— А, тогда ясно, почему она настаивает на десяти процентах отчисления в вашу пользу. Но мы сейчас не об этом, хотя обставить Конфедерацию по шелку — это многого стоит. Скажите, ваша телепортация, о которой мне доложили — это то, о чем я думаю?
— Я не знаю, о чем думает ваше...
— Несмотря на секретность темы, об этом болтают даже в казармах. Слишком уж людное место вы избрали для экспериментов. Или вы можете перемещаться только из таких, где в каждом окне маячит по двадцать курсантских рож?
— Вот о них-то и не подумала, — вздохнула я. — И что же они говорят?
— Что вы — один из древних магов, тайно вернувшийся, чтобы поддержать Империю.
— Хорошо хоть, не древних королей. Но вы же знаете, что это досужие вымыслы?
— Я — да, — император кивнул кому-то из своих телохранителей. — Но вас теперь не удержат ни стены, ни плетения, ни даже поглотительные колодки. Поэтому я вас спрашиваю: что необходимо для обеспечения вашей лояльности? Титул? Земли? Редкие и труднодоступные ингредиенты?
Что мне нужно... лично — не так уж и много: чтобы не заморачиваться на быт и хлеб насущный, чтобы дали позаниматься наукой, и хотя бы год не отвлекали на прикладные разработки, чтобы... но все это — ерунда. По-настоящему мне нужно одно:
— Чтобы вы способствовали прогрессу, ваше...
— Говорите — энхеле Альвальд. Или хорс энхе Альвальд. Так обращаются ко мне некоторые из ваших знакомых: Каомин, герцог Фергера, Логайн доэн Келвен... вы поняли, нет? Хюльда доэн Рифей.
— Не поняла.
— Рифейские горы давно лежат на наших плечах бесполезным грузом. При том, что в них немало рудных месторождений.
— И? Что мешает разработке?
— Горные духи. Если вы договоритесь с ними, все богатства рифеев — в ваших руках. Разрабатывайте, двигайте прогресс, а мы вам поможем, особенно, если доля участия государства будет более тридцати процентов.
— Согласна, только...
— Вы еще ставите условия?
— Да. Если вы будете участвовать в моих разработках — я поучаствую в ваших.
— А если точнее?
— В науке, культуре, образовании. Не уверена, что мне это позволят, в противном же случае... Я хочу иметь возможность сложить с себя как титул, так и обязанности, клятвы, вплоть до присяги, и удалиться с Ирайи, если пойму бессмысленность и безнадежность своих усилий.
Зло сверкнул глазами:
— Много просите. Ох, как много!
— Все в ваших руках, хорс энхе Альвальд.
— Не только в моих, увы, — вздохнул император. — Но, я вижу, вы приняли мое предложение!
— Только если вы приняли мое.
— Неужели будем торговаться, как дварфы?
— А то ж... Хотя бы в память моего прадедушки.
— Вэль... нет, все же, доэрэ Хюльда, я принимаю ваше условие — освободить вас от всех клятв, титулов и должностей, и отправить в изгнание сразу же, как вы сами того попросите.
— И не интересуясь пунктом прибытия, — сказала я уже чисто из вредности.
— Да, — кивнул император. — А теперь — на колени!
Герцогство Рифейское (почти сорок тысяч квадратных километров безжизненных гор, населенных лишь духами) обмывали в тесной компании, мы да охрана. Даже шеф не сподобился нас навестить, правда, выделил удобный "номер", близнец той вип-камеры, что я раскурочила в первый день заточения. Стол оттащили в угол, жратву и выпивку расставили на полу, сами уселись (а некоторые — улеглись) на ковер... после третьей бутылки и двух жареных гшилок поспорили с охраной насчет шаманизма, и я позвала к нам "орочью банду". Они прибежали так быстро, словно ждали под дверью. Все трое, особенно дедуся Хоброк, показались мне сильно моложе и симпатичней с лица, нежели при нашем первом знакомстве, а Лягушачья принцесса, как прозвали Нохту, так вообще выглядела чуть ли не моей ровесницей, и хлестко отшивала подкатывающего к ней деда.
