— Господа, похоже, что нам достались билеты в первом ряду! — озвучил мысли Вервольфа стоящий рядом Вирен.
-Вы правы, Роберт Николаевич! У нас с Вами самые лучшие места!
Модус тем временем уже поднимался на кормовой мостик броненосца. Команда выстроена на юте. И вот забурлила вода под кормой у буксиров и маленькие кораблики натянули канаты. Вервольф глянул в низкое серое небо: 'Ну, Боже, помоги!'. И серо-зеленая громада броненосца медленно стала разворачиваться кормой ко входу в гавань. И тут с палубы 'Ретвизана' грянул гимн. Над серыми водами Артурского рейда вместе с дымом отчаянно чадящих буксиров летело 'Боже, царя храни...', подхваченное сотнями голосов, через несколько минут перешедшее в тысячеголосое 'Ур-р-а-а-а!', когда развернувшийся броненосец кормой вперед пошел по походу на внутренний рейд. Этот радостный крик ликования летел над палубами кораблей эскадры, дробился и вторился эхом от окружавших гор, а затем вновь подхватывался и усиливался людьми на набережной и причалах Артура.
Глядя на ведомый буксирами броненосец, Вервольф тихо прошептал: 'Добро пожаловать домой, Ретвизан!'.
Глава 9. "Разбор полётов".
21 февраля 1904г. 3 часа пополудни.
Внутренний рейд Порт-Артура.
Эскадренный броненосец 'Петропавловск'.
В адмиральском салоне флагманского корабля Эскадры Тихого океана было собрано очередное совещание штаба вице-адмирала Модуса и группы Особых Советников. В числе приглашенных также были командир 'Енисея' Степанов, инженер Кутейников, естественно, Рейценштейн и командиры кораблей, участвовавших в походе к Эллиотам.
Вервольф после боевого похода, по горячим следам докладывал о результатах 'минной вылазки' своего отряда.
— Итак, как Вам, господа, известно, этой ночью отряд наших кораблей ходил в район островов Эллиота, Блонд и Торнтон для постановки активных минных заграждений на предполагаемых маршрутах снабжения передовой базы японского флота. Именно с этой целью ранее вся зона, прилегающая к берегам Квантунской области, была объявлена зоной боевых действий с запретом торгового мореплавания на несогласованных с нами маршрутах. Хоть это и вызвало определенные возмущения некоторых, скажем так, морских держав (он краем глаза увидел, как Илья недобро усмехнулся при упоминании Англии и иже с ней), но это в некоторой степени развязало нам руки в вопросе минных постановок. Выйдя вчера вечером из Артурской гавани и пользуясь метелью, отряд проскочил незамеченным мимо японских дозоров и сегодня ранним утром скрытно вышел в район минных постановок, где, не обнаруживая себя, установил минные заграждения вот в этих районах — карандаш Вервольфа, служивший в данном случае указкой, очертил контуры минных банок на карте прилегающих к Квантуну вод, — После выполнения задачи отряд направился в Артур. К сожалению, при возвращении, не удалось избежать встречи с неприятелем — наши корабли были атакованы двумя отрядами дестройеров и отрядом крейсеров, состоявшим из двух 'собачек'. Благодаря умелому маневрированию кораблей под руководством Николая Карловича и командиров кораблей удалось расстроить план врага по синхронизированной одновременной атаке наших сил всеми тремя отрядами. В результате три вражеских дестройера получили повреждения, причем один из них, если правильно опознали — то это флагман Третьего отряда 'Усугумо' — весьма серьезные, также были отмечены по крайней мере два прямых попадания в 'Такасаго' и три — в 'Читосе'. Из нашего отряда досталось лишь 'Баяну' — четыре прямых попадания, множество осколочных отметин на броне и два десятка мелких пробоин в трубах и в небронированном борту. К сожалению, без потерь не обошлось — двое нижних чинов убито, десять ранено, из них двое — тяжело. Конечно, японцы априори потеряли больше — особенно, на миноносцах, но и наши потери для столь скоротечного боя слишком высоки. Как показало сегодняшнее дело, даже устроенная из канатов дополнительная защита смотровой щели боевой рубки — это лишь временная полумера. Да, благодаря трудам господина Кутейникова, многие из тех, кто был в рубке 'Баяна' остались целы и невредимы, в том числе и я. За что позвольте выразить Вам, Николай Николаевич, нашу признательность! — Кутейников, всё время внимательно слушавший доклад Вервольфа, при этих словах, несколько смутившись, улыбнулся.
