— И этот мичман сказал, что он с 'Петропавловска', что действует по приказу адмирала и что всем мирным жителям нужно как можно скорее уйти в укрытие — погреб или подвал. Мы только-только вышли из комнаты, где пили чай, а тут ка-а-к !... При этих словах по щекам мадам вновь побежали слёзы.
— Так говорите, офицер был с 'Петропавловска'?
— Да, Ваше превосходительство! — ответил барон, прижав к себе плачущую жену, — И на бескозырках матросов, что обходили соседние дома, тоже было написано 'Петропавловск'.
'Теперь понятно! Илья послал группу моряков, и может быть, даже не одну, чтобы предупредить гражданских и уменьшить жертвы среди мирного населения Артура! Молодчага!'
— Так это не меня Вам нужно благодарить, сударыня! Я ведь — не единственный адмирал тут, в Артуре! Это Илья Сергеевич послал офицеров и матросов оповестить жителей и направить их в укрытия. Так что это — всецело его заслуга, а никак не моя!
— Всё равно спасибо Вам! И всем морякам — спасибо! Храни Вас Бог! — не унималась баронесса, зажав в тонких пальчиках кружевной платок и размазывая по щекам слезы вперемешку с пылью.
И тут Сергей обратил внимание на то, что должен был заметить ещё при первом взгляде на группу барона Франка — не хватает одной действующей особы. Потому как по канону реветь и утирать слёзы кружевами сейчас должны были две 'мадамы', раз уж им посчастливилось уцелеть. А если точнее — то одна мадам и одна мадемуазель. Где ж Валевич подевалась-то, а? Да и про мичмана узнать нужно подробнее, потому как кроме самого советника, да стоящего рядом с казаками Мякишева более никого в морской форме рядом, не наблюдается.
— И Вам спасибо за добрые слова! А где сам мичман?
Тут по щекам мадам вновь потекли ручейки:
— Так его ж тем самым взрывом ранило! Моряки его в госпиталь отправили! — Сильно зацепило?
— Да вроде бы — не очень — осколок в плечо. — ответил Сидорский, — Его тут же перевязали и в госпиталь направили. Мадемуазель Валевич вызвалась его сопровождать.
— Вот как? Не побоялась обстрела?
— Может, конечно, и боялась. Но заявила, что должна удостоверится, что с нашим спасителем всё будет благополучно — только мы её и видели!
Вольф улыбнулся:
— Что ж, раз у нашего героя появился персональный ангел-хранитель, то я уверен, что всё будет благополучно!
Сидорский и Франк сдержано улыбнулись в ответ.
Краем глаза советник видел, как Ножин что-то быстро пишет в блокноте. Очевидно — набросок материала в очередной номер газеты... Ладно, пора прощаться с несостоявшимися покойниками — от самой этой мысли по спине Вольфа пробежал холодок...
— Японец в ответ тоже получил по заслугам, так что в ближайшие дни вряд ли вернется, но на будущее — очень прошу Вас — при первых признаках бомбардировки города — укрываться в убежищах.
— Да-да! Конечно, Ваше превосходительство!
-Ну, тогда покорнейше прошу меня простить, но вынужден покинуть Ваше общество! Служба-с! — и советник, коротко поклонившись, направился мимо Ножина к группе всадников.
— Евгений Константинович! Позвольте Вас на минутку!
— Да, Ваше превосходительство!
— Я видел, Вы пометки в своей записной книжке делали. Репортаж готовите?
— Конечно. Сегодня ведь было столько событий!
— Это правильно. Единственная просьба — то, что касается наших потерь и вообще — действий крепости и эскадры — покажите сначала мне, добро?
— Но... Ведь цензура и так проверяет каждый номер газеты, каждую статью. Причем дважды — сначала — армейская, потом — флотская.
— Вот потому и прошу Вас показать материалы по сегодняшнему дню мне. До цензуры или после неё, но с пометками, что вычеркнуто. Возможно часть того, что Вам зарубит цензура, я разрешу к печати. Потому как господа цензоры иногда слишком сильно перегибают палку. А наш Артур, да и вся страна, должны знать имена своих героев.
Глаза Ножина аж засветились за круглыми линзами очков.
— Хорошо, Ваше превосходительство! Непременно покажу!
— Ну, вот и славно! Но — услуга за услугу, Евгений Константинович!
— Я весь — внимание.