Тут же зацепились языками за крепость Эйде и Астральную академию, пожаловались на мою мертвую сестру, что установила там казарменные порядки, не могли нахвалиться Ягой (не хочет пращурка своего имени называть — будет носить это прозвище), которая добровольно взвалила на себя функцию стражи крепостных ворот и таможенного досмотра всех приходящих, и слезно молили присылать для занятий многочисленных душ образованных магов-астральщиков. Потому как желающие учиться есть, а преподов мало: трое живых шаманов и одна шаманка мертвая. Ну, еще альв и два ллири организовали боевую школу, и, как жалуется Хоброк, в том зале даже ходить тяжело — словно весишь вдвое по сравнению с тем, что чувствуешь в плотном теле, но орочьи духи не жалуются, принимают все трудности учебы, как должное. Действительно, скучающий ум — самое страшное в любом коллективе, а в орочьем — так особенно. Обезьяньего в нашем характере слишком много осталось, везде пальцы суем.
Я попросила Вейлина узнать, как там с призывом когдатошних "спящих в Тумане", и он откликнулся, что только желающих набралось полтора десятка, Контора их приняла и разместила на частных квартирах, ждет, когда я немного освобожусь. "Хорошо, — отвечаю мысленно. — Займусь. Только надо решить насчет операции на Кугро, потому что на мои новые умения у начальства большие надежды" — "Это да, — отвечает Вейлин. — О, так вы освоили мыслеречь?" — "Ну, наверно, не со всеми, — отвечаю ему. — Ты же менталист?" — "Нет, — вздохнул. — Я давно выгорел, еще за Гребнем. А это работают внедренные глифы". В общем, само эфирное тело у Вейлина больше чем наполовину искусственное, и привязывает его к ментальной сети Конторы. Тонкая работа, достойная авторства древних магов. Хотя, нет, древние почти не использовали руны, то есть, их конструкты имели аналоговый принцип работы, а тут — именно скрипты и четкие глифы. Вот чему мне учиться-то надо, найти бы сведения по архитектуре и кодингу этой штуки — и не нужно изобретать велосипед. Только Контора вряд ли кому даст подсмотреть один из своих главных секретов.
Шаманы сами ушли, а на выпихивание захмелевшей охраны и отмазывание их от взысканий мы потратили чуть ни час. Все валили на меня: вроде как я не пьянею, вот и не рассчитала, подливая в их кружки, а они не могли отказаться, ибо явно был прямой приказ руководства: потакать и фиксировать все разговоры. Вейлин их тактику сразу просек. А ему что, перестали доверять? Хотя я не знаю всех конторских интриг, могу только прикинуть, кто чей. Ника и Вейлин — люди Дерека, это не подлежит сомнению, и стоит держаться именно их, и потому, что эту сторону я хорошо знаю, и потому, что шеф близок мне по мировоззрению. Это мое, ну, не анархист я ни разу, хотя и жесткие системы не приемлю. А в Империи — как раз мой промежуток, с некоторыми закидонами, конечно, но перекос создает динамику. Кстати, о динамике: пора разобраться и с физикой эфира, думаю, местные маги еще не пытались представить работу заклинаний и глифов в виде физических формул. — Вей, где книжки-то, которые я притащила? Уже в архиве? Ну, тогда требуй их сюда. Нет, эту, которая о порталах — не нужно, пусть ваши спецы роют, если потребуется — поясню, а вот те, которые на неизвестном языке, они не прочтут, а я этот язык знаю. Заодно стопку бумаги, чертежные приборы и карандаш. А, да, еще тей-фре бадейку кружек на пять.
