— Не совсем, — сказал Роджер. — За исключением некоторых ремонтных работ. И они не так уж важны; мы не планируем улетать на этом корабле.
* * *
— Мистер Чанг, — сказала Депро, изображение которой появилось поверх голограммы императорского дворца, которую изучали Роджер и Элеонора О'Кейси. — Фенур Сралл хочет поговорить с вами.
Голограмма растворилась, превратившись в лицо фенура. Роджер не был уверен, был ли это тот же самый индивид, с которым он разговаривал. Они не были представлены друг другу, и все они казались ему одинаковыми.
— Мистер Чанг, — сказал фенур, — вашему кораблю разрешен переход на пятую станцию. Вы отправитесь туда по отмеченному маршруту. Любое отклонение от предписанного курса приведет к тому, что ваше судно будет обстреляно подразделениями системной обороны. Вы упомянули о необходимости ремонта; способно ли ваше судно совершить это путешествие без таких работ?
— Да, — сказал Роджер, улыбаясь. — Нам просто было бы трудно выбраться из системы.
— Любая попытка приблизиться к границе Цукаямы также приведет к обстрелу вашего судна, — предупредил фенур. — Вас встретят высокопоставленные представители моего правительства.
Экран отключился.
— Не слишком склонны к любезностям, не так ли? — сказал Роджер.
— Да, если ты им не нравишься, — ответила Элеонора. — Они знают, что это выводит нас из себя. Они могут быть очень грубыми в подобных вещах.
— Что ж, нам просто нужно посмотреть, насколько тонко мы сможем их убедить.
Роджер стоял во главе стола в кают-компании, когда внутрь вошла альфанская делегация. Там был фенур, который, опять же, был главным, две альтари и человек. Одна из альтари была охранницей — неуклюжей фигурой в неуправляемой боевой броне, которая заняла позицию у задней переборки. На другой была офицерская униформа с четырьмя кластерами адмирала флота планеты.
Сотрудники Роджера собрались вокруг стола, и когда прибывшая троица уселась, он жестом пригласил остальных занять свои места. На этот раз Хонал отсутствовал; его непомерно большое место заняла адмирал альтари.
— Я Сриетот, — сказал фенур. — Я глава таможенного контроля Альянса альфан, что чуть ниже должности в кабинете министров. Как таковой, я настолько близок к "политическому деятелю", насколько вы можете убедиться без дополнительной информации. Мои спутники — адмирал Чок Рал, командующая флотом Метрополии Альтара, и мистер Мордас Дрен, начальник инженерного управления системы Альтар. Итак, кто ты такой? Говори честно.
— Я принц Роджер Рамиус Сергей Александр Чанг Макклинток, — официально ответил Роджер. — В течение последних десяти месяцев я был на планете Мардук или в пути к этой звездной системе, и не имел никакого отношения ни к какому перевороту. Мою мать держат в плену, и я пришел к вам за помощью.
Человек откинулся на спинку стула, оглядывая группу в безумном предположении. Альтари выглядела... нечитаемой. Сриетот склонил голову набок странным движением насекомого и оглядел отсек.
— Правда. Все это правда, — сказал фенур через мгновение. — Предчувствие, страх настолько сильный, что его можно было бы разрезать лезвием... за исключением мардуканцев и принца. И большая нужда. Большая нужда.
— И почему, в своих самых смелых мечтах, ты веришь, что мы могли бы положить наши шеи на плаху ради тебя? — прогрохотала альтари подземно-глубоким голосом.
— По нескольким причинам, — сказал Роджер. — Во-первых, у нас есть необходимая вам информация. Во-вторых, если нам удастся свергнуть узурпаторов, которые используют мою мать в качестве марионетки, мой Дом будет в долгу перед вашим Альянсом, что вы сможете использовать до предела. И в-третьих, альфаны требуют правды. Мы расскажем вам правду. Вам будет трудно получить хотя бы грамм этого от кого-либо, связанного с Эйдулой.
