— Совершенно верно, Роман Исидорович! Без серьезной подготовки позиций долго там не продержаться, а на эту самую подготовку у нас сил может и не хватить. Но вот сбить японцам темп наступления, расстроить их планы и нанести им дополнительные потери ещё до того, как они выйдут к основной нашей позиции — этим просто грех не воспользоваться.
— Согласен с Вами вполне, вот только есть одна немаловажная деталь — отступать с этих позиций нашим частям придется по открытой местности да ещё и под огнем противника. Можем понести серьезные потери в людях. А артиллерию вообще проблематично будет увезти с этих позиций.
Илья пристально посмотрел на товарища — неужели тот ошибся в своих планах?
Вервольф и сам видел этот недостаток позиции ещё при проработке плана обороны. И он, сколько ни думал, нашел только один вариант...
— А мы не будем увозить артиллерию из фортов, Роман Исидорович!
Кондратенко удивленно посмотрел на советника. Но тот невозмутимо продолжил:
— Я предлагаю расположить на этих укреплениях старые китайские пушки, причем выбрать наиболее изношенные и те, к которым у нас в крепости наименьший боезапас. Расстрелять по японцам все имеющиеся снаряды, а затем отойти из форта на высоте 35, только не по открытой местности к Циньчжоу и Наньшаню, а в другую сторону — к берегу залива и береговому форту. Во-первых, там на склонах есть пара оврагов, и, используя эти складки местности, можно избежать значительных потерь, а, во-вторых, эта ложбина находится как раз напротив позиций наших легких кораблей. Их артиллерия надежно прикроет отход наших частей. На береговом форте продержаться можно будет дольше, а при отходе, опять же, корабли обеспечат и прикрытие, и эвакуацию гарнизона.
— И, всё же, отход будет делом довольно рискованным, — Кондратенко пригладил свою аккуратную бороду, — Хотя, с другой стороны, соблазн задержать противника на подступах и нанести ему дополнительные потери — весомый аргумент, чтобы рискнуть.
— Я бы предложил использовать в данном деле охотников-добровольцев, которые изначально будут знать, на какой риск им придется идти. И командира им подыскать соответствующего.
— Ну уж за этим дело не станет! Слава Богу, в Русской армии достаточно храбрых офицеров!
— Да тут, Роман Исидорович, одной храбрости, думаю, маловато будет. Нужен инициативный офицер, способный иногда действовать нешаблонно и не боящийся ответственности за это, если он считает такое действие правильным в данной ситуации.
— То есть Вы хотите сказать, что уже присмотрели кого-то из моих людей на эту роль? — Кондратенко пристально посмотрел в глаза Вервольфу, слегка улыбнувшись.
'А Роман Исидорович, на самом-то деле, не так прост, как кажется на первый взгляд. Несмотря на не шибко богатый опыт командования подразделений, людей 'читает' хорошо!', — пронеслось в голове советника, — 'Что ж! Тем лучше для нашего общего дела!'.
— Да, Вы совершенно правы. Есть у меня на примете один такой офицер. Поручик Владимир Георгиевич Карселадзе. Если не ошибаюсь, он в данный момент прикомандирован к 25-му Восточно-Сибирскому стрелковому полку.
— Ну что ж! Раз Вы так в нём уверены, то пусть так и будет.
— Замечательно! Поскольку на этом вопрос с гарнизоном наших передовых опорных пунктов, в первом приближении, можно считать решенным, то осталось обсудить только инженерное оборудование этих позиций. Посему предлагаю завтра на месте наметить детальный план действий. Заодно предлагаю посетить и китайские береговые батареи Талиенвана.
— Вы и их планируете использовать для обороны, господин советник?
