Тут же по ушам ударил неслышимый треск, и я подскочила метра на три в воздух. С того места, откуда я только что взлетела, поднялся с колен Саныч — помятый, грязный, с побитой мордой и без щита, но довольный донельзя. И сказал: "Уфф!"
Приземляюсь рядом. Теперь — действительно уфф... Все в сборе, и, что вообще удивительно, живы. Правда, хватает раненых: и орки, причем один — тяжело, и парень-летун, и водянице в плечо прилетело, да и у Саныча такой вид, словно его не только били, но и попытались закатать в горячий асфальт, а когда не вышло — искупали в бочке с толуолом.
Потихоньку подключаю всем раненым каналы подпитки — не вылечит, конечно, но до врачебной помощи даст продержаться. У тяжелораненого орка ко всему прочему порвана эфирка в районе груди — зажимаю истечения и переподключаю "подкачку" вместо анахаты к солнечному сплетению. Ага, теперь нормально пошло, доживет до дому. Из орков один Сашка чувствует мои манипуляции, а уж понимает, что делаю, нет — не знаю. Водяница ощутила подпитку, потянула ее, как сок через трубочку, и задышала резвей. В стрелах, наверняка, яд, и не только химический, но и полевой, раз легкие раны вызывают такое тяжелое состояние, и даже воплощенный дух не может самоисцелиться.
Тягучее молчание (минуты полторы прошло, не иначе!) нарушает Саныч. Говорит по-русски, так что одна я понимаю:
— Хюльда! Я, кажется, единственный мужчина, которому удалось родить ребенка! — и ждет моей реакции.
Мо-ло-дец! И по этому случаю в растворителе искупался? Или просто надышался и торкнуло?
— Поздравляю, — говорю. — Ты вошел в славную когорту божеств, возглавляемую небезызвесным Локи и продолжаемую Зевсом, Энки, одним эвелнским и одним индейским оригиналом, и... сейчас всех имен не упомню. Как дитя? Где бросил?
Скривился, трясет головой, словно вытряхивая из ушей воду:
— Сто вопросов за раз! Ну, ты и торопыга! — отворачивается и пронзительно свистит, призывая драконов.
Те прилетели минуты через две, спланировали по крутой спирали в выжженный и выметенный круг, так что нам пришлось отойти к самой кромке бывших джунглей. Один из орков — шаман, которому я так позорно проспорила, засуетился вокруг саней, а Сашка стал расправлять ременную сбрую. Тут рептиль вывернул шею и подозрительно покосился на меня, будто я ему какую-то дрянь напомнила. Спросила мысленно: "Что именно вас не устраивает?" Презрительное молчание, отвернулся.
Сани приподнялись над землей, и мы в них залезли, тяжелораненого орка затащили друзья, водянице помог рыцарь, а на моем плече повис крылатый парнишка, взбледнувший до прозрачности и легкий, будто куренок. Укладываю летуна в сани, плюхаюсь рядом с Сашкой и приваливаюсь ему под бок. Ох, как хорошо-то! Источник, успокоившись относительно своей дальнейшей судьбы, расправляет плечи и начинает фонить. Не сильно, но с постоянным напором, и тяжкий воздух, сдобренный болотными испарениями и едким дымом, уступает место моим сквознякам. Сани на мгновение встают чуть ли не вертикально, но раньше, чем кто-то из нас успевает свалиться, выравниваются, и, заложив пологий вираж, драконы тянут на север. Уже на хорошей высоте, когда верхушки леса кажутся зелеными барашками, Шуфор, мечтательно улыбнувшись, активирует термитную гранату и швыряет ее вниз. Это он перестраховался, обошлись бы и без лесного пожара... но ничего не попишешь, парень любит все делать наверняка, с гарантией. Когда прилетим — надо будет озаботиться хранением неиспользованных боеприпасов и инструкций к ним, ибо источник соблазна, так пусть хоть правильно и на нужное дело пойдет. На слово, в котором семь гласных, и все — "о".
