Соблюдая строжайшую светомаскировку и радиомолчание, отряд всё ближе подходил к своей цели. Вервольф ещё раз вышел на мостик, чтобы лично убедиться в светомаскировке и в исправности специальных длинных бленд, надетых на сигнальные фонари Ратьера — это простое устройство значительно уменьшало угол видимости и без того узкого луча и позволяло передавать светом сигнал лишь строго в направлении адресата, что сводило риск обнаружения отряда к минимуму. Без десяти минут четыре корабли повернули влево на девяносто градусов, ещё через десять минут манёвр повторился. Маленький отряд вышел в точку начала минной постановки. Теперь всё зависело только от 'Амура'. Моргнул кодовый световой сигнал с мостика 'Баяна' по направлению минному транспорту и крейсерам, и отряд начал уменьшать скорость. Вскоре с 'Амура' так же коротко мигнул несколько раз сигнальный фонарь — значит, первая рогатая красавица по команде минного офицера покатилась по монорельсу и грузно плюхнулась в холодные волны за кормой заградителя. Но отсюда, с мостика 'Баяна' этого совершенно не было видно. Лишь темный силуэт минного транспорта, идущий в кильватер крейсеру. Дважды справа по борту где-то далеко в темноте смутно мигал незнакомый огонек, заставив всех на мостике 'Баяна' здорово понервничать, но более ничего не произошло, и меньше, чем через час, закончив ставить обе минных банки, отряд, увеличив скорость до пятнадцати узлов, устремился к Артуру... До внешнего рейда оставалось чуть более шести часов хода.
Без четверти шесть небо на востоке начало сереть. Отряд по-прежнему шел на северо-запад, каждые четыре минуты приближаясь на милю к родной гавани. Вервольф стоял на правом крыле мостика 'Баяна', глядя на становящийся всё более светлым восточный горизонт, на корабли отряда, очертания которых всё явственнее вырисовывались на фоне серого неба и такого же свинцового моря, на полосы темного угольного дыма, несомого на юг ветром, летящим с далеких и пока ещё не видимых гор Квантуна...По большому счету, их отряду сейчас особо и нечего было опасаться-то. Ведь броненосные крейсера Камимуры, насколько помнил Вервольф, сейчас должны были быть где-то на подходе к Владивостоку, а в составе сил Того из быстроходных крейсеров были только две собачки — 'Читосе' и 'Такасаго'. Две других должны были быть у Владивостока вместе с 'асамоидами' Камимуры. Но... Так было в 'их' истории, а как на самом деле будет здесь? Ведь в той, знакомой всем попаданцам истории и Степан Осипович не умер в 1903г, а погиб в последний день ещё не наступившего марта этого вот самого 1904 года вместе с флагманским 'Петропавловском'... В общем, было о чем задуматься.
В шесть двадцать стало совсем светло — значит, где-то там, далеко на востоке, за серой пеленой низких облаков невидимое отсюда солнце вынырнуло из-за горизонта. Ещё час прошел в спокойном философском созерцании однообразного морского пейзажа в серых тонах, единственным украшением которого был отряд кораблей, уверенно режущих темные волны четырьмя форштевнями. До Артура оставалось примерно шестьдесят миль — четыре часа хорошего хода.
— Дым справа по борту! — крик сигнальщика нарушил монотонный шум волн и тихий напев ветра в снастях.
Десятки глаз на мостике 'Баяна' впились в серую мглу. Вервольф тут же прильнул к холодным окулярам своего великолепного 'Цейсса'. Через несколько секунд он обернулся к стоящим тут же Рейценштейну и Вирену, тоже жадно вглядывающихся сквозь линзы биноклей в далекий северо-восточный горизонт.
— Эх, ошибся Ваш сигнальщик, Роберт Николаевич! Не дым там. Дымы...
— Да, Вы правы. Три корабля, а то и все четыре...
