— Я… — Вальбурга даже задохнулась от возмущения.
— Обещаешь? — с нажимом переспросила Беллатрикс.
— Обещаю, боггарт меня возьми! — выплюнула Вальбурга. — Ни одного из ваших ублюдков я в жизни не трону!
— Обещаешь ли ты, Вальбурга Блэк, что приложишь все усилия, чтобы любить, восхищаться и всегда быть ласковой с Нимфадорой и остальными потомками своими или Сайнуса с Альфардом вне зависимости от породистости их отцов или матерей? — спросила Беллатрикс.
— Мы так не договаривались! — вскричала Вальбурга, пытаясь освободить свою клешню из её цепкой хватки. — Пусти! Пусти сейчас же!
— Петрификус Тоталус! — скомандовала Беллатрикс, обездвиживая лекаря и медсестру, которые вместе вернулись в кабинет и застыли от удивления. — Петрификус Тоталус! Тётя Валли, хватит юлить. Либо вы повторите всё, что мне от вас нужно, либо я вас живьём закопаю. Ну же! — прикрикнула она.
— Я, Вальбурга Блэк, обещаю, что приложу все усилия, чтобы любить, восхищаться и всегда быть ласковой с Нимфадорой, дочерью моей племянницы Андромеды, и остальными потомками своими или Сайнуса с Альфардом вне зависимости от породистости их отцов или матерей, — выдавила сквозь зубы Вальбурга. — Довольна?
— Обещаешь ли ты, Вальбурга Блэк, что с этого момента ты перестанешь восхвалять дело Тёмного Лорда и его самого, перестанешь помогать ему либо агитировать за него, перестанешь заниматься притеснением нечистокровных магов? — спросила Беллатрикс.
— Обещаю, — кивнула она. — Обещаю, что вопреки всем своим убеждениям с этого момента перестану восхвалять Тёмного Лорда и его дело, перестану ему помогать или убеждать других вступать в ряды его сторонников, перестану преследовать грязнокровок и полукровок!
— Что-то ещё? — спросила Беллатрикс Гарри.
— М-м, — задумался он. — На самом деле, не стоит оставлять у Доры плохое впечатление от бабушки Валли…
— Обещаешь ли ты, Вальбурга Блэк, что по возвращении в особняк моего отца ты попросишь прощения у Нимфадоры и сделаешь всё, чтобы она осталась тобой довольна? — моментально сориентировалась она.
— Обещаю! — воскликнула она. — Давайте уже закончим это издевательство!
— Тогда у меня всё, — покачала головой Беллатрикс. — Тётя, а вам в голову ничего не приходит?
— Будьте вы прокляты — немедленно откликнулась она.
— Я так и думала, — удовлетворённо поджала губы Беллатрикс. — Гарри, всё ли ты услышал?
— Я всё услышал и готов свидетельствовать, что Обет прошёл по правилам и без принуждения, — подтвердил Гарри.
Свет, обволакивающий их руки, стал нестерпимо ярким, вспыхнул, а потом будто впитался в кожу.
— Я хотел бы добавить, — произнёс он, успев опередить раскрывшую рот для очередного ругательства Вальбургу. — Альфард, он… как бы это сказать… успел погулять. Вы понимаете? Его потомством может оказаться любой человек, более-менее похожий на Блэка в возрасте лет до…
— Если он начал так же рано, как папа с мамой, — подсказала Беллатрикс.
— Поэтому хотя бы потерпите со сквернословием до возвращения к Саю, поскольку я дал обещание вашему мужу, — мягко сказал Гарри.
Беллатрикс тем временем занялась очисткой памяти маггловского лекаря и медсестры. Гарри тоже подошёл, чтобы забрать у него обратно чек — улика всё-таки. Они вышли и оказались в сквере межды фасадной частью здания и его крыльями, и Гарри протянул руку Вальбурге.