Саныч поит раненых какой-то ядреной микстурой, от нее у народа глаза на лоб лезут, а потом долго и обстоятельно беседует с шаманами. Я молчу и распределяю струи источника так, чтобы они не касались драконов, а когда заканчиваю эту мороку, то вижу под нами только море от края до края, подернутое сетью солнечных бликов. Сашка, наконец, умолкает, и тут начинаю спрашивать я:
— Где щит потерял? — он морщится, но я не отстаю. — А я уж боялась, что тебя угрохают. Божественные атрибуты, знаешь ли, вещь опасная для носителя. И вообще — как там твоя бывшая пациентка? А то я немножко тут на... фонила. Не обидится?
— Матушка-Земля, по-моему, не против. По крайней мере, не возмущалась. А щит... долго рассказывать. В общем, это на самом деле — не щит был, а мега-флэшка с программой творения веера миров. В комплекте с Зерном Хаоса порождает новый веер. Пока хаоситы прочухаются, что по их каналу энергия идет на создание новой вселенной, у нас есть время. Правда, тут, в Кароде, не осталось резервной копии мироздания, но как-нибудь разберемся. В общем, в данном конкретном мире понятие судьбы отменяется. Действует "закон бабочки". Как на нашей с тобой Земле, кстати.
Ага, это я-то "сто слов в минуту", а сам? Но, все же, неплохо. Сам жив, а резервные копии мира нам и раньше не требовались. Мы — чуткие и бережные, не смотри, что орки. Тем более, что-то похожее произошло на Ирайе, там о "Следе создателя" ни слуху, ни духу, а "Зерно Хаоса" потеряли и до сих пор ищут, все не найдут, как в анекдоте о трех стальных шариках в пустой комнате. Знатно когда-то Райван с ученичками повеселились.
— Ты крут, Сашка! — говорю, прижимаясь к грязному теплому боку, и понимаю, что сквозняк дует уже между нами, и даже сквозь наши тела. — А насчет судьбы... если захочешь, я тебе покажу многомерное время и пространство судеб. Красиво! Демиургу нужно многое знать, — подмигиваю. — В новый веер пригласишь? На инженерную должность. Хотя... с тобой я и слесарем не откажусь.
— Многомерное время? Видел... крыша едет немножко, — но насчет нового мира молчит.
Накрываю ладонью его руку — пусть ощутит мои трудовые мозоли! Если что там надо хоть рунами, хоть ручками смастерить — я готова.
Продолжаю:
— Оружие припрячьте — еще пригодится, а лес можно было бы и не жечь, мой источник им занялся. Тиу не жалко, жаль, что деревья сгорят. Из этих извращенцев, если кто и выживет — одичает. А растительность теперь восстанавливать придется... сады там вырастить, что ли.
— Не знаю... как бы из-за этих лесов орки с людьми не передрались... тут время пассионарного взрыва наступило. Впрочем, пусть сами разбираются. Каждый будет действовать в соответствии со своей природой, — кивает на Шуфора. — Я не пророк, но, думаю, его дети будут править и здесь, и на востоке, и на севере. Правда он об этом еще не знает. Но порода крепкая, да и жена у него намечается... хм... тоже с хорошей породой... была бы удача... А вот новый веер миров...
Да, уж, пожалуйста, расскажи. Мне как раз экспансию начинать надо, источник требует, и для меня один мир, да что мир, один веер — не вариант. Но наглеть не стану, лучше послушаю.
Саныч поднимает лицо к небу, морщится и строит дурацкую рожу:
— И не моя это вселенная... Гайеровская. Шут, бедолага, как раз пер за своей подружкой по пробитой Зерном Хаоса бреши. А тут я — со Следом Создателя наперевес... В общем, зажало его между флэшкой и разъемом питания, как таракана... Да еще там какие-то особые отношения с Хаосом у него, так что он сам — источник. В итоге оказался Гаер в новой вселенной, как таракан в куске янтаря. Вселенная потихоньку разворачивается... а вот потом я Шуту не завидую. Свято место пусто не бывает. Веер миров с одним богом, да и то мелким — тоже некузяво. Найдутся претенденты на новую вселенную.
Конечно, найдутся. Сама через пару сотен лет загляну. Если только не развоплотят окончательно. В первых рядах светиться не буду, а расползтись постараюсь по всем доступным объемам... где разумные заведутся, конечно. Вхолостую мой источник не пашет.
Сашка будто опять словил мои мысли, хихикнул и внезапно обнял за плечи:
— А ты как? Ощущение, что новый левел получила.