Советник продолжал:
— Так вот, несмотря на то, что несколько осколков увязло в этих самых канатах, что спасло многим из нас жизни, парочка всё же влетела внутрь — в результате один матрос погиб, один был ранен, повреждения получили приборы системы управления артиллерийским огнем. Меня такое положение с защитой рубок кораблей и их артиллерии совершенно не устраивает. Наши боевые рубки — это не боевой командный пункт. Это преступление против русских людей. И я не хочу, чтобы наши офицеры и матросы гибли в бою из-за, уж простите за прямоту, идиотской конструкции этих самых боевых рубок. Николай Николаевич, как я думаю, сможет детально осмотреть повреждения корабля и дать свои рекомендации по устройству дополнительной противоосколочной защиты, я же имел достаточно времени после боя до самого нашего прихода в Артур, по горячим следам, так сказать всё осмотреть и обдумать, и вот что я скажу вам по этому поводу: ширина прорезей визиров в рубках и в башнях не должна превышать четырёх дюймов. Как это обеспечить на практике, я думаю, мы с Николай Николаевичем и с советником Капером придумаем. Но однозначно никаких визиров девяти — двенадцатидюймовой ширины быть не должно...
Все одобрительно закивали головами, особенно Роберт Николаевич, мимо головы которого всего в паре дюймов просвистел тот самый осколок, что затем убил сигнальщика на 'Баяне'.
— Согласен! — подключился Илья, — Николай Николаевич, пометьте в своей рабочей тетради — в течение недели разработать чертежи дополнительной защиты боевых рубок для всех наших броненосцев и крейсеров. Советнику Владимиру Каперу — оказать посильную помощь Николаю Николаевичу.
— Есть, оказать помощь! — протяжно пробасил Капер.
— Советник Вервольф, продолжайте доклад!
-Благодарю, Илья Сергеевич! Итак, после подтверждения необходимости усиления защиты наших кораблей, вторым важным итогом сегодняшнего похода я бы назвал очевидность слишком большого риска применения наших минных транспортов на коммуникациях врага. Основная причина — недостаточная скорость для совместных действий с крейсерами. Если от броненосцев 'Амур' с 'Енисеем' ещё и имеют шанс уйти, то любой японский крейсер их нагонит, тут уж и к бабке не ходи. Поэтому, я предлагаю использовать 'Амур' и 'Енисей' для постановки оборонительных минных заграждений вблизи наших берегов, по крайней мере до тех пор, пока мы не отберем у господина Того господство на море. А активные наступательные минные заграждения вблизи вражеских баз и на коммуникациях поручить миноносцам и крейсерам.
— Вы предлагаете ставить мины с боевых кораблей? — удивился Вирен, — Но ведь у нас нет приспособлений, как на 'Амуре', да и мы сгрузили все мины по приказу командующего эскадрой! — и он перевел свой взгляд на Илью.
Но Вервольф моментально отпарировал:
— Речь идет о небольшом количестве — один-два, от силы три десятка мин, установленных на специальных лотках в кормовой части корабля. Для их установки не нужно будет использовать минные плотики и прочие архаизмы. Да и не будет мин на 'Баяне' и других крейсерах первого ранга. А вот на 'Новик' и 'Боярин' такие приспособления очень даже полезно будет поставить. Да и высота борта у них меньше — ставить будет удобнее и безопаснее. Но основную работу по установке диверсионных минных банок в водах, контролируемых противником, предстоит выполнять истребителям. Находясь в разведке у вражеских берегов, им просто грех не устроить врагу такую маленькую гадость, как минная банка на пути снабжения. И именно с них и предстоит нам начать работы по оснащению средствами постановки мин. Тем паче, что, насколько мне известно, Владимир Алексеевич Степанов вместе с Советником Капером уже изготовили первое опытное устройство для постановки мин с истребителя.