— Опять правда, — сказал фенур. — Некоторые придирки по поводу долга, но я полагаю, что это простой вопрос признания того, что потребности его империи могут превалировать над его собственными желаниями. Но я все еще не уверен, что мы решим помочь вам, принц Роджер. Вы стремитесь свергнуть свое правительство?
— Нет. Чтобы восстановить его; оно уже было свергнуто... в какой-то степени. На этот момент положение Эйдулы по-прежнему ограничено нашими законами и Конституцией. На данный момент... но ненадолго. Мы считаем, что у нас есть время до рождения вынашиваемого ребенка, чтобы спасти мою мать; после этого она станет препятствием для планов Эйдулы. Так что она, несомненно, назначит его премьер-министром, и он или граф Нью-Мадрид, — голос Роджера ни разу не дрогнул, несмотря на твердость в его глазах, когда он произносил титул своего отца, — будет назначен регентом для ребенка. И тогда она умрет... и переворот Эйдулы будет завершен.
— Это все предположения, — сказал Сриетот.
— Да, — признал Роджер. — Но это обоснованные предположения. Мать никогда бы не вступила в союз с Эйдулой, и я определенно не был замешан в перевороте. На самом деле, я был полностью лишен связи с внешним миром, когда это произошло. Она также ненавидит и поносит моего биологического отца... который теперь всегда рядом с ней, и который также является биологическим отцом ее будущего ребенка. Учитывая все это, психологический контроль — единственный разумный ответ. Согласны?
— Ты веришь, что это так, — сказал фенур. — И я согласен, что логика внутренне обоснована. Это ничего не доказывает, но...
— Это правда, — пророкотала Чок Рал. — Мы осознаем это.
— Я вляпался по уши, — пылко сказал Мордас Дрен. — Я знаю, вы, ребята, думали, что здесь вам нужен человек, но это настолько не в моей лиге, что я хотел бы провести чистку мозгов и промыть это. Иисус! — Его лицо на мгновение исказилось, и он крепко зажмурился. — Эйдула — это змея. Его пальцы есть в каждой корпорации, которая пытается выбить наши двери. Если он станет императором... Это то, о чем ты говоришь, верно?
— В конце концов, — сказал Роджер. — Что еще хуже, мы не думаем, что это сработает. Более вероятно, что империя распадется на конкурирующие фракции. И без императрицы, чтобы стабилизировать это...
— И насколько это было бы плохо? — спросила адмирал альтари. Затем она дернула своей массивной головой в человеческом стиле. — Да. Я согласна, это было бы плохо. Святоши захватили бы территорию, увеличив свою и без того огромную ресурсную базу. Если бы им удалось заполучить и часть вашего флота, мы бы рассматривали серьезные обязательства по обороне на другой границе. И это мое профессиональное мнение, что империя действительно распалась бы. В таком случае, хаос — это слишком мягкое слово.
— Влияние на торговлю было бы... неоптимальным, — сказал Сриетот. — Но если ты попытаешься вернуть свою мать на трон и потерпишь неудачу, результаты будут теми же. Или, возможно, еще хуже.
— Не... точно. — Роджер переводил взгляд с одного представителя Альянса на другого. — Если мы попытаемся и потерпим неудачу, и обнаружится, что мы те, кто мы есть, тогда следы Эйдулы будут полностью заметены. Очевидно, что все это время это был я, и в этом случае у него было бы гораздо больше шансов удержать ситуацию под контролем. Репутации дома Макклинток был бы нанесен серьезный ущерб, и эта репутация была бы одной из тех вещей, которые противостояли бы ему. Если на меня официально возложат ответственность за все, то на самом деле он будет в лучшем положении, чтобы заменить мой дом с точки зрения легитимности и общественной поддержки.
— Только в том случае, если наружу никогда не просочится ни слова о том, где вы были на самом деле во время первоначальной попытки переворота, — указал фенур.
