— Да, — сказал Гедимин, глядя ему в глаза. — Теперь понятно?
— Более чем, — Торрегроса с трудом погасил торжествующую улыбку. За спиной Гедимина послышался разочарованный вздох и звук плевка. Торрегроса снова вскинул "руку".
— Извините, сэр. Больше никогда, сэр, — нестройно пробормотали Диего Юпанки, Вудс и кто-то из их напарников.
— Начнём с устройства реактора, — Торрегроса щёлкнул переключателем настенного телекомпа, но экран не открылся, только мигнул зелёным светодиодом. — Надеюсь, вы хорошо его помните?
— Что именно тебе нужно? — хмуро спросил Гедимин.
— Всё, — ответил капитан. — До мельчайших подробностей.
— Дай мне три листа бумаги и ручку, — попросил сармат.
— Зачем? — настороженно спросил Торрегроса, приподнимая "руку".
— Сделаю чертёж, — отозвался Гедимин. — Ну? Долго мне ждать?
Минуту спустя бумага лежала перед ним на столе. Охранник положил на листки ручку, сделанную под сарматскую ладонь, и тут же отошёл. Гедимин придирчиво проверил её, отодвинул два листа, развернул третий вокруг оси и задумчиво сощурился. "Что им нарисовать? "Звёздный Кондор", третью модификацию? Или хватит с них второй?"
Он на секунду прикрыл глаза, мысленно разворачивая схему из трёх измерений в два и заменяя ключевые обозначения. "Звёздный Кондор", распространённейший довоенный реактор, был изучен им вдоль и поперёк задолго до "Гекаты", на его основе Гедимин проектировал энергоустановки атмосферной станции для Сатурна... Вспомнив её, он едва заметно усмехнулся и начал чертить.
Через час он пронумеровал листы и отодвинул их к другому краю стола. Торрегроса, впервые за прошедшие шестьдесят минут сдвинувшись с места, протянул за ними руку. Гедимин ждал вопросов, но капитан, мельком просмотрев чертежи, осторожно убрал их в плоский футляр.
— Здесь всё? — спросил он. Гедимин кивнул.
— Спасибо за помощь, — Торрегроса широко улыбнулся и дал знак охранникам. — Сегодня вы хорошо поработали, Гедимин. Можете отдохнуть. Завтра вы расскажете нам об управлении этим устройством.
— Могу и сегодня, — сармат посмотрел на свои руки и едва заметно поморщился. — Где Хольгер? Я хочу с ним встретиться.
— Мы это обсудим, — отозвался Торрегроса. — Сегодня вас переведут в другое помещение. Через неделю, возможно, устроят вам встречу. Я скажу Хольгеру, что вы согласились на нас работать. Может быть, он тоже переменит мнение, и вы встретитесь быстрее. Не надо считать, что мне доставляет удовольствие держать учёных в казематах. Вы же так не считаете, Гедимин?
Сармат недовольно сощурился.
— Хватит болтать. Где моя новая камера?
Его вывели в коридор — так же, как выводили из электрической комнаты, крепко держа за локти — и за первым же поворотом охранник крепко врезал ему по рёбрам. Гедимин, не ожидавший такого, дёрнулся и захрипел, напряг руки, пытаясь развернуться и ответить, но второго удара не последовало, а его схватили ещё крепче.
— Юпанки! — второй охранник пихнул первого в бронированный бок. — Ослиная башка!
Человек ничего не ответил. Гедимина молча довели до закрытой камеры, втолкнули внутрь и захлопнули дверь — точно такую же, бронированную, с окошком, какая была в электрической комнате. Но в этот раз сармат упал не на гладкий наэлектризованный пол, а на мягкое зелёное покрытие.
Поднявшись на ноги, он осмотрелся. Торрегроса не соврал — помещение действительно было удобным, даже по лунным меркам. В этот раз Гедимину выделили целых двадцать пять квадратных метров, два уложенных друг на друга матраса в качестве кровати и ещё два — на замену столу. На них лежали контейнеры с водой и пищей — сегодня пленника решили покормить дважды. Он, не дожидаясь, пока Торрегроса передумает, опустошил обе ёмкости и растянулся на непривычно мягкой кровати. "Я в неё проваливаюсь," — думал он с усмешкой, переворачиваясь на спину и пристраивая руки под голову. "Мартышки расщедрились. Есть время на отдых. Интересно, быстро они проверят чертежи?"
