Спровадить настырного призрака удалось только с первыми лучами солнца, и моя усталость на тот момент была намного сильней, чем после чистки ящерятников. Поэтому я все же рискнула поставить элементарный защитный контур, нагребла под себя побольше сухой травы, сунула под голову мешок и завалилась спать, притенив лицо фуражкой. Границы чувствования так и оставила приоткрытыми — и подпитаюсь, и почувствую, если будет что-то не то. Вот нахрена же мне этот сопляк, а? С его идиотской клятвой, которую принципиально нельзя исполнить. А ломать наживую... как бы не вышло хуже, и не только ему и его озверевшим воинам-призракам, им-то поделом, идиотам... а всем окружающим за что, и мне в том числе?
Не успела заснуть — выпала в тот туман, который туман только для виду. Что примечательно — прямо перед начальством, Арагорном, свет, Московским. Как положено, имею вид лихой и придурковатый, ибо приготовилась по старой памяти блуждать и кричать "ау", или еще что похуже, а тут сразу встречают. Неожиданность, в целом, приятная.
— Ты что, — завелся с полоборота А.М., без всяких "здрассте". — Бегаешь, как укушенный заяц? Нахрена я тебя в серьезную контору пристроил? И вообще, зачем тебе магия, если ты решила говночистом работать? Нет, я точно не понимаю, с такими возможностями, и так бездарно про...
— Ну, во-первых, — перебила я его тем занудным голосом, который когда-то использовала для общения с господами проверяющими, что из налоговой, что из министерства, что из всяких гринписов. — Конторе я уже сделала одно большое "хорошо" изобретением нового материала. Надеюсь, крупным астральным жуликам изрядно хвосты поприжала, если только Дерек не тупица — а он парень ушлый, ты сам знаешь, и встроит в госидеологию достаточно большой пласт мистики. Родную орочью кровушку тоже осчастливила — уж не знаю, во благо или во зло, но шаманы очень скоро станут не менее востребованы, чем прирожденные маги. И этого, ты считаешь, мало? А, да, я забыла договор с рекой Перпоной, который заключила не я, а представитель Конторы, так что теперь его соблюдение зависит не от меня. Ну, и крепость помогла отстоять от нечисти, но там мое участие невелико. Ты хоть понимаешь...
— Понимаю. Я понимаю, что ты решила отдохнуть, пофилонить, и не нашла ничего лучше бегства на теплые юга. Опустилась до работы ассенизатором, закрутила роман, стыдно сказать, с трехсотлетним призраком.
— Ни хрена ты не понимаешь, гражданин начальник! Я тебе еще во-вторых не сказала. А во-вторых будет то, что не все изобретения можно Дереку в ручонки давать, в его шаловливые. И если я останусь рядом с ним, рано или поздно он найдет возможность пробраться в мою память и считать там все, что я знаю. Я, конечно, могу на какое-то время вызвать у себя делириумный бред, на это у него срабатывает естественная защита и отрубает его от источника бреда, но я не могу такое держать постоянно!
— Хочешь, сделаю для тебя защиту разума? Прочную, никто не пролезет?
— Прочная защита, если делаешь ее не сам, приводит к ограничению возможностей и прочим незадокументированным побочкам. Оно мне надо? Так что для меня единственное разумное поведение — держаться от Дерека и его Конторы подальше, контактируя кратко и только по делу.
— Ну, в целом, правильно, — А.М. перекосился, но спорить не стал. — Тогда вот что. Есть поблизости одно подозрительное место, в Керемнице, городе у Ладрогского хребта. Собственно, это даже не город, а один большой базар. Он же — перевалочный пункт на пути в Подгорное королевство. Что там происходит — точно не знаю, и говорить тебе не буду. Смотри сама, непредвзято, поступай, как сочтешь нужным, но чтобы ни следа Хаоса там не осталось. Попасть туда быстрее всего на гномовозке... то есть, транспортном големе дварфов — на Ирайе это самое быстрое средство передвижения, не считая порталов. Они так продовольствие к себе возят. Встретишь на тракте — не ошибешься. Твоя цель — выйти на Ладрогский тракт и наняться охранником к этим дварфам. Как ты это сделаешь — меня не интересует, тем более что орков они, прямо скажу, недолюбливают. В путь выйдешь сегодня же. Как проснешься — так и пойдешь.
