратился в зверя. Правда, в список его проблем добавилась шизофрения, которая проявлялась голосом Дафны в голове, а кроме того, психике всё-таки был нанесён ущерб, и он объективно мог оценить, что многие вещи, казавшиеся ему ранее неприемлемыми, теперь либо стали спорными, либо вовсе вошли в число допустимых. Например, глядя на Андромеду, он теперь иногда думал, что его нынешний вид не обязательно должен быть препятствием к их страсти, будь она взаимна. Ещё пять дней — и давление стихнет, а тогда уж он сможет попробовать подобраться к ней поближе… Например, напроситься на ночёвки в её кровати…
После завтрака он решил отправиться на чердак, чтобы проверить, не отложили ли дикси яйца, а когда вернулся, в гостиной царило непонятное оживление и суматоха. В центре бедлама был весёлый мужчина, похожий и одновременно непохожий на Сайнуса — в первую очередь, оттого, что у него была буйная чёрная шевелюра, совсем как у Сириуса, а вот Сайнус если чем и блистал, так только идеальной, во всю голову, лысиной, словно какой-нибудь поклонник Жана Маре. С некоторым уколом ревности Гарри отметил, что на новом родственнике — а кем он ещё мог быть с таким-то лицом? — повисли все без исключения — Нимфадора на руках, Нарцисса забралась на колени, Андромеда обвила сзади шею, и даже Друэлла прислонилась ему под мышку. Лишь на Сайнуса объятий не хватило, но он всё равно крутился вокруг, радостно размахивая руками. Когда Гарри вошёл, взгляд гостя на него наткнулся почти сразу, и новый родственник непроизвольно вздрогнул.
Сайнус, от которого этот жест не укрылся, сразу обернулся.
— О, Киса! — воскликнул он. — Вот, Альфард, зачем я тебя пригласил. Киса — Альфард, мой брат, Альфард — Киса… просто Киса! — представил он их друг другу.
Альфард склонил голову, и Гарри повторил. Нимфадора буквально выпрыгнула из его рук, так что он лишь в последний момент успел поймать уже почти у пола.
— Киса! — завопила она так, что заложило уши, и радостно рванула к Гарри.
Самая преданная поклонница! Он пригнулся к земле, и она с разгона взлетела ему на шею, спружинив от его лапы. Вместе с наездницей Гарри подошёл ближе.
— И ты говоришь, он совершенно безопасен? — решил уточнить Альфард, непроизвольно отстранившись.
— О, нет, я тебе написал, что он очень, очень опасен, — поправил его Сайнус.
Андромеда, что-то уловив во взгляде Гарри, оставила дядюшку и, подойдя к нему, встала рядом с ним на колени, обняв за шею. Стараясь, чтобы никакой даже самый придирчивый взгляд не заметил, что он делает, Гарри мечтательно вдохнул её запах. Он её не любит, но животная страсть так его и тянет. Во что бы то ни стало она будет его, пусть даже ей самой придётся обернуться какой-нибудь пантерой!
— Сайнус написал тебе, что он убил летифолда? — поинтересовалась Друэлла.
— Да, я посмеялся хорошей шутке, — весело откликнулся Альфард.
— Ты бы не так смеялся, если бы увидел пятьдесят тысяч, которые мы выручили на продаже тех мелких кусочков, в которые Киса его порвал, — пожал плечами Сайнус.
— Да ну?! — не поверил Альфард. — Пятьдесят штук?
Он посмотрел на Гарри по-новому, словно изучая.
— И ты думаешь, что он Блэк? — спросил он.
— Защита на него не реагирует, — ответила Друэлла. — Он сюда зашёл, словно имеет право.
— Положим, гномы у вас в саду тоже имеют право, — хмыкнул Альфард.
— Гномы не смогли бы беспрепятственно зайти в дом, — покачала головой Друэлла. — К тому же, их больше нет. Помимо них, он устранил всех джарви и случайно появившегося здесь небольшого акромантула. Дикси на чердаке ещё не знают, что теперь их очередь
— Интересно, — кивнул Альфард и потёр руки: — Ну, что ж, я взял всё необходимое для ритуала. Приступим?
Андромеда развернула его голову к себе и заглянула в глаза
— Это правда, Киса? — спросила она. — Ты человек?
