Если только мы победим. Если же зомбоделы пройдут победным маршем по континенту, умение делать гранаты понадобится каждому мало-мальски способному магу, хотя бы ради того, чтоб в их руки не попасть даже в виде трупа. Были уже прецеденты, когда пираты выбрасывали на побережье пару-тройку зомби из бывших магов, и те успевали наделать шороху до того, как их окончательно развоплотят. Пришлось обязать всех погодников, нанимающихся на купеческие суда, внедрять плетения посмертного испепеления. С большим скандалом, конечно, и с воплями самих купцов насчет опасности пожара на корабле. Вот накой же им корабль, если самих к тому времени либо укокошат, либо в плен возьмут на опыты. Зря вообще цацкались. Да и в остальном слишком долго тянули, позволили Пекрито подготовиться к войне, а это просто детская, тупая ошибка.
Либо Дерек, как плетельщик, что-то заранее просчитал, прикинул и сыграл в поддавки с судьбой. Разменял пару-тройку фигур, вытащил из рукава... меня вытащил; наверняка, и еще кого-то, получил передовые технологии, и теперь надеется с их помощью победить. Еще эта мелкая Альфлед, тоже плетельщица, и тоже на меня какие-то виды имеет, но с другой целью: запустить во вражеский лагерь, наверно, в качестве бедоносца. Правда, она сама сейчас там, и ведь наверняка знала, что ее похитят в тот вечер, но на бал все же явилась. На что рассчитывала? Чем ближе к власти, тем быстрее дети взрослеют, а власть плетельщика — больше императорской, так что эта девочка не играет вслепую. Да и Дерек за нее не слишком волнуется, хотя, трехсотлетний маг — не показатель, он и своего сына не задумываясь в расход списал. После этого всерьез засомневаешься: так ли оно тебе нужно, это магуйское долголетие, если из-за него станешь холодной расчетливой сволочью.
К семи вечера общее количество готовых гранат немного не дотягивало до полутора тысяч, а я припрятала на полигоне еще десять штук. Нет, стоит их перенести куда-нибудь поближе, а то еще обнаружат мою захоронку, и получится жуткий скандал. Ладно, с утра перетащу назад, в углу под ветошью спрячу. А сейчас надо сходить к нашим астральщикам, погонять по недобрым местам. Опять закинулась бадейкой двойного тей-фре, скоро он у меня из ушей польется, и позвала Вейли, чтобы к ним проводил. Сколько времени с последней встречи прошло, как они там, все такие же? Изменились?
Вечно недовольный Иймен, изящная куколка Эльма, Киаран — здоровяк с располагающим выражением лица и спокойным достоинством во всем своем облике. Собрались, ждут. Скромненько сидят на солдатских одеялах, не возмущаются, даже Эльма, у которой через тонкое платье колючая шерсть точно попу кусает. Поздоровались, перекинулись с баронетом парой положенных фраз, и я перешла к делу. Спрашиваю:
— Все научились в астрал выходить?
— Давно уже! — кривится Иймен, Киаран отвечает коротко: "да", Эльма кивает.
— А теперь, дорогие мои, назовите мне коренное, самое главное, отличие астрала от реальности. Кто не справится — сам себе тупой гоблин.
И тут началось... Вейлин то ли никудышный учитель, то ли сам до конца не представляет, насколько "тот мир", в котором он очень скоро пропишется на долгое время, отличается от физического реала и омывающего реальность мирового эфира. Главное в астрале то, что мысли и чувства не просто материальны, они там — полный аналог действий и поступков в реальном мире. Причем, законы астральных взаимодействий совершенно иные, чем в пространстве сутей и воль, создающих сплетения судеб. В общем, если грубо, то можно сказать, что астрал всегда оправдывает наши ожидания. Если боимся — он приведет нас в область кошмаров, если мучимся совестью и казним себя — превратит нравственную казнь в ощутимую боль и физическое страдание, если злимся — предоставит тысячи причин для досады и злости, если благожелательны и счастливы — усилит счастье до немыслимых пределов, угасив даже мысль о поддельности этого счастья.
