По дороге Саныч целую лекцию мне прочел:
— Знаешь, — говорит. — Удивительные звери! Если бы орки не умели родниться со своими волками, те вряд ли бы подчинились. А так — молодых связывают заклинаниями запрета охоты на двуногих, а запечатленный волк уже думает вместе со своим наездником...
— Почти как с гиенами, — говорю. — В Африке похоже пятнистых гиен приручают, только негры одних самок берут, они покрупнее и поумнее. Без какой-либо магии: кого первого гиеныш увидел, открыв глаза — тот и родич. Говорят, гиены мысли чувствуют, но сама не проверяла, так что не поручусь. В детстве мечтала о собаке, а когда выросла — началась перестройка и все риски безвластия, стало нельзя — по краю хожу: убьют меня — куда псина денется? Теперь — тем более. Подумываю, как бы у бородатых заказать голем наподобие мотоцикла, оно не живое — не жалко, ежели что, бросить.
Саныч укоризненно качает головой, либо последнее ему шибко не нравится, либо вспоминает что-то свое и не очень приятное.
Щенков держат не в загоне, а в сарае из лозы — стены собраны из щитов-плетенок, крыша из таких же щитов, накрытых шкурами. Дырки в плетенке большие, все хорошо видно, только в мелких пятнах света и тени. Пол земляной, какие-то шкуры в углу, деревянные миски с водой... и щеночки. Большие, крупнее пони, а еще ведь расти будут, глаза только детские — наивные, доверчивые, с сизым отливом. Сами темно-серые с белой грудью, широкой, крепкой, как у стаффов, естественно, крупнее в три раза, чем они. А в остальном фигура, действительно, гиенистая, только лапы какие-то странные, так и не разглядела как следует, почему.
Рассматривала их, пока Саныч с волчатниками какие-то вопросы перетирал, и еще подумала, что против серьезного войска, укомплектованного магами, орки на таких зверях — все равно как-то не очень, вроде как с шашками против танков.
Когда отошли от загонов, спрашиваю:
— Вопрос по переселенцам: какое вооружение, магия, как организованы, что могут в бою?
— Лесные охотники, — отвечает. — Вооружение — копья, луки, пращи, топоры, остроги. Попали в дикий лес, выживали. Все — очень мощные маги, особенно земли, им оружие не очень нужно. Нанимаются для ухода за посевами, для укрепления шахт. Транспорт — вьючные лошади, хотя, если надо, можно купить телеги, кибитки. Какое-то прирученное зверье есть: охотничьи собаки, куры... но кур, наверное, с собой брать не будут...
Саныч в своем амплуа, еще бы о клопах вспомнил. Говорю:
— Значит, каменюжники. Элементалей напустить, зыбуны сделать — это здорово. Но это как танки без поддержки пехоты, выпиливаются точными ударами по магуям. Наших, с Ирайи, со слабым даром, но с канхагами в руках, для этого потребуется всего раза в два больше, а если подготовленных силовиков с большими брети — то один к одному. Так что, пошли-ка на скамеечку, и обсудим план кампании, — смотрю, мнется. — Ну, притащу я твоих, Саш, переселенцев, или тропой проведу, а их раз! — и всех перебьют. Хоть какой-то план кампании у тебя есть?
— План кампании? — морщится, рожицы свои корчит. — Еще вопрос, влезут ли тролли в драку. Хотя почти уверен, что — да. Плана пока нет — слишком мало о тиу знаю.
— Когда знать будешь? А то я уже о порталах всю информацию в башке подняла, мозги жужжат, как стая мух на навозе, а он — "не зна-а-ю". "Как маму зовут? — Не знаааю... — Как папу зовут? — Не знаааю... — Как тебя звать? — Тооолик! — Кем хочешь быть? — Космонааавтом!" Если я буду разбираться с той сучкой, огневой поддержки у вас не будет. Или у тебя есть еще магуй Огня или Смерти? И что с пехотой? Желательно, не с одним холодняком.
Разошлась я что-то, обидела Саныча. Просто не люблю неоправданных потерь. И оправданных не люблю, но тут уж ничего не попишешь.