Через полчаса заказанное принесли, и я засела за перевод. Все-таки родной язык, даже с ятями, необыкновенно облегчает понимание символьной части. Особенно порадовало доказательство преодолимости скорости света — как минимум, для эфиронов. А это — необходимое условие существования истинного предвидения. Другое дело, что время тут рассматривается не только как цепь изменений плотноматериальной системы, которая как бы движется от причины к следствию, последовательно проходя звенья-состояния, но и как мера протяженности кластера плотноматериальных систем, каждая из которых в отдельный квант времени занимает одно звено-состояние во временной цепи. Это напоминает прохождение человека через плоскость дверного проема: сперва ее проходит кончик носа, потом весь нос и кончик подбородка, далее — отдельные части головы и туловища, а также конечностей, а завершается все пучком на затылке и полупопиями. Тому, кто не видит объема, а видит лишь срез тела-системы в плоскости дверного проема, каждое сечение кажется самостоятельным и независимым, другое дело, что "неподвижные во времени" объекты, если и существуют, то не могут ничего фиксировать: сама фиксация внешнего сигнала предполагает изменения состояний, то есть движение по шкале времени. Как хрестоматийный пример приводятся запутанные частицы и "критерий удачливости" в теории развиваемой биосферы (видимо, аналог знакомого мне эволюционизма).
В общем, если без формул, то человек (и, вообще, почти любой плотноматериальный объект) имеет не одно физическое тело, а несколько. Они составляют кластер, объединенный одним сознанием (у живых) или эфирным облаком (у неживых объектов). В кластере их может быть больше или меньше, мало того, некоторые объекты внутри кластера могут разрушиться или выпасть из него, при этом сам кластер не исчезнет и не распадется. Катастрофа или любое критическое для элемента кластера событие порождает эфирную темпо-волну, которая распространяется в обе стороны по шкале времени, и предупреждает об опасности остальные элементы кластера. Именно поэтому вовсе необязательно исполнение истинных пророчеств: кто предупрежден — тот вооружен. Такой вот парадокс.
Это намного достовернее объясняет мои недавние блуждания по мирам, которые я сочла невоплощенными вероятностями, и которые амберит назвал бы "отражениями". Интересно, эти цепи линейны или возможны их разветвления? И что в этом случае происходит с сознанием? А с "эфирным облаком"? Эти вопросы пока без ответов. Что ж, впереди — некопаное поле для исследований, а передо мной — теоретическая база для создания упоминаемых там винта Яльмара, бестопливного генератора Тесла и вакуумного движителя Мазони. Интересно, чего они еще наизобретали? Заглянула на последнюю страницу, в библиографию, и заинтересовалась именами. Из всей кучи мне знакомо только имя Никола Тесла, остальные в моей реальности следа не оставили. Также удивляет обилие славянских и итальянских фамилий и относительно небольшое количество — немецких, английских же почти нет, и это наводит на мысль, что в данном временном срезе история пошла несколько иначе... значит, было расхождение причинно-следственных связей, оно же — ветвление!
Красиво получается, а? Представила, как меня, оказывается, много, и так хорошо стало! И на Ирайю попало, как минимум, два объекта из меня-кластера, раз уж один другому книжку подбросил. Вдохновленная, до ночи писала и перечерчивала, а почти в полночь явился Дерек.
— Как тебе Рифеи? Понравились? Справки, надеюсь, уже навела?
— Пока — нет, — отвечаю. — Смотри, какую прелесть я притащила! Техномагия в конструкциях и расчетах. Перевела не все, но основные положения, формулы и схемы — тут. Примечание — все коэффициенты надо уточнять, на Ирайе плотность эфира выше. Остальное переведешь сам, если будет желание. Русский в школе учил?
— Ох, помилуй, это было слишком давно, — шеф всплеснул руками и выпучил живой глаз. — Но когда-нибудь закончится эта гонка? Вот тогда и допишешь. Хочешь — оформи как собственную монографию, ученая степень тебе же нужна?
— Не нужна, — отвечаю. — Мне и без нее неплохо живется, а научное сообщество — это гибрид травилки, давилки и распрямилки мозговых извилин. Не собираюсь на него тратить свое время и силы.
— А придется... — протянул Дерек. — Но не сейчас. Завтра тебя мэтр Лангскег ждет, в семнадцатой лаборатории.
— Магоемких сплавов? — тут пришла моя очередь удивляться. — И зачем я ему там? Все расчеты дедушке дадены, у него что, от семейной жизни крыша поехала или он влюбился и потупел?
