— Костыль тебе что ли вырастить...
Крис делает большие глаза:
— Не надо костыль! Я уже сам.
Проползаю за ними. Оро, наблюдавшая эту сцену с непередаваемым выражением лица, наконец отпускает булаву, и паутина шлепается на место. Она проходит сквозь нее — да, а я и забыла, что кто-то тут у нас с дополнительным измерением... респект.
Вампиресса морщится:
— Было бы за что. Крис, ты как?
— Бодёр, здоров... Щаз бы ещё сожрать кого-нибудь и будет мне счастье... Да не трясись ты так, фиолетовенькая, я вашу братию не ем...
Оро отвесила ему подзатыльник
— Ну, бобер, так бобер... — говорю. — Все в сборе? Идем прежним порядком.
Метров через сто из тумана вынырнула почти отвесная стена, будто стоим мы на дне оврага, но оврага каменного, и камень серый, выкрошившийся, местами поблескивающий сколами кристаллов. Не удержалась, на мгновение повернула восприятие в сторону сути, и ощутила потенциальный барьер — небольшой, но без запаса энергии не преодолеть. Колобок, как ни в чем ни бывало, покатится по ней вверх. Значит, и впрямь хорошо накормленный.
— Майя, — спрашиваю. — Можешь вырастить крепкую лиану до самого верха?
Та с готовностью кивнула:
— Конечно, могу.
Вот и хорошо, не придется мне тут ступени изобретать, процесс больно муторный.
Эльфийка подошла к барьеру, откинула полу плаща, вытащила из поясного мешочка два зернышка и бросила под ноги. С пальцев сорвалось несколько искр и опустилось на семена, и сперва ничего не было заметно, а потом семечки зашевелились, раздулись и лопнули, вцепились корнями в каменную псевдопочву, вытолкнули извивающиеся, словно змеи, ростки. Я протянулась к ним вниманием, и они жадно впились в мою силу — магические растения материализовали свою плоть из потоков эфира. Берите, у меня много, а из Майи больше не пейте. С минуту они привыкали к другому вкусу потока, а потом начался бурный рост двух закрученных спиралью лиан. И пяти минут не прошло, как они дотянулись до верха и поползли дальше, цепляясь гаусториями за более насыщенный энергией уровень, а я отсоединила подпитку.
Майя посмотрела на импровизированную лестницу:
— Вот и все.
Оро аж закричала:
— Я первая! — и вскинула себя наверх, перехватываясь только руками.
Да... лихо.
— Здорово! — говорю. — И кто теперь это болтало наверх потащит? — киваю на Криса, тот пожимает плечами и косится на Майю.
Она делает вид, что намека не поняла:
— Лианы.
С ощутимым сожалением гаустории отцепляются от иллюзорного камня, лианы отпутываются одна от другой, перехватывают вампира поперек туловища, и подбрасывает вверх. Одна швыряет — другая ловит.
Кровопивец орет:
— Мастер! Мастер, заберите меня отсюда! Ой! Не-не, подождите, я сам! А-а-а! Понежнее, растение! — пока его не подхватывает за шкирку Оро. — А всё из-за вас, Мастер!
Ого! Не хотела бы я, чтоб меня так кидало.
— Ладно, — перевожу взгляд на эльфийку. — Лезь ты, а я замыкающей.
Майя с легкостью забралась наверх. Ну, и я за ней. Кора у лиан малость шершавая, и к ладоням льнет, как ласковая кошка. Конечно, энергию они кушать любят, а того, что можно взять за счет перепада, едва хватит для поддержания жизни. Оглядываемся, видим поодаль невысокую стену грубого камня с дверным проемом, но без двери, крыши над ней тоже нет. Вход в лабиринт. Колобок, не оборачиваясь, катится туда. Хоть бы дал отдышаться, что ли.
Крис почти прочухался, но ныть не перестал:
— Маста, может, вы меня всё-таки отправите взад? Пока меня кто-нибудь не съел. Я не люблю быть съеденным.
Как же это надоело... Говорю:
— Крис, ты взрослеть когда-нибудь собираешься?
Тот показывает пальцем на Оро:
— Для этого мне надо убить её. А это сложно, блин!
