Обхожу пруд, за ним, в рукотворном гроте, наверно, спрятана мастерская. Ага, часть камня — это на глазах рассеивающаяся иллюзия. Делаю шаг — и застываю в удивлении. Нет, это не мастерская... с жертвенником и алтарем, с фигурками "божественных супругов" и затейливой вязью молитв, переплетенной растительно-животным орнаментом. Святилище! Вот она, как на портрете — парочка астральных паразитов, Элим и Лами, связанных нерушимыми узами, как свет и тьма, как жизнь и смерть, но, в отличие от стихий, не дающих энергии, а лишь ее забирающих. Если когда-то и были от них благодеяния, то вбухивать в служение силы приходилось в десять раз больше, чем в чистую магию. Классическая пирамида для лохов.
Алтарь замерцал, в ушах зазмеился шорох, шепот. "Приди ко мне, дитя Тьмы и Хаоса, — распинался неслышимый женский голос. — Я дам тебе все, что желаешь. Только скажи. Ничего невозможного нет в Волшебном Саду". Пожимаю плечами. Что я желаю? Нет, конечно, поесть, поспать и вымыться в теплой воде с мылом — это было б неплохо. Еще бы нормальной одеждой разжиться, а не тем тряпьем, которого не пожалел мне капитан Фарен. Но все эти желания я и сама могу исполнить. А вот чего-то большего... Я уже давно отучила себя желать. У меня нет убеждений — во всяком случае, явственных, которые можно было бы высказать словами. Я никого не люблю, и никогда не любила — даже себя. К вещам я не привязана, родину покинула навсегда, всем увлечениям, чем бы они ни были, я не позволяла глубоко затрагивать душу. Воспитание такое. Чем меньше того, что тебе дорого или желанно — тем сложнее манипулировать тобой. "Нет, — отвечаю. — От тебя, Лами, мне ничего не нужно. У меня слишком мало желаний, они слабы и элементарны".
Шепот поменял тональность, в глубине черепушки зазвучал мужской голос: "Приди ко мне, дитя Стойкости. Я дам тебе цели, дам смысл твоей никчемной жизни!" Щазз! Разбежался, светоносный. Смысл или появляется сам, как закономерный итог твоей жизни, либо не появляется вовсе, а любая искусственно привнесенная сверхцель, что "спасение души", что "мировая революция" — это затычка дыры, образуемой страхом смерти, сам же страх — следствие того, что мы любим и ценим себя, свое существование, превыше всего. Ну, а я себя не люблю. Отучили. Не то, чтоб презирала, или ненавидела, или самоедствовала, нет — я себе безразлична. В некоторых ситуациях иначе не выжить. Одно во мне осталось — идти наперекор. Потому и смерти решила не сдаться. Потому и попала сюда. "Эй, ты, Элим, хочешь — я все время буду тебе перечить? При том, что у меня это единственный мотив — напакостить успею хорошо". Нет? Ну, не очень-то и хотелось. "Пойду-ка лучше я домой, желудок, что ли, просит кушать", как пел Горшок.
Наверно, поисковый отряд из Гнезда Виверны сильно удивился, когда перед ними вылетел кусок древней стены и через пролом вылезла замурзанная тетка с кинжалом, в грязнущей рваной одежде с чужого плеча. Ну, не запомнила я, где мы вошли, а проверять весь периметр уже сил не было.
— О! — заорал мой знакомый тролль. — Узнаю крошку Хюльду! Что там было?
— Будущий приговор трибунала коменданту Тенистого Лога. Святилище Элим-Лами, устроенное в непосредственной близости от источника стихии "жизнь". Жертвенник. Псевдоживые поедатели плоти. Голем-привратник. Последних уничтожила, святилище пока действует, так что сейчас нужно обнести активной защитой. Нет, амулетов не нужно, я сейчас немного отдохну... у кого-нибудь есть тей-фре? ну, ладно, хоть просто воды... нет, спиртного не надо... да, еще посижу немного, а то ноги подгибаются... ладно, все, пошли устанавливать контур, будете защищать меня со спины, а то где-то поблизости двое субчиков из Тенистого Лога ошивается...
