— Старая прошмондовка... Да, а почему она себе внешность не поменяет, в астрале же каким себя представляешь — таким и выглядишь, что ж она морщинистой страховидлой ходит?
— Морщинистой бабке больше почета: если орк дожил до старости — значит, он очень умный, и сильный, и хитрый, умеет за себя постоять.
— Мам, я люблю тебя, ты настоящая орка!
Мать хохочет и грозит кулаком.
Вылезаю из постели, опираясь на материно плечо, ползу через весь зал на сотню коек к Мергалу, замыкаю у него болевые контуры на подпитку жизненной силы и посылаю мать на поиски лекаря. Следующие полсуток проходят в очередном угаре: лекарки делают хирургическую часть работы, очищая раны и соединяя куски разодранной плоти, а я заживляю их, попутно вливая раненым понемногу жизненной силы. Подзаряжаться от источника меня водят под руки: всякий раз я едва волоку ноги и спотыкаюсь на каждом шагу. Трижды, или, может, четырежды... и каждый раз мне кажется, что объем резерва возрос, но этого просто не может быть, скорее всего, каждый следующий раз я набираю энергию медленней. Руку Мергала восстановила почти полностью: два пальца были откушены, а как регенерировать их, я не знала. Помочь какому-то парню с пробитой печенью не смогла: слишком много крови он потерял, или, может, сердце не выдержало болевого шока. Я не врач, и Хюльду серьезно целительству не учили, так, в объеме первой помощи, а местные лекарки — скорее травницы-терапевты, чем полевые хирурги. Вот за это пистон по самые гланды капитану Ларуту: нахрена ж он дожидался очередного прорыва? Надо было раньше начальству мозг выедать, хоть одного бы специалиста прислали. Может, даже выпускника, лишь бы не бездарь. Где он там шляется — пойду, хоть обматерю, отведу душу.
Поплутать по закоулкам пришлось изрядно, капитан обнаружился в леднике, прохаживающимся в компании двух проверяльщиков из Конторы между кошмарно изувеченных трупов. На мой бестактный вопрос: "А третий где?" он молча ткнул пальцем во что-то, прикрытое полотном и слишком маленькое, чтобы быть цельным телом. Его спутник откинул тряпку. На лавке лежал фрагмент грудной клетки с торчащими осколками ребер и полголовы на обглоданной шее.
— Вы — боевой маг в этой богадельне? — презрением конторской крысы можно было бы подпирать не то, что забор, а все пики Гребня зараз.
— Нет, вэль...
— Игнер.
— Вель Игнер. Хюльда Приграничная, рунный мастер лаборатории металлов магистра Агерни Ланскега. В настоящее время в отпуске, и приехав к родным отдохнуть... вот так отдохнула.
— Так вы — та самая Хюльда? Вас нам и надо! Пройдемте!
Я изобразила улыбочку: кем бы ни был дядя следователь, их комиссию прислали для расследования всего, что наворотил капитан Фарен, а не какая-то Хюльда. И какая-то Хюльда пока что имеет полные права боевого мага Империи, что подразумевает, как минимум, право на адекватную самозащиту.
— Во-первых, не пройдемте, а идем вместе, к переговорнику, потому что с недавнего времени я доверяю только одному человеку в Конторе — Дереку Эльхемскому. А вы — не он. Во-вторых, если вы превысите полномочия и хоть попытаетесь бросить на меня любое заклинание, даже чтобы развеять вонь из подмышек... имею полное право вас атаковать. Я — боевой маг Империи, не так ли? Вопрос о моей отставке на тот свет ведь пока не решен, верно?
Один из конторских сделал рот сковородником:
— Ну, раз хотите, пойдем. Только не думаю, что глава сможет вас выслушать!
— Сможет, еще как сможет! После того, как услышит одно слово.
И это слово: Кугро.
И целая фраза: я знаю, чем их победить.
Глава V. Конторские игрища.