— Мне нужно, чтобы Вы сделали серию хороших снимков разрушений гражданских зданий в Порт-Артуре. Именно гражданских. И подготовили репортаж на тему варварства японцев, обстреливающих мирные объекты и убивающих нонкомбатантов. Нужно поддержать ту волну негодования в прессе, что поднялась после обстрела Владивостока. Как выполните это — я Вам хочу поручить ещё одно интересное задание. Но — потом. Договорились?
— Договорились, Ваше превосходительство. Я и сам собирался сделать такой репортаж!
— Ну, тогда, значит, наши интересы сходятся! — советник улыбнулся, — Не стану Вас более задерживать — у Вас своей работы много, у меня дел сейчас тоже будет, хоть отбавляй. А день уже идет к закату. Так что давайте-ка каждый займемся тем, чем должно! Засим, позвольте пожать Вашу руку. И — жду от Вас скорейшего предоставления материалов!
Простившись с корреспондентом, Вольф вскочил в седло и небольшая группа всадников под перестук копыт направилась вниз по улице — туда, где находился порт...
— Как там наш мичман? — встревоженно спросил едущий рядом Мякишев.
— Судя по рассказам — ранен не сильно тяжело. Кстати, я так пока и не узнал, кто именно.
— Дай-то Бог, чтобы всё обошлось...
— Думаю, обойдется. Но, похоже, что всё равно пропал наш молодой товарищ... — с напускной серьезностью проговорил Вольф.
— Это почему? — в голосе Мякишева звучала неподдельная тревога.
— Да потому, что забота юной девицы, которая благодарна за спасение своей жизни — это страшная штука. А ежели девица ещё и хороша собой — то всё! Пропал моряк! — и Вольф с удовольствием наблюдал, как флагарт эскадры широко, совсем по-мальчишески, улыбнулся...
Когда, наконец, всадники добрались до стенки Восточного бассейна, первое, что бросилось в глаза Сергею, был совершенно опустевший внутренний рейд. Ни одного крупного корабля из тех, что были на ходу. Лишь 'Цесаревич' у стенки, 'Паллада' в доке и 'Ретвизан', снявшийся с бочки и уткнувшийся носом в берег. Даже отсюда был заметен сильный дифферент на нос — форштевень почти полностью скрылся в воде, небольшие волны, гулявшие по гавани Артура, почти доставали до лееров на баке многострадального броненосца. Очевидно, кессону, прикрывавшему зияющую минную пробоину в борту броненосца, всё же здорово досталось от японского снаряда. Из пожарных рукавов, свисавших с палубы за борт, нескончаемым потоком лились струи откачиваемой из кессона и из носовых отсеков воды. Стоявший у борта 'Силач' тоже помогал в меру скромных возможностей своей помпы. На палубе суетились несколько десятков человек, среди которых Сергей заметил габаритную фигуру Володи Капера. И мог побиться об заклад, что рядом с Володей стоит никто иной, как Кутейников. Оба энергично жестикулировали, отдавая распоряжения снующим по палубе морякам и рабочим, стоя у носовой башни броненосца, которая была затянута парусиновым тентом — ведь её крыша и орудия были демонтированы ещё до ввода броненосца в гавань. И теперь эта стальная махина сиротливо глядела зачехленными глазницами опустевших амбразур на суету людей...
'Ну вот тебе, Володя, и повод заменить неудачный кессон, против которого ты так долго ворчал, нормальным' — улыбнулся Вольф. Его взгляд непроизвольно остановился на диковинном сооружении, стоящем прямо на стенке Восточного бассейна. Огромный, высотой с четырехэтажный дом, ящик из мощных деревянных брусьев, усиленных металлом. Причем, одна из длинных стенок ящика практически отсутствовала, а короткие торцевые стенки имели лекальные вырезы, повторяющие контур борта 'Ретвизана' в том месте, где они должны были прижаться к нему. Сейчас от 'ящика' раздавался непрерывный стук топоров, 'вжиканье' пил да голоса десятков рабочих. Ещё пара дней — и всё будет готово. Это и был тот самый, 'нормальный', кессон. Всё дело в том, что тот кессон, который позволил откачать-таки воду из носовых отсеков броненосца и втащить его в гавань с внешнего рейда, был слишком коротким, и не полностью охватывал зону повреждения в борту 'Ретвизана' — он перекрывал только пробоину, а места деформации наружной обшивки, там, где металл был вмят, погнут страшной силой подводной ударной волны от взрыва японской торпеды, не попадал в зону ремонта. В реальной истории эту проблему решили при помощи частичного восстановления обводов корабля деревом. Илья же на совещании по ремонту кораблей сразу решительно заявил, что 'деревянный броненосец' ему не нужен. Поэтому он готов подождать лишнюю неделю, но будущий флагман эскадры нужно отремонтировать как положено. Кутейников и Капер были только 'за', поэтому на следующий же день приступили к сооружению нового кессона, а водолазы целый день ныряли в ледяную воду у борта 'Ретвизана', определяя максимальные границы повреждений и снимая шаблоны с корпуса корабля.
