— Согласна, — сказала адмирал Рал с альтарийским эквивалентом кивка.
— Либо мы переоцениваем его военные способности, — сказала Элеонора, — либо его влияние на армию еще слабее, чем мы смели надеяться.
— Обоснования? — спросил Роджер. Она посмотрела на него, и он пожал плечами. — Я не говорю, что я не согласен. Я просто хочу посмотреть, мыслим ли мы в одном направлении.
— Возможно. — Начальница штаба слегка откинула свой стул назад и чуть покачала его по дуге из стороны в сторону. — Если Эйдула действительно думает, что силы, которые он собрал, хотя бы отдаленно не уступают собственным силам императрицы, тогда он настоящий сумасшедший, — лаконично сказала она. — По общему признанию, я действительно не знала разницы между солдатом и наемным полицейским до того, как мы попали в Мардук, но теперь я определенно знаю. И кто-то с его опытом уже должен обладать этими знаниями. Но если он это понимает, и если все равно решил создать те силы, которые у него есть, это сильно подталкивает меня к мысли, что он не верит, будто сможет собрать достаточное количество войск, готовых быть лояльными ему — или закрыть глаза на нарушения того, что происходит во дворце — со стороны регулярных военных. Что, в свою очередь, означает, что его контроль над тем, что вы могли бы назвать низовыми военными, по крайней мере, решительно слаб.
— Примерно то, о чем я думал, — согласился Роджер.
— И в любом случае, это первая хорошая новость, которую мы получили, — сказала Рал.
— Верно. Но дворец по-прежнему остается крепостью, — заметила Элеонора. — Одна только автоматизированная оборона могла бы сдержать целый полк.
— Тогда мы не позволяем автоматической защите включаться, — сказал Роджер.
— И как нам ее остановить? — бросила вызов Элеонора.
— Понятия не имею, — ответил Роджер, затем постучал по лицевой стороне печатной голограммы из одного из пакетов данных, которые принес министр. — Но я готов поспорить на что угодно, что он сделает.
— Катроне? — сказала Косутич, оглядываясь через плечо. — Да. Если мы сможем привлечь его на нашу сторону. Важно понимать, что защита дворца — это не один слой. Есть разделы о мерах безопасности, о которых я никогда не знала, потому что была в бронзовом батальоне. Вы старший член бронзовых, вы изучаете средства защиты, которые должны знать бронзовые. Сталь знала больше, серебро — больше, чем сталь. Основная защита была разрешена только золотым, и Катроне был старшим сержантом золотых более десяти лет. Не совсем самый продолжительный забег в истории, но самый продолжительный в новейшей истории. Если кто-то и знает способ проникнуть во дворец, так это Катроне.
— Возлагать всю свою веру на одного человека, с которым у вас нет существенного контакта, неразумно, — отметил Срондей. — Никто не строит успешную стратегию вокруг плана, в котором все должно идти правильно.
— Если мы не сможем заручиться помощью Катроне, мы найдем другой способ, — сказал Роджер. — Меня не волнует, насколько параноидальными были дизайнеры дворца, найдется способ проникнуть внутрь. И мы найдем его.
— А ваш флот Метрополии? — спросила Идок.
— Нанесите достаточно быстрый удар, и они останутся перед свершившимся фактом, — указал Роджер. — Они не захотят обострять ситуацию до такой степени, чтобы взорвать дворец с матерью внутри, и если они не начнут действовать немедленно, у нас будут средства массовой информации и достаточно честные политики, прежде чем они смогут сделать что-либо еще. Флот Метрополии не располагает значительным контингентом морской пехоты, и на то есть причина. Они могли бы сбросить ядерную бомбу на дворец — при условии, что им удастся пробиться сквозь наземно-космическую оборону, — но мне было бы интересно посмотреть на реакцию офицеров, которые услышали бы такой приказ. И это предполагает, что мы каким-то образом не сможем поставить им мат.
— Для начала уберите Гринберга, — сказал Джулиан. — И Джанетто. В любом случае, нам придется взять под контроль штаб обороны.
— А база? — спросил фенур.
— Одна у нас есть, — ответила Косутич. Срондей посмотрел на нее, и ее рот скривился в натянутой усмешке.
— Мы говорили о системах безопасности дворца, но безопасность императорской семьи — это не отдельные структуры, какими бы устрашающими они ни были. Это целое здание, невероятно барочная и разрозненная инфраструктура, которая, по сути, была непосредственно спроектирована Мирандой Первой.
— При всем должном уважении, старший сержант, — сказала военный министр Идок, — Миранда Первая мертва пятьсот шестьдесят ваших лет.
— Я понимаю это, министр, — сказала Косутич. — И я не хочу сказать, что все, что она лично разработала, все еще является частью системы. Имейте в виду, меня бы на самом деле не удивило, если бы это было так. Миранда Макклинток была чертовски опасной женщиной, которую не стоило выводить из себя, и термины "невероятно изворотливая" и "долгосрочное мышление" могли быть придуманы специально для того, как работал ее мозг. Но я имела в виду, что именно она создала всю концепцию собственных сил императрицы и установила философию и основные параметры планирования безопасности императорской семьи. Вот почему все так разрозненно и разделено.