Существует только три силы, способные развеять морок: сомнение, смех и пустотность. Сомнение — это Киаран: он недоверчив и благоразумен, лишь отчаянье и последняя надежда толкнули его в объятье морока Прекраснейшей. Жестокий урок получен, усвоен, и баронет, прищурившись, слушает и вникает в способы проверки истинной сути того, что может встретиться им в астрале. Но — я заостряю на этом внимание — всегда останется тысяча способов обмануть самые изощренные проверки, особенно, если проверяемая сущность старше и опытнее тебя.
И тогда остается смех. Беспричинный смех, детский или божественный, как уничтожение важности наблюдаемого и переживаемого, а в астрале именно важность чего-либо и определяет его власть над тобой. Поэтому сущности-паразиты так любят маскироваться под твоих родных и близких, под друзей и любимых, под божеств и представителей власти. Всегда нужно помнить, что это не реальность, и если в астрале любимый кидается на тебя хоть с объятиями, хоть с ножом — впору проверить его на детекторе смеха: истинное чувство от него не рассеется, ибо принадлежит пространству сути, а лживый образ растает и потечет. Можно и самим пользоваться лживыми чувствами для борьбы с противником, главное — в момент создания иллюзии истинно чувствовать их, а когда она создана — не попасть под ее обаяние, и тут тоже помогает ехидный смешок.
Чувства — это Эльма: она ими думает, они ей частично заменяют рассудок, и за неполных семнадцать лет девушка наловчилась ими управлять. Эльма улавливает мое состояние смеха, я передаю его ей, как оружие, она принимает и откладывает в близкую память, чтобы вызвать при надобности. Но смех, рассеивающий страх и иллюзии, не действует против тех, у кого есть собственные, и немалые, силы. Против богов и демонов смех одного, отдельно взятого, человека не сработает. Тут нужно другое.
В астрале невозможно навредить тому, кто себя не ощущает. Кто не боится, не любит, ничего не хочет. Иймен так долго ограничивал себя во всем, дабы не причинять страданий живому, что разучился желать. Я знаю это состояние, оно сродни буддистской отрешенности, но не столь глубоко. Для Иймо астрал и мой источник — единственный способ жить так, как ему хочется, ибо там реально никого не лишать жизни, а для экспериментального питания я давно собиралась наладить синтез смеси необходимых аминокислот, витаминов и сахаров.
Загружу разработкой технологии какого-нибудь мертвого алхимика — и ему возгонка знаний в эйдехэ, и живым — немалая польза, когда в реале внедрим. Одна неприятность: разрабатывать можно где угодно, а проверять работоспособность придется в реальности, ибо в астрале законы природы иные. Да и нельзя делать этот синтез излишне доступным, а то экономику нахрен порушит. Не торопятся же на Ирайе заменять магией простой физический и механизированный труд, не зря это. Не только в экономике дело. Возможно, в том, что люди должны ощущать вкус реальности, не отрываться от нее.
Для тех, кто часто бывает в астрале, это — обязательное условие. Не потерять связь с реальностью, не скатиться в потворство фантазиям, не перейти на сторону враждебных сущностей. О! Вот оно — то, за что мне так неполюбился кастанедовский Дон Хуан. Ну, и еще за ложь, конечно. Но это уже второе, хоть и важное. Ибо посмертие — всегда такое, в каком ты уверен. Если уверен, что сожрет тебя какой-то сущ — хоть Кецаль, хоть Орлуша, хоть Хрен-с-горы, то именно он тебя и сожрет, и не подавится. Если будешь верить, что достоин ада или чистилища — попадешь туда, даже если за всю свою жизнь не обидел и таракашки, а если поверишь, что ждет тебя рай с сотней гурий, то будет тебе рай, даже если уничтожишь полконтинента, главное — чтобы ты сам испытывал в момент смерти возвышенные чувства по этому поводу. А не какую-нибудь банальную злость.