— Нам нужно сделать ещё одну остановку, — объяснил он, когда она гневно фыркнула. — Мы потеряли очень много времени, и мне не хотелось бы заставлять Ориона волноваться понапрасну.
Беллатрикс тоже за него ухватилась, и они аппарировали к воротам его поместья.
— Надо отдать тебе должное, — процедила Вальбурга, глядя на особняк. — Дом Абраксаса перестал выглядеть, как свинарник.
— О, большое спасибо за комплимент, — откликнулся Гарри, кланяясь. — Из ваших уст он особенно ценен!
— Я не собиралась… — выдавила она и снова замолкла.
Вспомнила, видать, про возможных детей Альфарда. Гарри нужен был Маховик Времени из верхнего ящика большого стола в кабинете. Артефакт буквально пару дней назад по его просьбе прислала Минт Бангалот. Она отчего-то сразу решила, что всё-таки сможет этими довольно роскошными подарками подтолкнуть его к соблазнению Амелии Боунс. За кого она его принимает? Нет, сама мисс Бангалот уже успела, конечно, несколько раз удостоиться высочайшей аудиенции, но при чём здесь подарки и Амелия Боунс? Нет уж, пусть Амелией Боунс занимаются те, кому по вкусу крупные костлявые девушки с тяжёлой челюстью. Но Гарри же не из таких! Вальбурга с Беллатрикс ждали его там же, где он их оставил, то есть у ворот. Вести Вальбургу на территорию он не решился — может, как раз в этот момент Добби приспичит кому-нибудь дать пинка… Отмотав время назад, Гарри дисаппарировал с Вальбургой и Беллатрикс.
По его расчётам, должно было пройти лишь пять минут, но напряжение в гостиной, где оставшиеся ждали развязки, успело достигнуть апогея. Орион громко хрустел костяшками пальцев, Сайнус нервно мерил шагами периметр комнаты, Поллукс успел ополовинить бутылку дурнорома, игнорируя устремлённый на него тяжёлый взгляд жены, Друэлла делала вид, что читает Нимфадоре книжку, хотя первой встретила Гарри взглядом, когда он вошёл, а Альфард с Нарциссой и Андромедой, собравшись в кружок, о чём-то неслышно ругались.
— Что? — воскликнул Орион, бросаясь к жене. — Что он тебе сделал?
— Не трогай меня! — завопила она. — Как ты мог отдать меня в руки этому…
Она выпучила глаза и закрыла рот ладонью, для надёжности прихлопнув сверху другой.
— Что вы с ней сделали? — требовательно воскликнул Орион, шарахнувшись к Гарри.
— Взял обещание, — пожал он плечами, — что будет ласкова с Нимфадорой и другими детьми, которые рано или поздно появятся у девочек…
— Он мне угрожал… — протянула в его сторону крючковатый палец Вальбурга.
— Тётя, ты ничего не забыла? — участливо поинтересовалась Беллатрикс.
— Боггартово дерьмо! — закатила глаза Вальбурга.
Она принялась пальцами ожесточённо массировать лицо, и через пару минут титанических усилий и применения магии запредельного уровня на нём появилась вполне благожелательного вида улыбка, зафиксировав которую Вальбурга направилась к Друэлле. Гарри удивило, что последняя сначала адресовала озабоченный взгляд ему, а не кому-то другому в комнате. Он прикрыл глаза, обещая, что ничего страшного не произойдёт, и она кивнула в ответ, заметно успокаиваясь. Вальбурга подошла к ней и опустилась на одно колено, чтобы оказаться на одном уровне с Нимфадорой, непроизвольно вжавшейся спиной в любимую бабушку.
— Нимфадора, — скрипучим голосом произнесла Вальбурга, — я поступила плохо, очень плохо. Прости меня, пожалуйста! Я обещаю, что подобное впредь не повторится. Отныне я всегда буду с тобой ласкова и приветлива…
По напряжению в её голосе можно было судить, с каким трудом даются ей эти слова. Нимфадора выглянула из-за её головы и посмотрела на Гарри, изображая на лице немой вопрос. Он улыбнулся ей и послал воздушный поцелуй. Она наклонилась к Вальбурге, обхватив виски ладошками, и поцеловала в лоб.