Опять эти бюрократические привычки подменять внутреннее состояние внешним статусом. Может, на Земле законодатели — тоже вампиры? А мы и не знаем...
Майя закипает:
— Еще немного, и я сама тебя съем...
Крис дергается и смотрит на нее, подняв брови, но Оро ласково обнимает его за плечи, и тот, наконец, затихает.
Я, все-таки, не удерживаюсь от замечания:
— Думаю, настоящая взрослость не определяется количеством и качеством оставшихся позади трупов...
— Но повышает желание достать камушек медведя и стать им, — добавляет эльфийка.
Зову колобка. Он не реагирует — или не слышит?
— Эй, — кричу. — Мистер Смех, вы где там шляетесь? Мы устали, хотим отдохнуть. Как, это реально?
В самом деле, такое ощущение, что прошло часов десять, и тело требует перекура, а, лучше, перекуса, но я, дурища, ничего с собой не взяла. Позволяю источнику проявиться и взбодрить мое тело, и тут же подкатывается колобок и приникает к ноге. Еле удерживаюсь, чтобы не отфутболить его подальше. За время похода он изменился, очертания потеряли схематичность, шарик превратился в подобие мужской головы с весьма богатой мимикой. Его рожи были бы даже забавными, если бы сама отрубленная, но живая голова не выглядела столь противоестественно.
Усаживаюсь по-турецки:
— Колобок подождет, а мы тут несколько минут посидим и отдохнем, пока этот вьюнош оклемается, — киваю на Криса.
Ороро вступается за подопечного:
— Да отстаньте от него. Это он со страху так болтает.
— А что, Майя, ты можешь у себя, там, в медведя превращаться?
Эльфийка ненадолго задумывается:
— Друиды сами по себе при длительном общении с Лесом могут изменять свое тело. А вот ученики, как я, только при наличии камней специальных. У меня есть пять штук. Три медведя и два волка.
Ороро:
— Круть... А вот у меня тело менять не получается, хотя вроде бы по статусу положено. Эх...
Интересно... мне как раз запасное тельце не помешало бы, но, думаю, это совсем не то....
Крис поворачивается ко мне:
— Ещё бы ты облик менять умела...
Ну, да, я не красавица — и что? Можно подумать, мне было бы легче со смазливой мордашкой. Так хоть вижу, ради чего со мной заигрывают.
Майя не поняла:
— Могу дать парочку камушков. Только не знаю, как они на вас сработают. Зависит от характера.
Ороро, оживившись:
— А запасную тушку можно сделать. И вовсе не обязательно для этого уметь превращаться...
Говорю Майе:
— Мне на погляд, потом верну, попробую технологию скопировать.
Оро тоже протягивает руку:
— Мне на эксперимент, за сохранность не ручаюсь, — улыбается.
Майя откинула плащ и достала из мешочка пару белых камушков, больше похожих на арахис в глазури: — Держите. Съешь его и посмотришь, что выйдет. Держится день или ночь. То есть до смены светила на небе.
Камушек оказался ключом к животной сути, и я позволила своему источнику скопировать его. Пусть нарабатывает опыт. Хотя Майя говорила, что в камне заключена душа животного, но нет, иначе мы получили бы на выходе банальную одержимость вроде берсеркерства. А тут работа более глубокая — изменение сути по образцу, причем, обратимое.
Оро качнула головой и отдала камень обратно:
— На меня не подействует. А привносить такую технологию в наш мир я не хочу.
Крис выдохнул:
— Слава кровавому богу...
— Ага, оклемался!
— Ещё бы! Я как представил, что Мастер ещё и облик менять сможет, так сразу экстренная регенерация включилась...
— Это хорошо, — говорю. — Бери оружие — и в строй.
Крис вскочил на ноги:
— Есть, мэм! К бою готов, мэм! Кого-нибудь живого для меня оставьте, мэм!
— А ты сам клювиком не щелкай. Встаем, следуем в прежнем порядке.
Крис распахнул глаза:
— Да как можно, мэм! Но после ваших заклятий мало что съедобного остаётся. Как вы того паучка, а?
А Майя, оказывается, огорчена этим:
— Еще немного, и его поглотят паразиты, — раздраженный голос, пронзительный взгляд.