— Давай приховаемся куда-нибудь, не хочу говорить на ходу, внимание рассеивается. И обсудим.
— Тогда до берега дойдем. Тут — сутолока, а там — простор... Знаешь, я, кажется, совсем орком стал. Эльтурон — хороший город, но тесно в нем. Двуногих слишком много... А пехота у нас есть, и конница, то есть, волчница.
— Из орков с гуками... ятаганами, то есть. Прелестно... — что это я взъелась, как злой капитан перед шпаком, у самой-то знаний кот наплакал, теория с Академии и солдатики с земной еще жизни, с игры — еще большая абстракция. Тьфу! Два лопуха — пара. Сбавляю обороты. — Это ты степняком стал. А, может, и раньше был таким, в глубине души. У нас орки социализируются в казармах, и ничего... Кто в Дикой Степи не ужился — уходят в Империю, а там у них только один путь — в армию, учебка — и в черный буфер. Ну, да не о нас говорим — о вас. Так что пошли. Я тоже сутолоки не люблю — опасная вещь, когда мысли другим заняты.
Ну и повел он меня закоулками. Сперва через рынок прошли, потолкались. Народ там пестрый, не только эльфов с хуманами видала, но и двуногого кошака в килте, только кожаном, без тартана, наглая усатая морда и быстрая ныряющая походка, и каких-то тощих до жалости существ с колышущимися под одеждой горбами, и разнообразных орков — и светленьких вроде Саныча (таких меньшинство), и темненьких, вроде той бабки с корзинками. Ну, и самая наглопрущая часть толпы — дварфы. Поодиночке не ходят, проход занимают полностью, чуть что — морду кирпичом и в драку лезут, и попробуй докажи, что не хотел. Впрочем, с Санычем связываться побоялись, видно, они смелые только крестьян безоружных распихивать.
Потом мы свернули на грязную улочку, сразу вспомнилась площадь у трех вокзалов времен перестройки, не она сама, а то, что рядом с ней во дворах творилось. Есть, конечно, отличия — шприцов, бутылок и блевотины нет, но домишки закопченные, грязные, а из канавы тухляшкой пасет. И второе отличие — детей много, чумазые все, как цыганята, мелкие играют прямо в пыли, и откуда-то из глубины ветхих построек доносится визгливая бабья ругань. Резко умолкает, потом слышно возню, всхлипы, жалобные причитания... Все как у нас, разница лишь в количестве детей и в цвете кожи. Согбенный орк тащит тележку, в ней под тряпками и не разберешь, что, только ведро отчетливо обрисовалось. Тетка выскакивает перед ним и выплескивает в канаву помои. Старик привычно ругается, тетка отвечает ему тем же. Видно, что повторяется это не первый день, и обеим сторонам поднадоело. Драные птички — то ли куры, то ли цесарки — ищут что-то в грязи, переговариваясь скрипучими голосами. Да, вот такого в привокзальных дворах тоже не видела, хотя, наверное, жаль — лучше птички, чем крысы величиной с полтерьера.
Выходим на другую улочку, тут грязи поменьше, но больше пыли, и дома еще эфемернее, много плетушек из лозы и тростника. Меняется и запах — все меньше в нем дерьма и гнили, все больше моря — ароматов соли, йода, преющих водорослей, креветок и рыбы. Ветер, играя, несет по воздуху тряпку, за ней гонится девочка лет десяти, подхватывает и повязывает на голову, смешно выпячивая нижнюю губу.
Семенит женщина с корзинкой на голове, в корзинке бьется живая рыба, и я почти физически чувствую ее агонию под жарким солнцем. Откуда-то потянуло коптильней, мы сворачиваем в переулок, и тут же натыкаемся на столовку под открытым небом. Первобытная печка, с едва промазанными щелями между разнокалиберных камней, нещадно чадит, но коптит исправно, то и дело к ней подскакивает дед в замурзанном халате и, отвалив импровизированную дверцу из обмазанных глиной жердей, выхватывает очередной решетчатый "противень" и ссыпает с него золотистую, исходящую жиром копчушку в корзину. Торгует ею бабка: руками, перемазанными в жире и саже, подхватывает горсть копчушки и ссыпает ее в тростниковую корзинку, тут же принимает деньги и сует их в карман передника.