— Может, и потупел, — вздыхает шеф. — Но нанятые со стороны артефакторы еще тупее. Чуть не подорвали лабораторию вместе с ним, собой и всеми механизмами (а ты знаешь, сколько там уникальных). Пришлось гнать их в шею. До конца заварухи посидят в карантине, а там вышвырнем на все четыре стороны. Остался гном в гордом одиночестве. Он, конечно, вламывает, как голем, но надолго ли его одного хватит? Сорвется, допустит ошибку... и все, сварчокан! Надо помочь Бороде. А кто сделает твои гранаты лучше, чем ты?
Я встала с ковра, сложила записи на тумбочку и пошла в ванную комнату.
— Погоди! — шеф схватил меня за плечо. — Так ты поможешь?
— А у меня есть выбор? — ответила я.
Глава X. Мы идем к Оракулу.
Глаза слипались до тех пор, пока не легла в постель, но как только голова коснулась подушки — сон из нее вылетел напрочь. Ненавижу эти перины, затягивающие в себя, словно топь, и точно так же сдавливающие грудную клетку, все отличие от болота — тут еще жара душит. Вылезла, прошла в кабинет, улеглась на ковер, пахнущий пылью и пролитым вином, он, хотя бы, не провалится под тобой на полметра. Стало легче, но сон так и не вернулся. Что ж, не судьба. Значит, повторю недавний урок, получу эйдехэ, как говорит ягая бабуся. Пройдусь по всем "болевым точкам" и "безвыходным ситуациям", которые затронул Отшельник. Вошла в транс, начала последовательно перебирать и переживать, "возгонять" каждую до безмолвного знания. На третьей или четвертой нарисовалось нечто общее, помимо резкой неприемлемости каждой из них для меня. Добавила еще две точки-ситуации, углубилась в них по этому параметру — и вылетела в виртуальное пространство вероятностей, где орудовали большие силы, не мне чета.
Прикинуться ветошью — первое инстинктивное движение, второе — исподволь наблюдать за работой творцов судьбы. Для нее не требуется та грубая сила эфирных потоков, что задействована в стихийных заклинаниях, тут нет символьной четкости и ограниченности руноскриптов, плетельщики оперируют собственным пониманием и волей. Любое противостояние творцов судьбы — это столкновение знаний и воль. И этой силы, иной раз, хватает не только для того, чтобы изменить будущее, но даже на то, чтобы обратить вспять чье-то время — от элементарной частицы до целого мира.
Какое счастье, что те, кто это может, присутствуют в незаселенной части Мультивселенной: вокруг них нет той искрящейся пыли слабых воль и мелких сознаний, вроде моего. Но как они обвиваются, давят, ломают, рассеивают друг друга — это красиво и страшно, и напоминает космические катастрофы, разыгравшиеся когда-то слишком давно и слишком далеко, чтобы повлиять на крошечную планетную систему на периферии галактики, но достаточно близко, чтобы жители обитаемой планетки смогли наблюдать космические драмы и трагедии. И никакого комплекса неполноценности ни тогда, ни сейчас я не испытывала.
Да, я — мелочь. И мало что могу. Но у меня нет и необходимости менять законы природы целых континуумов, у меня задачи неизмеримо мельче... только не проще. Для моей воли и моего понимания то, что я делаю — на том же пределе сил, что и противостояния творцов судьбы. В смысле предела, экстремума, точки роста — мы с ними равны, в масштабах силы — несравнимы. А те, кто ближе? Вот Дерек — эта кривая кочерга и есть крутейший маг Империи? Да окститесь! Вот — еще чья-то воля, прямая, острая и ощетинившаяся отростками-крюками, этот плетельщик намного сильнее моего шефа, и он живет где-то у нас, на Ирайе, идет по головам, сминая и спрямляя тысячи чужих судеб, но и он не всесилен — его обвивает и лишает сил гибкая, как лиана, женственная и мудрая воля. И на периферии застыла чья-то огромная туманная фигура, с которой связана эта обволакивающая женщина, что гнет, оплетает и обессиливает мужчину. Я не знаю их, они не знают меня, но рядом с ними я уже не пылинка... немного крупнее. Поэтому осторожность не повредит. Я стараюсь рассмотреть статичную и туманную, но циклопических размеров личность-волю незнакомца, и резко проваливаюсь глубже — во владения Великой Судьбы.
