— Да я вот как-то не особо уверен — пробормотал за спиной генерала полковник Григоренко.
— Выдержит, Аполлон Аполлонович! — произнёс Вервольф, — земляная подушка поглотит энергию взрыва даже в случае прямого попадания снаряда в ДЗОТ. Только попав непосредственно в узкую амбразуру можно вывести это укрепление из строя.
— Если позволите, господа, мне бы тоже хотелось высказать своё мнение, — молодой инженер капитан, лет на десять младше Вервольфа, попытался взять слово.
'Интересно, на чью сторону он примкнёт?' — Сергей пристально посмотрел на довольно молодого офицера. Крепкая, плотно сбитая фигура, правильный овал лица, аккуратно зачесанные назад волосы, короткая бородка и усы. И глаза с лёгким прищуром. Пытливые, живые и, в то же время, излучающие внутреннюю уверенность в себе...
— Прошу, Алексей Владимирович! Мнение Аполлона Аполлоновича мы уже выслушали, высказывайте и Вы своё! Ведь именно в борьбе мнений зачастую и рождается истина!
— Благодарю! — и, после секундной паузы, — лично я считаю, что господин советник прав — каменно-земляная подушка, если её устроить так, как здесь обозначено и при толщине не менее пяти футов, да поверх трёх накатов брёвен — вполне должна держать удар полевой пушки!
— Я тоже так думаю, — произнёс Кондратенко, — Но, хотелось бы услышать ещё и мнение нашего начальника штаба. Что скажете, Евгений Николаевич? Науменко, пригладив левой рукой острую бородку, изрёк:
— Лично моё мнение, господа, что сия конструкция выдержит. По крайней мере — должна. Но! — и он обвел взглядом собравшихся, — предлагаю не гадать на кофейной гуще, а поступить так, как должно при подобных сомнениях!
— И как же, Евгений Николаевич?
— Построить один экземпляр этого укрепления и подвергнуть его обстрелу из полевой пушки. Кондратенко улыбнулся:
— Что ж! Поистине — соломоново решение! Испробуем этот ДЗОТ в деле!
— Да, разумно. Весьма разумно! — Вервольф повернулся к генералу, — Вот только есть одна незадача, Роман Исидорович!
— Какая, позвольте полюбопытствовать?
— Новая трёхдюймовка не имеет в боекомплекте гранат. Только шрапнель. А у японской 'Арисаки' гранаты есть. И бить они по нашим укреплениям ими будут!
— Ну, это не является неразрешимой проблемой, господин советник! У нас есть и более старые пушки в три с четвертью дюйма. Уж чего-чего, а к ним гранат у нас достаточно!
— Замечательно! Тогда осталось решить только один вопрос — когда мы построим это укрепление, и кто его будет строить?
Кондратенко весело посмотрел на Вервольфа и тихо произнёс.
— Да вот господин фон Шварц и построит! Он у нас тут самый молодой, тяготеет ко всяким новшествам, так что ему — и карты в руки! Да и укрепления Наньшаня — это его прямое заведование!
Алексей Владимирович, который действительно, был в данной компании, пожалуй, самым молодым (через месяц он должен был отпраздновать своё тридцатилетие), немного смутился при этих словах генерала. Но Кондратенко, казалось, не обратил на это никакого внимания:
— Алексей Владимирович! А поезжайте-ка завтра прямо с утра на Наньшань, да устройте там где-то в сторонке, подальше от любопытных глаз, это сооружение. А мы через три дня проведем его испытание, чтобы не откладывать в долгий ящик.
— Есть, Ваше превосходительство! К третьему дню исполним!
— Ну, вот и славно! — улыбнулся Кондратенко.
Следом, уже не скрывая своего удовольствия, улыбнулся и Вервольф. Расторопность нового командующего Квантунским укрепрайоном и то, какая атмосфера царила в его штабе, Сергею определенно были по душе... 'Точно споёмся! — промелькнула мысль, — Как пить дать!'
А колёса поезда уже отстукивали на стыках последние вёрсты до вокзала Артура...
Глава 4. Первый гром.
17 февраля 1904г.
Желтое море у берегов Квантуна.