— Всё же здорово, что не успели поставить новый кессон, — прозвучал голос Мякишева, — иначе японский снаряд разбил бы не старый, а новый, и пришлось бы всё начинать с начала.
— Да, Андрей Константинович! Как гласит народная мудрость — 'Нет худа без добра'?
— Совершенно верно! — улыбнулся Мякишев.
— Андрей Константинович, у меня к вам будет небольшая просьба!
— Слушаю Ваше превосходительство!
— Нужно подготовить данные по маневрированию японского флота сегодня, и по перекидной стрельбе. Желательно со схемами. Я думаю, на вечернем совещании у флагмана всё это очень пригодится.
— Есть! Если более не будет указаний, прошу разрешения отбыть в штаб для составления данного отчета.
— Добро, Андрей Константинович, поезжайте в штаб и подготовьте отчет. И, как только 'Петропавловск' вернется — передайте его Илье Сергеевичу!
— Есть! — и, отдав честь, флагманский артиллерист развернул свою лошадь в сторону штаба.
А Вольф тем временем направился в сторону доков и мастерских. Хотя, по правде сказать, если о мастерских можно было действительно говорить во множественном числе, то о артурских доках так говорить можно было лишь с некоторой натяжкой. Причем натяжка эта была очень приличной. Дело в том, что в Порт-Артуре в наличии было три дока и четвертый строился. Но реально, корабли принимать мог только один большой старый китайский док, удлиненный русскими за прошедшие с момента занятия Артура годы. По факту, док был довольно хорош, был способен вместить даже броненосец. Если бы не одно обстоятельство — входные ворота дока не позволяли ввести туда современные броненосцы — не хватало ширины. Нужно было полностью переделывать и входную часть дока, и изготавливать новый батопорт. Причем, насколько помнил Сергей, новый батопорт уже был даже заказан, но извечная русская неторопливость... В общем, ничего крупнее крейсера до сих пор в док войти не могло. Потому и стояла там сейчас 'Паллада', а не 'Цесаревич' или 'Ретвизан'. Потому и мучились ремонтники в тесноте и духоте кессонов при ремонте броненосцев. Правда, справедливости ради, нужно было отметить, что на противоположном берегу Восточного бассейна строился новый док, способный принимать большие корабли. Но там ещё даже котлован не был закончен, так что о вводе в действие нового дока в ближайшее время можно было и не мечтать.
Но, оставались ещё два малых дока. Один из них, находившийся в Минном городке на полуострове Тигровый, имел довольно оригинальную конструкцию. В своё время он позволял спускать на воду и поднимать на хранение в специальном эллинге-гараже крупные миноноски или небольшие миноносцы — китайцы при помощи немецких инженеров создали весьма хитроумную конструкцию из множества рельсовых путей, перекатных тележек, лебедок, полиспастов и прочего. Но сейчас, частично разукомплектованное, это чудо инженерной мысли находилось в совершенно неработоспособном состоянии. С одной стороны — миноносок, для которых создавалось это сооружение, в Артуре сейчас не было, с другой стороны — база минных сил осталась без своего дока. Не только для ремонта, но даже для очистки подводной части любого миноносца требовалось занимать главный и единственный док. И если в мирное время с этой ситуацией ещё можно было мириться, то в военное... В общем, действовать предстояло незамедлительно. И советники действовали. Вольф как раз прибыл к тому месту у южной стенки Восточного бассейна, где во всю кипела работа людского муравейника. Сотни китайцев торопливо сновали туда-сюда, вынося в корзинах и вывозя тачками глинистую землю, другие месили раствор и подавали его в котлован, где каменщики ровными рядами укладывали кирпичную облицовку — четвертый артурский док, который на планах порта так и назывался: 'докъ для миноносцевъ', удлинялся буквально на глазах. Вольф вспомнил, в каком состоянии он впервые увидел это сооружение сразу по приезду сюда — заваленное всяческим хламом, с работающим через раз насосным хозяйством, и, самое главное — недостаточной длины, чтобы нормально принимать и ремонтировать современные контрминоносцы. За что в тот же день Греве поимел неприятный разговор. Очевидно, беседа всё же подействовала, поскольку уже на следующий день в малом доке начались работы. Сначала, естественно, не очень быстро, но, после пары волшебных пинков под некоторые золотопогонные зады, а особенно после того, как китайцы поняли, что быстрое и качественное выполнение работ нормально оплачивается, стройка в буквальном смысле закипела.