Он медленно кивнул, а она отпрянула, заливаясь краской. Вспомнила, видать, как он любит класть ей морду на колени, когда она в одном пеньюаре читает Нимфадоре сказку на ночь, как он при этом раздувает ноздри, втягивая её запах, как временами сама бегает перед ним, в чём мать родила, как несколько раз купала его, вся при этом промокая… Взглянув на него ещё раз, она стала совсем пунцовой, подхватила Нимфадору на руки и убежала.
— Что? Что? — жадно спросила Нарцисса, активно вертя головой.
— Подрастёшь — узнаешь, дочка, — ласково пообещала ей Друэлла, впиваясь в Гарри тяжёлым взглядом. — Скажи мне, ты готов пройти этот ритуал? — Гарри кивнул. — Это довольно опасно, к тому же, Альфард будет его проводить впервые. Ты готов?
Гарри снова кивнул, а потом развернулся и поскакал вверх по лестнице. Во-первых… Дверь не была заперта, он стукнул в неё кончиком хвоста и вошёл. Андромеда на него даже не поглядела, делая вид, что водит пальцем по разложенной перед Нимфадорой детской книжкой. Он подошёл и робко лизнул ей лодыжку.
— Какой же ты! — вздохнула Андромеда, всё ещё не глядя. — Прочь с глаз моих!
Он ещё раз лизнул, и она, склонившись, сначала потрепала его уши, а потом поцеловала в лоб.
— Котик ты просто замечательный, — сказала она. — Давай теперь посмотрим, что ты за человек!
Он лизнул её в нос, заставив отпрянуть, фыркая, и замахать руками, и потянулся к Нимфадоре.
— Киса уходит, — пояснила ей Андромеда. — Так надо, солнышко!
Тонкс встала и подошла к нему, привычно обняв спереди его морду. Он затарахтел от удовольствия, а она, крепко прижавшись, казалось, его успокаивала.
— Киса назад к Доре, — пообещала она. — Дора ждать!
Очень осторожно он ткнулся в неё носом, лизнул пухлые ручки, чувствуя, что не в силах обмануть этого маленького человечка, и замер, укладывая голову на кровать и накрывая сверху лапами. Гори оно всё! Нимфадора его любит и таким, а что ему ещё надо? С мартовской болезнью он как-нибудь справится! Андромеда правильно поняла его терзания, погладила по голове и поцеловала в макушку.
— Иди, Киса, — сказала она. — Каким бы ты не вернулся, мы с Дорой будем тебя ждать!
— Дора ждать! — пискнула Тонкс.
Бросив на них прощальный взгляд, он стрелой метнулся в коридор — предстояло ещё навестить чердак. Собственно, вся операция и двух минут не заняла. Когда он спустился в гостиную, хрустя на зубах остатками последнего дикси, Альфард вытаращил на него глаза.
— Вот теперь готов! — удовлетворённо заметила Друэлла.
Относительно безопасным местом был объявлен подвал. Это правильно — уж если пойдёт что-то не так, то заодно и дом снести вместе с фундаментом… На выложенном каменными плитами пространстве между клетками для заключённых Альфард принялся чертить классическую пентаграмму, обильно усеивая её рунными символами. Начертил наполовину, потом бросил взгляд на Гарри, оценивая его размеры, и начал перечерчивать по-новой. Гарри подошёл и сел в центре, показывая, что он легко сможет поместиться и в это пространство.
— Не так всё просто, мой друг, — покачал головой Альфард. — Мне придётся дать вам снадобье, которое лишит вас возможности двигаться. Кстати, раз уж зашла об этом речь, не желаете ли облегчиться, пока я занят пентаграммой?
Это было разумное предложение. На первом этаже как раз была гостевая ванная, где он сначала исполнил просьбу Альфарда, смыл, а потом залез под душ, чтобы восстановить чистоту. Раздался стук в дверь, и зашла Нарцисса.
— Мама сказала, что я должна тебе помогать, пока ты в таком виде, — хмуро пояснила она, снимая головку душа и настраивая воду.
Гарри вовсе не был против. Он с готовностью подставил места, которые нужно было помыть, а Нарцисса взяла щётку на ручке, очевидно, не решаясь больше трогать его руками. Когда они вернулись, Альфард уже закончил.
— Прекрасно! — хлопнул он в ладоши, удовлетворённо разглядывая пентаграмму с размещёнными в углах странными артефактами. — Вот два зелья — одно, чтобы вы не двигались во время настройки, а другое — чтобы ослабить связь звериной сущности с телом.