Этого еще не хватало! Мы не общество спасения диких животных, нам надо выжить и выполнить задачу, и если начнем разводить сантименты — пиши пропало, превратимся в нежное мясо.
Говорю:
— Майя, он достаточно сильный, чтобы побороться с ними, а остальное... Природа не ласковая мамочка, ее основа — пищевые цепочки. Всюду, где жизнь — там и смерть.
Эльфийка вздохнула:
— Надеюсь. Но паразиты все равно сильнее...
Да знаю я, но твое настроение мне не нравится: дальше больше монстрятины будет, и что — их тоже жалеть? Если хочешь — пожалею, когда все это закончится. Дома, за чашкой тей-фре.
Ставим Майю ближе к середине, первой идет Оро, я — за ней, замыкающим — Крис.
— Крис, — говорю. — Идешь последним, охраняешь Майю и помалкиваешь.
Моментально отзывается:
— Майя, солнце моего безрадостного существования! Я готов защищать вас всем сердцем и до последней капли крови!
— Крис, заткнись, сделай милость.
Эльфийка улыбается:
— Меня приучили к тишине и покою. Лишняя болтовня мне претит.
Крис:
— Учту... А как на счёт пения? Тихое, ласковое и нежное пение, оно вас не будет раздражать?..
— Только если это пение Леса и Природы в полную Луну...
— Песнь войны и смерти в полную луну пойдёт?
Так и хочется поставить этому парню руну стейн на весь рот, чтоб заткнулся. Еще немного... Оро меня опередила: приказала замолкнуть — и тот онемел. Когда он попытался что-то сказать, рот его задвигался, но не раздалось ни слова. Вот и прекрасно.
— Берем оружие и двигаем дальше.
Мы трое его не прятали, а Майя надела когти-кастеты:
— Я готова, — и, с тоской. — Там впереди животины не будет?
Я вздохнула — что ж делать, наверно, какая-то есть, и опять придется ее убивать, но говорю полуправду:
— Не знаю. Идем.
Заходим вовнутрь, видим узкий проход между двух каменных стен, местами теряющихся в туманной высоте, а кое-где, кажется, подпрыгни — и заглянешь за нее. Повернула восприятие — а, вон оно что! Кто-то жестко долбился в энергетические ловушки, разрушив и ослабив их, а некий генератор графики представляет это в виде изгородей разной степени сохранности. Кстати, текстуры повторяются, тут оно очень заметно. Тоже мне, матрица хэвью. Скорее антураж из рассказа "Я хочу крикнуть...", этакий полуразрушенный лабиринт с неприятностями и ощущением, что за тобой наблюдают. Вот узкий коридор, где едва по одному пройти, он выводит в длинную "комнату". Пованивает, в дальнем углу, почти перекрывая выход — яма с грязной водой, подернутая рваной маслянистой пленкой. В ней что-то плещется. Внутренне подбираюсь, да и шаги моих спутников сразу становятся тише. Тщетно. Оно чувствует энергию, а не звуки. Через край с брызгами выметывается то ли щупальце, то ли хвост, то ли хобот. Опираясь на него, тварь выкидывает на сушу все тело: длинное, бесформенное, с бородавками, тонкими выростами кожи и кучей асимметрично расположенных лап. На одном данжене мастер порадовал нас картинками монстров, так вот, эта помоечная хрень один в один напомнила мне портрет гулгутры. Да и вылезла из дерьма.
— Ой, какая лапушка, — говорю. — Прям гулгутра!
Смешно виляя телом, тварь бежит к нам, на ходу радостно распахивая зубастую пасть. А вот теперь она похожа на сильно искаженного пырмыргуя...
Крис выскакивает вперед и бьет ее булавой по балде. Мозгов там, наверно, отродясь не водилось, потому что в результате удара "гулгутра" не падает замертво, а обижается, поворачивает к нему и вцепляется в сапог. Мотает башкой, как собака, треплет, разве что не рычит, и все молча, только густые брызги во все стороны летят.
Друидесса отскакивает и стряхивает грязь с плаща.
Спрашиваю:
— Майя, убивать?