Артефакт прямой связи стоял в подземной комнатушке недалеко от источника, но, как я заметила, был от него экранирован. А по виду напоминал каменную тарелку на тумбочке. Я чуть не заржала в голос — для полного сходства со сказочным блюдечком не хватало катающегося яблочка. Пока Ларут мудрил над ним, вызывая контору, пока доказывал, что информация, как сказали бы на Земле, даже не совсекретна, а прямо-таки в особую папку "главного", двое конторских очень грамотно стояли близ меня, удерживая в неактивированном виде по два-три боевых заклинания, не считая парализующих.
Дерек Эльхемский решил не откладывать разговор, и даже активировал изображение, так что вскоре над "блюдом" появилось полупрозрачное изображение лысой башки, сильно напоминающее гипсовый бюст какого-то особо нагадившего в истории деятеля.
— Ваше могу...
— Без чинов, Хюльда. У тебя три минуты, остальное — в письменном докладе.
— Да, вэль Дерек. Первое: рядом с вами стучит кугрианский дятел. Он знал маршрут воздушной лодки, на меня организовано покушение смешанной группой. Четверка "волков". Второе: причина. Предположительно, самосбывающееся пророчество. Оракул или сибла — плетельщик, и сработал на Империю, надеюсь, сознательно, а не случайно. Третье: суть пророчества. Открытие, которое даст нам возможность победить Кугро. Уже сделано, мной, есть технология.
Дерек полминуты молчал, потом перевел глаза на конторских крыс, буквально взявших меня "на прицел".
— Берите ее и порталом ко мне. Быстро!
Я и охнуть не успела, как на меня насели, спеленали парализующим заклятьем, впрочем, разум не тронули, и дотащили до портальной комнаты. Там минут пять мудрили у базальтового круга в полу, потом от его краев поднялся мерцающий купол, тонкий, словно мыльный пузырь, тогда они поднесли мою скованную тушку вплотную к нему и кинули сквозь переливающуюся стенку. Приложилась копчиком о паркет, ойкнула и проехала по гладкому полу под сияющей с потолка вязью. Ни рукой, ни ногой не дернуть, а надо мной двое "встречающих" стоят, и рожи у них подчеркнуто непроницаемые, как у манекенов. Подняли, аккуратно и быстро потащили по коридорам, поворотов до хрена, но ни об один угол не стукнули.
Нет, ошиблась... ё... больно-то как, опять задом об пол. Так в Тамбове конокрадов казнили: с размаху пару-тройку раз на камень "усадить" — и готово, если не труп, то калека до самой смерти. Смотрю — оба конвоира свалились: один по стенке сползает, а глаза, пардон, из орбит выскочили, один совсем, а другой на сосудах висит, и кровь изо всех дырок льется, а другой как стоял — так ничком и рухнул. Позади шаги — двое или трое башмаками топочут. Ну, связать-то меня связали, а магию не полностью заблокировали, да и не сделает этого, даже при всем желании, какой-нибудь магистр, особенно со мной и без напяливания антимагических колодок. Выдохнуть затылком — да, именно так оно чувствуется, на затылке как раз одно из сплетений нади — руну льда (ис), наведенную на центральную нервную систему (м`энс), наполняющие силы, в данном случае, свои собственные, к источникам не дотянуться. Топот смолкает, потом слышу звук падения, какой-то невнятный "ой", и меня хватают за шкирку. Смачный хруст удара, хорошо, не по мне, рука схватившего тянет меня вниз, и я падаю на спину. На кого-то. Под ладонь подтекает липкая теплая струйка... нет, не поноса, крови. Дерьмо в штанах у этого типа осталось, хотя запах пошел, и мужик не шевелится: мертв.
Надо мной опять незнакомые рожи... нет, одна знакомая — уф, наконец-то... Дерек Эльхемский демонстративно прижимает платочек к носу.