— Да.
Чок Рал наклонилась вперед и долго смотрела на Роджера.
— Ты хочешь сказать нам, что в случае неудачи ты намерен скрыть тот факт, что не виновен в организации первого государственного переворота? — сказала альтари. — Что ты скорее запятнаешь репутацию своего дома на все времена, чем позволишь обнародовать эту информацию.
— Да, — повторил Роджер. — Обнародование этого привело бы к разрушению империи. Я бы предпочел, чтобы мой Дом, с тысячелетним почетным служением человечеству, запомнился только моим позором, чем позволил случиться этому. Более того, вашему Альянсу — вам троим и тем, кто еще будет посвящен в тайну, — придется хранить ее, если не вечно, то очень долго. В противном случае...
— Хаос на границе, — сказал Дрен. — Иисус Христос, ваше высочество.
— Я не зря попросил старших политиков, — сказал Роджер, пожимая плечами инженеру. — Добро пожаловать в джунгли.
— Как ты собираешься скрывать правду? — спросил Сриетот. — Если тебя схватят? Некоторые из вас, что бы ни случилось, будут схвачены, если вы потерпите неудачу.
— Потребовались бы согласованные усилия, чтобы распространить информацию в любой форме, которой можно было бы поверить, за пределы экрана безопасности, который выставит Эйдула, если мы потерпим неудачу, — подхватил Роджер. — Мы просто избежим согласованных усилий.
— А твои люди? — спросила альтари, указывая на персонал. — Ты действительно доверяешь им следовать этому безумному приказу?
Роджер напряг челюстную мышцу и был вознагражден приземлением каблуков на обе свои ноги. У Депро давление было немного больше, чем у О'Кейси, но они наступили практически одновременно. Он закрыл глаза и на мгновение перевел дыхание, затем откинул руку назад и собрал каждую прядь волос в линию.
— Адмирал Чок Рал, — сказал он, глядя альтари в глаза. — Вы воин, да?
Элеонора была слишком опытным дипломатом, чтобы поморщиться; Депро и Джулиан — нет.
— Да, — прорычала адмирал. — Знай, человек, что даже задавать этот вопрос — оскорбление.
— Адмирал, — спокойно сказал Роджер, встречая ее гневный взгляд за взглядом, — по сравнению с самым последним морским пехотинцем, который у меня есть, вы не знаете значения этого слова.
Огромная альтари поднялась со своего кресла с рычанием, похожим на крошащиеся гранитные валуны, и охранница в углу выпрямилась. Но Роджер просто указал пальцем на Сриетота.
— Скажи ей! — рявкнул он, и фенур ткнул одной рукой в резком, повелительном жесте, который оборвал яростный ответ альтари, как гильотина.
— Правда, — прошипел он. — Истина, и вера в эту истину настолько сильна, что она подобна огню в комнате.
Ящероподобное существо полностью повернулось к похожей на медведя альтари и помахало такой же маленькой ручкой своей гораздо более крупной коллеге.
— Садись, Чок Рал, садись. Принц горит правдой. Его солдаты — даже женщина, которая ненавидит быть одной из них — все они горят правдой этого заявления. — Он оглянулся на Роджера. — Ты ступаешь на опасный путь, человек. Известно, что при такого рода оскорблениях альтари впадают в то, что у вас называется неистовством.
— Это не было оскорблением, — сказал Роджер. Он пристально посмотрел на троицу посетителей. — Ты хотел бы знать, почему оскорбления не было?
— Да, — сказал фенур. — И я думаю, что желание Чок Рал узнать горит даже сильнее, чем мое собственное.
— Это займет некоторое время.
На самом деле, это заняло чуть больше четырех часов.
Роджер никогда по-настоящему не садился и не рассказывал историю, даже самому себе, пока они не разработали презентацию, и он был поражен, когда впервые по-настоящему осознал все, что они сделали. В интеллектуальном смысле, он знал, все это время. Но он был так погружен в работу, так сосредоточен на каждом ужасном шаге марша, который они фактически предприняли, что по-настоящему никогда не рассматривал его целиком. Не раньше, чем они сели, чтобы собрать все это воедино.
