— Наши дети росли бы в клетке!
— Все дети такие, — возразила Элеонора. — Вот почему ни один здравомыслящий взрослый никогда бы по-настоящему не захотел снова стать ребенком. Но клетка ваших детей была бы самой защищенной в галактике.
— Скажи это детям Джона! — взорвалась Депро. — Когда я думаю о...
— Тогда думай и о детях, которые просто встают и исчезают каждый год, — сказала Косутич. — Или закончат тем, что их тело найдут в канаве. Или изнасилованных их дядей, или лучшим другом их отца. Вместо этого подумай об этом. Это единственная вещь, о которой тебе никогда не придется беспокоиться, когда три тысячи крутых ублюдков, как ротвейлеры, наблюдают за каждым, кто приближается к ним. Каждый родитель беспокоится о своем ребенке; это приходит вместе с работой. Но у ваших детей будут три тысячи самых опасных нянек — и ты знаешь, что это мы — в известной галактике.
— Конечно, они добрались до Джона и его детей. Но они сделали это, убив всех в собственных силах императрицы, Нимашет. Каждый из них — любящая мать. На случай, если ты не заметила, нас осталось ровно двенадцать во всей чертовой Галактике, потому что единственный способ, которым они могли добраться до детей, или Джона, или императрицы, был через нас — через трупы наших людей, сложенные перед чертовой дверью! И было одно — посчитай, всего одно — успешное нападение на императорскую семью за пятьсот гребаных лет! Не говори мне, что твои дети не были бы "в безопасности"!
Старший сержант впилась в нее взглядом, и через мгновение взгляд Депро опустился.
— Я не хочу быть императрицей, — повторила она тихо, но упрямо. — Я поклялась ему, что не выйду за него замуж, если он собирается стать императором. Кем бы я была, если бы взяла свои слова обратно?
— Женщина, — ухмыльнулась Косутич. — Разве ты не знала, что нам позволено менять свое мнение по прихоти? Это прилагается к сиськам.
— Большое спасибо, — язвительно сказала Депро и снова скрестила руки на груди. Ее плечи ссутулились. — Я не хочу быть императрицей.
— Может быть, и нет, — сказала Элеонора. — Но ты действительно хочешь выйти замуж за Роджера. Ты хочешь иметь от него детей. Ты хочешь удержать кровожадного тирана подальше от трона, и он будет гораздо менее кровожаден, если захочет сохранить в памяти твое одобрение. Единственное, чего ты не хочешь, — это быть императрицей.
— Это довольно большое "только", — отметила Депро.
— То, чего ты хочешь, на самом деле не имеет отношения к делу, — сказала Косутич. — Единственное, что имеет значение, — это то, что хорошо для империи. Меня не волнует, если ты считаешь каждый день своей оставшейся жизни живой жертвой империи. Ты дала клятву; ты взяла плату.
— И это никогда не входило в должностные инструкции! — сердито огрызнулась в ответ Депро.
— Тогда считай, что это очень необычные обязанности, если тебе так нужно! — так же сердито сказала Косутич.
— Успокойтесь — вы обе! — резко сказала Элеонора. Она переводила взгляд с одной на другую, затем сосредоточилась на Депро. — Нимашет, просто подумай об этом. Тебе не обязательно говорить "да" сейчас. Но, ради Бога, подумай о том, что будет означать отказ выйти замуж за Роджера. Для всех нас. Для империи. Для твоей родной планеты. Черт возьми, для каждого государства в галактике.
— Совесть человека принадлежит только ему, — упрямо сказала Депро.
