— Значит, больше в моём доме тебя ничто не держит? — спросил Гарри.
— Я бы хотел просить… — проскулил Малфой. — Мне некуда пойти, и если бы добрый господин…
— Господин, по-моему, уже ясно дал понять, что он вовсе не добрый, — развёл руками Гарри.
— Хозяин, позволь, я дам ему пинка? — вдруг встрял Добби.
— Но где же мне жить? — заныл Малфой.
— А главное — зачем? — усмехнулся Гарри.
— Хозяин, позволь, я дам ему пинка? — более настойчиво спросил Добби.
— Я прошу… умоляю, хотя бы день отсрочки! — запищал Люциус.
— Добби, если через пять минут последний мистер Малфой хотя бы одной ногой будет на территории моего поместья, то разрешаю тебе пинать его, сколько заблагорассудится, — произнёс Гарри, не сводя с Люциуса взгляда.
— Благодарю, хозяин! — растроганно откликнулся домовой и, брякнувшись на колени, попытался облизать его ботинки.
— Но мне ещё нужно собраться! — взмолился Люциус.
— Добби, будь добр, личные вещи мистера Малфоя, исключая драгоценности и украденную серебрянную ложечку — за границу поместья, — равнодушно сказал Гарри.
— Рад стараться, великий хозяин! — выкрикнул Добби и с хлопком исчез.
Почти одновременно хлопнуло где-то наверху, ещё раз, а потом он снова возник рядом.
— Сделано, как велел превосходнейший из всех хозяев! — с сияющими глазами доложил он. — А теперь можно, я дам ему пинка?
— Люси, девочка моя, мой любимый и преданный домовой интересуется, не охромела ли ты одновременно с приступом глухоты? — поинтересовался Гарри.
— Спасибо за доверие, хозяин! — растроганно выдавил Добби, и из его глаз скатились две неестественно огромные слезы.
— Мой вернейший слуга готов тебе оказать помощь и доставить аккурат за границу владения, — Гарри склонился к домовому и громко спросил: — Как ты думаешь, одним пинком сможешь его туда выбить?
— Рад стараться, величайший и великодушнейший! — зарыдал тот.
— Я уже почти вышел! — воскликнул Малфой, чуть ли не кубарем скатившись с лестницы и оказавшись рядом. — Моё почтение, добрые господа!
Он выбежал наружу, а Гарри, глядя на плачущего от обиды Добби, которому так и не удосужилось пнуть Люциуса на прощанье, задумчиво произнёс:
— Нет, он решительно меня с кем-то путает!
Как выяснилось, в особняке не всё оказалось настолько плачевно. По своему предыдущему опыту Гарри знал, что Добби являл собой пример бездельника и неумехи, но вот только раньше он не догадывался что было это следствием очень долгого служения Малфоям, которые, исключая, разумеется, Нарциссу, сами были и тем, и другим. В семьдесят пятом году Добби был ещё молод, и жизнь у Малфоев не успела настолько его испортить. В четыре руки с домовым они за несколько часов очистили первый и второй этажи от грязи и паразитов, починили что-то из наименее пострадавшей мебели, а Добби достал с чердака пару кроватей, которые дожидались своего часа со времён Генриха Пятого. Альфард оказался очень силён в трансфигурации — Гарри даже показалось, что своим искусством он легко посрамил бы МакГоннагол — и сумел за это время из подручного мусора сотворить несколько матрасов, подушек и комплектов белья, которые, по его словам, не должны были рассыпаться в прах раньше следующего тысячелетия.
Вино в подвале справедливо решили не трогать, но к вечеру Альфард принёс запас провизии и горячительных напитков, и они встретили закат, удобно устроившись с чаем в креслах на террасе.
— Знаешь, мой друг, чем всё-таки так хороша жизнь? — спросил Альфард, нарушив почти кристально чистую тишину тёплого апрельского вечера. — Как раз такими вот тихими моментами, когда ты можешь спокойно и с достоинством любоваться половинкой солнца, уходящего за горизонт, и никто тебя не дёргает и не надоедает пустой болтовнёй.
— Весьма ценное наблюдение, Альфи, — ответил Гарри, потягиваясь. — Особенно в свете того, что мне удаётся не думать о девушках только в те моменты, когда я чем-то сильно занят — настолько, что в голове не остаётся ни одной сторонней мысли — или мертвецки пьян. Всё остальное время весь мой мозг поглощён ножками, попками и всем прочим, чем прекрасные создания так отличаются от нас.
— Это пройдёт, не волнуйся, — отмахнулся Альфард. — Ты слишком долго пробыл в шкуре зверя, и он всё ещё беснуется внутри. Дай лишь время.
— Если бы кто-нибудь меня сейчас убил, то мне точно стало бы легче, — доверительно сообщил он.