— Совершенно верно, устройство практически готово к монтажу на истребитель -подхватил человек в форме капитана второго ранга, с короткой стрижкой и довольно приличными залысинами, короткой же аккуратной бородкой и усами вразлет. И с живыми, сверкающими глазами, за которыми скрывался пытливый ум талантливого инженера. Эта живость и непосредственность, столь характерная для командира 'Енисея' Степанова, в те минуты, когда он увлекался очередным интересным для него делом, очень импонировала Вервольфу.
Владимир Алексеевич продолжал:
— Было бы очень полезно смонтировать его на один из модернизируемых сейчас истребителей для испытания постановки мин при различных условиях — как по волнению, так и по скорости корабля.
— Что у нас по истебителям? — взгляд Ильи уперся в громадную фигуру Капера.
— На модернизации 'Властный' и 'Грозовой' — по салону 'Петропавловска' покатился его характерный бас — Ставим по второму 75-мм орудию на корму. Первая парочка 'французов' — 'Внимательный' и 'Выносливый' уже готовы. Пришлось, конечно, немного повозиться с их характерными 'французскими' корпусами и навесными палубами, но всё решили, и вторая пара будет готова быстрее...
Вервольф заметил, как на лице Ильи появилась улыбка — его план по модернизации миноносного флота начинал претворяться в жизнь. Но Капер не спешил сильно подслащать пилюлю:
— Но, если мы решим ставить на них минные лотки сейчас, то это задержит их ввод в строй, потому как эти, мать их, французские обводы корпуса...
— Хорошо-хорошо, я понял! — перебил его Модус, — Что еще есть на сегодняшний день в ремонте или модернизации?
— Ещё есть 'Боевой' — он стоит в ремонте с конца января месяца — после встречи с форштевнем 'Сильного'. Я на него уже заглядывался — для заградителя самое то — широкая корма, минные направляющие практически не будут стеснять действий комендоров кормового орудия. Но его ремонт раньше конца февраля-начала марта нам не завершить — иначе придется отрывать силы от других кораблей...
— Нет-нет нет! Никого не отрывать от тяжелых кораблей. Я без броненосцев связан по рукам и ногам! — Илья действительно не мог позволить отрывать кого-либо от ремонта 'Паллады', 'Цесаревича' и наконец-то введенного во внутренний бассейн Артура сегодня в полдень 'Ретвизана'. Никого. Ни единого человека. Проще было попробовать отнять у тигрицы её тигрят, чем выпросить у адмирала людей с ремонтируемых броненосцев и крейсера. И Капер это тоже прекрасно понимал.
— Вот и я про то же, адмирал! Поэтому нужно решать, как быть.
И тут в голову Вервольфа пришло простое, как пять копеек, решение. Интересно, как он не догадался до этого раньше?
— Илья Сергеевич! У нас ведь есть пара миноносцев, которые, из-за ненадежных механизмов, мы всё равно далеко от Артура не отпускаем...
— Да, есть, две 'невки' — 'Бойкий' и 'Бурный'. И? — адмирал пристально глядел на Вервольфа.
— И я предлагаю использовать один из них для проведения эксперимента с минными постановками по системе Степанова-Капера, — оба соавтора 'системы' при этих словах невольно переглянулись, — Как только третий 'француз' отойдет от стенки минного городка, поставить туда одну из 'невок' и установить на неё систему минных направляющих. Всё равно до исправления механизмов эти истребители можно использовать лишь для охраны внешнего рейда и патрулирования ближних подходов к Артуру. А так мы и основные боеспособные миноносцы не будем отвлекать на проведение экспериментов, и не задержим работы по модернизации.