— Это значит… что ты не сердишься? — осторожно спросила Вальбурга.
— Всё холосо, баба Валли, — серьёзно ответила Нимфадора и потянула себя за юбку, делясь сокровенным: — Дора платье!
За столом расселись так, что практически получилось “старшее поколение против молодого”. За одним исключением. Сайнус с Друэллой, как полагается, сидели на противоположных концах стола. Дальнейшую расстановку пришлось изменить, поскольку Орион возжелал во что бы то ни стало сидеть рядом с внучатой племянницей, не подозревая ещё, что за этот внезапный приступ любви к детям будет облит супом и оплёван пюре с ног до головы. Гарри, который пытался его предупредить, всё время обеда откровенно любовался своей воспитанницей, отлично усвоившей уроки непослушания. Тем не менее из-за этого запроса Ориона поменяться местами пришлось и остальным. Изначально предполагалось, что по левую руку от Сайнуса сядет Ирма, потом Поллукс, Беллатрикс, Вальбурга и Орион, который в итоге как раз оказался бы по правую руку от Друэллы, но в результате рядом с Сайнусом разместилась Вальбурга, за ней Орион, потом Нимфадора, Ирма и Поллукс, не очень довольный своим местом на максимальном удалении от главы стола. По другую сторону тоже произошёл небольшой бунт, который заключался в том, что Альфард был отсажен к Друэлле по левую руку. Сёстры не пожелали садиться далеко от Гарри, а потом, когда смогли настоять на своём, быстро посчитались, кому сидеть не совсем рядом с ним. Беллатрикс в любом случае оказалась по правую руку от отца — как раз напротив Вальбурги, потом Нарцисса, Гарри, Андромеда и наконец Альфард.
— Поведайте же нам, милый Гарри, как вы оказались отцом Нимфадоры, — попросила бабушка Ирма.
— Боюсь, не совсем понял вашего вопроса, — учтиво склонил он голову.
— Готов поспорить, маме вовсе не интересно, чтобы ты наконец раскрыл ей глаза на то, как детей делают, — в том ему заметил Альфард.
— Альфи, негодник! — воскликнула она. — Вот я помою тебе рот с мылом! Но мой сын, конечно, прав. Я надеялась, что у вас была какая-то романтическая история…
— Ну конечно, — согласился Гарри после того, как бросил внимательный взгляд на Вальбургу. — Я воспылал страстью, едва увидел Энди в первый раз. Её образ преследовал меня ночами, и я буквально сходил с ума…
— Энди? — переспросила она. — Отчего “Энди”?
— Мне нравится, когда Гарри так меня называет, бабушка, — подала голос Андромеда.
— А ты, внучка? — спросила Ирма. — Что случилось с тобой? Как такая порядочная и воспитанная девочка, как ты, пала жертвой пусть и обаятельного, но всё же искателя приключений?
— Я виновата, бабушка, — развела она руками. — Но сердце иногда бьётся так трепетно, так сладко, что приказывать ему нет никакой возможности.
— Безобразие! — рявкнул Поллукс.
Бабушка Ирма строго на него посмотрела, и он затих.
— Главное, что ты счастлива, внученька, — улыбнулась она.
После обеда Гарри пошёл укладывать Нимфадору, которая из-за сдвинутого расписания пропустила свой полуденный сон, и теперь зевала, тёрла глаза кулачками и прислонялась ко всем горизонтальным — да и вертикальным тоже — поверхностям. Остальные разместились в гостиной, где Поллукс с Ирмой продолжили расспрашивать внучек об их делах и планах. Вернувшись, Гарри молча уселся на место, которое ему оставила рядом с собой Андромеда, и тоже прислушался к допросу. Как раз в этот момент Нарцисса бойко отбивалась от выпытывания у неё планов на замужество, мотивируя это тем, что раз старшие пока ещё не пристроены, так ей и вовсе неприлично найти себе пару до того, как это сделают Беллатрикс с Андромедой. К этому она добавила, что вместе с сёстрами продолжает учиться магии, чего уже не сможет сделать, выскочив замуж. Альфард, будучи в курсе тренировок, в которых сам же и участвовал, с важным видом подтвердил её слова.
