— Значит, мы здесь для консультации семейных пар? — сухо спросила Депро.
— Нет, вы здесь, потому что ваш принц счастливее, когда вы рядом, — ответил он, делая еще один глоток вина. — С другой стороны, если бы это было вопросом консультирования, я бы указал вам обоим, что нет ничего плохого в том, чтобы требовать — или быть — цруто. Тот факт, что принц становится спокойнее, более сосредоточенным в вашем присутствии, не означает, что он слаб или неэффективен без вас, сержант. Это просто указывает на то, что с вами он в некотором смысле еще сильнее и эффективнее. Что у вас двоих есть много сил, которые вы можете дать друг другу, что вместе вы становитесь еще более грозными. Это напоминание о том, что — как, я полагаю, выражаетесь вы, люди, — целое может быть больше, чем сумма двух его частей, а не о том, что кто-то из вас становится каким-то образом слабым или уменьшенным в отсутствие другого.
— Но вы здесь не поэтому. Принц здесь, потому что я хотел попробовать его на вкус, узнать, на кого мы возлагаем наше доверие. Вы странный человек, принц. Вы знали об этом?
— Нет, — сказал Роджер. — Имею в виду, я быстр — возможно, нейронные улучшения, о которых я не знал, что они у меня есть — но...
— Я не имел в виду никаких физических странностей, — сказал Сриетот. — Я, конечно, видел отчеты. Ваша ловкость и приятная внешность для человека были отмечены в отчетах, которые мы получили перед вашей предполагаемой смертью. Как и ваш... неопытный, но явно способный разум. Отчетов Этру, отражающих ваши эмоции, было немного, но в них говорилось, что вы были ребячливы, не интересовались ничем, кроме игры. Теперь у нас есть этот... другой принц. Раньше вы были нормальным; теперь у нас есть кто-то, кто больше похож на альтари, чем на человека. В вас нет притворства, нет того постоянного желания скрыть свою цель, которое мы встречаем у большинства людей. Страх раскрыть свои скрытые недостатки, этот всепоглощающий миазм вины, в котором люди, кажется, постоянно витают. По большей части, вы так же ясны и непорочны, как меч. Это свежее впечатление, но настолько странное, что меня попросили попробовать его полностью и составить отчет.
Он склонил голову набок, как будто делал именно это.
— Нет смысла лгать, — сказал Роджер. — Только не с "фенуром". Я признаю, что это была приятная перемена.
— И все же императорский двор — не место для по-настоящему честного человека, — предположил фенур.
— Может быть, я смогу это изменить. — Роджер пожал плечами. — А если не смогу, у меня есть несколько действительно нечестных советников.
Фенур склонил голову набок, а затем покачал ею.
— Я чувствую, что это была шутка, — сказал он. — Увы, человеческие и фенурские представления о юморе часто расходятся.
— Одна вещь, в которой я был бы заинтересован, — отметил Роджер, — чтобы попытаться сделать двор более... честным местом, — это несколько советников фенуров. Не сразу, но вскоре после того, как мы вернем дворец.
— Это можно было бы устроить, — сказал Сриетот, — но я настоятельно рекомендую вам заключить контракт с независимыми консультантами. Мы любим империю и доверяем ей, а вы любите нас и доверяете нам. Но иметь представителей нашего правительства в ваших высших советах было бы... неловко.
— Согласен, — вздохнул Роджер. — Однако я бы хотел устроить как можно большую открытость. Двор не место для честного человека, и один из способов изменить это — убедиться, что то, что говорится в дворе, честно. Помимо прочего, это поставило бы меня в положение, в котором я мог бы использовать свои сильные стороны, а не слабости. Я никогда не понимал, какое значение придается нечестности в бизнесе и политике.
— Я знаю, — сказала Депро, пожимая плечами. — Мне это не нравится, но я это понимаю.
— О? — сказал фенур. — В нечестности есть какой-то смысл?
— Конечно. Даже фенуры и альтари не носят свои мысли на рукавах. Например, Роджер, командующий империей, будет очень беспокойным соседом. Вы должны это знать. Наверняка есть другие, которых вы бы предпочли?
— Ну, да, — признал Сриетот.
— Но вы не поднимаете этого вопроса, не подчеркиваете его. По-своему, это нечестно — или, по крайней мере, притворство. И я не сомневаюсь, что вы способны лгать по недомолвке, господин министр. — Она посмотрела прямо в глаза фенуру. — Что есть вещи, которые вы не намерены раскрывать, потому что это может вызвать реакцию, которая будет противоречить желаемым результатам.
— Без сомнения, — признал Сриетот, уважительно кивая ей головой. — И вы правы. Личность Роджера, стиль правления, который мы от него ожидаем, не будут... успокаивающими даже при самых благоприятных обстоятельствах.
Он издал мягкий звук, который их импланты истолковали как тихий смех.
— Однако, возможно, это не так уж плохо, — продолжил он. — Его дедушка, например, был довольно успокаивающим. Тоже честный человек, но окруженный обманом и практически не подозревающий об этом. Его некомпетентность помешала империи стать угрозой для нас, что успокаивало, но также создала предпосылки для кризиса, с которым мы все сталкиваемся сегодня.