В Гнездо Виверны добрались уже к ночи. Сперва я, конечно, доложила обо всем случившимся капитану Ларуту. Кстати, Ларут — не мужчина, а тхайен, женщина, отказавшаяся от своего пола. В Хапренернауте, чуть более пятидесяти лет назад вошедшем в состав Империи, была традиция, когда князьки старших дочерей воспитывали как мальчиков, даже, кажется, как-то магически изменяли физиологию, чтобы те могли водить отряд вместо старшего сына в набеги на соседей. Сыновей тоже гоняли, как сидоровых козлов, но впереди, на лихом хваре, неслась тхайен — если погибнет, не жалко. Тхайен не имели права, да и не хотели выходить замуж и даже иметь возлюбленного, они не имели слова в совете, они не могли править, а также наследовать что-либо, кроме хваров, оружия и денег, но даже подобная судьба в этом диком захолустье была для многих девушек привлекательнее женской доли. Это у нас за более чем триста лет магократии патриархальность почти изжита, поскольку среди женщин не меньше даровитых в магии, чем среди мужчин, но в этой провинции даже сейчас некоторые девушки дают зарок тхайен. Так вот, тхайен Ларут отнесся к моим словам с гораздо большим доверием, чем если бы он был мужчиной. Хотя Т`кхир и свидетельствовал в пользу моей версии, я бы на месте капитана стребовала с неизвестной магуйки "клятву правды". Наверно, капитан Фарен уже давал пищу для размышлений и догадок, а капитану Ларуту — тем более, начальники гарнизонов ревностно следят друг за другом и часто знают даже то, от чего в другой ситуации скромно отвернулись бы.
Пока я уничтожала его заначку тей-фре, заедая, наконец-то, лепешкой с медом и сухофруктами (соскучилась по сладкому — сил нет!), разговор перешел с моих приключений на последние новости Гнезда Виверны и окрестных селений. Оказывается, по реке Перпоне давно просачивается нежить с той стороны Гребня, и вылезает она тут, в излучине, или чуть выше по течению, ниже ее никто не встречал, что уж совсем нелогично. Река, конечно, не горная и не столь быстрая (а вот с этим я бы поспорила), но ползти не одну милю по дну против течения, когда можно вылезти сразу после "ворот" — неразумно даже для безмозглых тварей. Хорошо, что из-за меня сюда завтра прибудет комиссия аж с тремя магами в составе, может, помимо расследования, что-то насчет реки и надумает. Хотя расследовать им придется не только деятельность чужой разведки, но и организацию тайного святилища капитаном Фареном. Наговорившись, мы расходимся, и я, наконец-то, иду в баню.
Ну, баня — это сильно сказано, просто десяток емкостей, выдолбленных в известняке и заполняемых речной водой, обогрев — исключительно собственными магическими силами или принесенным с собой амулетом, зато мне выдали плошку серого мыла, банную простыню и чистое белье. Первую ванну я перегрела... правильнее сказать — испарила, ну, не привыкла еще к новому уровню собственных сил, зато воздух тут же принял родной и знакомый по земным привычкам аромат парилки. Со второй ванной получилось гораздо лучше, ну, разве чуть горячевато, а, распарившись, окунулась в третью, холодную. Посидела, замотавшись в простыню, пожалела, что нет березовых веников, оделась и, ублаготворенная, спустилась на жилой этаж — спать.
Сон навалился, как многотонная туша — не сбросить, не сдвинуться. Проморгалась, как обычно, в белесом тумане. Попробовала создать поисковый импульс, и поняла, что тут не плетется. Нет, магия есть, я чую, но она другая, тоньше и хитрее нашей. Что-то вроде той, которой манипулировал некий Мерль Кори у незабвенного Роджера. Ладно, будет время — подумаю, что можно сделать, а пока — вон он, субъект моих претензий, кра-асавчик, из-под ручки поглядеть...
— Ну, что, мастер Пепка, готов отвечать за свои... кхм... дела? Между прочим, из неприятностей просто не вылезаю, и если бы по собственной вине! Нос поднялся — хвост увяз, хвост поднялся ...
— А нос отвалился? Хюльда, это тебе еще везет!