— Разделено в каком смысле, старший сержант? — спросила Идок.
— Так же, как и системы безопасности дворца, — сказала старший сержант. — Есть объекты — объекты за пределами дворца, за пределами всей обычной цепочки командования — предназначенные исключительно для обеспечения безопасности императорской семьи. Каждый батальон императрицы имеет свой собственный набор охраняемых объектов, известных только старшим членам батальона, которые могут быть использованы в случае чрезвычайной ситуации. Это первая попытка государственного переворота, которая хотя бы приблизилась к успеху более чем за полвека, министр. Для этого есть причина.
— Ты хочешь сказать, что никто из стальных, серебряных или золотых не знал бы об этих "объектах", Ева? — спросил Тему Джин. — Они настолько законспирированы?
— Вероятно, нет, — признала она. — Большинство старших членов этих батальонов поднялись по служебной лестнице, начав с бронзовых. Так что, скорее всего, по крайней мере, кто-то из более высокопоставленных сотрудников знает, где находится практически все, что приписано к бронзовому батальону. Но они не собираются говорить об этом, и даже если бы они захотели, наши устройства оснащены протоколами безопасности, которые сделали бы это невозможным... неприятный опыт даже после того, как мы выйдем на пенсию. А это значит, что никто, работающий на Эйдулу, никак не мог обладать этой информацией. Так что, как только мы доберемся до Солнечной системы, мы воспользуемся одним из объектов бронзовых.
— Тогда я думаю, что мы продвинулись настолько далеко, насколько это возможно на сегодняшний день, — свистящим тоном сказал Срондей. — Уточнение деталей, которые мы уже поставили на место, — это вопросы, которые лучше оставить персоналу. Потребуется некоторое время, по крайней мере несколько дней, чтобы приобрести необходимые вам материалы. Грузовое судно и... молчаливый экипаж. И капитан.
— У нас есть капитан, — сказал Роджер. — Я подготовлю список должностей, которые нам понадобятся для заполнения на грузовом судне. Старое грузовое судно или то, которое выглядит старым.
— Хорошо, — сказал Срондей, вставая. — Я больше не буду принимать в этом непосредственного участия. Было достаточно трудно найти время, когда я мог бы удобно исчезнуть как есть. Сриетот будет вашим связующим звеном со мной, а адмирал Рал будет поддерживать связь с военным министром.
— Мы благодарим вас за вашу поддержку, министр Срондей, — сказал Роджер, в свою очередь вставая и кланяясь через стол.
— Как я уже отметил, это в наших взаимных интересах, — ответил министр. — Союзы всегда основаны на взаимных интересах.
— Так меня и учили, — сказал Роджер с тонкой улыбкой.
Депро нахмурилась и оторвала взгляд от списка магазинов, в которые заходила, когда дверь просигналила ей.
— Войдите, — сказала она и нахмурилась сильнее, когда увидела, что это были старший сержант и Элеонора О'Кейси.
— Снова время для девчачьих разговоров? — спросила она более чем язвительно, разворачивая свое рабочее кресло лицом к ним.
— Ты понимаешь, что мы имели в виду, — сказала Элеонора прямо, без предисловий, усаживаясь в одно из плавающих кресел в комнате и придвигая его ближе к столу. — Я заметила, что ты была очень тиха на встрече, Нимашет, — продолжила она.
— У меня не было никакого вклада, который я могла бы внести, — неловко ответила Депро. — Я уже намного превысила свой уровень.
— Чушь собачья, что у тебя не было вклада, — сказала Косутич еще более прямолинейно, чем О'Кейси. — И ты точно знаешь, каким был бы этот вклад.
— За исключением того, что в данном случае я наполовину согласна с ним! — сердито ответила Депро. — Думаю, что поставить Эйдулу и его дружков, а также всех остальных, связанных с этим заговором, у красивой, усеянной шариками стены — отличная идея!
— И их семьи тоже? — спросила Элеонора. — Или ты собираешься позволить их родственникам продолжать занимать те посты у власти, которые они занимали до переворота, а также затеять кровную вражду с императором? Цель судов и законов состоит в том, чтобы дистанцировать индивида от деяния. Если Роджер прикажет казнить Эйдулу и всех остальных без суда и следствия, все, кто не согласен с этим решением, будут охотиться за его скальпом. И давайте даже не будем думать о том, как бы это разыграли средства массовой информации! Если он поставит их всех к стенке и прикажет роте мардуканцев расстрелять их, у нас на руках будет гражданская война. И партизанская война, и любой другой вид войны, который ты можешь себе представить.
— Значит, мы позволим им выкрутиться? — раздраженно спросила Депро. — Точно так же, как они всегда делают? Или, может быть, им следует провести некоторое время в тюрьме загородного клуба, а затем выйти, чтобы совершить еще несколько мелких пакостей?
— Нет, — сказала Косутич. — Мы арестовываем их, обвиняем в государственной измене и сажаем в тюрьму. Затем ИБР собирает доказательства, суды делают свою работу, и виновных тихо приговаривают к смерти. Никакой страсти. Никакой ярости. Спокойно, эффективно, законно и справедливо.