— Тем не менее, это не означает, что беспокойный человеческий правитель обязательно отвечает нашим наилучшим интересам. Мать Роджера, в отличие от своего отца, очень лживый человек, но совсем не, как вы выразились, беспокойная. Она была сосредоточена исключительно на внутренней работе империи и оставила нас, по сути, в покое. Судя по нашим отчетам, маловероятно, что она долго продержится на посту императрицы. Это оставит этого... беспокойного молодого человека на посту императора. Мы могли бы предпочесть кого-то менее беспокойного, но он, безусловно, лучший из доступных нам вариантов.
— Насколько серьезно пострадала мама? — сердито спросил Роджер.
— К сожалению, довольно сильно, — ответил фенур. — Успокойтесь, пожалуйста. Ваши эмоции до крайности огорчительны. Именно поэтому мы раньше не говорили о полной мере ущерба.
— Я... попробую, — сказал Роджер так спокойно, как только мог, и глубоко вдохнул. Затем он посмотрел прямо на своего хозяина. — Насколько она повреждена?
— Характер отчетов о ее состоянии, которые мы получили, — само их существование — означает, что поддерживать безопасность для защиты нашего источника... сложно, — ответил Сриетот. — Нам удалось привлечь только одного специалиста по психологии и физиологии человека, чтобы он ознакомился с ними, но она является одной из лучших, кого Альянс может предложить в своей специальности, и я ознакомился с ее анализом. Похоже, что... используемые методы, вероятно, нанесут непоправимый долгосрочный ущерб. Это не убьет ее, но она больше не будет... на вершине своей формы. Скорее всего, это форма маразма.
Роджер закрыл глаза, и одна челюстная мышца неистово дернулась.
— Я приношу извинения за свои нынешние... чувства, — сказал он через мгновение голосом, похожим на кованую сталь.
— Они довольно кровавые, — сказал ему Сриетот.
— Мы разберемся с этим, — сказала Депро, положив руку ему на плечо. — Мы разберемся с этим, Роджер.
— Да. — Роджер испустил долгий, шипящий вздох. — Мы с этим разберемся.
Он легонько коснулся ладони на своей руке всего на мгновение, затем вернул свое внимание Сриетоту.
— Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Мне нравится ваш дом. У вас нет соседей?
— Фенуры, как правило, живут в отдельных жилищах, — сказал его хозяин. — Совершенно невозможно полностью оградить свои чувства и мысли. На раннем этапе мы учимся в какой-то степени контролировать их, но находиться в толпе для нас — это что-то вроде пребывания на большой вечеринке. Все мысли других фенуров подобны бормотанию десятков людей одновременно. Все эмоции других подобны постоянному реву моря.
— Должно быть, интересно работать на таможне, — заметила Депро.
— Это одна из причин, по которой большая часть работы по непосредственному контакту выполняется людьми и мужчинами-альтари, — согласился Сриетот. — Увы, это оказалось несколько менее успешным, чем мы надеялись. Ваша информация о проникновении Каваза к нам вызвала довольно неприятный ажиотаж с некоторыми серьезными политическими и социальными последствиями.
— Почему? — спросил Роджер. — Я имею в виду, что у вас честное общество, но у всех найдется несколько паршивых яблок.
— Люди были частью Альянса альфан с момента его создания, — объяснил Сриетот. — Но они, как правило, были — не низшим классом, но чем-то в этом роде. Немногие из них достигают самых высоких уровней альфанского правительства, что не устраивает многих из них. Они знают, что альтари и фенуры просто заслуживают большего доверия, чем представители их собственного вида, но для них это неприятное признание, и какова бы ни была причина или какое бы ни было оправдание их исключения, факт остается фактом: они не пользуются полным спектром прав и возможностей, доступных альтари или фенурам.
— Однако мужчины-альтари, скорее всего, относятся к низшему классу. Самки альтари до недавнего времени считали их почти второстепенными существами, полезными только для размножения и в качестве прислуги.
— Босиком и... ну, я думаю, не беременными, — сухо сказала Депро и поморщилась. — Отлично.
— Это люди настаивали на расширении прав для мужчин-альтари, и за последние несколько поколений они добились большинства этих прав. Но святоши развратили людей и самцов альтари, а также одного фенура, который должен был присматривать за ними. Я уже видел, как растет уровень недоверия к мужчинам у женщин, которые работают с ними, у тех, кто знает об их предательстве. Такое предательство со стороны женщины-альтари считалось бы еще худшим и могло бы поколебать их мировоззрение... и их предрассудки. Но, увы, в этом участвовали только мужчины. И люди.
— Итак, теперь обе группы находятся под подозрением, — сказал Роджер. — Да, я вижу проблему.
— Это разрушительная работа, которая заняла целое поколение, чтобы закрепиться, — сказал Сриетот. — Весьма огорчительно. Адмирал Рал восстановила ограничения на общение с мужчинами в ее доме, поскольку вы остаетесь там. Это само по себе является показателем степени возникшего недоверия. Она потеряла веру в честь мужчин из ее собственного дома.