Саныч покупает большую плетенку и испытующе глядит на меня. И что? Ну, антисанитария. Хуманы бы точно животом заболели, а орки крепче. Судя по тому, что я не простужаюсь, иммунитета у меня хватит, чтобы и от этого не пропоносить. А если нет — ну, уж болезнетворных бактерий убить у меня силы хватит. Пожимаю плечами, и Саныч начинает секретничать с дедом. Итогом перешептываний становится кувшин какой-то бурды, который дед притаскивает из подпола — кувшин холодный, на боках тут же оседают капли. Подкинув полученную монету, старикан ловит ее и отправляет в недра засаленной тряпки, намотанной по самые брови, при этом так воровато оглядывается на бабку, что все присутствующие улыбаются его пантомиме.
Выходим к морю — сразу посвежело, ветер всю вонь дальше уносит. Скалистый берег, высоко, на таком Пушкина в детских книжках рисовали, и, думаю, правильно: именно с высоты можно как следует разглядеть водную ширь, ощутить ее безбрежность и зыбь, охватить взглядом парад пенных волн и буруны над подводными скалами, а когда ты на пляже или в лодке — видишь только до ближайшей волны, и ощущения... не те. Но спустились, а то наверху как на сцене — всем видны, да и места присесть нету. Внизу пару валунов приглядели, уселись близко, еще чуть, и коленями соприкоснемся, а оба старательно этого избегаем. Таскаем по очереди копчушку, кувшин друг другу передаем. А вот тут прикоснуться можно, нечаянно так за руку прихватить и задержаться на мгновение дольше.
Естественно, продолжаем друг другу мозги выедать. Саныч говорит:
— Маги есть. Хотя я больше на шаманов рассчитываю. Впрочем, магия тиу — не боевая. Могут многое, но силы в основном берут во время обрядов... Вроде как инки или ацтеки с их вырыванием сердец и кишок. Тиу используют чужую боль и смертный страх. В этом отношении орки для них — очень неудобные противники. Большинство воинов умеет впадать в боевой транс, в котором не чувствуешь боли, даже если тебя на кусочки режут. Если сотня идет с шаманом, то в атаке все — в боевом трансе. В том числе и волки. Боли нет, страха нет... Продолжают драться даже тогда, когда уже, по сути, умерли. Я это видел... это страшно, когда орк, у которого вообще нет нижней половины туловища, успевает извернуться и вцепиться в ногу того, кто его убил... и роняет его, добирается до горла — и только тогда затихает... Так что "подпитываться" во время боя с орками тиу трудно.
— Так, — говорю. — Теплее. Малефики, значит. Стихийные источники не используют. Уже легче. Саныч вздыхает. Видимо, для него в малефиках ничего хорошего нет, а я оцениваю это несколько с другой стороны.
— Я пособирал инфу по стычкам на море... Даже рыбацким суденышками тиу не так уж много могут противопоставить. Основное оружие у них — луки. Правда, смазывают наконечники какой-то нервно-паралитической гадостью, которая не убивает, но на время обездвиживает. Потом собирают не способных сопротивляться бедолаг и увозят в рабство. Да, могут создавать искусственных духов... по сути, это элементали, но временные, нестабильные, не обладающие собственной волей. Шаманы в этом отношении гораздо сильнее — их "вассалы" сами соображают, причем тиу они тоже не любят.
— Это не элементали у них, а големы. Не только из глины можно лепить, из воздуха тоже, на основе энергетического конструкта одноименной стихии. Значит, надо рушить их сосредоточение, туманить мозги. Шаманы твои смогут?
— Что могут шаманы? Да многое... элементалей пасут. С богами говорят. И — старшие — немного, как ты говоришь, менталисты. Старшие шаманы могут ужас наслать... У некоторых есть еще премерзкое умение — "волна смерти" называется... это те, кто до пятого неба могут добраться... в общем, открывают канал в мир мертвых, и все, кто в зоне действия, просто лишаются души. Ее высасывают жадные духи — караульные мира мертвых. Смотрит на меня. Не-а, не впечатлилась. Что толку чужое войско погубить, если свое падет тоже?