— И ты думаешь, они не пойдут с толпой дорогостоящих юристов Империал-Сити? — слегка усмехнулась Депро. — С таким количеством денег, сколько у них есть, чтобы бросить на решение проблемы?
— Роджер... не видел всех данных, которыми располагал Срондей, — неловко сказала Элеонора. — Учитывая то, о чем императрице придется рассказать... о происходящем, я была бы очень удивлена, если бы кто-нибудь захотел быть их адвокатом, независимо от гонорара. Трудность будет заключаться в том, чтобы Эйдулу и Нью-Мадрид не разорвали на части.
— И чего же, — осторожно спросила Депро, — не видел Роджер?
— Пусть это пока останется в тайне между старшим сержантом и мной, — строго сказала Элеонора. — Ты просто сосредоточься на том, как удержать Роджера от превращения в еще одного повелителя кинжалов. Когда он узнает, тебе, наверное, придется из всех сил удерживать его, чтобы не дать ему выпотрошить Нью-Мадрида на ступенях дворца.
— Добро пожаловать, ваше высочество, в мой дом, — сказал Сриетот, кланяясь принцу, когда Роджер переступил порог.
— Это прекрасно, — сказала Депро приглушенным голосом.
Домом было большое растение — не совсем дерево, скорее очень большой корень. Верхушка корнеплода возвышалась почти на двадцать метров в воздух над примерно овальным основанием, поперечник которого составлял около тридцати метров. Узкие ветви, покрытые длинными, похожими на папоротник пурпурными листьями, тянулись от верхушек и боков, а коричневый и серый мох, покрывавший поверхность самого корня, образовывал замысловатые узоры, что-то вроде кельтской броши.
Он был расположен на склоне невысокого холма в лесу. По-видимому, он был расположен прямо на пути того, что когда-то было водопадом, поскольку между извилистыми разветвлениями корня текла вода, выливаясь из передней части "дома" тысячью маленьких ярко сверкающих ручейков. Внутри, однако, было уютно и сухо. Там было несколько человеческих стульев, но по всей главной комнате были разбросаны подушки и коврики, сделанные из какой-то ткани с длинным ворсом.
— Мне посчастливилось приобрести его, когда я был еще молодым офицером, — сказал Сриетот. — Ему почти двести ваших лет. Требуется всего десять лет или около того, чтобы корень по'ал вырос до максимального размера, но с возрастом они... улучшаются. И этот на удивление удачно расположен. Могу я предложить напитки? У меня есть человеческий чай и кофе, пиво, вино и крепкие напитки.
— Я выпью бокал вина, — сказал Роджер, и Депро кивнула в знак согласия.
— Спасибо, что присоединились ко мне, — сказал фенур, откидываясь на одну из подушек, затем расширил глаза, когда Роджер и Депро опустились на другие.
— Большинство людей пользуются стульями, — отметил он.
— Мы так долго пробыли на Мардуке, что стулья кажутся странными, — сказал Роджер, делая глоток вина. Оно было превосходно. — Очень мило, — похвалил он.
— У моего друга небольшая винодельня, — сказал Сриетот, кивая головой в одном из резких, ящероподобных жестов своего вида. — Фруктовое вино Тул — ценный, хотя и небольшой экспорт Альянса альфан. Однако большая его часть, — сухо добавил он, — употребляется внутри. Ваше здоровье.
— Спасибо, — сказал Роджер, поднимая свой бокал в ответ.
— Вам неловко из-за того, что вас пригласили присоединиться ко мне в моем доме, — сказал фенур, делая собственный глоток вина. — Особенно когда я специально пригласил сопровождать вас молодого сержанта, и никого другого.
— Да, — просто сказал Роджер. — У человека это было бы предположением. В вашем случае это так же ясно, как если бы я сказал это вслух, верно?
— Правильно, — ответил он. — Однако причина моего приглашения достаточно проста. Большая часть успеха этой операции зависит от вас — от вашей силы и уравновешенности. Я хотел встретиться с вами в ситуации, не загроможденной другими эмоциями.
— Тогда почему бы не пригласить меня прийти одного? — спросил Роджер, склонив голову набок.
— Потому что ваши собственные эмоции менее загромождены, когда рядом с вами сержант, — просто сказал фенур. — Когда она покидает вас хотя бы на мгновение, вам становится не по себе. Меньше... сосредоточенности. Если бы вы были фенуром, я бы сказал, что она была цруто, якорем. Это плохо переводится. Это значит... одна часть связанной пары.
— О. — Роджер посмотрел на Депро. — Мы... не так связаны.
— Ни в какой официальной форме или способом, — согласился Сриетот. — Но вы именно связаны. Сержанту тоже не по себе, когда она вдали от вас. Ее волнение не проявляется внешне, но оно есть. Не такое, как у вас. Вы становитесь... резким, раздражительным. В некоторых обстоятельствах опасным. Она становится... менее сосредоточенной, несчастной, обеспокоенной.
