— Да, сэр, — сказал Брейловски. — Сэр, разрешите высказаться?
— Ты не новобранец, Брейловски, — сказал Кьерульф, слабо улыбаясь.
— Я думаю, что да, — сказал старший сержант. — Вот в чем дело, верно? Вербовка?
— Да, — сказал Кьерульф.
— В таком случае, сэр, я знал половину сержантов в "Браво" бронзовых, — сказал Брейловски, — и я знаю, что они думали о принце. И об императрице. Между этими двумя просто не было никакого сравнения. Этот Роджер был плохим семенем, сэр. Они ни за что не собирались помогать ему пытаться занять трон.
— Что, если я скажу тебе, что они передумали? — спросил Кьерульф. — Что, хотя ты прав насчет их непричастности к так называемой попытке государственного переворота, они стали бы думать о Роджере гораздо лучше, чем ты? Что, на самом деле, они не все мертвы... и что он тоже не мертв?
— Ты знаешь это? — спросил капитан старшего ранга Джулиус Фенрек. Он был командиром авианосца "Глория" и слушал разговор с закрытым, застывшим выражением лица.
— Я встретил кое-кого, кто назвался Элеонорой О'Кейси, — признался Кьерульф, пожимая плечами. — Это могло быть подстроено, чтобы попытаться заставить меня согласиться, но я так не думаю. Конечно, я не могу этого доказать... пока. Но она говорит, что Роджер жив, и она использовала притчу о блудном сыне, которая, я думаю, имеет более чем один уровень смысла. Она также сообщила мне, что Ева Косутич тоже жива. И полностью участвует в плане. Я не знаю насчет Панера.
— Это не так уж много для продолжения, — нервно сказал капитан "Минотавра" Эйтилиус.
— Нет, — согласился Кьерульф с суровым лицом. — но я видел конфиденциальные отчеты о том, что происходит во дворце, и мне это чертовски не нравится.
— Мне тоже, — сказал Фенрек. — И я чертовски хорошо знаю, как Эйдула думает, что я слишком предан династии для сохранения своей должности. Я собираюсь обнаружить, что тасую фишки, в то время как какой-то сопливый командир, который обязан Эйдуле своей душой, захватывает мой корабль. Мне это тоже чертовски не нравится.
— Мы все собираемся перетасовывать фишки. — Капитан Шанталь Сохейле была командиром КЕВ "Ланселот". Теперь она наклонилась вперед и откинула назад свои темные волосы. — Предполагая, что нам повезет, и с нами не будет "несчастного случая". И слухи на флоте о том, что происходит с императрицей — я никогда не видела космонавтов такими разгневанными.
— Морские пехотинцы тоже, — сказал Брейловски. — Сэр, если вы собираетесь выручать императрицу... морские пехотинцы флота Метрополии на вашей стороне.
— А как насчет полковника Риччи? — спросил Эйтилиус.
— Что насчет него, сэр? — переспросил Брейловски, его глаза были как кремень. — Он — киска из штаба обороны, которую засунули нам в глотку ублюдки, удерживающие императрицу. У него никогда не было командования выше роты, и с этим он справился дерьмово. Вы думаете, мы последуем за ним, если дело дойдет до династической драки, сэр?
Он покачал головой, мышцы лица напряглись, и посмотрел на Кьерульфа.
— Сэр, вы действительно думаете, что этот придурок Роджер жив?
— Да. — Кьерульф пожал плечами. — Что-то было в глазах, когда О'Кейси делала свои намеки. И я не думаю, что О'Кейси — это та женщина, которая покинула Старую Землю, старший сержант. Если принц изменился так же сильно, как она... что ж, мне будет интересно с ним познакомиться. Действительно, зажарить откормленного тельца.
— Мы собираемся это сделать? — спросила Сохейле. — Встретиться с ним?
— Сомневаюсь в этом, — сказал Кьерульф. — Во всяком случае, не раньше, чем что-то произойдет. Я думаю, они к чему-то готовятся, и поскольку они, похоже, планируют, что это произойдет в ближайшее время, я бы сказал, в районе имперского фестиваля.
— И что мы собираемся делать? — спросил Фенрек, наклоняясь вперед.
