— Ну я же всё равно люблю тебя, — с довольной улыбкой ответила та. — И, несмотря на твои травмы, даже рада возможности за тобой поухаживать!
Гарри подумалось, что Беллатрикс, наверное, тоже было приятно поухаживать за сестрой в те несколько дней перед рейдом в Спайни Сёрпентс. Настораживало лишь лёгкость, с которой сёстры его “поделили”. Нет, Беллатрикс сразу заявила, что ни на что не претендует, но всё же её спокойствие по отношению к сестре, с которой делит любовника, не выглядело нормальным. А уж Андромеда, которая оставила его на день специально, чтобы Нарцисса имела возможность с ним как следует “попрощаться”, и к тому же назвала “общим”... Решив, что глупо пытаться разобрать, что там творится в хорошеньких головках сумасбродных девчонок, Гарри принялся любоваться точёным профилем одной и тонким анфасом другой.
Пока они с Андромедой заканчивали обустройство пруда, Беллатрикс попросила принести ей мольберт и тренировала выписывание заклинаний. Андромеда показала Гарри, как правильно делать песок, и после нескольких неудачных попыток процесс ускорился в два раза. Потом приступили к наполнению бассейна, и там уже понадобилась помощь Беллатрикс — воды требовалось просто ужасающее количество, и в одиночку на весь пруд ушла бы пара дней.
— Ну как? — спросил Гарри, удовлетворённо разглядывая пейзаж.
На его вкус, получилось просто отменно. Стараниями Андромеды берега вышли причудливой изогнутой формы, которая скрывала искусственное происхождение, даже несмотря на отделяющий водную поверхность от травяной лужайки аккуратный белый кант переливающегося на солнце песка. Ряды аккуратно выращенного по форме кустарника, отражавшегося в воде у дальнего края пруда, придавали картине пасторальный вид. Вода была, разумеется, заколдованная, солёная — что менее очевидно — и прозрачная с голубоватым оттенком. Солёную предложила Андромеда, пояснив, что ей так больше нравится. Других аргументов, собственно, и не понадобилось, хотя можно было из принципа поспорить, чтобы посмотреть, чем это закончится. Треугольник между заводью для Нимфадоры и “большим” прудом был полностью засыпан песком, чтобы малышке было, где играть.
— Вы неплохо постарались, — кивнула Беллатрикс.
Гарри любовался ножками Андромеды, которая, подтянув юбку почти до талии, вошла в воду, едва не касаясь поверхности рюшевым низом панталон.
— Тёплая! — довольно протянула она и обернулась: — Белла, давай ты тоже залезай!
— Ну я… — смущённо отозвалась старшая.
— Хочешь, я тебя на руки возьму и искупаю? — предложил Гарри.
— Как будет угодно повелителю, — величественно кивнула она, протягивая ему руку.
Купать её внезапно расхотелось. Да и вообще настроение пропало, словно его и не было.
— Белла! — зло прорычал он.
Андромеда было хихикнула, но осеклась, очевидно, увидев гримасу на его лице.
— Прости, господин! — скромно опустила глазки Беллатрикс.
— Мне хотелось бы, чтобы ты перестала меня называть “господин” и “повелитель”, — сквозь зубы процедил он. — Я тебе запрещаю!
— Не могу ослушаться приказа, — равнодушно произнесла она.
Несмотря на тон, лицо её превратилось в перекошенную недовольством маску. Словно по команде, солнце заслонило облачком, и дунул прохладный ветерок.
— Да что с тобой такое, чёрт возьми? — воскликнул Гарри. Она молча отвернулась в сторону. — Что?! — чуть не выкрикнул он.
— Значит, я для тебя всё-таки вещь? — тихо спросила она, не глядя на него.
— Да почему же? — возмутился он. — С чего ты взяла?
— С того, — откликнулась Беллатрикс, — что ты требуешь от меня поступиться свободой и перестать делать что-то, в чём я нахожу искреннее удовольствие.
— Но мне это неприятно! — простонал он, потрясая руками.
— Мне неприятно, что ты навязываешь мне свою волю в этом вопросе, — откликнулась она. — Ты требуешь, чтобы я была бессловесной вещью, неспособной на вольнодумство. И в отличие от тебя, я даже не могу отказаться…
Теперь Гарри понял. Несмотря на то, что он лучший в мире, добрейший хозяин своей рабыни, осознание того, что она вынуждена ему подчиняться, сводит с ума, и лишь подтрунивание над этим спасает её рассудок. А кроме того…
— Чего ты от меня хочешь? — спросил он.
Беллатрикс нехотя повернула голову и взглянула ему в глаза.
— Отмени свой приказ, — коротко ответила она.
Таким тоном, который особых иллюзий по поводу того, насколько она рабыня или наложница, не оставлял. Был бы он менее тренирован в общении с девушками, уже бы прыгал на задних лапках, выпрашивая косточку.
— Я отменяю свой приказ, — без задержки произнёс Гарри. — Беллатрикс, называй меня, как хочешь.
— Постой! — схватила она его за руку. — Спасибо тебе. Мне хотелось бы, чтобы ты понял…
— Я понял, — кивнул он.
