— Волосы не важны, — хмуро сказал Роджер. — В любом случае, я подумывал о том, чтобы обрезать их. В качестве... подарка. Но время никогда не было подходящим.
Арман Панер искренне возненавидел прическу Роджера с первой встречи. Но похороны были поспешным мероприятием посреди хаоса, вызванного попытками сохранить корабль пригодным для полетов в космос и одновременно очистить планету от любых признаков того, что там когда-либо были бронзовые варвары.
— Но таким образом вы можете сохранить их. — Элеонора сохраняла свой собственный легкий тон. — А если бы вы этого не сделали, как бы мы узнали, что это были вы? Во всяком случае, проблема модификации тел решена. И у корабля есть другие активы. Очень жаль, что мы не можем отправить его глубоко в имперское пространство.
— Ни за что, — сказала Косутич, резко качая головой. — Один хороший взгляд любого достаточно компетентного таможенника на него, даже если бы мы могли его подлатать, и он поймет, что это не просто какое-то бродячее грузовое судно.
— Так что нам придется бросить его — вернее, обменять — с кем-то, кто, мы можем быть уверены, не расскажет империи, на что они обменялись.
— Пираты? — Роджер поморщился и быстро взглянул на Депро. — Мне бы не хотелось каким-либо образом поддерживать этих подонков. И я бы не доверял им ни на сантиметр.
— Снова рассмотрено и отклонено, — ответила Элеонора. — По обеим этим причинам. А также потому, что нам понадобится значительная помощь, которую пираты просто не смогут оказать.
— Так кто же?
— Теперь слово предоставляется специальному агенту Джину, — сказала начальница штаба, вместо того чтобы ответить непосредственно самой.
— Я завершил анализ информации, которая не была стерта с корабельных компьютеров, — сказал Джин, постукивая по своему блокноту. — Мы не единственная группа, с которой сталкивались святоши.
— Я бы подумал, что нет, — фыркнул Роджер. — Они — вредители.
— В частности, этот корабль, — продолжил Джин, — перебрасывал агентов и некоторые группы тайных действий на территорию альфан.
— Ага, — глаза Роджера сузились.
— На чью территорию? — спросил Кринди на мардуканском. Поскольку импланты персональных компьютеров людей могли переводить автоматически, участники встречи говорили на диаспранском диалекте мардуканского языка, с которым были знакомы все местные жители. — Извините, — продолжил пехотинец, — но я вникал в большинство ваших человеческих терминов, а это что-то новенькое.
— Альянс альфан — единственное нечеловеческое межзвездное государство, с которым у нас есть контакт, — сказала Элеонора, переходя в режим лекции. — Или, скорее, единственное, который не является преимущественно человеческим. Альянс альфан состоит из двенадцати планет, население которых примерно поровну разделено между людьми, альтари и фенурами.
— Фенуры — ящероподобные существа — они чем-то похожи на атула, но только с четырьмя ногами и двумя руками, и они чешуйчатые, как флар-та. Они также эмпаты — это означает, что они могут читать эмоции — и, между собой, они функциональные телепаты. Очень проницательные торговцы, поскольку солгать им практически невозможно.
— Альтари — раса воинов, которая чем-то похожа на больших... Ну, у вас нет ничего похожего, но они похожи на больших медведей-коал. Очень стойкие и благородные. Женщины составляют основную часть их воинов, в то время как мужчины, как правило, являются их инженерами и рабочими. Я уже имела дело с альфанами раньше, и это сочетание... сложное. Ты должен выложить все свои карты на стол, потому что фенуры могут определить, лжешь ли ты, и альтари потеряют к тебе всякое уважение, если ты это сделаешь.
— Но критическим моментом для наших целей является то, что у нас есть информация, необходимая альфанам, — продолжил Джин, снова подхватывая тему. — Им нужно знать как степень проникновения святош — чему, я подозреваю, они будут несколько удивлены, — так и истинную природу того, что происходит в империи.
— Даже если им действительно нужно это знать, и даже если мы им скажем, это не обязательно означает, что они собираются нам помочь, — отметил Роджер.