— При наличии достаточного количества орудий — в обязательном порядке. Они имеют весьма выгодное расположение — установив на них дальнобойные морские орудия, мы не только перекрываем секторами обстрела практически весь Талиенванский залив, но и можем дотянуться до южных и восточных подступов к Наньшаню, — карандаш советника уткнулся в красный сектор, перекрывавший добрую часть перешейка, — Посему предлагаю: установить на восточном форте дальнобойную батарею с обеспечением кругового обстрела из орудий, а два других форта использовать, как укрепленные казармы резервов и склады боеприпасов и продовольствия.
— Весьма интересное предложение! — задумчиво произнес Кондратенко, и, повернувшись к Белому, спросил — Что скажете, Василий Федорович?
Начальник Квантунской крепостной артиллерии, пригладив рукой короткую, с уже изрядной сединой, бороду, изрек:
— В принципе, позиция действительно хороша и держит под обстрелом как часть перешейка, так и большую часть залива. Конечно, в открытое море с неё не достать, но вот ближние подходы к Дальнему и правый фланг перешейка она прикроет надежно. Поэтому высказываюсь однозначно за! На время строительства новых батарей у Дальнего она прикроет этот порт, а позже — будет дополнительной поддержкой нашему сухопутному фронту.
— Значит — решено! — подытожил Кондратенко, — Завтра выдвигаемся в Талиенван на старые китайские форты и на месте намечаем план работ. Времени у нас мало, откладывать вопрос в долгий ящик не будем.
— Тогда осталась нерешенной только одна проблема, — забросил ещё одну 'удочку' советник
— И какая же, позвольте полюбопытствовать?
— Левый фланг позиции.
— Но оборона левого фланга нами уже серьезно усилена, — заметил Григоренко.
— Серьёзно, не спорю, Аполлон Аполлонович! — Вервольф про себя в очередной раз улыбнулся чудному сочетанию славянской фамилии и греческих мифическо-божественных имени и отчества начальника Порт-Артурских инженеров. Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что в Артуре был ещё один Аполлон. И, что характерно, тоже Аполлонович. Но виду, естественно, советник старался не подавать, и потому продолжал и далее вполне серьезно, — Но всё же, не смотря на все меры, предпринятые для усиления позиций, левый фланг является самым слабым звеном в обороне перешейка. Сейчас постараюсь максимально полно аргументировать свою точку зрения. Итак, как Вы все знаете, после вероломного нападения противника и выхода из строя сразу трех кораблей первого ранга и потери четвертого в Чемульпо, наша эскадра утратила инициативы в войне на море. Сейчас положение постепенно начинает исправляться, но 'Ретвизан' и 'Цесаревич' в строй вернутся ещё не скоро, так что в ближайшие месяцы японцы будут иметь преимущество на море. Значит, мы не можем полностью контролировать воды залива Циньчжоу, а ведь именно в него упирается линия обороны на нашем левом фланге. Таким образом, все наши укрепления на этом крыле обороны окажутся под огнем не только полевой артиллерии японцев, но и корабельных пушек их канонерок. А это, для справки, орудия калибром от 120 до 260 миллиметров. Под их 'чемоданами' не то, что полевые укрепления, долговременные форты долго не выстоят! Это первый фактор, играющий на руку японцам на левом фланге. Второй — это малая глубина прибрежной полосы залива — при отливе дно обнажается на несколько сот метров, что позволяет врагу обойти наши укрепления по полосе обнажившегося дна и мелководья вброд и ударить нам во фланг. Но сделать это они смогут лишь после того, как орудия канонерок подавят наши позиции на левом фланге. Следовательно, основной проблемой левого фланга является именно возможность его обработки корабельной артиллерией. И именно устранение этой проблемы является для нас с Вами, господа, залогом успешной обороны всей позиции на перешейке. Поэтому для нас с Вами просто жизненно необходимо предпринять все меры к скорейшей постройке на левом фланге Тафашинских высот замаскированной береговой батареи, которая станет неприятным сюрпризом для японских морячков, а также заминировать сам залив там, где это позволяет глубина. Ну и, само собой, инженерные заграждения в полосе прилива...