— Ничего. Мы ничего не собираемся делать. За исключением, конечно, того, чтобы убедиться, что остальной флот Метрополии ничего не предпринимает. Что потребует некоторых усилий.
— Черт возьми, да, это так, — сказал Эйтилиус, вскидывая руки. — У нас четыре носителя! Мы говорим о четырех авианосцах из трех разных эскадр, сражающихся с шестью полными эскадрами!
— Мы можем получить некоторую помощь, — сказал Кьерульф.
— Хельмут, — сказал капитан Пэйвел с "Гольбейна". Он сидел в стороне, спокойно наблюдая.
— Вероятно, — согласился Кьерульф. — Ты же знаешь, какой он.
— Он без ума от Александры, — сказал Пэйвел.
— Как и ты — вот почему ты здесь.
— Нужно быть одним, чтобы знать другого, — сказал Пэйвел, его лицо все еще было закрыто.
— Ты в деле? — спросил Кьерульф.
— Черт возьми, да. — Даже самый милосердный человек не назвал бы улыбкой выражение, которое наконец появилось на лице Пэйвела. — Полагаю, что кто-то другой получит яйца Эйдулы до того, как я туда доберусь. Но я все равно в деле.
— Я в деле, — сказал Фенрек. — И мои офицеры последуют за мной. Постоянные экипажи тоже. До них дошли слухи.
— Я тоже, — сказала Сохейле. — Даже если Роджер не сдвинется с места — и, честно говоря, я была бы удивлена, если бы он изменился настолько, чтобы отрастить яйца для этого, — я предлагаю, чтобы мы сделали это сами. Если слухи верны, лучше смерть императрицы, чем то, что происходит.
— Так и есть, — мрачно сказал Кьерульф, глядя на Эйтилиуса. — Корву?
— Мне осталось всего два года до пенсии, — с несчастным видом сказал Эйтилиус. — Письменный стол сейчас выглядит неплохо. — Секунду он выглядел несчастным, затем расправил плечи. — Но, да, я в деле. На всю дорогу. Что там насчет священной чести?
— "Наши жизни, наши состояния и наша священная честь", — сказал Пэйвел. — Это то, на что мы подписываемся наверняка. Но лучше бы речь шла о восстановлении императрицы, а не о том, чтобы посадить на трон этого зануду Роджера.
— Если кто-нибудь из нас выживет, мы позаботимся об этом, — сказал Фенрек. — Но как мы собираемся подать сигнал к началу? Предполагаю, что идея состоит в том, чтобы не дать флоту подойти достаточно близко и предотвратить поддержку сил Эйдулы кинетическим оружием и морскими пехотинцами.
— Ни один чертов морской пехотинец не поднимется на борт шаттла, сэр, — сказал Брейловски. — Кроме как убить Эйдулу.
— У морских пехотинцев будет другая работа, старший сержант, — сказал Кьерульф. — Что собираются сделать морские пехотинцы, так это подавить попытку мятежа против трона на своих собственных кораблях.
— Черт, — сказал старший сержант, качая головой. — Я боялся, что это будет что-то в этом роде.
— Это и некоторые обязанности на Луне, — сказал Кьерульф и оглядел лица остальных, его собственные были мрачными. — Я не знаю всего, чем занимались Гринберг и этот проныра Валленштейн. Может, я и начальник штаба флота, но они отстранили меня от многих дел, особенно прямо здесь, на Лунной базе. У меня действительно плохое предчувствие, что Гринберг, например, изменил коды выпуска на наступательных пусковых установках, но нет никакого способа проверить, чтобы он не узнал, что я это сделал. Если это так, я буду занят по крайней мере десять-двенадцать часов, пока мы не взломаем замки. Это если все пойдет хорошо. И именно поэтому мне нужно, чтобы вы и ваши корабли были поближе к планете.
— Кстати, о Гринберге... — пробормотала Сохейле, и Кьерульф тонко улыбнулся.
— У меня есть достоверные сведения о том, что он не будет играть решающей роли. Никогда больше, — сказал он.
— О, хорошо, — тихо сказала она, показывая зубы.
