— Могу я поиграть? А? А? Можно мне? — Сэйбр подпрыгнул вверх-вниз.
— Конечно. — Каапер взмахнул рукой, и из воздуха появился крикун и повернулся к скачущей фигуре.
Появился шариковый пистолет, зажатый в обеих руках Сэйбра. Даже когда он продолжал подпрыгивать от возбуждения, пистолет начал выплевывать шарики. Крикуна закрутило на месте, когда бусины оторвали обе руки, затем голову. Выстрелы продолжались еще долго после того, как должен был разрядиться магазин, и голову разнесло в пух и прах еще до того, как она упала на землю.
— Я его сделал! — взвизгнул Сэйбр. — Я сделал его!
— Взломы не помогут! — зарычал Яткин.
— Никаких взломов, — сказал кот размером с человека.
— Чушь собачья, — ответил Яткин.
— Никаких взломов, — сказал Сэйбр и сменил одежду. Опять же, это был готовый мод, стилизованный под принцессу Александру. Он мог относиться как к мужчине, так и к женщине; Александра была красивой женщиной и превратилась в чертовски красивого мужчину. Однако это было очень непохоже на принца Роджера, за исключением глаз. Мод сохранил длинные светло-каштановые волосы Александры и теперь носил рваный боевой костюм из ткани-хамелеона, залатанный обрывками гораздо менее совершенного текстиля. Помимо шариковых пистолетов, которые теперь были стандартными моделями имперской морской пехоты, фигура несла меч и огромную винтовку с химическим приводом за спиной.
— Никакого хакерства — только опыт. В тяжелой школе, — холодно добавил Сэйбр, и от взволнованного ребенка больше не осталось и следа.
— Должно быть, это чертовски трудная школа, — насмешливо ответил Каапер.
— Планета смерти, по каждому сценарию, — сказал Роджер системе виртуальной реальности, и бесформенность изменилась. Теперь они стояли на разрушенном парапете. Невысокие холмы, увитые виноградом руины большого города тянулись вниз по склону до линии джунглей. Шеренга за шеренгой крикуны появлялись из джунглей, и на заднем плане раздавался голос.
— Мне жаль... скриииич... — сказал голос, прерываясь помехами. — Забудь об этой оценке в пять тысяч. Пусть будет пятнадцать тысяч....
Горячий, влажный ветер донес запах гнили джунглей, когда бесконечные ряды крикунов подняли свое оружие и начали громкое пение. Они перешли на бег, устремляясь вверх по склону, впитывая огонь защитников, взбираясь на стены по грубым лестницам, карабкаясь по бокам, колотя в ворота. Копья взметнулись дугой вверх и пронзили стреляющих, руки потянулись вверх и стащили их со стен вниз, к ожидающим копьям и топорам.
Несмотря на все это, Сэйбр оставлял за собой след из тел, когда меч входил и выходил, поражая нападавших в горло, грудь, живот. Руки опускались, и головы летели, когда он превращал воющих крикунов в руины, но они продолжали лезть. Другие защитники стены погибли вокруг него, оставив его практически в одиночестве против орды крикунов, и все же меч сверкал, кусал и убивал... .
Сцена снова изменилась. Было темно, но их системы слабого освещения показали шеренгу вооруженных топорами крикунов, по меньшей мере тысячу, атакующих небольшую группу в траншее. Сэйбр крутанулся на месте, большой химический пистолет в одной руке, меч в другой. Пули попадали крикунам — обычно в горло, иногда в голову, — когда меч вращался и отсекал тянущуюся руку, лезвие топора, голову. Траншея наполнилась кровью, большинство защитников были повержены, но Сэйбр все еще кружился в своем смертельном танце.
Тронный зал. Король крикунов, разговаривающий с Сэйбром, странные интонации и голос, похожий на могильный. Сейбр кивает и тянется назад, собирая каждую прядь своих волос в конский хвост. Он снова кивнул, демонстративно убрав руки от шариковых пистолетов на бедрах, не глядя на стражников за спиной — на самом деле не глядя на короля. Глаза широко раскрыты и расфокусированы.