— Добро! — произнес Илья, — Так и поступим. Кстати, господин советник, Вы мне как-то намедни обещали посмотреть эти самые механизмы 'невок' на предмет их надежности...
Интересно, к чему это вдруг Илья вспомнил тот их разговор ещё в первый день после прибытия в Артур? И эта подчеркнутая вежливость и 'титулярность' в разговоре? Вервольф пока не понимал мотивов Ильи, но, учитывая характер 'адмирале', ларчик должен был скоро сам раскрыться...
— Конечно, господин вице-адмирал, обязательно займемся механизмами 'невок' сразу после модернизации 'французов' и 'немцев'. Но не ранее того. А к тому времени, думаю, я как раз успею закончить составление всего комплекса мероприятий по сухопутной обороне Квантуна вместе с генералом Кондратенко. Ибо невозможно физически находиться в двух точках пространства одновременно.
— Принимается! — коротко бросил Илья и уже обратился ко всем присутствующим, — Господа! Попрошу приступить к работам по намеченному плану. Командиров кораблей, ходивших к Эллиотам, попрошу представить списки отличившихся лиц, достойных поощрений и наград. Благодарю всех за уже проделанную работу и не смею более отнимать Ваше драгоценное время... Господина Кутейникова и Особых Советников попрошу остаться...
Ещё четверть часа ушло на решение вопросов по ремонту 'Ретвизана'. Несмотря на все старания Ильи максимально ускорить работы, ему пришлось-таки уступить Кутейникову в вопросе доработки кессона — иначе нормально отремонтировать повреждения корпуса от подводного взрыва было просто невозможно. Конечно, любая задержка в ремонте корабля была злом, но это зло было неизбежным.
После этого у них осталось ещё около четверти часа до времени отбытия с борта 'Петропавловска' в город — на совместное совещание в штабе укрепрайона по планам предстоящей обороны Квантуна 'с сухого пути'. Илья отпустил Кутейникова в его родную стихию брони, заклепок и кессонов, а Советников — привести себя в порядок и приготовиться к совещанию. Всех, кроме Вервольфа...
'Штирлиц! А Вас я попрошу остаться!' — пронеслась в мозгу советника фраза Мюллера в исполнении Леонида Броневого...
Выходя последним из адмиральского салона, Гарик обернулся и поглядел на Вервольфа. На что тот, улыбнувшись, подмигнул ему. Едва дверь за ним затворилась с тихим щелчком, как 'адмирале' рывком повернулся к сидящему за столом Вервольфу:
— Серег, вот объясни мне русским, мать его, великокняжеским языком, какого черта ты вытворял на 'Баяне'!?
Вервольф, удивленно подняв брови, посмотрел на Илью:
— Ну, если Вы, господин вице-адмирал, запамятовали, то напомню — ходил к Эллиотам, мины ставить...
— Очень смешно!, — перебил его Илья, — Ты мне тут не ёрничай! Я спрашиваю, какого лешего ты во время боя из рубки 'Баяна' на палубу выскакивал? Или ты думаешь, я про твои пробежки к носовой башне и обратно под огнем японцев не узнаю?
— А-а! Так вот оно что! — Сергей поднялся из-за стола, — Если ты забыл, Илья, то тут как бы немножечко война идет. И иногда немножечко стреляют. И хочешь — не хочешь, но всем нам иногда придется рисковать своей шкурой...
— Ты меня за идиота держишь? — Илья явно закипал, — Всё, блин, отшучиваешься? У меня каждый человек на счету, а ты свою голову под японские осколки почем зря подставляешь. На кой ляд ты бегал к той башне? Что, на 'Баяне' больше некому было, кроме контр-адмирала, бегать по палубе и проверять, работает носовая башня крейсера или нет? А то, какая на нас на всех ответственность теперь лежит, забыл?