А бог... или боги... эти паразиты сознания просто пользуются астральной неграмотностью людей. Впрочем, неграмотный — что слепой, везде его подстерегают несчастья. Моя тройка астральщиков, по идее, должна нести просвещение в массы, работать как передаточное звено между миром живых и миром фантазий-и-мертвых, и тут важно не наломать дров от излишнего энтузиазма. У нас, благодаря общей пришибленности богов, астрал цельный, не разделен непроходимыми стенами. Это и хорошо, и плохо. Хорошо — потому что никто не провоцирует людей на перевод магической и витальной силы в энергию веры. Плохо потому, что на божественную территорию не забредают нижнеастральные сущи и не прорываются демоны чуждых миров, а мы пока такую защиту только выстраиваем.
И вот, всех этих нежелательных гостей можно уничтожить или, по крайней мере, отпугнуть, пустотностью, как отрицанием бытия. Иймо в этом силен уже сейчас, до тренировок, а я его буду гонять как сидорова козла, главное, чтобы у него это состояние осталось именно боевым, не перетекающим в постоянное. Думаю, после этого он в команду себе человек десять-пятнадцать без особых проблем наберет и обучит, даже среди местного населения. Всякие эмо вылезают именно в сытые и мирные времена, в голодные и военные как-то о смысле, да и о бессмысленности жизни не думается.
А потом я гоняла их по астралу. Начиная с помойки снов и иллюзий, вниз, в область кошмаров, потом вверх, туда, где мороки ласкают и нежат. Распознать, защититься, обезвредить или уничтожить, вернуться в базовое состояние и тело. Потом заглянули в Эйде, отдохнули и полюбовались пестротой и бойким шевелением тамошнего народа. Население, наконец, перестало расти — все мертвые подтянулись под защиту стен, а массовых драк и эпидемий, к счастью, сейчас нигде нет. Мои ребята посидели в теньке у источника, вдохновились, особенно Иймен. Подходила прабабка, спрашивала, что делать с тем грязным душком, который старался проскочить в ворота, уверяя, что он — мой отец. Спрашиваю: "Это в котором костей больше, чем в трех покойниках разом?" — "Да", — отвечает. — "Ну, позвольте ему притулиться у нашей стены, — говорю. — Только не внутри крепости, а снаружи". Ягая бабка хихикнула и махнула рукой. А что делать? Не позволим — сам как-нибудь проберется, и хрен поймаешь.
Ну, ладно, на сегодня последний экзамен: переношу астральные тушки учеников в Туман, а вернуться оттуда в реальность они сами должны. Кто не сможет — назад, конечно, перетащу, но уж тренироваться в управлении состояниями заставлю до потери пульса. Я-то помню, что может вытворить Фалль, так что ребята должны уметь не просто отступать, а во все лопатки драпать, даже из Междумирья. Не испытывая при этом ни малейшего страха или сомнения, чтобы ей не за что было зацепиться. Только перенесла их туда, как встретилась с Майей. Неудивительно, потому что ее образ в последние дни постоянно присутствовал на краю сознания. Ту силу, что представилась мне в виде Древа, я позову, мало того, создам ей достойное вместилище. Но кто вдохнет в мое создание жизнь? Это необходимо, а то получим голема, только растительного. Нафиг-нафиг! Лучшие маги жизни — эльфы. И толпы мне не нужно, была бы одна, но настоящая. А Майя еще и друид.
Идет, запахнувшись в плащ, что-то ищет. Или кого-то. Рядом с ней по воздуху носится что-то мохнатое, крылатое, а на морду — вроде щенка лайки, остроносое и лобастое. Выходит, Семаргл и его переплуты — тоже не выдумки, вон их дитятко: нарезает виражи вокруг Майи и звонко тявкает. Уши назад отдуло, глаза блестят — ничего не боится. А Майя молчаливая, задумчивая — идет, а от нее неяркий вечерний свет разливается. Таким здоровые дети светятся, когда спят. Меня не заметила. Я ученикам жестом показываю — "ждите!", сама — к ней.