— Левел? — говорю, а самой хорошо так становится. — А, понятие из РПГ. Нет. Принципиально изменилась. Пришлось слиться с источником, а то бы погибла. С Фалль дралась не им, а на уровне мировоззренческих схем, понятий. И от многомерности меня тоже в первый раз перло... дааа, а потом попривыкла. Когда видишь разные варианты событий, и как существа своей волей плетут их. Кто больше, кто меньше. Даже маленькие "песчинки" что-то могут. И вообще, Мультиверсум — такой огромный и разнообразный! С делами развяжусь — путешествовать буду. И к Шуту заверну — спасибо сказать, за черное учительство. Хотя, наверно, на пару столетий об этом придется забыть...
Вот же странный зверь психика! По времени "метрополии" прошло едва ли полгода, как я смерти со дня на день ждала, а теперь на сотни лет вперед замахнулась. Как бы не обломали. А Шуту, наверно, надо будет помочь — так же, как он мне помог, когда ударил ржавым копьем. Если б не он — хрен бы я с Сашкой встретилась. А долг платежом красен.
Саныч улыбается: — Внешний источник — хорошо. Можно вообще об энергии не думать. А мне теперь только поклонниками перебиваться придется. Хотя... посмотрим. Это сейчас не самое главное, — или прибедняется, или еще не понял, какие процессы только что запустил.
Ладно, приехали. Драконы изящно садятся на берег, духи гораздо менее изящно опускают "сани" на землю. Спрыгиваю раньше, а когда с саней поднимается Саныч — дотягиваюсь и осторожно целую его в щеку, он смущенно улыбается, чешет нос. И молчит. Учитывая популярность народной приметы "чешет нос — значит, врет", он делает примерно то же, что и люди, скрещивающие пальцы в видимости собеседника. Но чему в твоих словах мне не верить? Задерживаю руку на его плече, говорю тихо:
— Если не понимаешь — скоро тут энергии будет больше в разы. Ты же вытащил пару ограничителей. Несколько десятилетий — и магия станет как утренний кофе. А это — соблазн. Так что на тебе тут вся политика, хоть вывернись, а масштабных войн не допусти. Мелкие заварухи полезны, а большие отбрасывают мир в каменный век, только с худшими стартовыми условиями.
Да, я — эгоистка: полудикари-полузвери, которые не развиваются — не мой контингент, а вот Шуфор, шаман-воздушник или крылатый Иль-Литор — это мои, их источник признал, как добрых знакомых. Шуфора, кстати, даже больше, чем Сашку. Так вот, не для того я размыкала судьбинский круг, чтоб сворачивать его в инволюционную спираль. И еще причина: орки Карода словно специально созданы для космических путешествий. И четверорукие, не то, что я — ногами только "жизнь — во!" показать сумею, и характер легкий, без человеческих заморочек, и держатся друг за друга, город их не разобщил. То есть, при необходимости, на космических станциях приживутся. А уж авантюризма у молодежи хватит.
Но это — дело следующего столетия, тут, небось, еще не все земли открыты. И не надо мне говорить об иссякании импульса. Думаю, что пресловутая пассионарность — это наличие дальних целей у молодежи и неспособность старперов и государства весь воздух им перекрыть. А не какое-то личностное качество этноса. Кстати, надо будет поставить опыт на наших альвах... а то ведь вымрут, как мамонты, если придерживаться дерековского "невмешательства". Жаль будет, интересная раса.
Все, хватит строить планы, шнуруем дальше. Сейчас надо раненых в пещеры перетащить, там прохладнее и свежим воздухом тянет, а, главное, у Сашки там лазарет оборудован, и случайный народ мешаться не будет. Впрочем, а кого здесь случайным назвать? Не эту же бабушку, которая кинулась к нам и куда-то зовет? Ее даже драконы признали. И не чернокожих смеющихся орчат, воплями и выразительными жестами (издалека, побаиваются) поздравляющих нас с победой и со всех ног бегущих в поселок. Вообще мне местные нравятся, открытые, не зашуганные менталистами, как в нашей Империи. А нравы... в каждом дому по кому, а где и по двое. Мы не сушим вражьих ушей, но вполне можем составлять планы уничтожения целой расы, даже не из-за каких-то там предрассудков или ненависти, а из-за прагматичной, сцуко, политики. И я первая в этом участие принимала, хорошо, что до дела так и не дошло.