— Нет, — согласилась Элеонора, нахмурившись. — Но они могут, и на то есть причины. Я не скажу, что они это сделают, но это наша лучшая надежда.
— И у вас есть какие-нибудь предложения о том, как мы собираемся проникнуть в империю? — спросил Роджер. — То есть предполагая, что мы сможем убедить альфан помочь нам?
— Да, — сказала Элеонора, затем пожала плечами. — Это не моя идея, но думаю, что она хороша. Сначала я этого не поняла, но в этом больше смысла, чем во всем остальном, что мы придумали. Джулиан?
Роджер посмотрел на сержанта, и Джулиан ухмыльнулся.
— Рестораны, — сказал он.
— Что? — Роджер непонимающе нахмурился.
— Костас, да упокоится он с миром, подал мне идею.
— Какое отношение к этому имеет Костас? — потребовал Роджер почти сердито. Горькая рана, нанесенная смертью камердинера, еще не полностью зажила.
— Это были те невероятные блюда, которые он готовил из ничего, кроме болотной воды и вчерашнего атула, — ответил Джулиан с еще одной улыбкой, на этот раз грустной нежности и воспоминаний. — Люди, я до сих пор не могу поверить в некоторые из рецептов, придуманных им! Я вспоминал о них, и мне вдруг пришло в голову, что Старая Земля всегда ищет что-то "новое". В ресторанах постоянно появляются какие-то новые, не от мира сего — в буквальном смысле! — блюда. Это потребует чертовски большого финансирования, но это будет проблемой для всего, что мы делаем. Итак, что мы делаем, так это приезжаем в Империал-Сити с сетью самых новых, самых-которые-вы-должны-попробовать-в-этом-новом-месте, самых шикарных ресторанов, где подают "настоящую мардуканскую кухню".
— Ты хотел сделать это всю свою жизнь, — удивленно сказал Роджер. — А разве нет?
— Нет, послушайте, — серьезно сказал Джулиан. — Мы не просто приносим мардуканцев и мардуканскую еду. Мы приносим весь шмеер целиком. Атулов в клетках. Флар-та. Басиков Резервуары с рыбой колл. Черт, приведи Пэтти! Мы устраиваем торжественное открытие нового ресторана в Империал-Сити, о котором заговорит вся планета. Парад всадников на циванах и диаспранцев, несущих блюда с атулом и басиком с гарниром из ячменного риса. Растар отделяет мясо от костей прямо в ресторане на всеобщее обозрение. Невозможно не заметить.
— Подход с похищенным письмом, — сказала Косутич. — Не скрывай это, выставляй напоказ. Они ищут принца Роджера, тайком проникающего внутрь? Флаг им в руки! Мы войдем, трубя в трубы.
— А ты знаешь, насколько хорош ресторан для проведения встреч? — спросил Джулиан. — Кто подумает о том, чтобы группа бывших приближенных императрицы устроила одну из своих посиделок в самом новом и модном ресторане на планете?
— И у нас будут собственные силы басика прямо там, в центре столицы, — сказал Роджер почти с удивлением.
— Бинго, — согласился Джулиан со смешком.
— Только одна проблема, — отметил Роджер с еще одной из тех быстрых улыбок, которые появляются на одной стороне лица. — Они все никудышные повара.
— Это высокая кухня, — сказал Джулиан. — Кто может заметить разницу? Кроме того, мы можем найти поваров на планете. Тех, которые либо лояльны к нам, либо не знают, что происходит. Только то, что их наняли, чтобы они отправились на другую планету и готовили. То место в Бухте К'Вэрна, то, что у воды — ты знаешь, то, которым владеют родители Тора Флейна. Это целая семья опытных поваров. Тех, кому мы можем доверять, если подумать об этом. И сколько людей говорят на мардуканском? Нас поначалу выручали только имплант Элеоноры и ваш. Потом есть Гарвард.
— Гарвард? — спросил Роджер.
— Да, Гарвард. Если ты ему доверяешь, — серьезно сказал Джулиан.