— Трупы уберите... эх, опоздали... жаль парней. Тенерт — проведешь погибшими при исполнении. И этих двух, — выделил голосом. — Тоже. А замороженного в прозекторскую, и некроманта туда — быстро! Этого консерва? Хмм... его придется, все-таки, объявить шпионом. Лисой. Да, придумай сам, только не забудь потом доложить. Хюльда! — выразительный взгляд мне в глаза. — Почему наши встречи столь однообразны?
Я старательно растворяю заклинание парализации, но получается слишком медленно, так что шеф мне помогает, и протягивает руку, помогая встать. Фу, какая я грязная, вся в чужой крови, и бинт на руке размотался, хотя, кажется, под ним все давно зажило... начинаю разбинтовывать, чтоб не мешалось, и, не глядя в глаза, отвечаю, тихо, но чтобы он услышал:
— А уж это не мое упущение.
— Ладно, — щедро заявляет Дерек. — В следующий раз буду встречать с оркестром и пирогами.
Нда... здесь цветы не в моде, хорошо, что сладкие булки, которыми встречают, по традиции, важных гостей, не швыряют из окон, как букеты фиалок. Кажется, я это говорю себе под нос, или думаю слишком громко. "Виолет... Мёген зи бл... — я слышу его голос или мысли? Если мысли, то зачем он их проговаривает... на немецком языке?! И что это в голову опять анекдоты лезут? Резко убрала словесные мысли. Поймала усмешку: "Нихао! Ни цзя..." Вопросительное чувство. Опять его мысли: "Хэн чи?"
Да... едва успела встретиться с шефом — и уже так прокололась... позор джунглей... теперь не отстанет, пока не удостоверится, попаданка ли я и откуда. Заодно, правда, сама выяснила, кто это тут попаданец. И, главное, на чем прокололась! На булках! Тьфу на эту сдобу три раза, да лучше я фиалки стану есть...
— Где тут можно помыться? — спрашиваю, поскольку сейчас для меня это самый актуальный момент. — И разжиться одеждой, но чтоб далеко не ходить? Вы ж не отпустите...
Шеф прикрывает глаза, через пару секунд поворачивается ко мне:
— Идешь ко мне, все принесут туда, я распорядился. Прости, но там тебе пока безопаснее. Приведешь себя в порядок, я не буду мешать. Потом поговорим. Чертежные инструменты нужны?
— Можно и без них. Хватит карандаша и бумаги. Только, пожалуйста, еще поесть чего-нибудь... и побольше! Ну, порций пять... или шесть... и тей-фре обязательно, чтоб не заснуть. Я уже на бровях от усталости.
В кабинете два молчаливых типа протирают стены и пол. И здесь кого-то прикончили? Да, развел он у себя шпионов, как на бродячем бобике блох. Не страшно, когда они снизу шуруют, среди младших чинов — это нормальная и взаимная игра, вроде "мафии", тут возможны варианты "верю — не верю" и дозированное скармливание дезы, но личный секретарь-"дятел" — это позор Дереку, как менталисту. А уж сколько раз меня пытались убить... и это, почему-то, ни у кого не получилось. Такого не бывает, ибо теория вероятности. Кто вероятностями манипулирует? Ара, Игрок... И он, естественно, преследует свои цели, а не стоит на страже моего благополучия. Он заинтересован в этом мире вообще и в Империи в частности, так что для их сохранения (или завоевания? а что, мысль) задействует свои возможности. Я своим присутствием выявляю слабые места, вольно или невольно подставляюсь — и тут их можно исправить. Так сказано мне. Только не факт, что сказана правда, и сказано все. Дальше — Белобрысый и Криворожий... (не хватает только Косого и Горбатого, а, нет, кривой у нас тут есть, глава разведки и контрразведки в одном лице...) второй первого шефом называет. Стараются не столько оторвать от Ары, сколько настроить против него.