Распахивает ясны очи:
— Ну, не любоваться же, — морщится. — Не наша... Крис так же молча, как гулгутра, трясет ногой, стучит вцепившейся тварью об стену, пытаясь сбить с сапога, и шарит рукой где-то сбоку, где, по идее, может быть кобура, но никак не рукоять меча. Выбрав мгновение передышки, когда можно разглядеть не смазанное в движении пятно, в которую слились противоборствующие стороны, а хотя бы их силуэты, всаживаю кинжал в тварь, выдергиваю, другой рукой отправляя в рану ис, руну льда. Тварь замедляется, и, пока не стянулась рана, добавляю в нее еще сдвоенное ис, разгибаюсь... вдыхаю. Тварь застыла, по ее телу волной расходится белесое пятно инея, она выгибается и деревенеет. При очередном ударе отваливается с куском подметки во рту. Крис мне благодарно кивает, потом поворачивает стопу и с горечью рассматривает испорченный сапог.
— Крис, — говорю. — Что ж не съел? Майя, что не пожалела?
Вампир несколько раз с возмущением открывает рот — и молча закрывает, а Оро смеется:
— Крис не любит тварей хаоса на завтрак.
Эльфийку подташнивает, она старательно отворачивается и сглатывает слюну:
— Плохие воспоминания... Шаманы предпочитают их убивать. А я два года жила у шаманов...
Вампир бешено жестикулирует.
Оро:
— Кстати, Крис его не понадкусывал, потому что не знал, с какой стороны кусать.
— И правильно, — говорю. — Оно ж из дерьма вылезло, это разве что для китайских вампиров сгодится.
Оро хихикает, Крис строит комбинации из всех пальцев, даже эльфийка улыбается.
Прижимаясь к стенке, обходим вонючую яму и оказываемся в следующем проходе. И там ощутимо давит на мозги. Поворачиваю видение и замечаю мелкоячеистую сеть метрах в трех над головами.
Майя тоже почувствовала, говорит приглушенным голосом:
— Странно тут. Вам не кажется?.. Гнетущая тишина... Как в склепе.
Отвечаю нормальным голосом:
— Тут вообще хорошего мало, вон колобок уже не смеется, струсил.
Крис тут же отчаянно хлопает в ладоши и по стенам, видимо, показать свою смелость или просто эфир всколыхнуть.
Оро пожимает плечами:
— А по мне так милое местечко. Нескучное.
Конечно, нескучное. Сон опившегося биолога. Плесень на стенах фиолетовым светится — не настолько, чтобы верхний свет перебить, но достаточно, чтобы заподозрить в ней какую-то мерзость.
Говорю Крису:
— Руки не боишься испачкать? Вон, смотри, плесень...
Он отскакивает, и, рыча сквозь зубы, вытирает ладони о плащ. Да, не иметь возможности выругаться — тяжкое наказание. Его счастье, что эта дрянь на нежить не действует, а что она сделала бы с человеком, не рискую предположить. Ей-ей, детский сад на прогулке!
Оро явно что-то учуяла, и активизировала скачковую телепортацию, мигнув, как картинка на экране, потом медленно вытащила мечи. Крис клацнул челюстью и взялся за ножи. Мы подошли к развилке, причем, если перед ней было светло, как днем, то сразу после раздвоения коридоры пропадали в густой темноте. Сляпанные на живульку интерьеры компьютерной игры, и то выглядят более правдоподобно. Но это и радует, значит, никто конкретно под попаданцев не затачивал. Колобок остановился. Заглянул в правый проход. По совершенно очеловечившейся голове пробежала судорога гадливости, рот перекривился в брезгливой мине. Немного погодя голова подпрыгнула и скрылась в левом проходе. Оро шагнула за ним, я — за нею. Колобок не только дождался нас, но и продолжил скакать в неприятной близости от ног — прячется, что ли? Оказалось, не зря. Сперва я почувствовала зуд в щеке, словно меня комар тяпнул, потом кто-то вцепился в кончик носа. А сверху уже тучей сыпалось нечто мелкое, почти невесомое и страшно кусачее. Тут уж и я матюгнулась. А потом выставила щит камня над всеми нами. Соприкасаясь с ним, живая пыль ярко вспыхивала, а на щите появлялись выбоины. Эта пакость жрет энергию — и почему я не удивляюсь?