— Погоди, не части, слушать не успеваю, не то, что запоминать.
— Так смени личину! Эта подделка мало того, что грубая, так еще и малоподвижная, как картонная маска. Хочешь, подкину в сознание "заместителя", на тот случай, если от менталистов прятаться будешь?
— Не хочу. Самодельная личина мне подконтрольна, а твой подарок будет подконтролен тебе. Ее грубость сглаживается расстоянием, так что для защиты от Конторы достаточно. Но вот пойду я только когда совсем стемнеет. Нужно довести до ума дело с призрачным отрядом. Не хочу оставлять за спиной невнятную кракозябру.
— Да что ты с ними цацкаешься? Не можешь развоплотить — отправь во Тьму, и дорога свободна.
— Эх, не туда ты меня толкаешь. Я предпочитаю разумный минимум насилия, для пользы дела, а уничтожать человеческие личности просто чтоб избавиться от проблемы... Если бы мы были на старушке Земле, я бы подумала, что ты хочешь под "вышку" меня подвести.
— Что ты понимаешь в насилии... Тут скорость важна! Кто не успел — тот опоздал, а ты все дальше и дальше от цели забираешься!
— Ничего, начальник, успеем... Ты бы хоть на цель-то намекнул, может, я быстрее тогда бы к ней добралась. А то завелся, как шарманка: "бета-тестер" да "бета-тестер". Прямо скажи, что такого стухло в Датском королевстве.
— Прямо? А то, что "прямо" — ни хрена не увидишь, только чуешь душок разложения — это тебе как? И надо искать, а вот как и где — изволь меня слушать, иначе... иначе ты пожалеешь, что вообще на свет родилась. Поняла, да?
— Вполне, начальник. Ну, я пойду?
— Ну, иди. Куда только пойдешь, если я тебя отсюда не выкину?
— Да уж как-нибудь соображу, не первый год сноходчеством балуюсь...
После того, первого раза, я задумалась, как бы мне выходить из этого туманного болота самой, а не милостью неорганов, И додумалась только до одного: смены состояний и антуража. Прежде всего надо отключиться от любых внешних сигналов (ну, может, оставить сигналку на случай, если кто-то приблизится), для этого закрыть глаза и увести слуховые и тактильные ощущения "вглубь", есть такое упражнение для плохо засыпающих, когда ты "себя вовнутрь стягиваешь", оно работает именно на снижение кожной и мышечной чувствительности. Дальше очень ярко, во всех деталях и нюансах вспоминаешь и представляешь ощущения, которые должно чувствовать твое лежащее тело. Пока они не станут для тебя единственной реальностью. А потом командуешь себе: "По-од-ё-ом!"
Ну, вот, молодца! Заснула на солнцепеке, теперь шея и подбородок как кипятком ошпаренные, а организм сигналит о том, что еще немного — и будет солнечный удар. Утро в Эмларене жарче полдня в черном буфере. Подхватываю сидор и куртку, на четвереньках сползаю на теневую сторону кургана. Допиваю из фляжки остатки тей-фре, согревшиеся и, кажется, прокисшие, и понимаю, что надо искать родник или ручей. Дорастворяю нечеткие границы эфирки и протягиваюсь в стороны. Настоящей текучей воды, как и ожидалось, нигде нет. Зато есть потенциальные источники, под землей. Два в полях, третий — рядом со мной, под курганом.