— Очень весело, — сказал Роджер и поморщился. — Я почти жалею, что мы дали вам эту информацию.
— Ну, я не могу желать этого, — сказал фенур. — Но нам пришлось повысить уровень контролирования и увеличить число контролирующих инспекторов. Это сложный процесс, поскольку им нужно передвигаться так, чтобы консультанты были недоступны для коррупции. На самом деле, это то, на чем я настаивал ранее, но до получения вашей информации средства были недоступны. Они становятся доступными. Быстро.
— Извините, — сказал Роджер, нахмурившись.
— Я не в претензии, — сказал Сриетот. — Это помогает мне убедиться, что дела моего ведомства в порядке. Но вы, кажется, действительно несете хаос, куда бы вы ни пошли, юный принц. Это то, чего следует остерегаться.
— Я не нарочно, — запротестовал Роджер, думая о следе из тел, мардуканских и человеческих, который рота оставила после себя на Мардуке.
— Кажется, что вы просто реагируете на свое окружение и угрозы, с которыми сталкиваетесь, — сказал Сриетот, — не стремясь стать силой разрушения. Но будьте осторожны. Какими бы оправданными ни были ваши ответы, вы процветаете в хаосе. Это не оскорбление; я делаю то же самое. Быть на таможне — это необходимость.
— Думаю, это была шутка, — сказал Роджер.
— Да, вы, люди, сочли бы это такой... ироничной реальностью, — ответил он. — Есть те, кто хорошо управляет хаосом. Вы — одним способом, я — иным. Есть и другие, которые вообще не могут справиться с хаосом и пасуют перед его лицом, и их гораздо больше. Работа правителя или любого политика состоит в том, чтобы уменьшить хаос в жизни, чтобы те, кто просто хочет, чтобы завтра было более или менее таким же, как сегодня, возможно, немного лучше, могли продолжать жить своей жизнью.
— Однако опасность для тех, кто хорошо управляет хаосом, заключается в том, что они стремятся к тому, на чем процветают. И если у них нет этого в их окружении, они могут стремиться создать это. Я обнаружил в себе такие склонности; на них мне рано указал один из моих начальников. С тех пор я стремился, вопреки своей природе, создать спокойствие в своем ведомстве. Чтобы найти тех, кто преуспевает в устранении хаоса. У меня много подчиненных, людей, альтари и фенуров, которые также процветают в хаосе — но тех, кто не может создать из этого порядок, я удаляю. Их способность управлять хаосом неважна перед лицом дополнительного хаоса, который они создают. Так что же вы будете делать, юный принц? Создавать хаос? Или устранять его?
— Надеюсь, что устранять, — сказал Роджер.
— Этого следует желать.
Затем они поели со шведского стола, состоящего из продуктов фенуров, пригодных для употребления людьми, по небольшим порциям из нескольких блюд, а не из одного основного блюда. Разговор сосредоточился на их путешествиях по Мардуку, вещах, которые они видели, продуктах, которые они ели. Роджер не мог полностью избежать воспоминаний о мертвых — их было слишком много. И всякий раз, когда у него был прекрасный обед, а это было одно из таких, это навевало воспоминания о Костасе и замечательных блюдах, которые он готовил из такого скудного, бесперспективного материала.
Когда с едой было покончено, они ушли, выйдя из рощи к ожидавшему их шаттлу. Это был обычай фенуров, а не просто "есть и убегать". Званые обеды у фенуров прекращались по окончании трапезы. На самом деле, первоначальный обычай фенуров заключался в том, чтобы в завершение любого сбора раздавать еду для последующего употребления. Этот обычай был изменен только после столкновения культуры фенуров с обычаями людей и альтари.
Роджер подумал, что это довольно хороший обычай. У людей никогда не существовало проблемы выяснить, когда вечеринка закончится.
Они с Депро в молчании сели в шаттл и пролетели половину пути обратно к адмиральскому гнезду, прежде чем Роджер покачал головой.
— Ты думаешь, это верно? — спросил Роджер. — Что сказал Сриетот? Что я создаю хаос, куда бы я ни пошел?
— Я думаю, это трудно сказать, — ответила Депро. — Конечно, везде, куда бы мы ни пошли, царит хаос. Но обычно, когда мы заканчиваем, наступает некоторый покой.
— Покой могилы, — мрачно сказал Роджер.
— Больше, чем просто это, — сказала Депро. — Некоторый хаос, чтобы быть уверенным. Но активный и растущий хаос, а не просто какой-то вихрь разрушения. Ты... встряхиваешь.
— Но Сриетот прав, — заметил Роджер. — В любом обществе есть место только для определенной встряски, которая будет стабильной в долгосрочной перспективе.
— О, обычно ты достаточно хорошо оставляешь все в покое, если оно не сломано, — возразила Депро. — Ты не сильно встряхнул ситуацию в Ран Тай. В остальном это были места, которые отчаянно нуждались в некоторой встряске. Даже Бухта К'Вэрна, где ты только показал им, что нужно оторвать свои задницы и как это сделать. Нелегко быть рядом с тобой, но это интересно.