— Но на данный момент он определенно является важным фактором, — продолжил Кьерульф. — С другой стороны, есть несколько вещей, которые мне могут сойти с рук — рутинное ведение домашнего хозяйства, — не упоминая о них ему. Вот так вы четверо были отделены от своих эскадр. Я выбрал вас, потому что думал, что знаю, в какую сторону вы прыгнете, конечно, но удаление тебя, Шанталь, и Джулиуса из 13-й эскадры также создаст брешь в одной из эскадр, на которые рассчитывал Гринберг.
— Умф. — Сохейле задумчиво нахмурилась, затем кивнула. — Вероятно, это правильное решение, — согласилась она. — Я подумала, что наличие нас двоих в середине его эскадры могло бы заставить Ла Паса дважды подумать, прежде чем переходить на сторону Эйдулы, когда он не мог быть уверен, по кому мы будем стрелять, но здесь мы будем нужны вам еще больше, особенно с учетом того, как Джанетто усилил четырнадцатую.
— И не зная, в какую сторону собирается прыгнуть двенадцатая, — кисло согласился Фенрек и посмотрел на Кьерульфа. — Что-нибудь знаешь об этом?
— Не больше, чем ты, — кисло признал Кьерульф. — Единственное, в чем я почти уверен, так это в том, что капитаны Прокурова поддержат его, что бы он ни решил. И что бы я ни думал, Джанетто доверял ему достаточно, чтобы предоставить ему внешнее пространство, охватывающее Старую Землю.
— Да, но единственное, что доказывает диспозиция Джанетто, так это то, что как адмирал он чертовски замечательный наземный полицейский, — отметил Лаж Пэйвел.
— Это достаточно верно, и это один из немногих ярких моментов, которые я вижу, — согласился Кьерульф. — Мы все равно будем выбиты из колеи, если будем держаться, даже если Прокуров решит пересидеть это с двенадцатой. Если я смогу запустить пусковые установки, Лунная база сможет прикрывать внешнюю дугу, пока вы, люди, будете отбиваться от Гаджелиса, но, в конце концов, несмотря ни на что, они уничтожат нас, если Хельмут не прибудет сюда по расписанию.
— Он так и сделает, — сказал Фенрек, затем хрипло рассмеялся. — Черт! Когда кто-нибудь из нас в последний раз видел, чтобы он не рассчитал время, каким бы сложным ни был график операций?
— Всегда что-то случается в первый раз, — сухо заметил Эйтилиус. — И Мерфи, кажется, всегда гарантирует, что это произойдет в самое неподходящее время.
— Точно. — Кьерульф снова кивнул. — Но если бы мне пришлось выбрать одного адмирала во всем флоте, на которого можно было бы положиться, чтобы все было правильно, то, в конце концов, Хельмут — это тот самый. Никто никогда не называл его общительной душой, но и никто никогда не ставил под сомнение его компетентность. И если он придет туда, куда я ожидаю, и если тринадцатая уже сократилась на пятьдесят процентов...
— Я понимаю вашу логику, — сказала Шанталь Сохейле и натянуто улыбнулась ему. — Ты действительно убиваешь как можно больше зайцев одним выстрелом, не так ли? — Она снова улыбнулась ему, затем нахмурилась. — Но все это все еще слишком туманно, чтобы сделать меня тем, что вы могли бы назвать счастливой. Я знаю, что при данных обстоятельствах многое из этого должно оставаться таким, но это возвращает нас к словам Джулиуса о сигнале к началу операции. Смогла ли О'Кейси вообще настроить канал, чтобы сообщить нам, когда двигаться?
— Нет. Но я думаю, что мы, вероятно, получим все сигналы со Старой Земли, которые нам понадобятся, чтобы знать, когда начинать музыку. Мы просто проигнорируем приказы, которые нам не нравятся. Приказы, которые я уже получил, перевести все ваши корабли обратно на звездную базу L-5 для подготовки к капитальному ремонту, должны быть достаточными, чтобы мы смогли пережить фестиваль. Если на самом деле ничего не происходит, тогда мы играем на слух. Но из-за этого вы все будете на время изъяты из своих эскадр, по крайней мере, до конца фестиваля. Не говоря уже о том, чтобы держать вас внутри всех кораблей, которые на самом деле не стоят в доке. И я позабочусь о том, чтобы все корабли в доке там и оставались.