Роджер долго думал об этом. Они обнаружили Гарварда Мансула, репортера имперского астрографического общества, в камере захваченной морскими пехотинцами крепости кратов. Он был почти трогательно благодарен за то, что его спасли, и за то, что его драгоценная трехмерная камера Зуйко вернулась более или менее невредимой. С тех пор он был привязан к Роджеру, как пиявка. Не из соображений безопасности, а потому, что, как он откровенно признался, это была история всех времен. Брошенный принц сражается с неоварварами и спасает империю... при условии, конечно, что кто-то из них выживет.
Но Мансул участвовал в этом не только из-за истории. Роджер был уверен в этом. Он ни в коем случае не был легкомысленным и был верен империи. И в ярости от того, что происходило дома.
— Думаю, что доверяю ему, — сказал наконец принц. — А что?
— Потому что, если мы отправим Гарварда обратно пораньше, он думает, что сможет опубликовать довольно хорошую статью — возможно, ведущую — в ежемесячнике ИАО. У него хорошее видео, а Мардук — одно из тех мест "я не могу поверить, что такие миры все еще существуют", которые любит ИАО. Если бы мы начали сразу после такой статьи, это обеспечило бы гораздо лучшую рекламу, и он готов, более чем готов, помочь. Очевидно, он воздержится от большой сенсации. И он может заранее подготовить для нас кое-какие другие заделы. Нам это понадобится.
— Почему-то у меня такое чувство, что капитан Панер наблюдает за нами, — сказал Роджер с кривой улыбкой, — хватается за голову и качает ею. "Вы все сумасшедшие. Это не план, это катастрофа", — добавил он чуть более низким голосом.
— Потому что это не план, — просто ответила Косутич. — Это зародыш плана, и это безумие, потому что вся идея безумна. Двенадцать морских пехотинцев, пара сотен мардуканцев и один отпрыск дома Макклинток сражаются с империей? Никакой план, который не был бы безумным, не спасет твою мать и империю.
— Не совсем, — осторожно ответила Элеонора. — Ну, есть еще один подход, который мог бы сделать либо то, либо другое. Правительство в изгнании.
— Элеонора, мы говорили об этом. — Джулиан упрямо покачал головой. — Это не сработает.
— Может быть, и нет, но это все равно нужно выложить на стол, — сказал Роджер. — Работа персонала состоит в том, чтобы предоставлять своему боссу варианты действий. Так что позвольте мне услышать этот вариант.
— Мы идем к альфанам и выкладываем все, что знаем, — сказала Элеонора, облизывая губы. — Затем мы устроим из этого полноценный спектакль. Расскажем всю историю всем, кто готов слушать, особенно представителям других государств. Кстати, на стороне мы сбрасываем им данные, которые получили с корабля. В парламенте уже есть вопросы о состоянии вашей матери — мы все это знаем. Это значительно усложнило бы для них возможность дать ей спокойно умереть от "остаточной травмы после пережитого испытания". У нас есть Гарвард, который является известным сотрудником имперской прессы, чтобы запустить процесс, и к нам придут другие, чтобы проследить за этим. Это я могу абсолютно гарантировать; история естественна.
— И что у нас будет, так это гражданская война, — сказал Джулиан. — Фракция Эйдулы увязла слишком глубоко, чтобы отступать, и они не собираются сдаваться с улыбкой. Они также контролируют значительную часть космического флота и Корпуса, и у них в руках нынешние собственные силы императрицы. Мы делаем это, и Эйдула либо крепко держится за Империал-Сити, объявляя военное положение в Солнечной системе, пока различные флоты ведут внутренние разборки и разбираются в космосе. Или, может быть, еще хуже, он убегает обратно в свой сектор с ребенком, твоя мать мертва, и мы оказываемся в гражданской войне между двумя претендентами на трон.
— Он удержит какую-то часть военного флота, что бы мы ни делали, — возразила Элеонора.
— Нет, если мы захватим императрицу, — возразил Джулиан.