Голова колонны с трудом просматривалась сквозь очередной налетевший снежный заряд. Но, когда снег прекращался, видимость становилась довольно сносной... Ветер быстро относил в сторону низко стелящийся дым, и можно было без особого труда рассмотреть идущие впереди два низких стремительных силуэта. Выкрашенные в зеленовато-оливковый цвет, они почти сливались с темной поверхностью моря, на которой то там, то тут мелькали белые барашки гребней волн... Из трёх труб каждого из этих кораблей дымок вился тонкими жидкими струйками — скорость в 15 узлов они выдавали играючи, не напрягая котлы и машины более, чем на треть. "Новик" и "Боярин" — новенькие крейсера 2-го ранга, построенные незадолго до войны, эти настоящие гончие моря, были способны покрывать 22-25 морских миль в час, но сейчас они тихо шли в голове колонны, готовые в любую минуту сорваться вперед, словно стрела с туго натянутой тетивы. За ними, выбрасывая в небо клубы дыма из трёх высоких и тонких труб шел высокобортный корабль, на узкой оливковой корме которого золотой старославянской вязью было выведено имя древней богини охоты — "Диана". "Сонная богиня" — пронеслось мельком в голове прозвище крейсера. Большой, но тихоходный и слабо вооруженный бронепалубный крейсер. Даже отсюда, с расстояния нескольких кабельтовых, бросалось в глаза слишком малое количество орудий и их совершенная незащищенность — не было даже элементарных противоосколочных щитов для защиты прислуги. Зато была солидная противоминная 75-мм батарея, в равной степени многочисленная и бесполезная в бою с любым противником размером хоть чуть-чуть крупнее джонки или парового минного катера.
В кильватер "Богини" шел изящный высокобортный двухтрубный корабль, словно брат-близнец похожий на тот, на мостике которого стоял сейчас Вервольф. Тот, кто не был знаком с кораблями Российского Императорского флота, легко мог подумать, что это идут два крейсера второго ранга — настолько стремительными и грациозными были их силуэты. Но опытный глаз моряка сразу заметил бы, что поддерживаемый ход дается этим кораблям с намного большим трудом, чем идущим впереди крейсерам — дым из их труб вырывался куда более густой. Да и огромные округлые лацпорты в нависающей над волнами корме выдавали знающему человеку их истинное назначение. На самом деле, это были минные транспорты "Енисей" и "Амур" — корабли, имевшие специальное оборудование, позволявшее ставить якорные мины заграждения прямо на ходу, без использования минных стрел, балок, плотиков и прочих атавизмов времен Крымской и Русско-Турецкой войны. Впереди идущий "Енисей" отсюда, с левого крыла мостика "Амура", был прекрасно виден во всех мельчайших деталях.
За кормой "Амура", вяло дымя четырьмя высокими трубами и рассекая кильватерную струю острым таранным форштевнем, шел узкий и длинный крейсер с явными французскими чертами, из носовой башни которого грозно глядел на укрытый дымкой и пролетающим снежком восточный горизонт длинный ствол восьмидюймовки. "Баян" был не просто красив. Он был шикарен, если такое слово, конечно, можно употребить по отношению к военному кораблю. Вервольф невольно залюбовался, глядя, как острый нос крейсера раз за разом лихо разрезал надвое темные волны зимнего моря, подернутые замысловатым кружевом белоснежной пены кильватерного следа "Амура", отчего волны казались ещё темнее. А может, они так контрастировали на фоне пролетавших редких снежинок?
Легкий ветер дул с севера, со стороны берега, и невольно холодил свежую царапину на щеке советника. Хоть уже и прошло больше трёх недель с момента "попадания" (хотя, правильнее было бы сказать — "попадалова"), но он до сих пор не мог привыкнуть к бритью опасной бритвой, из-за чего периодически царапал свою морду лица... Но бороду отпускать почему-то всё равно не хотелось... "А, ну да и черт с ним! Всё равно привыкну!" — подумал Вервольф. "Хотя, конечно, до смешного странно — шашкой и саблей любой финт могу выкрутить, а вот коротенькой бритвой — режусь... Всё же недаром её называли опасной. Ну да ничего, опыт — дело наживное..."