— Влево на три румба! — коротко скомандовал Рейценштейн и через несколько секунд по фалам фок-мачты уже ползли вверх сигналы к повороту кораблям отряда. Исполнитеный! И нос 'Баяна' покатился влево. Через минуту они шли новым курсом, пытаясь отойти подальше от незнакомых кораблей и выравнивая на ходу строй. Да, ещё учиться и учиться нам слаженному маневрированию! Сколько уйдет на это времени — оставалось только догадываться. А вот в том, под каким флагом шли незнакомцы, можно было не сомневаться — группами в этих водах ранним утром могли ходить сейчас лишь корабли флота Микадо.
После поворота дым из низких труб 'Новика', несомый холодным северным ветром, иногда скрывал от глаз тех, кто был на 'Баяне', размытые полоски дыма на горизонте. Примерно через четверть часа стало ясно — маневр уклонения оказался напрасным — их заметили раньше, чем корабли отряда начали отход на юг. Низкие силуэты четырех истребителей уже смутно определялись в серой мгле под грязными мазками дымных следов. А чуть восточнее показались ещё, как минимум, две более крупные дымные шапки — не иначе оставшиеся 'собачки Того'. По крайней мере — далёкие и пока размытые силуэты напоминали именно их. Русский отряд к тому времени вновь повернул на прежний курс, начав перестроение на ходу — 'Амур' под прикрытием 'Новика' выходил в голову колонны, за ними, чуть отстав, шли 'Диана' и 'Баян'. Флагманский крейсер занял почетное — ближнее к противнику — место в походном ордере.
Теперь, когда дым не мешал осматривать горизонт, Вервольф уже ясно видел приближающиеся четырехтрубные силуэты японских истребителей. Чуть восточнее их и пока что дальше к горизонту на пересечку курсу русских кораблей шли два стремительных серых двухтрубных силуэта — 'Читосе' и уже знакомый по минной постановке 17 февраля 'Такасаго'. Русский отряд уходил к Артуру со скоростью 18 узлов — всё, на что был способен 'Амур'. 'Собачки', развивавшие на спокойной воде 22 узла, теперь, даже на таком небольшом волнении, уже с трудом выдавали чуть больше 20 узлов. Вервольф прикинул в уме скорость обоих отрядов, их курсы и расстояния между ними. Для перехвата японским крейсерам понадобится почти час — к тому времени мы уже выйдем на траверз Дальнего, и времени у них останется часа полтора, ну два, от силы. Учитывая огневой перевес русского отряда у японцев не было никаких шансов на успех. Даже при скоординированной атаке крейсеров и миноносцев. С другой стороны, вызывал беспокойство сам факт того, что, видя явное наличие 'Баяна' в русском отряде (а других четырехтрубников в эскадре Модуса просто не было, так что с опознанием у японцев проблем быть не могло), 'собачки' продолжали идти на сближение. Пытаются загнать добычу на главные силы Того? Или всё же далеко не все 'асамоиды' в этой вариации истории ушли обстреливать Владивосток?
В очередной раз раздумья Вервольфа были прерваны криком сигнальщика:
— Дымы справа по курсу!
Советник вновь вскинул к глазам окуляры своего бинокля. Через минуту он повернулся к Вирену и Рейценштейну и стоявшим рядом трем офицерам 'Баяна'.
— Три истребителя, господа. Два двухтрубных и один четырехтрубник. Идут нам навстречу.
— Думаете, дежурный отряд наших истребителей, подмога нам из Артура?
— Вряд ли, Николай Карлович! Наши не ходят тройками, да и не послал бы Илья Сергеевич в море отряд разнотипных кораблей. К тому же наши двухтрубные дестроеры германской постройки имеют полубак, а эти имеют уж очень низкий силуэт, скорее всего — гладкопалубные, насколько можно разобрать на таком расстоянии. Думаю, что это японский отряд истребителей возвращается после ночного 'дежурства' у Артура...
— И как же мы их раньше не заметили-то? — ни к кому конкретно не обращаясь, проговорил Вирен.
— Так они почти не дымят. Видно — уголь хороший и кочегары опытные. Вот и подкрались. А мы — проморгали. Чего уж теперь?!