— Как я понимаю, это тотально, — говорю. И чужих, и своих, то есть, это — оружие последнего шанса. Ладно, ужас наслать — тоже здорово, внимание должно рассеяться хоть немного. Чем еще могут эти тиу?
— Тиу? Файербол, или "небесный огонь"... да, могут. Хотя пара мелких "ветродуев" влегкую уводит любой файерболл с курса, так что о прицельной стрельбе по оркам говорить сложно... Самое пакостное, что есть у тиу — живые деревья. По сути, лес тиу — это одна сплошная заградительная полоса, через которую прорваться не так уж просто. Шипы, яд, живые лианы-душители, взрывающиеся плоды — семена пробивают кожу и моментально начинают расти... в общем, старики, кто с нынешним Великим Властелином в свое время воевал против тиу, без пива всю это погонь не вспоминают... Кстати, Великий в свое время использовал огнеметы — помпы, поливавшие заросли горючим маслом. Шаманы набрали кучу саламандр... в общем, сначала прожигали просеку, потом шли... и то потерь было не просто много, а очень много. Потому-то столько веков между тиу и Кародом вроде бы не война, и не мир... вне леса тиу — не бойцы. А в лес — попробуй сунься. С другой стороны, весь мир для тиу — пустой звук. Если бы им не были нужны рабы, они бы вообще за опушку не выходили...
— Лес, говоришь, — улыбаюсь, это ж подарок судьбы! Потому что верховой пожар — не сахар, а такие случаются даже в сырых лесах Амазонки. — Спалим мы его нахрен. Как нормальные умные орки.
— Как? Напалмом?
— И им бы неплохо, но где ж тут возьмешь столько карасину? А без него постное масло хреново горит. Брети тебе притащу, нормальную такую толстушку брети.
— Мага?
— Нет, лучше. Базуку. Управление, правда, ментальное, и вес большой. Зато как саданет огненным шаром, каменную стену без магического укрепления — пробивает до пяти метров, земляные и глинобитные — сносит нахрен, но главное — все, в чем хватает воды, взрывается изнутри в клочья. При массированном обстреле возможны пожары даже в сырых лесах — высвобождается много стихийной огневой силы. А вместо саламандр — мешок гранат типа термитных, только стихийных, на основе плетений. Унесешь? Брети полцентнера весит, да мешок с гранатами столько же, да и я не меньше. Зато на весь монстрятник хватит.
— Ну, если достанешь... дотащу, не волнуйся, на полпути не брошу. А ментальное управление — ученик шамана потянет?
— Если потянет физически, то ментальное управление — сущий кошачий чих, у нас толстушками троллей вооружают, даже поговорка есть: "Кто в бою нужнее, чем тролль? Только тролль с большой брети!" Научу за полдня, главное, чтоб не экспериментировал. Видала я мозги на потолке, еще по земному реалу. С гранатами — сложнее, я сейчас не знаю, какие сделаю, все зависит от наличия материалов.
— А сможешь? Ты же, вроде, в шарашке?
— Вот именно. А готовимся мы к войне. Смекаешь? На испытательном полигоне ящик гранат туда-сюда — величина абсолютно незаметная.
— Вот так и начинаются истории об инопланетном оружии.
— А что б не порадеть родному чело... орку?
Саныч усмехнулся, потом резко посмурнел:
— Тут в другом загвоздка. Ты говоришь о Фалль. Я думаю, что у меня там тоже развлечение со старым знакомцем будет... У меня в лесу есть информаторы. Так вот, пока старейшины тиу решают, провести ли обряд "открытия врат". Пока не проведут — Фалль, конечно, может тут появиться, но ни на что, кроме дешевых фокусов, способна не будет. А вот обряд с использованием Зерна Хаоса — и она, и Шут, и Артас появятся во всей божественной мощи. И тут надо рассчитать по времени... Зерно Хаоса я пока найти не могу. Пока... В худшем случае оно уже у тиу. Они пока тянут, потому что немножко помешаны на заветах предков, законах и прочих политесах. Но, если эти извращенцы почувствуют настоящую опасность, они проведут обряд. Значит, ломиться в лес без подготовки — только ускорить гибель этого мира.