— Ты и какая армия? — спросил он, когда руки опустились быстрее змеи, и комната исчезла в крови.
— Очень весело, — сказал Яткин через минуту.
— Уйма и уйма, — ответил Сэйбр.
— Да, но стрельба должна была быть хакерством, — отметил Каапер. — Слишком много выстрелов. Старый фокус: пистолет с бесконечными шариками.
— О, пожалуйста, — сказал Сэйбр. — Смотри. — Он вызвал цель и вытащил шариковый пистолет, висевший у его правого бедра. Казалось, он не пытался произвести на них впечатление скоростью, но тот просто появился у него в руке. А затем он выстрелил, быстро, но не так быстро, как раньше.
— Не особенно быстро, — сказал Сейбр, на мгновение поднимая левую руку, чтобы выстрелить двуручным хватом.
— Ты только что перезарядил, — удивленно сказал Яткин. — У тебя в руке был магазин, и ты перезарядил его на лету. В этот раз я его поймал. Сукин сын.
— Не говори так о моей матери, — серьезно сказал Сэйбр. Затем он опустил руку и потряс ею, уронив каскад магазинов на серый "пол".
— Извините, — ответил Яткин. — Сэр. Но вы действительно можете...?
— Действительно, — ответил Сэйбр.
— Итак... — сказал кот. — Он внутри?
— Я не знаю. — Рау потерла затылок. — Он может обращаться с броней?
— Хочешь смертельный поединок? — с усмешкой осведомился Сэйбр.
— Нет, — сказала Рау после долгой паузы. — Нет, не думаю, что хочу смертельного поединка.
— Обучение виртуальной реальности в остальных командах проходит хорошо, — сказал Кот. — Не очень хорошо привлекаются ваши негабаритные приятели, декорации созданы не для них, и у них нет имплантов, но их работа довольно проста, и руководить ими будут обученные команды. Я думаю, что наши соперники будут приятно удивлены, когда мы предпримем мощный рывок.
— Должно быть, мне нравятся сетевые игры, — сказала Рау с мерзкой улыбкой. — И я всегда думала, что Сюрреалистическая битва была лучшей в мире игрой. Как продвигается наша поддержка?
— Ну, это довольно трудно понять, — сказал Кот, нахмурившись и махнув рукой. — Вроде как трудно понять...
— Как весело, — сказал Хельмут, качая головой. — Во время имперского фестиваля? Почему бы просто не повесить большую вывеску: "Переворот в процессе!" Безопасность во время фестиваля всегда повышена.
Он сидел за письменным столом в своей дневной каюте. Как бы он ни доверял своему личному командному составу, это было единственное сообщение, которое он не собирался просматривать где-либо за пределами безопасности своих личных покоев. Теперь он посмотрел через свой стол на Джулиана с тем, что можно было описать только как свирепый взгляд.
— У Роджера будут свои причины — веские, — ответил Джулиан. — Я не знаю, что это такое, но я уверен в этом. В любом случае, это сигнал.
— Очень хорошо. Поскольку сержант Джулиан уверен, что у его высочества есть веские причины для выбора времени, я подготовлюсь к перемещению флота. — Хельмут нахмурился, сверяясь со своим имплантом и передавая через него приказы, затем кивнул. — Мы направляемся к следующей точке встречи.
Джулиан моргнул. Учитывая график движения, включенный в сообщение Роджера, не было необходимости в такой большой спешке. По его оценкам, у них было по меньшей мере десять дней запаса хода, но он напомнил себе, что межзвездная астрогация определенно не была его сильной стороной.
— Что теперь, сэр? — спросил он через мгновение.
— Теперь мы обдумываем, что обнаружим, войдя в систему.