И он отвернулся от идущего концевым броненосного крейсера и, подняв повыше ворот тужурки, подставил лицо северному ветерку, несущемуся с гор Квантуна. Между колонной кораблей и серо-коричнево-оливковыми очертаниями берегов по воде скользили две низкие, хищные тени — миноносцы охранения шли параллельной колонной чуть впереди и левее минных транспортов. Советник не стал оборачиваться, но знал, что по правому борту идет точно такая же пара стремительных хищников...
Сейчас его взгляд был прикован совсем к другому — к гористым берегам Квантуна. Маршрут отряда, проложенный вдоль берега от Артура до Дальнего позволял провести время в пути с пользой, а не праздно шататься по ходовой рубке корабля, мешая командиру и прочим её "обитателям" управлять "Амуром"... А так у Вервольфа была прекрасная возможность изучить побережье с моря — незаменимый опыт для человека, который потом должен будет попытаться организовать защиту этих вот самых берегов, которые сейчас проплывали мимо левого борта корабля неровной серо-желто-коричневой стеной. Налетавший изредка снег, правда, немного ухудшал видимость, но ненадолго. Советник вскинул к глазам мощный морской цейссовский бинокль и принялся рассматривать побережье и высившиеся за ним горы во всех деталях. Уже остались далеко за кормой Тигровый полуостров и Золотая гора, эти надежные стажи узкого входа в гавань Артура, остался и берег округлой бухты Тахэ в окружении гор, изрезанных мелкими речушками, и узкая, затиснутая меж горными склонами бухточка Лунвантань уходила за корму. По левому борту кораблей отряда, шедшего со скоростью 15 узлов, проплывали берега маленьких бухт Сикао и Тункао, разделенные мысом характерной, Т-образной в плане, формы. Прямо от побережья вверх круто поднимались склоны Зеленых гор, только кое-где оставляя узкие полоски более-менее ровной земли у моря. Именно на такой полосочке земли, составлявшей как бы ножку буквы "Т", на мысу меж двух бухточек размесилась маленькая китайская рыбацкая деревушка. Чуть мористее и восточнее мыса в море сгрудилась группка небольших скалистых островков. Именовались эти необитаемые (если, конечно, не считать гнездящихся на скалах чаек) клочки суши — острова Татоза. Отряд сейчас как раз входил в пространство между ними и лежащим много мористее одиноким островом Кэп.
— Господин советник, Вы тут не озябли? А то погода сегодня не особо располагает к круизам! Да и наш "Амур" не прогулочная яхта — из открытой двери ходовой рубки вышел командир "Амура" капитан второго ранга Бернатович.
— Да, Генрих Андреевич, совершенно согласен с Вами, зябковато нынче для прогулок! — советник улыбнулся, повернувшись к командиру "Амура" и облокотился на поручни мостика. — Но я — человек не привыкший к шикарным яхтам да Средиземноморским круизам. А Ваш "Амур" — замечательный корабль, да и ценнее любой яхты будет — ведь, как ни крути, а лучший в мире минный заградитель...
Бернатович улыбнулся, ведь каждому командиру приятно слышать похвалу в адрес своего корабля...Тем более, что в словах советника не было и грамма лести — "Амур" и "Енисей" действительно были лучшими кораблями своего класса. Ни одна страна мира не могла похвастать подобными...
— Позвольте полюбопытствовать, что Вы там так пристально разглядывали, на берегу? Если это, конечно, не тайна.
— Да что Вы, Генрих Андреевич! Какая тайна! Никаких секретов — просто осматриваю берег на предмет способов усиления его обороны, да и вообще, пытаюсь максимально изучить местность, где предстоит гонять наших узкоглазых желтолицых братьев! И по морю, и посуху...
— Вы допускаете, что японцы осмелятся высаживаться здесь? — брови Бернатовича, взлетевшие вверх, выдавали искреннее и неподдельное удивление своего хозяина. Вервольф уже почти не удивлялся подобному. Ибо уже не раз за последние дни сталкивался с мнением, что японцы никогда не высадятся у Порт-Артура. Что наша эскадра этого никогда не позволит... Извечное русское шапкозакидательство... Он тяжело вздохнул...