Даже за четыре часа это были голые кости, только самые яркие моменты — или слабый отсвет, как выразился Джулиан, — всей поездки.
Там были данные о нападении зомби на "Деглоппер"; загруженные данные датчиков о жестокой, жертвенной битве транспорта с крейсерами святош и его окончательном самоуничтожении, чтобы забрать второй крейсер с собой, после того, как тот взял его на абордаж. Там были записанные на шлемы виды сражений и вопящих волн варваров, мардукских хищников, болот, грязи и вечных проливных дождей, пока хрупкие системы шлемов не поддались гниению джунглей. Там были карты сражений, описания оружия, анализ тактики, данные о битве за "Эмерэлд доун" из тактических систем святош, количество убитых врагов... и душераздирающая перекличка их собственных мертвецов.
Это был отчет о событиях в боях в аду.
И когда это было сделано, они показали делегации альфан корабль. Адмирал и ее охрана отметили боевые повреждения и потрогали шрамы Пэтти. Инженер кудахтал над повреждениями, совал голову в дыры, которые все еще не были залатаны, и восклицал по поводу того факта, что корабль вообще ходил. Циван чуть не оторвал адмиралу руку — что, по-видимому, показалось ей восхитительным, — и им показали атулов и басиков в клетках. После этого Растар с каменным лицом, каким мог быть только мардуканец, показал им испачканный в боях флаг собственных сил басика. Адмирал и ее охрана подумали, что это великий флаг, и, увидев настоящего басика, сразу поняли шутку.
Наконец, они вернулись в кают-компанию. Каждый член командной группы принимал участие в презентации, точно так же, как каждый из них принимал участие в их выживании. Но оставалось показать одну последнюю записанную визуальную последовательность.
Адмирал альтари откинулась на спинку большого кресла и издала кудахчущий звук и странное атональное мурлыканье, от которого по телу каждого слушателя пробежала дрожь, когда Роджер запустил видеозапись с внутренних визуальных датчиков мостика, и они наблюдали за финальными действиями Армана Панера. Принц наблюдал за этим вместе с ними, и его карие глаза потемнели, словно барьеры, охраняющие его душу, когда последние угольки жизни угасли в разбитом, закованном в броню теле, зажатом в его руках.
И тогда это было сделано. Все это.
Тишина повисла на бесконечные секунды, которые казались часами. А затем лицо и ладони Чок Рал поднялись вверх.
— Они пройдут маршем за Хрустальные горы, — сказала она низким, почти музыкальным тоном. — Они будут подняты на плечи гигантов. Их песни будут петь в их домах, и они будут покоиться с миром, чему послужит подсчет их убитых. Сама Чрорр Кай будет стоять рядом с ними в битве целую вечность, ибо они действительно вошли в царство Воительницы.
Она опустила лицо и посмотрела на Роджера, покачивая головой по кругу, что не было ни кивком, ни покачиванием головой, а чем-то другим, чем-то чисто альтарским.
— Я стираю пятно оскорбления с наших отношений. Вам была оказана великая честь знать таких воинов и руководить ими. Они самые достойные. Я бы с радостью сделала их врагами.
— Да, — сказал Роджер, глядя на стоп-кадр на голограмме. Самого себя, держащего тело своего отца-наставника в своих объятиях, закованных в броню руках, которые, несмотря на всю их силу, были неспособны удержать жизнь в этой искалеченной плоти. — Да, но я бы отдал все это за еще одну взбучку от Старика. Я бы все отдал за еще один шанс понаблюдать, как подшучивают над Гроннингеном за его прямодушие. Видеть, как улыбается в утреннем свете Доккум, вдыхая окружающий нас горный воздух. Услышать странный смех Аймы.