Потом дошла очередь до Беллатрикс. Она заметно волновалась и всё время косилась на Гарри. Он с удивлением подумал, что они как-то никогда не обсуждали её бытность в тренировочном лагере Волдеморта и потенциальное замужество за Лестрейнджем. Бабушку же это всё очень интересовало. У Беллатрикс отговорки про старших сестёр не оказалось, и ей пришлось выслушать в какой-то степени справедливые упрёки в том, что стоило бы ответственнее подходить к вопросу счастья младшеньких, которое затруднено, пока она ещё не выдана. Гарри этой спешки не понимал. Если девушка не нашла себе достойную пару, то зачем мучить бедняжку? Чтобы деду с бабкой скорее внуков понянчить? Так Сайнус с Друэллой вроде особой нужды во внуках пока не испытывают — Друэлла так вообще, как оказалось, вполне могла бы составить конкуренцию дочерям в вопросе охоты за женихами. Да и ещё детьми обзавестись ей вовсе не поздно.
Гарри нет-нет, да и поглядывал на неё. Безусловно, ей, в отличие от дочерей, не было нужды поразить своей красотой того, для кого принарядились те, и её декольте не раскрывало таинственных подробностей, но она была сдержанно-изящна и блистала, как скромно закованный в платину бриллиант, иногда даже теряющийся на фоне золотой оправы рубинов и изумрудов. Собственно, даже украшения она подобрала, словно намереваясь проиллюстрировать это наблюдение — в волосах неброско сияла диадема с алмазами, на запястье переливался браслет из того же набора, серьги в ушах и ожерелье дополняли комплект, делая её совершенно неотразимой. Гарри перехватил восхищённый взгляд, который временами бросал на невестку Альфард, но всерьёз его покоробило отсутствие внимания со стороны Сайнуса, который равнодушно поглядывал по сторонам и отчего-то не испытывал желания восторгаться своей великолепной супругой — причём, не было похоже, что они в ссоре. Всего лишь результат того, что две трети жизни они уже провели вместе.
Бабушка Ирма успела отвести Гарри в сторонку, чтобы подтвердить свои догадки относительно его отцовства.
— Я думаю, самое главное — что я безумно люблю Нимфадору, — с улыбкой ответил он. — Именно это определяет все мои поступки в отношении неё.
— То есть ваше заявление было направлено на то, чтобы напомнить моей дочери, что у малышки есть надёжный защитник, — кивнула она.
— Не только Вальбурге, — возразил Гарри. — Хоть мне соображения чистоты крови и кажутся выдумкой, созданной для того, чтобы немного перераспределить собственность в пользу тех, кто успел её бездумно лишиться, но в данном случае мне не кажется зазорным использовать этот довод. Если известно, что отец — я, то никто не сможет позволить себе подобного упрёка.
— Вы и вправду чистокровный, Гарри? — прищурилась она.
— Сайнус сказал, что готов в этом поклясться, — напомнил он. — Не вижу необходимости что-то добавлять к слову джентльмена.
— Бедняга Бракси всё-таки не был большого ума, — улыбнулась бабушка Ирма. — Как он мог сделать такую ошибку? Из десятка моих вопросов прямо вы ответили лишь на два, и не видно, чтобы при этом особо напрягались.
— Мне нет нужды скрывать от вас свою природу, — поклонился Гарри. — И я надеюсь, что моя некоторая нынешняя скрытность не послужит поводом обсуждать её… за пределами этого круга.