— Нет, ты не понял! — не согласилась она.
— Я понял, Белла, правда, понял, — вздохнул он, сжимая её ладонь. — Обращаясь ко мне так, ты выражаешь мне признательность за то, что я всеми силами стараюсь избежать приказов тебе… Если они не совпадают с твоими желаниями.
— Я счастлива, что господин заботится о своей верной наложнице, — потупила она глазки, пряча вспыхнувший на щеках румянец. — Мне стыдно, что из-за увечья я не могу достойно ублажить повелителя.
Андромеда, которая, навострив ушки, медленно подбиралась к ним во время перепалки, положила ей руку на плечо.
— Совсем от рук отбилась! — пожаловался Гарри.
— Я тебя предупреждала, — пожала плечами Андромеда. — Белла никогда не ударит из-за угла. Нет, она честно вцепится тебе в ногу бульдожьей хваткой, и не разомкнёт челюстей, пока ты не скончаешься от потери крови. Бедный, бедный Гарри!
— Меда, отойди в сторонку, — холодно попросила Беллатрикс и воздела руки, намекая, что её нужно поднять. — Господин собирался меня купать!
Андромеда снова привезла дочь, которая была несказанно рада новой забаве, и вправду чуть ли не целый день проводя либо в своей миниатюрной лагуне, либо копаясь в песке рядом. Одетая лишь в панамку и миниатюрные панталоны, она была похожа на ромашку, греющуюся в солнечных лучах. Альфард, узнав, что племянница очнулась, тоже объявился на следующее утро, поэтому с утра и до обеда вчетвером занимались “обучением”. Поскольку Беллатрикс не могла бегать со всеми и отжиматься, всё это время она просиживала у мольберта, с тяжёлой металлической палочкой в руке оттачивая движения кистью. После обеда Альфард исчезал по своим делам, и Андромеда отправлялась купаться и принимать солнечные ванны, заодно приглядывая за дочерью. Она уже не так скептически относилась к маггловскому белью, которое, как она обнаружила, оставляло значительно больше кожи для загара. Впрочем, судя по тому, как она эффектно изгибалась, подставляя себя даже не столько солнцу, сколько взглядам возившегося с Нимфадорой Гарри, загар не был в числе её приоритетов. Первый день закованная в платье Беллатрикс поглядывала на эти телодвижения со скептической миной на лице, а потом потребовала и её тоже раздеть… точнее, одеть в более подходящее для отдыха у пруда бельё, благо едва заметное свечение магического гипса на ноге совсем не мешает ягодицам задорно блестеть на солнце.
На четвёртый после пробуждения день она сама поднялась с постели, когда Гарри пришёл с утра её проведать.
— Вот, — с довольным видом развела она руками, демонстрируя, что снова может танцевать и лазать по канату, — я выздоровела.
После чего унеслась на кухню — дать наконец отдых Андромеде, на которую в отсутствие одной сестры и по причине болезни другой свалились все заботы по дому. Нет, конечно, никто её не заставлял, и Гарри вполне мог бы сам справиться, но ознакомившиеся с его концепцией ведения хозяйства сёстры быстро оттёрли его в сторону, предоставив заниматься действительно важными вещами — играть с Нимфадорой или, мужественно выпятив подбородок, смотреть на закат.
Беллатрикс словно зарядилась энергией, и теперь щедро бросалась ей направо и налево. Первой жертвой пал Альфард, которого она искусно подловила Экспеллиармусом, ударом отбросив на несколько метров. Потом досталось Гарри, которого ей приспичило подстричь. По итогам исправления Андромедой случившегося у него на голове стихийного бедствия он щеголял “ёжиком” от уха до уха, втайне даже радуясь, что Нарцисса не смогла принять участия в этом безобразии — а то у Сайнуса появился бы такой же лысый подражатель. После обеда, изображая дельфина, катала по пруду Нимфадору, усадив себе на плечи. Потом, увлёкшись, чуть не утопила Андромеду, когда они стали плескаться, дурачиться и в шутку бороться по колено в воде. Андромеда пробкой выскочила на берег и спряталась у него под боком, прижимаясь мокрым телом, а Беллатрикс притиснулась с другой стороны. Завидев кучу-малу, из своей лужи выбралась Нимфадора, не торопясь приковыляла и по-хозяйски залезла на Гарри сверху.
— Как с голодного острова выбралась, — прокомментировала Андромеда бьющий фонтаном энтузиазм сестры.
— Точно, изголодалась, — подтвердил Гарри.
— Не знаю, о чём это вы, — лениво отмахнулась Беллатрикс.