Оставляю мешок и куртку, обхожу курган, сужая область поисков до метра в диаметре, и начинаю копать. Хорошо, что кинжал из качественной стали потерялся во время прорыва, этот, взятый из арсенала, не так уж плох, но мне его не жалко. Ковыряю им плотную землю, поддеваю крепко засевшие камни, отгребаю все это руками. Хорошо так прорыла, почти метр в глубину, когда вместо влажной земли пошла липкая грязь, а потом и вовсе текучая супесь, скорее грязная вода, чем мокрый грунт. Пока муть отстаивалась — отобрала подходящие камни, обложила стенки. К тому моменту, как показалось дно под прозрачной линзой воды, у меня уже и пота не осталось, все высушила местная жара. Сунула руку — и, не доведя пары сантиметров, убрала. Ну, вот, и зачем копала? Это же настоящая "мертвая вода", не та, которую наши умельцы магнитами делали, а такая, что если и не умертвит сразу, то снизит обмен веществ и прекратит обновление тканей... то есть вообще деление клеток, а не только физиологическую регенерацию... и размножение бактерий и вирусов на долгое время. На какое — это проверять надо, но я не в лаборатории, так что придется бросить этот родник и вырыть новый — метрах в ста отсюда, на самом солнцепеке. Потому что только самоубийца будет пить эту водичку из-под кургана.
На следующий родник ушли те силы и пот, которых, как я была уверена, уже не осталось. Кажется, мой организм начинает осваивать область отрицательных количеств вещества и энергии. Запеклись, наверно, даже мозги под фуражкой, во всяком случае, в голове бродила только одна мысль: "Ну, еще пара горстей, и еще пара... и вода потечет". На этот раз пришлось копать не так глубоко, и когда показалась вода со взбаламученной в ней супесью, я даже не стала ждать, пока отстоится — зачерпнула шапкой и вылила на голову. И еще, ну и что, что грязь, грязь тоже целебная бывает. Пожалуй, эта именно такая. А то с чего бы так хорошо стало? Пока на себя вычерпывала — вода очистилась, стала прозрачной. Напилась и рядом с родником повалилась.
Солнце уже давно зенит перевалило, на вечер пошло. Небо высокое, светло-бирюзовое, на востоке в сиреневый отдает, а прямо над головой — как бездонный колодец: кажется, не удержишься, упадешь в него и будешь лететь до самого космоса, и страшно это, и тянет. Хорошо, птичка полевая отвлекла, рядом со мной взлетела и защебетала в полете, почти как наш жаворонок, только звонче: если жаваронок как бубенчик звенит, то эта — вроде музыкальной чаши, булькает и вибрирует голосом. Поднялась, грязь подсохшую с волос и рубашки стряхнула, и чувствую, что никакой усталости нет, а энергии в резерве под завязку, словно около источника постояла. При том, что фон если и повышен, то немного — от родника фонит. Ну, так это ж классическое сочетание: мертвая и живая вода, тут где-то и поляризатор имеется, в водоносном слое, а высота обеих точек выхода примерно на одном уровне, только над той, что у кургана, больше грунта навалено.
Стою над водой, чешу репу и думаю: хорошую штуку я отрыла, именно для простецов, не магов; для травников и знахарей со слабым даром. Такой водичкой если не мертвых воскрешать (это вещь неоднозначная даже для опытных магов жизни), то тяжелые заболевания лечить вполне реально, тут не сила требуется, а лишь знания и опыт. Плохо одно — не тем людям родники достались. Местные селяне — гнилые людишки, трусливые, жадные и недалекие, и если знания можно получить, то смелость, щедрость и ум привить невозможно. Нынешнему поколению. А тому, что сейчас в пеленках "уа" кричит? Если хорошенько постараться... то есть пугнуть их родителей. И взять с них сильную клятву. Маги клянутся своим даром, простецы — посмертием, но простец всегда думает, что смерть далеко, поэтому клятву зачастую нарушает. Вот ежели взять с них клятву их же костями и плотью... это если кто-то нарушит — какой роскошный урок остальным получится! Один заживо сгниет — остальные сто раз подумают, прежде чем нарушать. Решено! Только вот текст половчее составлю.