Хельмут спрыгнул со своего рабочего кресла и прошел в дальний конец своей каюты, где была расчищена большая часть палубы. Архитектор, ответственный за проектирование адмиральского флагмана, вероятно, предназначал это пространство для интимной расстановки кресел и диванов. Теперь это был просто изрядно поношенный кусок ковра, и его назначение стало очевидным, когда Хельмут сложил руки за спиной и начал расхаживать по нему взад-вперед, кивая головой в такт шагам, пока он обдумывал схему плана и последние данные разведки о Солнечной системе, которые сопровождали сообщение.
— Я должен признать, — сказал он через несколько мгновений, трудно было сказать, самому ли себе или Джулиану, — что Роджер — или кто бы это ни придумал — не полный идиот. По крайней мере, он осознал важность принципа KISS [keep it simple, stupid — делай проще, дурачок (англ.)] и применил его настолько, насколько это было возможно для кого-либо в такой фундаментально безумной операции. Однако я думаю, что мы могли бы немного улучшить его.
— Сэр? — тон Джулиана был таким осторожным, что Хельмут натянуто ухмыльнулся ему.
— Не волнуйтесь, сержант. Мы сделаем именно то, чего хочет его высочество. Я просто думаю, что, возможно, удастся сделать это немного эффективнее, чем он предполагал. Или ты думаешь, он будет возражать против проявления небольшой инициативы?
— Мастер Роджер обычно считает, что инициатива — это хорошо, — сказал Джулиан. — В определенных пределах.
— О, конечно, сержант. Конечно, — ухмылка адмирала стала явно мерзкой.
— Ключ к его текущему плану, — продолжил он, — заключается в том, что мы должны прибыть за четыре часа до начала атаки на дворец, верно? В этот момент мы будем почти в десяти часах полета от планеты, но платформы системной разведки обнаружат нас, и это должно привлечь флот Метрополии к нам навстречу. По крайней мере, учитывая диспозицию в разведывательном пакете, это почти потребует, чтобы они сосредоточились далеко от Старой Земли, между нами и планетой и вне досягаемости, чтобы помешать атаке на дворец, когда она начнется, или рискнуть позволить нам наехать на отдельные эскадры и уничтожить их по частям. Верно?
— Насколько я понимаю, сэр, — согласился Джулиан, все еще осторожно, зачарованно наблюдая, как невысокий адмирал начал ходить все быстрее и быстрее.
— Что ж, это разумное планирование, учитывая, сколькими невесомыми вещами вашему принцу — или его советникам — пришлось жонглировать, чтобы придумать это. Мы будем представлять угрозу, которую другая сторона должна уважать. Но предположим, мы могли бы найти способ одновременно представлять угрозу, которую они не осознают, что им ее нужно уважать?
— Сэр? — Джулиан был сбит с толку, и это было заметно.
— Роджер намерен убить Гринберга, — сказал Хельмут. — Хорошее начало. Валленштейн — его заместитель, но все знают, что он там только потому, что Эйдула владеет им так же безраздельно, как и Гринбергом. И в отличие от Гринберга, он любитель перекладывать бумажки, за всю свою никчемную жизнь у него никогда не было серьезного реального командования. Таким образом, у него не будет базы поддержки с уходом Гринберга, и это должно сделать Кьерульфа временным командиром, по крайней мере, до тех пор, пока один из других командующих эскадрами не сможет добраться до Лунной базы. Даже в этом случае велика вероятность того, что Кьерульф не собирается просто так уступать эти обязанности. Итак! Есть... сколько эскадр во флоте Метрополии, сержант Джулиан? — рявкнул он, поворачиваясь на одном каблуке, чтобы свирепо взглянуть на морского пехотинца.
— Шесть, сэр! — ответил Джулиан.
— Очень хорошо. — Хельмут снова принялся расхаживать по комнате. — Всегда помните, что флоты и эскадры — это не просто машины, сержант; это человеческие существа! Полк хорош ровно настолько, насколько хороши его офицеры. Кто это сказал, сержант Джулиан? — спросил он, снова поворачиваясь, чтобы сердито посмотреть на сержанта.
— Я не... — начал Джулиан, затем нахмурился. — Наполеон?