Теперь пазл сложился — нет никаких 'асамоидов' впереди. Дева просто пытался вывести русский отряд на свои истребители так, чтобы организовать одновременную атаку на него с двух сторон. Черта лысого!
Вервольф повернулся к Вирену:
— Роберт Николаевич, сдается мне, что пора прекратить безнаказанную болтовню японцев по беспроволочному телеграфу. Перебивайте их искрой. Наглухо!
— Есть, Ваше превосходительство!
Советник повернулся в сторону японцев и, с недобрым прищуром взглянул сквозь линзы бинокля на корабли Девы.
— Посмотрим, что ты теперь там накоординируешь, Дева-сан! — тихо процедил Сергей сквозь зубы. И уже во всю в мыслях ругал сам себя — ну почему не догадался раньше заглушить японский телеграф к чёртовой бабушке?! А ещё, блин, 'адмирал'! С большими черными орлами на больших золотых погонах. Курам на смех! Тьфу!
— Отражение минной атаки! — понеслось над мостиком, вторясь по кораблю топотом матросских ног, несущих своих хозяев к местам по боевому расписанию у малокалиберных орудий.
По команде Рейцентейна русские корабли ещё довернули влево — теперь японцам не удастся пересечь их курс и обойти с левого борта — придется атаковать только с правого борта, причем раздельными группами и в разные промежутки времени... И, хоть корабли идущего от Артура отряда миноносцев всё ещё могли выйти в атаку под довольно острым углом с носа, но... Станут ли? Хотя, что там говаривали здешние морские теоретики нынешнего времени о тактике миноносцев? 'Миноносец должен быть кораблём, выдерживающим шторм, поскольку выгоднее атаковать корабли врага на волнении, когда качка мешает вражеским артиллеристам вести прицельный огонь'. Так, кажется? Ну, или что-то очень близкое к этому...
— Вот сейчас и проверим вашу теорию... — пробормотал Вервольф, глядя на несущиеся с правого крамбола миноносцы.
Капитан второго ранга Цучия, командир Третьего отряда истребителей, стоял на обледеневшем за время ночного патрулирования у берегов Порт-Артура мостике 'Усугумо' рядом с его командиром — капитан-лейтенентом Ояма. Сказать, что он был расстроен и зол — значит, ничего не сказать. Его самурайский дух был глубоко оскорблен и посрамлен этими вот самыми четырьмя кораблями северных варваров, что шли сейчас ему навстречу с юго-восточной стороны горизонта.
Ведь вырвались они из гавани Артура совершенно незамеченными именно во время его патрулирования. И ночная метель была лишь слабым оправданием для самолюбия потомка древнего самурайского рода. 'Усугумо', двухтрубный истребитель, построенный на английской верфи Торникрофта, довернул на русский отряд и увеличил скорость, выводя свою небольшую волчью стаю в атаку.
В отличие от остальных отрядов истребителей Первой эскадры флота Микадо, в Третьем отряде было всего три корабля — еще один торникрофтовский истребитель 'Синономе' и четырехтрубник 'Сазанами' — детище верфи Ярроу. Вот его истребители третьего отряда увеличили ход до полного, выбрасывая теперь из труб густые клубы дыма, а иногда и языки пламени. Корабли развили двадцать семь узлов — на большее при таком волнении они были уже не способны. Брызги от рассекаемых острым форштевнем волн порой долетали до мостика 'Усугумо', но Цучия, казалось, их сейчас просто не замечал. Всё его внимание было приковано сейчас к атакуемым целям. Но русские, судя по всему, не собирались просто ждать, когда он и заходящий в атаку с севера первый отряд истребителей капитана Асайя выведут свои корабли для синхронной атаки с двух сторон. Отряд под бело-голубыми Андреевскими флагами уже отвернул влево, заставляя Цучию или атаковать русских, идя прямо на ощетинившиеся орудиями борта крейсеров, или вообще отказаться от атаки и уйти в сторону догоняющих теперь русских с кормы истребителей Асайи и крейсеров Дева. И, хотя благоразумие подсказывало избрать второй вариант, но ущемленное самурайское самолюбие настоятельно требовало первого. И он рискнул, избрав для атаки два головных корабля русских...