— Это не шахматная партия, — упрямо заявила Элеонора.
— Подождите. — Роджер поднял руку. — Джин?
Агент поднял бровь, а затем пожал плечами.
— Я согласен с обоими, — просто сказал он. — Со всем этим. Гражданская война и все остальное. Что, конечно, будет означать, что святоши будут заняты захватом как можно большего количества планетных систем, с которыми они смогут справиться. Обратная сторона, о которой, как ни странно, пока не упомянули, заключается в том, что это означает, что все мы будем в относительной безопасности. Эйдула не смог бы тронуть нас, если бы мы были под защитой альфан. И если они это предложат, это будет в полную силу. Они очень серьезно относятся к таким вещам. Ты можешь жить полноценной жизнью, независимо от того, выгонят Эйдулу или нет.
— Они не упомянули об этом, потому что это не входит в уравнение, — сказал Роджер с суровым лицом. — Конечно, это заманчиво. Но на кону слишком много жизней, чтобы кто-либо из нас когда-либо думал о том, чтобы свернуть в сторону, потому что это "безопаснее". Единственный вопрос, который здесь имеет значение, — в чем заключается наш долг? Итак, как вы оцениваете этот вопрос?
— Как человек, у которого слишком много непонятного для однозначного ответа, — ответил Джин. — У нас недостаточно информации, чтобы знать, является ли план внедрения и контрпереворота хотя бы отдаленно осуществимым. — Он сделал паузу и пожал плечами. — Если мы обнаружим, что поставить мат Эйдуле невозможно, а нас все еще не выследили, мы можем отступить. Возвратиться к альфанам — все это предполагает их поддержку — и перейти к плану Б. И если нас поймают, что весьма вероятно, учитывая, что ИБР не глупо, альфаны получат разрешение опубликовать всю историю целиком. Скорее всего, это не поможет ни нам, ни твоей матери, но серьезно повредит Эйдуле.
— Нет, — сказал Роджер. — Одно из условий, при котором мы должны будем рассчитывать на их помощь, будет заключаться в том, что если мы потерпим неудачу, то потерпим ее целиком.
— Почему? — спросил Джулиан.
— Отстранение Эйдулы от власти, спасение матери — это обе важные вещи, — сказал Роджер. — Я даже признаю, что хотел бы пережить их выполнение. Но какая самая важная часть этой миссии?
Он оглядел их и покачал головой, когда все они оглянулись в большей или меньшей степени замешательства.
— Вы меня удивляете, — сказал он. — Капитан Панер смог бы ответить на этот вопрос за секунду.
— Безопасность империи, — сказал тогда Джулиан, кивая головой. — Простите.
— Я подумывал о том, чтобы вообще не пытаться вернуть трон, — сказал Роджер, пристально глядя на всех них. — Единственная причина, по которой я намерен попытаться, заключается в моем согласии с матерью в том, что политика Эйдулы в долгосрочном масштабе нанесет больший ущерб империи, чем очередной переворот или даже небольшая гражданская война. Дайте Эйдуле достаточно времени, и он нарушит Конституцию ради личной власти. Это то, за предотвращение чего мы боремся. Но долгосрочное благо империи — это первостепенная миссия. Гораздо, гораздо важнее, чем просто убедиться, что на троне сидит Макклинток. Если мы потерпим неудачу, не останется никого, кроме Эйдулы, кто, возможно, сможет защитить империю. От него не стоит ожидать достаточно хорошей работы, но это лучше, чем если империя распадется на мелкие кусочки, созревшие для того, чтобы их разорвали святоши или Райден-Уинтерхоу, или кто бы там еще ни оказался в вакууме власти. Мы говорим о благе трех четвертей триллиона жизней. Крупная гражданская война с участием полудюжины фракций, которые распадутся, сделает годы кинжалов похожими на простой пикник. Нет. Если мы потерпим неудачу, тогда мы потерпим неудачу, и наши смерти будут такими же незамеченными, как и любая другая в истории. Это не героично, это некрасиво, но это лучше для империи... и это будет сделано. Ясно?