— Вы многому научились, сержант, — сказал Хельмут, кивнул и продолжил расхаживать.
— Я думаю, мне это сказал принц.
— Значит, у него были хорошие наставники. — Адмирал задумчиво нахмурился. — Итак, шесть эскадр авианосцев, фактически без головы. В такой ситуации они передаются местному командованию, что бы там ни говорилось в Уставе. Это означает, что мы должны читать мысли этих местных командиров, если хотим предсказать их действия и реакцию. Сторонник Эйдулы? Сторонник Роджера? Пересидеть это? Нейтралитет? Осознанный нейтралитет? Нервный срыв?
Его предложения звучали отрывисто. Несмотря на безжалостный, пулеметный темп его вопросов, было ясно, что они были риторическими — что его мысли уже мчались далеко впереди даже его скорострельных вопросов.
— Я даже навскидку не знаю, кто такие командиры эскадр, сэр, — сказал Джулиан, — не говоря уже об их личностях.
— Одиннадцатая эскадра авианосцев, адмирал Бреттл, — сказал ему Хельмут. — Недавнее продвижение по службе через Эйдулу. Порывистый, но не особенно яркий. Двести пятнадцатый из двухсот сорока учеников Академии. Конечно, успехи в классе не обязательно приравниваются к успехам в полевых условиях, но с тех пор он добился ничуть не большего. Вряд ли бы он сильно продвинулся как по личностным соображениям, так и по способностям, без поддержки сверху. У него была такая поддержка, поскольку он давным-давно присягнул на верность Эйдуле. Задолжал одному из банков принца чуть больше, чем адмиральский заработок за пять лет. Никаких признаков того, что он задерживает платежи, но я уверен, что это так. Он тратит слишком много, чтобы не задерживать.
— Двенадцатая авианосная эскадра, — продолжил Хельмут. — Адмирал Прокуров. Хороший тактик обмана. В Академии был лишь посредственным, но гораздо лучше учился в командно-штабном колледже и отлично справлялся с упражнениями. Одно командование в короткой стычке со святошами — святоши оторвались на дальнем конце. Я знаю его — так же хорошо, как и кто-либо другой. Трудно точно сказать, в чем заключается его лояльность или какие контакты у него были с Эйдулой до переворота. Я бы подумал, что он лоялен империи, но он все еще командует, так что, возможно, я ошибался в нем так же, как и в Джанетто. В оперативном плане он начинал как пилот истребителя и любит истребители. Всегда смотри, чтобы его крылья истребителя были там, где ты не хочешь, чтобы они были....
— Сэр, вы консультируетесь со своим имплантом? — тихо спросил Джулиан.
— Если тебе приходится сверяться с записями для такого рода вещей, ты не заслуживаешь командования, — отрезал Хельмут, и его глаза сузились, когда он зашагал быстрее.
— Ларри Джанетто, Ларри Джанетто, Ларри Джанетто, — напевал он вполголоса и слегка перескакивал с ноги на ногу. — Командующий сухопутными войсками. Никогда особенно мне не нравился, но это ни к чему. Хороший командир, которого любят в морской пехоте, считают действительно честным человеком. Очевидно, что это плохое прочтение со стороны многих людей. Но он наземный командир, у него нет опыта ведения космических сражений. По большому счету, оставляет работу флота Метрополии Гринбергу. Тем не менее, все еще немного микроменеджер. Вероятно, отдает какие-то приказы Эйдулы непосредственно некоторым эскадрам — несомненно, выводя Гринберга из себя. В последнем отчете четырнадцатая эскадра названа самой верной Эйдуле, так что...
Он некоторое время напевал мелодию, которую напевал сам себе, затем кивнул.
— Четырнадцатая у адмирала Гаджелиса, и она была усилена третьим авианосным дивизионом. Это делает ее на пятьдесят процентов сильнее любой другой эскадры, и у четырех из шести его авианосцев после переворота сменились командиры. Очень жестокий боец. Офицер крейсера — использует их для своего основного удара. Думает, что истребители предназначены исключительно для обороны.