— Если это так, то тебе звонят небесные колокола, — едко заметила Косутич. — Мы проводим большую часть нашей жизни, делая что-то, потому что знаем, что в глазах других людей это правильные поступки. Особенно в глазах людей, о которых мы заботимся. Это то, что делает нас людьми. Если он потеряет тебя, он сделает все, что ему заблагорассудится. Он знает, что большинству из нас будет наплевать. Если бы он приказал нам собрать всех рыжих левшей и запечь их в духовке, я бы так и сделала, потому что он Роджер. Если бы он приказал Джулиану сбросить ядерную бомбу на планету, Джулиан бы это сделал. Потому что он Роджер. И даже если бы мы этого не сделали, он нашел бы кого-нибудь другого, кто сделал бы это — из-за власти, или потому, что у него есть законные полномочия приказывать им, или потому, что они хотят совершить поступок. Единственным человеком, который мог бы держать его под контролем, был Панер, а Панер мертв, девочка. Единственный оставшийся, к кому он будет обращаться за... совестью, — это ты.
— Я не говорю, что он плохой человек, Нимашет — мы все согласны с этим. Я просто говорю тебе, что сам он будет в одном из райских уголков, но, куда бы он ни посмотрел, нет ничего, кроме новых ударов сапогами по людям, за защиту которых отвечает император. Точно так же, как он был ответственен за нас на Мардуке. И неужели ты хоть на мгновение думаешь, что он не убил бы все остальные живые существа на этой планете, чтобы сохранить нам жизнь?
Она впилась взглядом в глаза Депро, призывая ее отвести взгляд, и, наконец, после небольшой, напряженной вечности, молодая женщина медленно покачала головой.
— Элеонора объяснила это по буквам, — продолжила Косутич более мягким голосом. — Роджер выучил набор реакций, которые работают . И он узнал об ответственности, узнал на собственном горьком опыте. Он сделает все, чтобы выполнить этот долг, но как только он начнет клониться в сторону целесообразности, каждый дополнительный шаг туда будет даваться все легче и легче. Если только кто-нибудь не встанет у него на пути. Кто-то, кто мешает ему сделать эти шаги, потому что его ответственность перед ней — быть тем человеком, которым он должен быть для нее, — является таким же мощным мотиватором, как и его ответственность перед всей остальной вселенной, вместе взятой. И этот человек — ты. Ты — это оно, девочка. Ты уходишь, и между ним и вселенной нет ничего, кроме волчьего разума.
Депро опустила голову на руки и покачала ею из стороны в сторону.
— Я действительно не хочу быть императрицей, — сказала она. — А как насчет династических браков? — добавила она из-за своих рук.
— По шкале от одного до десяти, с твоим стабилизирующим воздействием на него на уровне десяти, важность поддержания династического брака оценивается примерно в минус шестьдесят, — сухо сказала Элеонора. — Внешне это спорный вопрос. В большинстве других человеческих политий нет нашей системы, или же они настолько незначительны, что в любом случае их кандидатки не собираются выходить замуж за императора. Внутри почти то же самое. Есть несколько членов двора, которые могут думать иначе, но большинство из них будут смещены вместе с Эйдулой. У меня есть список, и мы их никогда не пропустим.
— Но это поднимает еще один момент, который ты, возможно, захочешь рассмотреть, — сказала Косутич.
Депро подняла голову, чтобы еще раз настороженно взглянуть на старшего сержанта, и армаганка криво улыбнулась.
— Давайте признаем, что с дерьмовой бурей, надвигающейся на галактику или, по крайней мере, на империю, возможно, даже есть некоторые преимущества в том, чтобы иметь волка на троне. Кого-то, кого историки назовут "Ужасным". По крайней мере, мы чертовски хорошо знаем, что он сделает все, что нужно, и я думаю, мы все в значительной степени согласны с тем, что он сделает это по верным причинам, какими бы ужасными они ни были. Но когда-нибудь один из его детей унаследует трон. Только кто будет воспитывать этого ребенка, сержант? Одна из тех злоречивых придворных сучек, с которыми ты не хочешь связываться? Каким будет суждение ребенка, растущего с папой, крушащим все, что встает у него на пути, и мамой, которую интересует только власть и ее преимущества?