Ночевать на новом месте было не впервой и, забывшись глубоким сном, он с головой окунулся в свои красочные видения, в которых, помимо Андромеды, часто фигурировали и другие девушки — в основном, те, кто встречался ему в магической Британии будущего. Секретарши, писари, библиотекари, хранительницы артефактов. Почти каждую ночь ему снилось, как он занимается любовью с Асторией, той самой Асторией, на которую он, будучи женат на Дафне, мог лишь украдкой поглядывать, просто любуясь — мысль о том, что он может быть с кем-то, кроме Дафны, никогда не приходила ему в голову… Пока та была жива, конечно. А ещё в его снах появлялась неведомая ему тёмноволосая девушка с зелёными глазами. Спокойная и сдержанная, она почти никогда не говорила, и казалась ему чистейшим плодом фантазии, выдумкой его ненасытного желания.
В эту первую ночь в бывшем особняке Малфоев ему как раз привиделось ярко, как наяву, как он зачем-то оказался в кабинете министра Кингсли Шаклболта. Сам Министр отсутствовал, зато вместо него там были две его очаровательные дочери, совсем ещё молоденькие. Ему помнилось по прошлой жизни, что старшая, которая была его на шесть лет моложе — почти как нынешняя Нарцисса — часто строила ему глазки, но вот то, что и младшая, у которой, по её собственным словам, на днях случилось совершеннолетие, готова перейти к весьма активным действиям, оказалось для него сюрпризом. Во сне, конечно, и не такое могло привидеться. Сцена оргии с участием дочек Кингсли была настолько реальна и жизненна, настолько была проработана его воображением, что он даже испугался, не перенёсся ли он обратно в будущее, бросив там, в семьдесят пятом, на произвол судьбы всё, что так хотел исправить. Но нет, к счастью, это всё-таки оказалось фантазией, что и стало ему ясно, когда под ними троими под громкие, почти кошачьи, вопли девиц, развалился огромный зачарованный стол Министра, который на самом-то деле, как он знал, разрушить было невозможно..
Как раз в тот момент, когда младшая из сестёр достигла кульминации, и он опять переключился на старшую, что-то бесцеремонно вырвало его, пробуждая ото сна.
— Милый, я пришла, — радостно шепнула Нарцисса — конечно, это она, кто ещё кроме неё умел так больно впиваться в него рёбрами — кладя ладошку на уже торчащий под впечатлениями ото сна член. — О, а ты меня ждал, проказник?
— Не ждал, — тихо ответил он, — но я рад, что ты здесь!
Это было правдой — несмотря на то, что он от неё активно бегал, в постели она была замечательна. Не слишком опытна и умела, конечно, — было бы странно ожидать иного меньше, чем через две недели после того, как они “познакомились”, — но зато очень активна и просто пылала страстью и энтузиазмом. Её горячие губы почти сразу нашли его рот, и он перевернулся, подминая её под себя.
На рассвете она сбежала обессиленная, оставив его досыпать. По поводу приготовленного — очевидно, Нарциссой — завтрака Альфард ничего не сказал, явно списав это чудо на наличие в доме эльфа, в обязанности которого приготовление пищи теоретически должно было входить. Гарри на этот предмет не сильно обольщался, поскольку по своему пребыванию в Хогвартсе знал, что домовые способны готовить лишь простую и незамысловатую пищу — сэндвичи, тыквенное печенье и тыквенный же сок. В общем, всё то же, что Альфард вполне был способен соорудить себе сам.
В этот день они с Альфардом рассчитывали, заручившись помощью Добби, заняться подвалом и чердаком. В подвале, насколько Гарри помнил из будущего, должны были находиться клетки для рабов и пыточные. Что творилось на чердаке, ему было неизвестно. Планы, разумеется, пришлось переработать, когда вместо прекрасно обустроенных комфортабельных жаровен для клейма, блоков, чтобы подвешивать на дыбу и вырывать конечности, “железных дев”, утыканных иглами досок и прочих прелестей, без которых насыщенный быт рядового рыцаря плахи и капюшона превращается в скучную рутину, подвал оказался почти до краёв заполнен отходами человеческой жизнедеятельности в разных формах. Очевидно, еще при обустройстве особняка на подвал предусмотрительно были наложены чары, блокировавшие и звуки, и запахи. Малфои, которые аристократами себя лишь называли, в какой-то момент за неимением постояльцев стали отправлять туда мусор. Потом прекратили действовать заклинания коллекторной системы, и содержимое фановой трубы стало постепенно заполнять подземелье. Когда они преодолели невидимую границу, закупорившую запахи подвала, Гарри показалось, что Альфард готов упасть в обморок. Однако тому удалось сдержаться и даже, как ни странно, не пришлось расставаться с завтраком.
Незадолго до полудня, когда Авгиевы конюшни подвала уже почти были вычищены, снаружи послышались крики и ругань. Альфард, по-видимому опознав возможный их источник, всплеснул руками, закатив глаза, и направился на выход. Остановился и развернулся к Гарри.
— Пойдём, тебе тоже будет интересно, — позвал он. — К тому же, я думаю, что правильно догадываюсь о цели её визита.