Глядя на всё это, Сергей испытывал чувство радости и удовлетворения. Ещё пара недель, и малый док сможет принимать истребители эскадры на ремонт.
И первый кандидат для этого уже есть — Вольф вспомнил силуэт четырехтрубного миноносца, что стоял сейчас, приткнувшись к отмели Тигрового хвоста возле эллинга для сборки 'соколов'. Первый трофей этой войны. Истребитель 'Акацуки'... Корабль, начавший эту проклятую войну...
27 февраля 1904г.
Дальний.
Ночной шторм давно уже стих и сейчас о нём напоминала лишь зыбь, что всё ещё накатывала свои холодные валы на камни волноломов Дальнего. Во внутреннем бассейне, борт о борт, стояли шесть артурских 'соколов' — 'Сердитый', 'Сильный', 'Расторопный', 'Смелый', 'Решительный' и 'Разящий' — флагман второго отряда миноносцев под брейд-вымпелом капитана второго ранга Гинтера. Рядом, у соседнего причала стояли две канонерские лодки — 'Отважный' и 'Гремящий'. Их девятидюймовые орудия пока что были самым мощным прикрытием порта. И ситуация ещё в течение месяца вряд ли изменится — раньше конца марта береговые батареи на подступах к Дальнему в строй не войдут, несмотря на все старания китайских рабочих и русских солдат и инженеров.
Вольф с тоскою взглянул в ясное вечернее небо: 'Господи! Неужели нельзя было, если уж так не хотелось сооружать укрепления вокруг 'открытого порта Дальний', хотя бы подготовить позиции для быстрой установки орудий на случай войны?! Ну почему у нас всегда вот так — пока гром не грянет...?' Грустно вздохнув, он вновь опустил взгляд с ясных небес на грешную землю. Хотя, если точнее — на воду. Где у стенки стояли ещё два приземистых серо-зеленых однотрубных корабля. 'Всадник' и 'Гайдамак'. Минные крейсера. Тупиковая ветвь развития военного кораблестроения конца уже ушедшего, девятнадцатого века. Корабли, построенные вопреки элементарной логике и здравому смыслу. Являясь легкой модернизацией неудачного проекта минного крейсера фирмы 'Шихау', корабли устарели ещё в самый момент подписания контракта на их постройку верфью Крейтона из финского городка Або. В то время, как ведущие страны уже вовсю строили миноносцы и истребители со скоростью 28-30 узлов, русские упорно заказали корабли для противодействия им по старому, явно неудачному, проекту. Для того, чтобы понять всю абсурдность заказа этих кораблей достаточно было сравнить их основные характеристики со вступившим в строй всего через год истребителем 'Сокол' постройки англицкой верфи Ярроу, русские 'клоны' которого в количестве 6 штук сейчас ошвартовались в двух десятках метров от минных 'крейсеров'. И действительно — по скорости эта финская двадцатиузловая парочка не могла никак тягаться ни с 29-узловым 'Соколом', ни даже с русскими 'соколятами', которые были на два узла тихоходнее своего заморского оригинала. Минное вооружение — формально равное — по два пятнадцатидюймовых аппарата, но у минного крейсера только один из них был поворотным, второй же, намертво вмонтированный в корпус, мог выпускать смертоносную сигару только прямо по курсу. Это обрекало минный (т.е. 'торпедный') крейсер на торпедный 'залп' из всего одной торпеды...Ровно вдвое меньше, чем у 'Сокола'. Артиллерийское вооружение тоже отнюдь не соответствовало не только крейсеру, но даже эскадренному миноносцу — шесть 47-милиметровок и три ещё более 'мощных' 37-милиметровки. Курам на смех. Только шлюпки и катера гонять... По сравнению с таким 'крейсером' даже откровенно слабые 'соколы' казались мощными артиллерийскими кораблями — у них, по крайней мере, была хоть одна более-менее дальнобойная пушка Канэ калибром в 75мм. Даже машинная установка крейсеров — один винт, один вал, одна машина. Одно недоразумение. Любая серьезная неисправность или повреждение в бою — и всё, только шлюпками останется буксировать сей грозный корабль. Даже нормальной мореходности, несмотря на все перестройки полубака, получить так и не удалось. Так что вот такие вот 'крейсера' строили для русского флота вопреки всем доводам здравого смысла... Весело, правда? Особенно, когда вспомнишь о характеристиках их японских противников.