— Тоже важное соображение, — поддержала Элеонора, — хотя и более дальнодействующее. — Настала ее очередь на мгновение заглянуть в глаза Депро, затем она пожала плечами. — Тем не менее, это то, что тебе придется добавить в список, когда начнешь думать об этом.
— Хорошо. — Депро подняла руку, чтобы предотвратить что-либо еще от Косутич. — Я подумаю об этом. Я подумаю об этом, — повторила она. — Только этом.
— Прекрасно, — сказала Элеонора. — Я добавлю еще только одну вещь.
— Что теперь? — устало спросила Депро.
— Ты любишь Роджера?
Тихий вопрос повис в каюте Косутич, и Депро посмотрела вниз на руки, которые каким-то образом снова сомкнулись у нее на коленях.
— Да, — ответила она после долгой паузы. — Да, люблю.
— Тогда подумай вот о чем. Давление, связанное с тем, чтобы быть императором, огромно. Это свело с ума не одного человека, и если ты уйдешь, ты оставишь мужчину, которого любишь, сталкиваться с этим давлением в полном одиночестве. Как его жена, ты можешь помочь. Да, у него будут советники, но в конце концов именно ты не дашь этому напряжению стать невыносимым.
— А как насчет давления на императрицу? — спросила Депро. — Его протез совести?
— Жертва Роджера — это вся его жизнь. — мягко сказала ей Косутич. — А твоя? Твоя — наблюдать, как мужчина, которого ты любишь, приносит эту жертву... и маршировать каждый метр пути прямо рядом с ним. Это твоя истинная жертва, Нимашет Депро. Так же верно, как ты была бы принесена в жертву на том алтаре в Кирсти, если бы этому не помешал Роджер.
— К этому нужно немного привыкнуть.
Джулиан потеребил свой подбородок. Его волосы были светло-каштановыми, а не черными, а подбородок гораздо более округлым. В остальном у него были в целом европейские черты лица, вместо слегка средиземноморских, с которыми он родился.
— Каждый день, — согласился Роджер, глядя на Тему Джина, единственного человека на борту "Эмерэлд доун", который не изменился. У агента ИБР были совершенно законные документы, свидетельствующие о том, что он был уволен со своего поста на Мардуке с хорошими рекомендациями и теперь возвращался на Старую Землю несколько окольным путем.
— Где мы находимся? — спросил Роджер.
— Еще один прыжок, и мы будем в Торалло, — сказал Джин. — Это точка маршрута, которую обычно используют святоши. Они достигли взаимопонимания с тамошними таможенниками.
— Это довольно необычно для альфан, — заметил Роджер.
— И это одна из вещей, на которые мы собираемся им указать, — ответил Джулиан. — Это не единственный пункт, где у них также есть некоторые проблемы с безопасностью границ. Возможно, это и близко не так плохо, как проблемы империи, но они будут удивлены, узнав, что они у них есть.
— Это "взаимопонимание" с людьми? — спросил Роджер.
— Да, с некоторыми людьми, — сказал Джин. — Но командир поста и другие, кто должен быть в курсе, — это альтари.
— Я думал, они неподкупны, — нахмурившись, сказал Роджер.
— Так, по-видимому, поступают альтари, — ответил Джин. — Они не такие, и фенуры тоже. Поверьте мне, я видел секретные отчеты. Я собираюсь избежать этого конкретного момента, и, слава Гху, у меня нет никаких имен наших агентов. Но у нас есть агенты как среди альтари, так и среди фенуров. Однако давайте не будем делать это очевидным.
— Не буду, — сказал Роджер. — Но пока мы ходим вокруг да около, не делая этого очевидным, что еще происходит?
— Наше первоначальное прикрытие заключается в том, что мы артисты бродячего цирка, чтобы объяснить всех тварей в трюмах, — сказал Джулиан. — Мы отправимся на Альтар Четыре, а затем установим контакт. Как мы это сделаем, придется подождать, пока мы не прибудем.