— Когда шар полетит вверх, вы четверо двигаетесь, чтобы удержать орбитальные позиции, и сдерживаете Гаджелиса — и Прокурова, если до этого дойдет. Возможно, вам придется иметь дело с истребителями Лунной базы, если я не смогу заставить их отступить. Видит Бог, я буду стараться изо всех сил, а также пытаться восстановить ракетные батареи и поговорить со всеми капитанами, которые не куплены и не оплачены Эйдулой. Все, что нам нужно сделать, это удерживать орбитальные позиции на достаточном удалении, чтобы они не могли точно нацелить кинетические снаряды на поверхность, пока сюда не прибудет Хельмут. В этот момент, когда Хельмут снаружи, а мы внутри, ублюдки Эйдулы либо сдадутся, либо их разнесут ко всем чертям.
— Если нас сначала не разнесут к чертям собачьим, — сказал Эйтилиус.
— "Наши жизни, наши состояния..." — сказал Пэйвел.
— У меня получилось с первого раза, — сказал Эйтилиус.
— Они будут не в лучшей форме, сэр, — сказал Брейловски. — Предоставьте это нам. И когда придет время, вы можете поспорить, что у нас будут серьезные переговоры с истребительными силами Лунной базы, господа. — Он не ухмылялся, но это было близко к тому.
— Рада, что вам нравится, старший сержант, — сказала Сохейле.
— Мэм, я был чертовски зол из-за того, что происходило на Старой Земле, — трезво сказал Брейловски. — Я очень рад, что у меня есть шанс, любой шанс, что-то с этим сделать.
— "Ворика", "Голден", "Калорифис" и все остальные из четырнадцатой эскадры принадлежат Эйдуле, — сказала Сохейле, пожимая плечами в ответ на порыв старшего сержанта. — Одиннадцатая будет разделена, но думаю, что в пользу Эйдулы будет три к одному. Тринадцатая больше не будет разделена — не сейчас, когда мы с Джулиусом оба здесь, — но есть хороший шанс, что пятнадцатая будет. Шестнадцатая... Я не знаю. Ву разыгрывала свои карты так же тщательно, как и Прокуров. Но Бреттл, Ла Пас и Махмут в такой же степени принадлежат Эйдуле, как и Гаджелис, как и их флаг-капитаны. Итак, подсчитайте всех шестерых носителей Гаджелиса, двух от Ла Паса, как минимум троих от Бреттла и, вероятно, как минимум троих от Махмута из пятнадцатой. Это четырнадцать против наших четырех, и все они будут драться изо всех сил. Это чертовски близко к соотношению четыре к одному. Даже если остальные отсидятся при этом. Если Прокуров сойдет с дистанции и тоже встанет на сторону Эйдулы, тогда нам действительно крышка, если Хельмут не прибудет сюда вовремя. И, извините, старший сержант, это будет несмотря на морскую пехоту. На каждом из этих кораблей всего по одному-два отделения.
— Я не говорил, что это будет легко, — сказал Кьерульф.
— Как он собирается отличать овец от козлищ? — спросил Ференц. — Хельмут, то есть. Даже если он быстр, в этот момент мы будем в большом замешательстве.
— Просто, — сказал Кьерульф, свирепо ухмыляясь. — Мы просто сбросим настройки наших транспондеров, чтобы идентифицировать себя как эскадру "откормленного тельца".
* * *
Нимашет Депро, при всем желании, не была поклонницей моды в одежде. Конечно, не по сравнению с ее женихом. Она выросла на маленькой ферме в одном из пограничных миров, где редкие подарки были в порядке вещей. В детстве новое платье на Юле считалось благословением, и она никогда по-настоящему не испытывала никакого давления, даже после того, как вступила в морскую пехоту и у нее появилось немного больше денег на расходы, чтобы нарядиться. Униформа отвечала любым связанным со службой требованиям к пошиву одежды, а брюки и потрепанный свитер, по ее мнению, всегда были в моде вне службы.