— Да чтоб тебе так везло, Ара. То шпионы, то нежить, то супружеская чета мавроди с божественными полномочиями. Задолбалась вконец. Не удивлюсь, если и комиссия на меня что-то левое навесит. Как я твои задания в такой обстановке выполнять буду?
— Да не надо тебе никаких заданий... — морщится А.М. — То, что ты делаешь по своей воле — одно большое и серьезное дело. И легче тебе не будет — только трудней и трудней.
— И за что мне это? Не, прошу переиграть все обратно... давай мне мой огрызок жизни на Земле, а себе бери всю, полную приключениями, на Ирайе.
— Не выйдет, — ухмыляется. — На Земле ты мертва. Хорошо так, качественно, скоро сорок дней будет. И я, пожалуй, на поминки приду. Кому что передать? Только словами, морды не бью, а вот если на деньги выставить... то с удовольствием. Вплоть до полного разорения.
— Зачем, — спрашиваю. — Мне теперь тамошние деньги? Вот если б чуть раньше, до того, как сюда попала...
— И не помогло бы. Твоя душа давно созрела для смерти, она, ну, просто просится уйти за грань! Поэтому ты на Земле под раздачу попала, поэтому здесь бредешь от одной опасности к другой. Знаешь, как я обрадовался, когда тебя, такую, нашел! Настоящий бета-тестер для отредактированного мира. Все огрехи, все узкие места — они твои, ты их не минуешь.
— Но почему?
— Почему твои или почему для смерти созрела?
— Второе.
— А у тебя нет серьезных желаний, нет привязанностей, даже нет настоящих, что держали бы здесь, увлечений. Нечем цепляться за жизнь. Но ты почему-то за нее держишься... из страха, нет?
— Из вредности, Ара, из принципа "не дождетесь"!
— Да... Ну и, чтобы задержаться среди живых, тебе надо всего ничего — полюбить кого-нибудь, кого угодно, но всем сердцем. Только у тебя ничего не выйдет. Посему — держись, Хюльда, борись за свою жизнь, ибо она не даст тебе спокойно сделать ни шага.
Глава III. Почти дома...
Крепость, называемая Гнездом Виверны, построена наполовину на Расколотом Холме, на вторую же половину — внутри него. Его основа, состоящая из известняка и проточенная водой до дырявости швейцарского сыра, сперва была укреплена с помощью местной маготехнологии внедренным в пористую породу жидким камнем, после чего использована в качестве подвалов и подземных жилищ. Над нею надстроили стены, а в центре, где холм раскололся в незапамятные времена, впихнули донжон и возвели его метров на тридцать над верхней точкой возвышенности. Внушительное сооружение, учитывая высоту самого холма, если и не дотягивающую до полусотни метров, то совсем чуть-чуть. Даже меня, привычную к небоскребам, оно впечатляет, а для местных этот архитектурный монстр — объект непреходящей гордости и вообще чудо света.
В крепости есть почти все, включая собственный, не слишком мощный, но постоянный источник силы (стихия — Вода) — видимо, его пробуждение в незапамятные времена и раскололо слабые породы холма. В подвалах хватает оружия, амулетов-накопителей и запасов продовольствия. На случай осады есть даже небольшая плантация "гномьего сыра" — неких быстро растущих низших грибов, образующих плотную, содержащую много белка, но плохо перевариваемую массу. Ну, и на вкус он, насколько помнится, своеобразен. Во всяком случае, ни хуманы, ни орки, даже тролли его есть не станут, если только не оголодают до последней крайности, а высокие альвы скорее умрут с голоду, чем съедят что-то, запахом напоминающее истлевшую прямо на теле портянку.
Даже во сне, вспомнив этот своеобразный аромат, я сделала пару глотательных движений, возвращая на место судорожно сжавшийся желудок. Информация шла ко мне широким потоком: нужная, бесполезная, интересная, банальная, тайная и общеизвестная — такое впечатление, что весь этот комплекс размером с хороший небоскреб болтал со мной, будто кумушка на крылечке.