— Разве тамошние фенуры не... почувствуют, что мы лжем?
— Да, почувствуют, — сказал Джин. — Это будет то, чего следует ожидать. У нас нет никаких контактов. Тут мы должны играть полностью на слух.
Альфаны были именно такими, какими их описывали.
Офицер службы безопасности альтари на пересадочной станции — мужчина — был не таким высоким, как мардуканец, но по крайней мере в два раза шире, не говоря уже о том, что он был покрыт длинным шелковистым мехом с полосами по бокам. Фенур, стоявший рядом с ним, был намного меньше, настолько мал, что выглядел как какое-то домашнее животное, которое должно было сидеть на плече альтари. Но он был старшим из них двоих.
Вход в пространство альфан прошел гладко. Хотя "Эмерэлд доун" несколько раз посещал Торалло, дружелюбные к святошам таможенники в Торалло едва взглянули на его документы, несмотря на то, что теперь они идентифицировали его как имперское грузовое судно "Шериданс прайд". Они просто поставили свою обычную отметку, не проведя ничего, кроме беглого осмотра, который даже не отметил очевидных боевых повреждений, и корабль продолжил движение вперед.
То же самое нельзя было сказать два прыжка спустя, в столичной системе Альянса альфан,. Стыковка прошла гладко, и они предъявили свои карантинные и въездные пропуска официальному лицу, человеку, посланному к ним на борт. Но после этого они были прикованы к кораблю в течение двух изматывающих нервы часов, пока "мистера Чанга" не вызвали для беседы с некоторыми "высокопоставленными таможенными чиновниками".
Они встретились в загрузочном отсеке пересадочной станции, космической станции, расположенной недалеко от границы Цукаямы Альтара, звезды G-класса. Он выглядел почти как любой другой погрузочный отсек, который Роджер когда-либо видел, с потертостями по бокам и полу, помеченный предупреждающими знаками на нескольких языках. Большим отличием был комитет по приему, в который, помимо двух "старших таможенных чиновников", входила группа охранниц альтари в боевых доспехах.
— Мистер Чанг, — сказала альтари. — Вы мало что знаете об альтари, не так ли?
— На самом деле я знаю довольно много, — ответил Роджер.
— Одна из вещей, о которых вы, очевидно, не знаете, заключается в том, что мы очень серьезно относимся к нашей безопасности, — продолжила альтари, игнорируя его ответ. — И что мы не позволяем людям лгать нам. Вас зовут не Огастес Чанг.
— Да, это так. И этот корабль не "Шериданс прайд".
— Кто вы? — угрожающе спросила альтари.
— Я не могу вам сказать. — Роджер поднял руку, чтобы предотвратить любой ответ. — Вам не обязательно знать. Но мне нужно — вам нужно, — чтобы я поговорил с кем-то в вашем правительстве на политическом уровне, и вам нужно, чтобы этот разговор был очень конфиденциальным.
— Истина, — сказал фенур свистящим шипением. — Абсолютная вера.
— Почему? — спросила альтари, все еще сосредоточив внимание на Роджере.
— Опять же, вам не обязательно знать, — ответил Роджер. — Мы даже не должны были вести этот разговор перед вашими людьми, потому что одна из вещей, которые я могу вам сказать, это то, что существуют проникновения в вашу систему безопасности. А времени очень мало. Что ж, для меня важно, чтобы мы быстро вышли на следующий уровень, и это имеет определенное значение для Альянса альфан. Сколько — зависит от того, кто намного выше вас по уровню допуска. Извините.
Альтари посмотрела на фенура, который сделал странный тычок головой.
— Снова правда, — сказал ящероподобный инопланетянин своему партнеру, затем снова посмотрел на Роджера. — Нам нужно связаться с нашими руководителями, — говорилось в нем. — Пожалуйста, на время вернитесь на свой корабль. У вас есть какие-нибудь неотложные потребности?