Ещё с полчаса они дружно обсуждали, как затруднить обход левого фланга по мелководью, причем Гарик вновь продемонстрировал свои замечательные качества сапёра (которые тоже 'бывшими не бывают'). Потом, в общих чертах, набросали основные принципы управления артиллерийским огнем и взаимодействия между пехотой и артиллеристами. Василий Федорович пообещал продумать всё в мелочах и через два-три дня предоставить свои труды на всеобщее рассмотрение. Как и окончательное расположение позиций для ещё только строящихся железнодорожных батарей. В конце концов, общим собранием к исполнению был принят план обороны, составленный из двух, лежавших сейчас на столе перед Кондратенко, карт — его собственной и Вервольфа.
Несмотря на давящую усталость — всё-таки уже двое суток без сна, советник был доволен. В основных чертах план был очень хорош. Кое-где — так даже излишен, но... На войне не бывает слишком много убитых врагов. Остались, конечно, не проработанными некоторые второстепенные вопросы, но основной скелет обороны намечен, а мясом он уже обрастет во время подготовки позиции. 'Мелочи отшлифуем по мере реализации' — подумал он про себя.
Илья, судя по блеску глаз и легкой улыбке, тоже остался доволен. На том и попрощались. Правда, перед этим условились о завтрашней поездке к фортам Талиенваня. И, уже пожимая на прощанье руку Кондратенко, советник попросил Романа Исидоровича взять с собой завтра и поручика Карселадзе. Пусть сразу готовится к тому, что его ждет. Генерал улыбнулся в усы и ответил, что поручик всенепременно поедет завтра вместе с ними.
На обратном пути, трясясь в коляске по освещенным мутным светом электрических фонарей улицам Артура, Илья вдруг спросил:
— Серег, я так понимаю, этого самого поручика, как его там?...
— Карселадзе?
— Да-да! Карселадзе. Так вот, этого самого Карселадзе ты ведь не случайно решил поставить командовать форпостами нашей обороны? Колись, что за фрукт?
— Если официально — то Владимир Георгиевич Карселадзе — герой Андижанской резни..., — увидев взгляд адмирале, Вервольф поспешил уточнить — Был такой эпизод — подавление восстания в Туркестане. Повстанцы, убив часового, напали на спящий гарнизон, успели вырезать пару десятков солдат, многих ранили, но остальные дали достойный отпор, рассеяв нападавших и даже захватив их знамя.
— А неофициально?
— А неофициально — это человек, который не побоялся публично и открыто назвать Стесселя и иже с ним выскочками и бездарностями.
— Вот как? И что было дальше?
— А во что было дальше, я расскажу тебе уже в салоне 'Петропавловска' — улыбнулся Вервольф, — За стаканчиком горячего чаю. Тем более — уже подъезжаем.
Пред ними действительно уже вырастала из вечерней мглы темная громада флагманского броненосца.
Сидя за столом, Вервольф тихонько потягивал горячий нектар превосходного чая, с удовольствием ощущая тепло, разливавшееся от янтарного напитка по всему телу.
— Ну, давай, не тяни! Рассказывай! — Илья сел напротив, рядышком расположились Гарик и Капер.
— Так вот — эта история в прошлом нашего мира началась с того, что один не в меру пафосный и сверхпатриотичный товарищ, который, к тому же, царский генерал, безмерный восхвалитель дома Романовых, монархист до мозга костей и кончиков всех немногих волос на своей лысеющей голове...
— Одним словом, кадр ещё тот, — вставил Гарик.
— Да-да, Игорь, ты совершенно прав! Вот только фамилию его я запамятовал, ну да не суть важно. Так вот, этот крендель и ещё один такой же 'победоносец', уж точно не помню кто, так вот, присылают в Артур открытые телеграммы, в которых сравнивают местное военное руководство, то бишь наших разлюбезнейших Анатоле и Старка угадай с кем? С Нахимовым и Суворовым! И выражают полную уверенность, что эти два великих военачальника в пух и прах разнесут японскую армию и порвут флот Того, как тузик грелку.