— К превеликому моему сожалению, господин капитан второго ранга, я не просто допускаю такую возможность. Я более чем убежден, что именно так и будет. Наша эскадра пока что слишком ослаблена, чтобы полностью предотвратить высадку. Но вот ослабить врага, нанести ему максимальный урон ещё до того, как он вступит в бой — это нам с Вами, Генрих Андреевич, вполне по силам. А там, даст Бог, и прогнать супостата восвояси тоже сможем.
Голос Бернатовича немного поник от услышанного:
— Дай то Бог, господин советник, дай то Бог!...
— Ещё старик Карамзин в "Истории Государства Российского" писал, что "Бог всегда помогает храбрым". Так что, ежели мы с вами тут не оплошаем, то и он нам поможет обязательно. Даже погоду нам сегодня послал самую подходящую для нашей операции — чтобы японцам труднее было нас увидеть...
— Соглашусь с Вами — погода нам благоволит. Вот только Вы, верно, уже совсем озябли. Может, пройдете в ходовую рубку, отогреетесь?
— Спасибо за беспокойство, Генрих Андреевич, но очень мне хочется закончить осмотр побережья. А вот от чашки горяченького чайку я бы сейчас, пожалуй, не отказался. Если это позволительно, конечно, на мостике боевого корабля...
Командир "Амура" улыбнулся:
— Отчего же нет! — и, повернувшись к рубке, выкрикнул: — Вестовой!...
Через пару минут Вервольф уже потягивал ароматный горячий напиток, разглядывая проплывавшие мимо со скоростью 15 узлов берега бухты Меланьхэ с укромным мелководным лиманом в глубине бухты, отделенном от моря короткой косой с узким проходом. Глубина лимана, согласно карте, составляла 1 фатом и позволяла устроить там передовую базу для минных и патрульных катеров. Это Вервольф пометил в записной книжке. И подумал, что нужно будет обязательно сообщить об этой идее командующему — уж Илья обязательно придумает, как устроить с помощью этого какую-нибудь каверзу противнику.
А слева по борту уже проплывало высокое гористое побережье, закрывавшее собой залив Талиенвань и приютившийся на его берегу Дальний. У самого берега из воды высились острова Эртоцидао — крохотные клочки скалистой суши, ещё меньшие по размерам, чем острова Татоза... Вот уже видны и извилистые контуры небольшой бухточки Лахутань — значит, за следующим мысом откроется вход в пролив Дасяншань — самый широкий вход в Талиенваньский залив. Но сейчас пойти этим проливом к Дальнему мог только самоубийца — где-то тут, совсем рядом, в темных волнах зимнего моря поджидала путников рогатая смерть — две линии минных заграждений от маленького островка Паньтау до Южного Саншантау, поставленные "Енисеем" ещё в самом начале войны и чуть не ставшие его последним заграждением, если бы не своевременное предупреждение Малкольма ещё в Питере. Вервольф принялся внимательно рассматривать берег, его высокие сопки и горные вершины. Где-то здесь предстояло выбрать позицию для новых береговых батарей. Именно тут должен был появиться ещё один "электрический утес" — такая же кость в горле Того, как и знаменитая батарея Артура. Десятидюймовки для неё уже катились где-то по просторам Сибири под мерный перестук вагонных колёс по рельсам Великого Пути...
Прошло ещё больше часа, прежде чем отряд, перестроившись на траверзе рифа Опасный — маленького одинокого островка, лежащего восточнее Талиенваньского залива, повернул на юг. Теперь "Амур" и "Енисей" шли параллельными курсами на расстоянии в пол-мили, а отряд бронепалубных крейсеров шел ещё на милю восточнее, прикрывая минные транспорты со стороны открытого моря. Четырехтрубный силуэт "Баяна" виднелся западнее основной группы — броненосный крейсер осуществлял дальнее прикрытие. Слева от "Амура" и справа от "Енисея" шло по одному миноносцу. Их задача — расстрелять всплывшую мину, если вдруг у той не сработает автомат установки глубины или случится какая-то другая неприятность. Всё было готово к началу постановки.