Ретирадные ямы снабжены плетением малого расщепления и вмещают, при необходимости, полугодовой объем отходов жизнедеятельности... Стены укреплены плетениями нерушимости по всему объему... окна при необходимости закрываются "плетением лезвий"... Да, крепость старая, руноскрипты использованы только в недавно перестроенных частях и надвратной будке, все остальное — работа классических магов, настолько запутанная, что без бутылки хрен разберешь, а с бутылкой — разберешь хрен да маленько.
Как только я отмахиваюсь от объемных схем этих плетений, сразу в голову лезет чей-то голос, и старательно убеждает меня в том, что "тут-то, у нас, все в порядке, не то, что у них!". Интендантом капитан Ларут доволен, да и он сам, несмотря на брутальную внешность, по-женски дотошный, так что обновление запасов крепости налажено отлично. Что же до патрулирования местности, то до Тенистого Лога и Свиного Копыта (крепость севернее Гнезда Виверны ) если и добирались единичные экземпляры чужеродной фауны, то гораздо больше их уничтожалось именно "вивернами". Ларут смеется: "Злая виверна кабанам объедков не оставляет". А капитана Фарена что "главвиверна" Ларут, что "главхряк" Кх`эрст недолюбливают, точнее, никогда ему не доверяли. Чувство недоверия было горячим и взаимным, так что вряд ли они могли догадаться о существовании святилища.
Казарма и гостевые покои находятся в подземной части крепости, в надземной ни одного жилого помещения, так что проснулась я от звука горна, бьющего по ушам, а не от солнца, бьющего в глаза. Раньше, чем поняла, кто я, где я и что делаю, оделась и выскочила из комнатушки в коридор. После чего заржала и сползла по стенке. Судя по всему, проявилась еще одна неприятная особенность случайного растворения границ — моментально усваиваешь чужие привычки, особенно если эти привычки разделяет компактно живущая группа людей. Зато потом, поглядывая с галерейки на построение, вспомнила все, что в эту ночь мне наснилось. Вспомнила в лицах и интонациях, так что, теоретически, если кто-то и мог мне это нарочно внушить, то разве что сильный менталист. Только даже злонамеренный менталист не станет перечислять, где чего сколько лежит на каждом складу и как проверять водяные затворы клозетов.
То есть я, спонтанно растворив во сне границы чувствования, слилась сознанием не с несколькими солдатами, как подозревала вначале, но еще зацепила интенданта, ремонтную бригаду, возможно — лейтенанта, проверявшего ночью посты, и, скорее всего, не спавшего всю ночь Ларута. Искал себе оправдания, бедняга. Значит, комиссия прибудет сегодня. Кстати, Ларут себе польстил, решив, что брутально выглядит. По моему скромному мнению, с мужчиной его не спутаешь, жилистая наголо бритая тетка с жестким взглядом больше напоминает израильскую магавку, тем более что тоже загорела до черноты.
Вообще, в пограничных крепостях кого только ни встретишь, особенно на командных должностях. Проворовавшихся сюда не переводят, иначе свои же прикончат, прикопают и скажут, что так и было, и ни один менталист не станет их сканировать — по совести, они правы и для дела так лучше, а вот за остальные проступки и преступления, включая дуэли и неисполнение приказа — это попал каждый второй из числа людей, что здесь служат. Остальные командиры-хуманы или сами просили о переводе (что наводит на подозрения в нераскрытых преступлениях либо хронической неуживчивости), или выслужились из солдат, что с людьми происходит редко, они первыми погибают. Выслуживаются орки и тролли, но те звезд с неба не хватают, застревают на лейтенантских нашиквах. Кх`эрст — исключение, с виду туповатый и медлительный тролль не раз организовывал отпор монстрам, а потом отлов и уничтожение разбежавшихся после бойни единичных представителей экзофауны, но главное — потери личного состава при этом были минимальны. Его помню с детства, еще толстощеким лейтехой, заказывал у отца какие-то мудреные капканы. Кажется, он родня Т`кхиру, но, скорее всего, просто из одного племени. А вот Ларут заменил собой прежнего коменданта Гнезда Виверны не так уж давно, во всяком случае, о нем Хюльда только слышала, но в ее памяти примечательная внешность тхайен не отпечаталась. Значит, он служит здесь меньше шестнадцати лет. По местным меркам — всего ничего.