В ворота, открытые, по дневному времени, настежь, я вошла без проблем, этакая фигура, измазанная в земле и глине, как из могилы выкопамшись. Поигрывая огненным шариком, скачущим вокруг ладони, словно йо-йо, расхлябанным шагом дошла до самого большого и богатого дома. Шла не слишком быстро, чтобы вездесущая ребятня успела добежать до взрослых и сообщить, что вчерашняя магуйка обратно идет. Захлопали двери и ставни, загомонили бабы, заорала какая-то заполошная птичка, на голову ей, что ли, наступили? В дверь я стукнулась один раз, но так, чтобы доска треснула (зря не укрепила кожу, костяшки в кровь сорвала). Встала сбоку и спрашиваю:
— Староста здесь живет?
— Неееет! — отвечает из-за двери трясущийся козлетон.
— Ну, тогда я этот дом подожгу, — заверяю его. — А староста пожар увидит — сам выскочит, народ созывать.
— Э... а что вэль...
— Вэль Вийда.
— Что вэль Вийде от старосты нужно?
— Поговорить. Даю слово, что в этом случае никого не убью. В противном — не ручаюсь, я головой сильно ушибленная, могу сорваться.
Слышно, как отодвигают мебель, засов, после чего в приоткрытую дверь выскальзывает дядька с козлиной бороденкой и хитрыми глазками. Беру его за грудки свободной рукой, пусть радуется, что не за бороду, стаскиваю с крыльца и волоку на середину селенья, к колодцу. Благо — недалеко тащить, а то он выше меня на две головы, неудобно.
— Ах вы твари! — говорю. — Нежити меня скормить собрались! Не возражай, заткнись и слушай, ответишь, когда тебя спрашивать буду. Ну-ка, отвечай, сколько народу отправили на ночь глядя за ворота?
— Э... в этом году?
— Нет, за все время, пока ты тут старостой!
— Ну, в прошлом году троих... в этом шестеро...
— А в позапрошлом? А третьего-четвертого года? А раньше? — давлю на него, и не только голосом, но и наведенным страхом. — Но это уже не имеет значения. Суд решит, что с тобой делать... Каторгу ты себе заработал, это точно, и весточку в Контору я вот сейчас и кину. Как-как, телепатически, вот как!
Мужичонка предсказуемо валится в ноги. За мои штаны хватается, какую-то околесицу несет.
— Да накой мне ваши деньги, — говорю. — Мне и на службе хорошо платят. А выход у тебя есть. Мне же главное что? Не знаешь, тварь ты дрожащая? Чтоб такого больше не повторилось. Так что гони народ со всего селения к колодцу, чтобы все, кто говорить умеет, сюда собрались. Как что? Клятву с вас буду брать, о гостеприимстве.
С клятвой провозилась дотемна, потому что заставила каждого, от трехлетнего малыша до стапятидесятилетнего старца, полностью произносить ее текст. Не то, чтоб это действительно требовалось, коллективные клятвы не хуже работают, но чтоб поняли и прониклись. Нет, кто-нибудь обязательно нарушит, но то, что случится с ним, лучше всяких слов убедит остальных: никакая выгода не стоит подобных последствий. Потом нашла среди них травника и рассказала ему о родниках живой и мертвой воды, судя по реакции — он прекрасно знает, что это такое, почему, интересно, сам не отыскал, рядом же было! Люди, что ж вы так ленивы и нелюбопытны?
Потом повернулась, сделала им ручкой и вышла за ворота. В темноту. Представляю, сколько было открытых ртов. Пошла по дороге, едва намеченной тележными колесами, остановилась у кургана и в моментально набежавшем тумане почувствовала присутствие воинственного юнца.
— Что решил, эдлэ? Как дальше будешь?
— Решил. Это мой народ, и я буду его защищать. От грабителей, поработителей, убийц.
— Тот народ, который тебя предал?