Со стороны двери донёсся звук приоткрывающегося окошка.
— Спит, — удивлённо сказал охранник. — Ну а что? Тески — не идиоты. Чего ему было отнекиваться? Дурак твой Юпанки.
— А вот те двое так и не заговорили, — напомнил ему напарник. — Я думал, и этот... Ну, нам же проще. А индейцы все дурные. Ты слышал...
Окошко снова закрылось. Гедимин перевернулся набок и лёг спиной к двери. "Те двое," — повторял он про себя, недобро щурясь в ближайшую стену. "Ждал от Хольгера. А вот Константин..."
03 января 29 года. Земля, Северный Атлантис, купол Альбукерке, город Сокорро
Дверь открылась. В камеру Гедимина строевым шагом попарно вошли шестеро в лёгких экзоскелетах, обвешанных разнообразным оружием. В проёме, не заходя внутрь, остановился тёмно-синий "Рузвельт" с едва заметным орлом на груди.
— Гедимин Кет, — капитан Торрегроса старался говорить бесстрастно, но в его голосе так и клокотала досада, и сармат, присевший было на матрас, медленно выпрямился. — Я считал, что вы умнее. Вы правда думали, что некому проверить ваши чертежи?
Краем глаза сармат заметил, что охранники медленно сжимают вокруг него кольцо, и, подхватив два матраса, швырнул их в противостоящих экзоскелетчиков, а сам метнулся к третьему.
Допрыгнуть он успел. Разряды станнеров с четырёх сторон скосили его на секунду позже — о чём он и думал, чувствуя, как ноют ушибленные костяшки, и слушая отчаянную ругань солдата с покорёженным пневмоприводом правой "руки". "Удачно," — отметил он про себя. "Но четыре... всё равно... больше... чем нужно!"
Тело тряслось, и сармат практически чувствовал, как трепыхается на костяном каркасе Би-плазма, в которую временно превратились его мышцы. Охранники наконец настроили станнеры на нужную мощность, и не стоило надеяться через пять минут встать на ноги.
— Как хотите, — сказал Торрегроса; Гедимин не видел его — он исчез в тумане, как и остальные охранники. — Жаль, что вы отказались от сотрудничества. У вас будет время подумать над моим предложением снова. После небольшого... внушения. Приступайте.
Стальное "копыто" врезалось сармату в живот, перевернув его на спину, и удары посыпались со всех сторон. Его били медленно, вдумчиво выбирая уязвимые места; он ждал, что ему раздробят череп или сломают шею, но охранники не притронулись даже к его рукам — наоборот, аккуратно завели их за голову и били в живот, в грудь, по суставам ног. Первые минуты Гедимин молчал, потом, плюнув на всё, выл на одной ноте, не открывая рта. Глумливые смешки быстро сменились руганью и хлопаньем по наушникам, потом окрик Торрегросы разогнал охранников по углам. Сармата подняли за руки, откинули ему голову так, чтобы капитан видел его лицо.
— Надеюсь, теперь вы по-другому посмотрите на моё предложение, — сказал капитан. — Вудс, проводи его в камеру.
Через несколько минут Гедимин уже лежал на металлическом полу старой камеры, прижавшись к нему всем телом. Холод металла приглушал боль; ток пока не дали — можно было немного отдохнуть. Гедимин не был уверен, что сможет встать, — по ощущениям, ему раздробили обе голени, от пяток до колен.
Первый час окошко в двери не закрывалось; потом охранник прикрыл его, и сармат зашевелился. Он, морщась, ощупал рёбра, потом подтянул под себя ноги и сел, проверяя подвижность суставов. К его удивлению, кости были целы; привкуса крови во рту не было — видимо, лёгкие тоже не повредили.
"Осторожные мартышки," — сармат сердито сощурился на дверь. "Даже руки не тронули. Приказ... Ну, тем лучше. Может, Хольгера и Константина тоже не покалечат. Надо что-то придумать, атомщик. Что-то дельное..."