Все, выключаю самоедство, тем более что пахнет здесь потрясающе — сквозь аромат соли и водорослей, пятна тяжелого рыбного духа и росчерки телесных запахов пробивается настойчивая нота жареного и печеного! Сейчас слюной изойду, как спаниель в дверях гастронома. Надо спросить, а то, может, не про нас сготовлено.
— О, — говорю. — Я не помню, когда в последний раз ела! А тут — мясо на обед будет, да?
Осматриваюсь, невдалеке обнаруживаю торжественную процессию, ползущую к нам со скоростью престарелой улитки.
А Сашка все мнется и чешется:
— Я бы еще знал, где кормят... — и, после короткой заминки. — Ага, от тебя силой так и прет! Даже Матушка-Земля зашевелилась. Ничо, местные тоже не дураки...
Местные недураки наконец-то дошли и собрались под откосом, а самых главных выставили впереди себя, наверх. И лица такие торжественные. Сейчас будут приветственные речи, спичи и прочая ерунда, которой большинство разумных фиксирует важность момента. Я всего этого с детства не переношу, но потерпеть надо, нормальные традиции, а злюсь я из-за Сашки, который и хочет мне что-то сказать, и боится. Он тоже осматривается, видит эту толкучку, кланяется старикам, и тут начинается длинный разговор по правилам местного этикета.
Слов не понимаю, телепатией даже вон к той бабусе-шаманке лезть — неприлично, так что стою и потихоньку рассматриваю здешний народ. Интересный он. С духами знается чуть не каждый третий, особенно с воздушниками, и, сдается мне, духи первыми идут на контакт. Со мной тоже сперва пробовали, но сыча на них зашипел и отогнал. Ревнует... Быстрее и наглее воздушников только лесные, но тут леса нет, а от воздушников — польза. Небось, этой бабке не приходилось, как Нохте, коренной в тучу впрягаться, у нее для этого стая воздушников есть.
Дальше вообще смешно вышло, дракон стал к ней ластиться. По манерам эти гигантские рептили страшно напоминают кошачьих, так что в голове даже вспыхнула идиотская мысль: а не была ли эта "живая легенда" в прошлой жизни котом? Потом решила, что все-таки нет, кошки — вечный источник хаоса, а драконы — стражи Порядка. Когда ж трепотня-то закончится? Как бы тот парень с раной в груди не загнулся. Я-то знаю, как хреново, когда в легком дырка свистит. Блин, ну, бабушки, дедушки, дракошки и прочие... завершайтесь скорее, да отпустите лекаря к раненым. О! Да! Выход нашел дракон — бабке покатушки устроил, а без главного болтолога торжественная брехня сразу свернулась.
Мы быстрым шагом спустились в пещеры, раненых местные жители туда уже отвели. Тяжелораненный орк, видимо, от берсеркерства не отошел, или я зря ему на манипуру подкачку жизненной силы поставила, потому что начал буянить и рваться наверх. Уставилась ему в глаза, менталом надавила, говорю:
— Нарушаешь субординацию, — и на Сашку кошусь. — Лекарь для раненого — командир, король и даже сам бог, его первого слушаться надо.
И кидаю на парня анестезию, она все нервные импульсы на четверть часа ослабляет. Буян, конечно, меня не понял, но старая "армейская выручалочка" погрузила его в прострацию, и, наконец-то, Саныч смог заняться раной, а не уговорами. Мне тут делать нечего со своими познаниями в объеме первой помощи, единственное нужное — Сашке и еще двоим лекарям, которые ему помогают, открываю широкий доступ к источнику, бери сколько хочешь. Источнику это нравится. Суток еще не прошло, а я чувствую его... как дополнительный орган. Непривычный, но абсолютно необходимый, нужнее всех остальных. Его ощущения — и мои тоже. Через полчаса и двух пациентов до Саныча доходит, что энергию он у меня не таскает втихую, а выносит с парадного входа и с моего позволения. Ого, какие большие глазки мы умеем делать, даже забываешь, что они маленькие.