— Придурки... — протяжно пробасил Капер
— Ну, мы то, Володя, знаем, чем закончилось это их командование в нашей истории! Тут-то этого ещё не знают! Но! Вот тут то и начинается самое интересное. Когда наш поручик прочитал эти телеграммы, то пошел на телеграф и ответил одному и второму... Хорошо так ответил... Душевно... Точное дословное содержание не помню, но то, что открыто называл местное начальство бездарями и выскочками, которым до Нахимова с Суворовым, как до Киева раком — то это точно. За что и был отдан Стесселем под суд, получил то ли арест, то ли гауптвахту, не помню. Потом отправили его из Артура, от греха и Анатоле подальше в распоряжение Куропаткина, где он храбро сражался с японцами. Вот такие пирожки с котятами...
— А молодец поручик! — произнес Илья
— Представляю лица этих самых восхвалителей, когда они получили его телеграммы! — Улыбнулся Гарик.
— А вот это Вы, батенька, зря представляете! — отхлебнув очередной глоток чая, произнес Вервольф.
— Это ещё почему?
— Потому как телеграммы никуда не отправили, Игорь, — Сергей вздохнул, — Телеграфист просто сдрейфил посылать подобное, и вместо этого доложил о тексте телеграмм своему начальству, а то — своему, а уж то — Стесселю.
— Блин!!! Такой облом! — не выдержал Капер, — А как было бы здорово, если бы эти 'писятели', — это слово он произнес именно так, с ударением на первом слоге — получили бы ответ поручика!
— Ну, ежели кто из Вас хочет написать свой вариант 'Письма запорожцев турецкому султану' или 'Наш ответ Чемберлену' — то может завтра просмотреть телеграммы за последнюю неделю — может они и успели прийти до устранения Анатоле и Старка от командования... Потому как, ежели нет — то уже, наверное, и не будет...
— Предлагаю не тратить силы на подобную ерунду — у нас и так мало времени, а работ и забот с каждым днем всё больше. — Попытался направить разговор в нужное русло Илья, — А вот выбор твой, Серег, насчет командира гарнизона наших форпостов правого фланга целиком и полностью поддерживаю — если этот, здешний Карселадзе действительно такой же, как и тот, 'наш' поручик — то это именно тот человек, что нам нужен для такого дела.
— Ну, это мы уже завтра и узнаем. — Вервольф допил последние несколько глотков чая, — А сейчас, если вы не возражаете, адмирале, — я пойду немного посплю, а то что-то разморило совсем.
— Да-да, конечно! Спокойной ночи! А мы тут с парнями ещё пообсуждаем кое-какие мелочи.
— Ну, тогда до завтра! — Вервольф поднялся из-за стола и направился к выходу. Уже в дверях он остановился и, обернувшись, тихо произнес — Чуть не забыл! Хочу ещё раз напомнить вам, что двадцать шестого, а может, и раньше, если распогодится, Того придет обстреливать Артур. Обязательно придет. Я на пару дней уеду на Талиенвань и в Дальний, так Вы уж тут, пожалуйста, подготовьтесь к встрече дорогих гостей. А потом уж и я приеду — подсоблю в подготовке.
— Хорошо, Серег, не переживай, всё сделаем! Иди спать — и так уже двое суток на ногах!
— Будет исполнено! — и улыбнувшись, Вервольф исчез в дверях...
Глава 10. Старые камни.
22 февраля 1904 года.
Порт-Артур. Железнодорожный вокзал.
— Ваше превосходительство! Поручик Карселадзе, прибыл по Вашему приказанию! — высокий красавец-грузин вытянулся в струну перед генерал-майором Кондратенко.
— Вольно, поручик! — отдав честь, произнёс Роман Исидорович, — Присоединяйтесь к господам офицерам из моего штаба, нам сегодня предстоит совершить одно весьма любопытное путешествие.