10 января 29 года. Земля, Северный Атлантис, купол Альбукерке, город Сокорро
Ток в электрической комнате включили только три дня назад; к этому времени большинство ушибов и ссадин зажило, и Гедимин уже мог подолгу стоять на ногах. Первый день он лежал на полу, пользуясь отсутствием тока, потом — расхаживался, сильно хромая. Ему снова не давали ни воды, ни пищи, но двойной порции, съеденной неделю назад, хватило надолго — даже на регенерацию. Сейчас, когда сармат смотрел на свои бока или щиколотки, он уже не видел ни рубцов, ни кровоподтёков, хотя семь дней назад он был весь покрыт чёрными пятнами.
Мозг — пока его снова не начали выжигать слабыми электрическими разрядами — тоже работал на полную мощность, но без толку. Пальцами расшатать сварные швы и отковырять со стены стальной лист так и не удалось, хотя сармат изучил обшивку до последнего миллиметра, — слабые места в ней были, но у Гедимина не было под рукой даже щепки, чтобы использовать её как клин или рычаг. Попытки выломать дверь заканчивались появлением охранников и парой выстрелов из станнера. Сами экзоскелетчики держались поодаль — им хорошо объяснили, на что способен сармат. Гедимину оставалось только досадливо щуриться, в очередной раз приходить в себя и бесцельно мерить шагами комнату — а когда включили ток, пришлось отказаться и от этого развлечения.
Окошко приоткрылось. Сармат нехотя отодвинулся от двери, на которую опирался, и заглянул в дырку. Оттуда смотрел хмурый охранник — кажется, Кариссо.
— Выходи, теск. Руки за голову!
Перешагнув порог, сармат быстро огляделся. Его склонность к побегам учли — кроме Кариссо, здесь были четверо охранников, а просветы между ними закрывало кольцо защитного поля. Гедимина взяли за локти и повели знакомыми коридорами. Пересчитав повороты, он едва заметно усмехнулся. "Опять Торрегроса? Думал, он оставит меня на месяц..."
В кабинете капитана всё осталось по-прежнему — тот же стол, те же матрасы, только в этот раз Гедимину не дали ни воды, ни пищи. "Рузвельт" с полустёртым орлом на груди, дождавшись, когда сармата посадят за стол, шагнул к нему. На экране появилось угрюмое лицо Торрегросы.
— Итак, вы снова здесь, Гедимин. В прошлый раз пришлось преподать вам урок. Надеюсь, вы его усвоили.
Сармат молчал, выжидающе глядя на человека. Тот прошёлся вдоль стола и снова остановился перед Гедимином.
— Так вы готовы сотрудничать с нами?
— Да, — ответил сармат, глядя сквозь него.
Торрегроса ненадолго замолчал.
— Вот как? Надеюсь, в этот раз вы действительно готовы. Нас по-прежнему интересует ирренциевый реактор. В прошлый раз вы дали нам отличный чертёж. Жаль, он не имел отношения к делу. В этот раз — не ошибитесь.
Охранник положил перед Гедимином четыре листа скирлиновой бумаги и ручку — ту же (или точно такую же), какой он чертил в прошлый раз. Сармат пожал плечами.
— Хорошо. Пусть будет ирренциевый.
Он на секунду задумался. В ежедневнике, вручённом Конару, осталось много чертежей, так и не пошедших в дело. Гедимин вспомнил самый ранний — странную помесь "Звёздного Кондора" и той схемы, на которой сарматы в конце концов остановились, реактор с водяным охлаждением и смесью плутония и ирренция в твэлах. "Работать не будет," — подумал сармат, недобро щурясь. "Но тепла даст много..."
Ему снова хватило трёх листов; на четвёртом он изложил соображения по поводу состава топлива — несколько вариантов, один другого взрывоопаснее. Закончив, он отодвинул листки и перевёл взгляд на Торрегросу.
— Это всё.
— Хм... — в этот раз капитан не спешил улыбаться — он смотрел и на Гедимина, и на чертежи с заметным недоверием. — Хорошо, Гедимин. Хватит на сегодня. Вас отведут в камеру.