— Привет экологам! — как еще сказать, чтобы сразу поняла, кто рядом с ней?
Подняла голову, остановилась, откинула капюшон:
— И тебе доброго.
— Учитывая, что случайных встреч тут не бывает, чую, у тебя есть ко мне дело, — ага, это еще у кого к кому, но первым делом помочь надо ей, потому что она в своем мире одна-одинешенька, а за моей спиной — вся магическая и производственная мощь Империи.
Майя кивает:
— Возможно. А искала, кто может помочь. Мысли вывели к тебе. Что ж. Спрошу сразу. Прожектора не найдется?
Видно, что живет в одиночестве и говорить ей не с кем: фразы короткие, рубленые, слова простые. Еще немного — и речь забудет. Это-то не страшно, плохо, что в одиночестве можно надеяться лишь на себя. Нужен майнднет, обязательно нужен, чтобы такие девчонки могли, если что, прокричать: выручайте, кто может! — и их бы услышали.
— Сейчас, — говорю. — Нет. Видишь — молодняк по астралу гоняю, а не по пещере брожу. Но могу сделать и принести. А тебе какой надо? Для чего?
Майя вздыхает:
— Да вот к врагам в гости пора, а они свет не переносят. Где его столько взять в моем мире — не знаю. Там о технологиях даже и не слышали. Поэтому нужно световое оружие.
А, понятно. Тут налобным фонариком не обойтись, требуется этакая световая пушка. Собрать-то можно, но будет ли она в другом мире работать?
— Цели ясны. А по принципам работы нужны уточнения. Какие особенности стихий в вашем мире? Не все, а те, что могут повлиять на артефакт стихии света. Второе — максимальный вес артефакта. Третье — на каком расстоянии его предполагается использовать и какую площадь он должен покрывать. И, четвертое — какова должна быть его сила, то есть, он должен создавать максимальную освещенность или еще и нагревать поверхности до денатурации белков?
Майя задумалась на пару минут:
— Особенности... Разве что стихия Тени, если ее можно выделить. Те ребята из Теневых планов, если верны слова информаторов. Вес у прожектора должен быть небольшой, и так уже вся железом обвешена, — откинула плащ, показывая кастеты-когти и бумеранг. — Для меня и этого много. И чтобы свет не влиял на меня, а то слепну, все-таки ночной житель. А нагрев... если только не будет уничтожать кожу Природы, ведь такой яркий свет может и растения выжечь.
— Хорошо, — говорю. Все-таки лазерную пушку ей не надо, и это упрощает конструкцию на порядок. — То есть, сила света как у аэродромного прожектора, шторки, регулирующие конус, корпус облегченный... Еще вопрос — насчет эфирных аномалий. Предполагается ли использовать в таких, или будет нормальный, ровный эфирный фон?
Майя пожала плечами, а ее щенок, наконец, подобрался ко мне со спины и сунул нос в подмышку. Хозяйка тихонько свистнула, пес, жарко фыркнув, отскочил, и, облетев нас, плюхнулся ей под ноги. Майя подняла и сунула его за пазуху, нежно пригладив пушистые крылья:
— Этого я не знаю. Я на тех островах не была, и не в курсе, что у них с фоном.
Н-да... эфирная изоляция-то веса прибавит. Без изоляции уложусь в полтора кило, а с ней — все пять будет. Как делать?
— Пять кило, — говорю. Подумай, сможешь ли унести. Если да — заизолирую. Постараюсь как-нибудь поменьше, но от неизвестных аномалий просто плетениями не закроешься, их нужно в металл внедрять. А он, понимаешь, весит. Еще вопрос: кристаллические накопители сама заряжать сможешь?
Обрадовалась:
— Зарядить смогу, ну или мне помогут спутники, среди них есть маги. А унести постараюсь. Если что, они, опять же, помогут.