Удивительно было то, что зелье, которое удерживало его зверя на коротком поводке, так и не пригодилось ему с той самой первой ночи с Андромедой. Нет, он временами злился, — естественно, когда это предполагалось обстоятельствами, — но это была обычная злость, нормальная, а не окрашенная в маниакально-багровые тона ярость, временами застилавшая ему мир, сковывающая дыхание и заставляющая сжиматься кулаки. То есть Андромеда его всё-таки вылечила? Что бы это ещё значило? Гарри по прежнему испытывал по отношению к ней просто дикое влечение, которое, казалось, лишь усилилось после недели яростной близости — хотелось сжечь её в своей страсти, слиться воедино, заставив стонать от желания, и с головой окунуть в нежность и ласку. Она была мила, нежна и желанна, но отчего-то у него было ощущение, что сама она относится к происходящему, как к приключению, интрижке, а не к чему-то серьёзному, — что было особенно непонятно, учитывая скромность и неприступность, которыми она поначалу встретила его домогательства.
Беллатрикс, которая вызывала в нём не меньшую бурю эмоций, на вид — да и с её слов — вообще не была в нём заинтересована, лишь пытаясь выжать из общения максимум удовольствия для себя. Впрочем, трудно было ожидать от неё любви после того, как он потребовал от неё расплатиться телом за проигрыш в дуэли. Взял плату, а в следующую встречу снова потребовал. Потом ещё и сделал своей рабыней, воспользовавшись её маниакальной потребностью быть хорошим бойцом. И, опять же, не стал себя ограничивать глупыми условностями, сразу указав ей на место в своей постели. Оставалось себя лишь утешать, рассуждая, что благодаря тому удовольствию, что они доставили друг другу, удалось полностью избавиться от желания её убить. В целом мысль, конечно, правильная, и её можно было бы продолжить, предположив, что ярость, от которой он лечился Волчьим зельем, была вызвана именно присутствием Беллатрикс и прошла, когда он перестал её ненавидеть…
— Мне нужно будет отлучиться вечером, — между делом произнёс он, подняв над собой довольно хихикающую Нимфадору и тормоша её. — Может, сегодня я совсем не вернусь.
— Дела? — понимающе кивнула Андромеда.
— Это опасно? — поинтересовалась Беллатрикс.
— Нет-нет, вовсе нет, — поспешно ответил он.
Она приподнялась, поворачиваясь на бок, и зависла над ним, опираясь на локоть.
— Гарри, — строго сказала она.
— Я же говорю — никакой опасности! — возмутился он.
— Но нам ты не скажешь, — насмешливо произнесла Андромеда, тоже к нему поворачиваясь, чтобы прижаться грудью, затянутой в хлопок бюстгальтера..
На самом деле, это был прекрасный способ выведать все секреты. Даже жаль, что у него их не так уж и много…
— Я понимаю причины вашего любопытства, — откликнулся Гарри, которому стоило усилий как раз в этот момент не уронить Нимфадору. — И более того — одобряю. Но и только.
— Значит, не расскажешь, — уточнила Андромеда, взглянув на сестру.
— М-м, — помотал он головой.
— Тогда я с тобой, — сообщила Беллатрикс и откинулась на спину, показывая ему, что обсуждать тут больше нечего.
Ещё с час он играл с Нимфадорой, а потом оставил их, поскольку в связи с объявленным участием Беллатрикс в вечернем мероприятии стоило подготовиться. Ещё в прошлый визит к мадам де Шеврёз он выяснил, что она не ограничивается лишь бальными платьями викторианской эпохи, то есть вполне способна воспроизвести образцы современной моды — которая Гарри казалась немного дикой в том смысле, что вместо привычной ему по двадцать первому веку мешанины стилей, когда каждая девушка одевалась, как ей нравилось, в семьдесят пятом все были одеты чуть ли одинаково. Поджав губы, Беллатрикс долго разглядывала принесённое платье, и лицо её при этом меняло цвет от пунцового к совсем бледному и обратно.
— Ну вот, — потёр руки Гарри. — Тебе не нравится. Значит, я отправляюсь один!
— Нет-нет, — быстро пробормотала она. — Я в порядке, — и с мольбой взглянула на него: — А это и вправду необходимо?
— В привычном тебе платье ты будешь выделяться, — подтвердил он. — Это несколько не соответствует целям моей миссии.
— Что это за миссия, ты, конечно, не скажешь? — сделала ещё один заход Андромеда, которая ради такого случая решила скормить Нимфадоре полдник прямо в комнате Беллатрикс.
— Это такая миссия, которая требует скрытности, — откликнулся Гарри. — Конечно, глупо говорить о скрытности, когда рядом такая красавица…
Он умолк, любуясь румянцем на лице подопечной. Андромеда, глядя на него широко раскрытыми глазами, промахнулась ложкой с яблочным пюре мимо ротика дочери и та, с решительным видом ухватившись за руку, направила порцию еды по назначению.
— Значит, это нужно надеть, — обречённо произнесла Беллатрикс, прикусив губу.
— Мы уже по третьему кругу пошли, — напомнил Гарри. — Я могу пойти один, конечно…
— Нет-нет! — протестующе откликнулась она, вздохнула и дёрнула плечи платья вниз, снимая рукава.
Одежда с шуршанием упала к ногам, она сделала шаг вперёд, чтобы снять с вешалки обновку, и принялась в неё влезать, извиваясь, словно застрявшая в дождевой трубе кошка. Подошла к Гарри и подставила спину — всё-таки не глядя застегнуть молнию для неё пока ещё было сложной задачей.