Говоря это, он сначала залил первое в пасть Гарри, заставил проглотить и сразу залил второе.
— Быстрее, — скомандовал он. — Занимайте своё место, и начнём!
Гарри в темпе добрался до пентаграммы, чувствуя, как каждый последующий шаг даётся сложнее предыдущего. Он упал в середине внутреннего круга, и почти сразу же хрустальные пирамиды, размещённые в вершинах, попарно соединились толстыми лучами белого света, пятиугольник и образовавшими пятиконечную звезду, внутри которой он таким образом оказался заперт. После этого из пентаграммы выросли два полупрозрачных цилиндра, один из которых был снаружи, а другой внутри. Гарри уже не мог даже держать голову, и просто уронил её на лапы.
— Квиквам интус минор магис, — нараспев начал читать Альфард, выводя в воздухе непонятный узор. — Кватро а капите ад полисем. Си ипсе ругиет эт димитам. Квиквам интус минор магис.
По мере того, как внутренняя клетка заполнялась субстанцией, похожей на очень воздушное зеленоватое желе с жёлтыми вкраплениями, держать веки становилось всё труднее. Голоса окончательно затухли, и сознание растворилось в студенистой массе. Он не заснул, нет — просто неведомое желе заполнило всё пространство вокруг, и теперь он плавал в нём, как в том сером тумане в Арке. Рядом горизонтально, словно возлегая на оттоманке, раскинулась Дафна — отчего-то в эллинской тоге и кудрявыми, как у олимпийской богини, волосами. В руке она держала виноградную гроздь, от которой по одной отщипывала ягоды и закидывала в ротик.
— Хочешь? — спросила она.
— А давай, — согласился он, тоже разворачиваясь горизонтально.
Как оказалось, лежать в кожаном панцире и бронзовом шлеме не очень удобно, а из под короткой туники норовило вывалиться мужское хозяйство.
— Интересно, это чья фантазия, моя или твоя? — прищурился он. Дафна лишь улыбнулась и пожала плечами. — Думаю, что в конечном итоге — моя, — кивнул он.
— А-а, — покачала она пальчиком, сосредоточенно закидывая в рот одну ягоду за другой. — Я-то как раз вовсе не фантазия!
— Значит, я сошёл с ума, — заключил он. — И теперь у меня галлюцинации и бред.
— Милый мой, дорогой и любимый, — ослепительно улыбнулась она. — Каждый из нас хоть раз в жизни немножко сходит с ума.
Она растаяла, будто и не было. Желе рассосалось, и он снова оказался в подземелье. Рядом, забравшись с ногами в кресло, дремала Нарцисса, но едва он пошевелился, как она моментально встрепенулась и на него поглядела. Не успел даже открыть рот, чтобы остановить, а она уже издала истошный вопль, моментально лишивший его слуха.
— Проснулся! — крикнула она. — Он проснулся!
Вскочила и побежала вверх по каменной лестнице, а он попытался тем временем встать. Получалось не очень — руки и ноги были словно из ваты сделаны, и сильно не хватало хвоста. Он поднял конечность и поглядел на пятерню — руки! У него снова были руки!!!
Уже через мгновение подземелье наполнилось народом. В первую очередь он встретился глазами с Андромедой, которая выглядела… выглядела, словно ей совсем неожиданно подарили огромный букет цветов… И почти сразу она залилась краской, становясь практически багрового оттенка. Понятно. Какой-то шутник в середину букета положил метровый фаллос. Потом его взгляд упал на Нимфадору, оставленную на несколько секунд без присмотра. Маленькая егоза уже успела протиснуться между прутьев клетки, оторвать у одного из скелетов руку и теперь наматывала круги по подвалу, играя в лошадку. Нарцисса и Друэлла глядели на него, совершенно одинаковым образом раскрыв рты. Сайнус задумчиво чесал лысину, а Альфард весело потирал руки.
— Получилось! — воскликнул он. — Надо же, сам не верил — а получилось!
Глава 5. Помолвка
— Что значит — не верил? — промямлил Гарри и снова попытался встать.
— Погодите! — радостно выпалил Альфард. — Я вам сейчас противоядие дам!
Гарри улёгся и послушно раскрыл рот, позволив тому влить зелье. Буквально через минуту мышцы загудели, наполняясь энергией, и он попробовал пошевелиться. Тело наконец-то работало! И он снова человек!