Обнаружив, что его тащат туда же, откуда недавно вытащили, сармат удивлённо мигнул. В этот раз Торрегроса решил умерить щедрость. Гедимина привели обратно в холодную камеру. В спину толкать не стали — дали войти, следом бросили два контейнера и одеяло. Сармат мрачно усмехнулся. "Ток отключили," — он расстелил одеяло на полу, прилёг на бок и подвинул к себе контейнеры. "Несколько часов посплю лёжа."
Он рассчитывал на одну спокойную ночь — и, возможно, ещё на одну-две, если проверка чертежей затянется. "Кому их отдадут?" — думал сармат, медленно, по глотку, допивая воду; пересохшая глотка впитывала её слишком быстро — иногда Гедимину казалось, что в желудок не попадает ни капли. "Кто для них проверяет? Своих учёных тут нет. Может, кто-то из Лос-Аламоса?"
Он покосился на свежие рубцы на предплечье. "Дикарство," — Гедимин провёл пальцем по шрамам и едва заметно поморщился. "И редкая глупость. Сам не знаю, на кой астероид я это сделал. А они... Они вполне могли на него выйти. А он быстро поймёт, в чём подвох. Он знает ирренций..."
15 января 29 года. Земля, Северный Атлантис, купол Альбукерке, город Сокорро
Окошко открылось. Несколько минут охранник молча смотрел на Гедимина. Тот нехотя зашевелился и сел. Последние пять дней окошко открывали, чтобы бросить ему контейнер с водой или пищей, но это обычно происходило вечером, не раньше пяти, а сейчас было утро. В эти дни Гедимин вёл себя тихо, убедившись, что пальцем стену не проткнёшь, и охранники вроде бы тоже успокоились. "Чего им опять?" — думал сармат, поднимаясь на ноги. Дверь уже открывалась, и из коридора доносился грохот стальных "копыт".
"Гостей" было семеро — шесть трофейных "Гармов", один застрявший в дверях "Рузвельт". Увидев, как они выстраиваются вдоль стен, Гедимин почувствовал неприятный холод в груди. "Ну вот," — он заставил себя ухмыльнуться и смотреть прямо, не щурясь. "Проверили и пришли. Что на этот раз?"
— Гедимин, — Торрегроса тяжело вздохнул. — Вы, как я вижу, не принимаете нас всерьёз. Очередная глупая уловка... Вы думаете, некому проверить ваши чертежи? Лучшие физики Лос-Аламоса рады с нами сотрудничать. Ваш обман раскрыт, диверсия не удалась. Видимо, в прошлый раз с вами поговорили недостаточно доходчиво. Придётся повторить. Приступайте...
В этот раз вокруг не было даже матрасов. Гедимина сбили на лету — когда его рука дотянулась до чужой брони, мышцы уже скрутило судорогой от разрядов станнера, и сармат не сумел даже нанести удар. Нелепо хлопнув размякшей ладонью по обшивке экзоскелета, он растянулся на полу, и охранники сомкнули кольцо.
Он не знал, сколько времени прошло — каждая вспышка боли в избитом теле растягивалась на десятки минут, хотя он понимал, что на самом деле это считанные секунды. Кто-то, не выдержав воя, пытался затолкать ему в рот ветошь, но Торрегроса его одёрнул.
— Дай мне, — слышал сармат чей-то шёпот над головой. — Дай сделать. Так его не пробьёшь. Это же теск. Вы не умеете. Дай мне...
Торрегроса коротко рявкнул, прервав избиение, но поднимать сармата на этот раз не стали — напротив, один из охранников плотно прижал его к полу и вытянул дёргающиеся ноги.
— Ладно, сержант Юпанки. Ваша очередь.
Охранник неожиданно ловко опустился на пол, странно щёлкнул стальными захватами, будто разминая их, и крепко взял сармата за палец на ноге. Секунду спустя Гедимин услышал короткий хруст. Сустав обожгло болью — кость резко вынули из сочленения и подвесили на связках.
"Ассархаддон," — сармат коротко ухмыльнулся, прежде чем закричать. "У него учился?"
Когда Юпанки поднялся на ноги, на ступнях сармата не осталось ни одного целого сустава, и каждое судорожное подёргивание отдавалось резкой болью. Всё вокруг плавало в красном тумане. Охранники расступились, оставив Гедимина корчиться на полу. Сверху донёсся довольный смешок.