Вопрос с привязанностями... ух, темный вопрос. Поглядим с моей стороны. Во-первых — застарелый страх перед ними, чего уж себе врать, но небеспочвенный. Во-вторых — по словам Ары, именно отсутствие привязанностей притягивает ко мне смерть. Со стороны Ары: ему, с таким-то умением манипулировать вероятностями, мои привязанности очень пригодились бы в качестве рычагов, но, с другой стороны, если, конечно, его словам верить, именно моя непривязанность делает из меня подходящего тестера. Белобрысый молчит, а его подчиненный с кривой рожей — вот кто пытается меня хоть на какой-то интерес поймать. Надо будет прощупать, для чего, а то что-то я не верю в бескорыстную помощь, да и вообще в их помощь не верю.
— Хюльда! — орет Дерек через дверь ванной комнаты, и банка с мылом выскальзывает у меня из рук, переворачиваясь в воду. — Или думай потише, или ставь ментальный щит. А то у меня от твоих мыслей голова разболелась.
— Не любо — не слушай, а врать не мешай!
— Давай, вылезай скорее, разговор есть.
Ополаскиваюсь из ковшика, в ванной вода стала мутной и мыльной, вытираюсь, с трудом натягиваю на распаренное тело штаны и рубашку и шлепаю босиком в кабинет. А он неплохо устроился — все удобства, как в дорогой европейской... гостинице, все-таки, не квартире. Может, это такой отличительный признак попаданца — не зацепляться за место?
Письменный стол, недавно девственно-чистый, заставлен вазами и блюдами, тут же кувшинчик тей-фре и пара бутылок (ну, вино уж пусть сам пьет), чашки, бокалы и куча неидентифицируемых столовых приборов. Радушный хозяин пододвигает мне кресло, усевшись в которое, я едва достаю подбородком до края стола, и, подумав, вручает блюдо с какой-то жареной птицей, размером с бройлерную индюшку, потом стаскивает на ковер еще несколько блюд с закусками и разливает вино по бокалам. Садится, скрестив ноги, передо мной и вручает бокал:
— Ну, выпьем за старушку-Землю! Как вы там живете, в двадцать четвертом?
— Проснулся... Да сейчас уже две тысячи двенадцатый!
— Век?
— Нет, год.
Занавес...
Общение с земляком, ну, не совсем земляком, все же, славный город Лейпциг с не менее славным городом Королёвым находятся в разных государствах, принесло много чудных открытий обеим сторонам. Парень (ага, тогда ему как раз двадцать два стукнуло) попал на Ирайю прямиком из раскопа, где он старательно отряхивал кисточкой материалы для диссертации. Не ролевик ни разу, историк-антрополог, но, вслед за своим научным руководителем, на всю голову сдвинутый по теме культур бронзового века. Где-то за день до перехода побеседовал в пивной с местным сельскохозяйственным рабочим, наболтал лишнего, убеждая его, что если столько упоминаний о магии, то нет дыма без огня. Вспомнил о штази, осекся и попытался исправить произведенное впечатление. Свернул разговор на сказочные сюжеты и причины их возникновения, заполировал благонадежность рассуждениями о зависимости народных чаяний от социального строя, и постарался напоить селянина до изумления, заказав две бутылки обстлера к пиву. Ага, значит, мастера-манипуляторы на Земле пошаривали еще до 90-го...
Перепить селянина ему не удалось, а когда пришлось расплачиваться за выпитое, Дерек чуть не заплакал. Так что ночные кошмары и похмельное пробуждение поспособствовали изрядной рассеянности и неадекватности на следующий день. Когда из погребальной камеры вылез драуг, Дереку, с вероятностью в сто процентов, должен был настать полный каюк. Даже в хорошей физической форме сбежать бы не успел, а похмельным... да еще ноги со страху словно в землю вросли. На счастье адепта диалектического материализма, этот всплеск аномальной активности, спровоцированный поддельным селянином, был кратковременным и имел одну цель — создать подходящие условия для перехода. Дерек заорал, попятился, свалился в очень глубокую яму, летел, как кэролловская Алиса, думая, что пролетит Землю насквозь. Очухался от пары оплеух.