Эссен, казалось, только этого и ждал от японцев — увеличив скорость, он вышел вперед и правее 'Амура', преградив дорогу трем несущимся на русский отряд истребителям. Они стремительно приближались с северо-запада, распахивая надвое волны своими острыми форштевнями, и тогда их носовая часть скрывалась в облаке холодных брызг практически до самого мостика. Каждую минуту расстояние до истребителей сокращалось на шесть кабельтовых.
Вервольф, глядя на них с мостика 'Баяна', несмотря на напряжение, охватившее всех в завязке боя, был вынужден признать, что это было красиво. Да, это было красиво, черт побери! Всё же права старая английская пословица, утверждающая, что в мире нет ничего красивее танцующей женщины, скачущей лошади и корабля, идущего полным ходом... В этот момент 'Новик' начал пристрелку по атакующим кораблям Цучии. Через две минуты заговорили шестидюймовки 'Дианы'. Разрывы снарядов ложились всё ближе к японским кораблям. Но японец даже не подумал отворачивать — его отряд несся сквозь лес поднятых русскими снарядами фонтанов воды. 'Баян' подключился к стрельбе через три минуты после 'Дианы' — сначала две его шестидюймовки правого борта последовательно послали свои сорокакилограммовые гостинцы японскому кавторангу. А потом носовая башня чуть не оглушила стоящих на открытом мостике громом своей восьмидюймовки.
Сегментный снаряд мутным серым облаком разорвался прямо по курсу идущего крайним правым 'Сазанами', усеяв море десятками фонтанчиков. Истребитель круто рванул вправо, начав описывать циркуляцию. К грому оркестра крупнокалиберных орудий крейсеров добавилось отрывистое стаккато 75-миллиметровок... Получив попадание между труб, отвернул влево 'Синономе', но идущий в центре 'Усугумо' упорно несся вперед меж столбами воды, сквозь гром разрывов снарядов, вой осколков и стоны раненных. Флагман третьего отряда истребителей начал поворот влево, чтобы с предельной дистанции выпустить мины из развернутых на правый борт аппаратов в низкий трехтрубный силуэт ближайшего русского крейсера. Цучия вынужден был производить атаку с максимальной дистанции — подойти ближе означало верную смерть. Расчет носового орудия пытался попасть по русскому крейсеру, что на подобном ходу и волнении было практически невозможно, но капитан второго ранга не стал их останавливать. Что-то, противно воя, пронеслось мимо него, и тут же, не издав ни звука, рулевой, как подкошенный, рухнул на палубу с пробитой головой, а Ояма схватился за плечо. Конечно, им сейчас нужно было бы находиться в боевой рубке под основанием носового орудия, но из-за брызг на полном ходу и полного отсутствия видимости в таких условиях оттуда абсолютно невозможно было управлять кораблем. Цучия бросился к оставшемуся без контроля штурвалу, но тут у носового орудия что-то ослепительно вспыхнуло, и какая-то неведомая сила оторвала его от палубы и швырнула в установленные для противоосколочной защиты мостика койки. И всё вокруг погрузилось во тьму...
С мостика 'Баяна' Вервольф видел, как длинные сигары мин Уайтхеда выскользнули из торпедных труб 'Усугумо'. Одна из них пошла по направлению к 'Новику', оставляя на поверхности волн характерный пузырчатый след, а вторая, очевидно поврежденная осколком ещё в аппарате, начала описывать циркуляцию вправо, но скоро затонула. И тут в носовое орудие 'Усугумо' попал снаряд с 'Новика', разметав в стороны тела артиллеристов из его расчета. Очевидно, после этого попадания корабль потерял управление, начав описывать крутую циркуляцию влево. Впрочем, это спасло его от ещё больших неприятностей — прямо по прежнему его курсу выросли два водяных столба, и, иди истребитель прямо, не миновать бы ему попаданий из шестидюймовок 'Дианы'...