Кто такая эта загадочная “она”, стало ясно буквально через минуту, когда они вышли на крыльцо, и внутренности Гарри буквально скрутило в приступе дикой ненависти и ярости при виде девушки с тёмными растрёпанными волосами и в походном облачении без мантии, которая сыпала потоком ругательств на преграждающего ей путь Добби. Даже не задумываясь над тем, что делает, он сразу выхватил палочку и направил в сторону нарушительницы спокойствия, и на плече тут же повис Альфард, мешая закончить заклинание.
— Постой, Гарри, — взмолился он. — Это же Белла, Беллатрикс Блэк! Да что происходит, ты сам не свой!
При упоминании её имени глаза покрылись красной пеленой.
— Пусти, — прошипел он. — Пусти, или я её пришибу вместе с тобой!
— Нет, Гарри! — твёрдо ответил Альфард, шипя от натуги. — Это наша Белла, понимаешь? Одна из Блэков. То, что она водится с Волдемортом, ещё ничего не значит… Ты вообще здоров?
Кузену было не понять причины его вспышки — он же не видел, как от удара Беллатрикс в Арку Смерти спиной влетает Сириус, он же не встречал в Мунго Фрэнка и Алису… Гарри сцепил зубы и шумно вздохнул.
— Хорошо, — процедил он. — Можешь меня отпустить, сразу я её не убью!
Их борьба заняла не больше полуминуты, и Беллатрикс успела переключить внимание с Добби на Альфарда.
— Так вот вы где?! — вскричала она. — Дядюшка, кто это с тобой? Не тот ли нечестивец…
— Белла, заткнись, — спокойно сказал Альфард, повернувшись к ней лицом.
— Я не буду молчать! — крикнула она. — Честь моей сестры…
— Я сказал — заткнись, — посоветовал Альфард. — Добби, она может пройти.
— Хозяин, позволь, я дам ей пинка? — не поворачивая головы, спросил домовой.
— Нельзя, Добби, — ответил Гарри. — Моветон. Девушкам нельзя давать пинка, сколь бы гнусны и ничтожны они ни были. Ведьму можно задушить, утопить, отрубить ей голову, сжечь, наконец… Но пинок абсолютно исключён, понимаешь?
Беллатрикс во время его речи ещё сильнее покраснела от гнева. Частичка его, наблюдающая сцену как бы со стороны, отметила, как она была красива… Может, не столь прекрасна, как Андромеда… Но это было в первую очередь из-за злобной гримасы, которая перечёркивала нежные черты её сестры…
— Как ты смеешь мне угрожать? — воскликнула она, обходя Добби и устремляясь к ним. — Ты, ничтожный…
— Я тебя сейчас выпорю, — пообещал Альфард.
Беллатрикс моментально захлопнула ротик, потупилась и зачем-то спрятала руки за спиной.
— Вот так-то лучше, — кивнул он. — Гарри, позволь тебе представить самую любимую из моих чудесных племянниц, Беллатрикс. Я уверен, что она будет настаивать, чтобы ты называл её “Белла”. Дорогая, пожалуйста, познакомься с нашим драгоценным кузеном Гарри.
Беллатрикс застыла в метре от них, по-прежнему не поднимая глаз.
— Белла? — напомнил Альфард. — Как мы проявляем учтивость и манеры?
Вздохнув, она приподняла пальчиками юбку и присела в книксене.
— Безумно счастлива с вами познакомиться, благородный господин, — ангельским голосом произнесла она.
От удивления Гарри распахнул рот и так и застыл, выпучив глаза.
— Гарри, — ткнул его в бок Альфард.
— Да, да, мне тоже очень приятно, — машинально пробормотал он, хотя приятно вовсе не было. Было мерзко и гадко.
— Ну, раз мы теперь все друг с другом знакомы, то моё дело будем условно считать сделанным, — радостно хлопнул в ладоши Альфард и спросил: — Ты ведь без меня справишься?
— Конечно! — заверил его Гарри.
— В целости и сохранности! — добавил Альфард чуть тише.
— Я… постараюсь, — кивнул он.
— Не старайся, — твердо сказал Альфард. — Просто сделай! В целости и сохранности!
— Без физических увечий сойдёт? — предложил разумный компромисс Гарри.
— Тяжело с тобой! — вздохнул Альфард, притянул к себе Беллатрикс и посоветовал: — Этого постарайся не злить. Он правда бешеный, поверь!
Гарри хотел было его остановить, когда он потянулся обнимать эту… тварь, но не успел. К счастью, Альфард выжил, отстранился от неё и попрощался:
— Как закончишь здесь, дай весточку!
— Пока, — откликнулся Гарри.
Альфард призвал метлу, уселся и не спеша, даже вальяжно направился на северо-восток. Лицо Беллатрикс, которая чуть ли не ласково улыбалась ему на прощанье, сразу застыло, едва он достаточно удалился, а потом на нём появилась более соответствующая злобная гримаса.
— Жаль, что мне нельзя тебя убить, — процедила она сквозь зубы.
— В этом, милейшая Белла, мы с тобой мыслим одинаково, — ответил он, пытаясь не смотреть на тонкую нежную шею, на которой так удобно сомкнуть пальцы…
